P.S. От автора:
За годы работы и просто жизни мне отчего-то «везло на людей», как везло и на встречи с живой памятью об удивительных личностях. И всегда буквально било в глаза общее их отношение к жизни. Я задумывался, конечно, об истоке этого явления. И находил его в нашей старой родовой интеллигенции, в том общем понимании смысла жизни, как бескорыстного, исполненного любви служения благу народному и способности к состраданию. Именно это составило стержень культуры нашей, литературы, искусства. Именно это определение записано в Британской энциклопедии как раскрытие термина «интеллигенция» с пометкой - «русское». Тот идеал первичности высокого надматериального смысла земного бытия был сохранён лучшими людьми в тяжелейшие времена и при всех огромных утратах донесён всё же до нас.
Я убеждён: сегодня мы пока ещё живы благодаря подвигу именно тех людей, благодаря их служению вопреки всей враждебной среде. Такие люди вырабатываются поколениями, из рода в род, связанные общим идеалом, общими преданиями и личным примером жизни. Эту преемственность разрушить легко. Возродить – неимоверно сложно.
Наша родовая интеллигенция складывалась с конца восемнадцатого века в среде лучших из среднепоместного дворянства, в тех самых «гнёздах»-усадьбах. Дворянские права позволяли быть материально, идейно независимыми в отношении властного произвола или косного мнения своей среды тем, кто желал духовно облагородить себя, облагородить жизнь вокруг себя. Но понимание того, что эта возможность дана за счёт трудов народа и его утеснения принципами государственного строя, налагало на совесть лучших свою особую тяжесть. Отсюда вырастало чувство долга перед народом, жажда бескорыстно служить ему всеми способностями и возможностями. Выходцы же из других сословий, народов России, вливавшиеся в интеллигенцию, развивали и уточняли это служение ещё, что давало ему характер уже всероссийский. И это вошло в плоть всех наших народов.
Следует выделить: общие доходы прежних владельцев имений, того сословия, были не просто скромными по сравнению с размахом нынешних дельцов, но – смехотворно скромными.
Буржуазные реформы времён Императора Александра Второго, точнее – дурное, а порой преступное их исполнение – больно ударили по общему строю жизни. С одной стороны – обнищание, распыление дворянства. С другой – обнищание и озлобление народа, жестокая промышленная эксплуатация. Но всё же к началу двадцатого века это служение приобрело новую силу, чему способствовало формирование слоя просвещённого купечества, предпринимательства. Очень широко развернулось земское движение: учреждения благотворительности, бесплатное или оплаченное земством народное образование, от начального до высшего, система здравоохранения и разнообразнейшие формы кооперации. И всё это уже не зависело от произвола чиновников и хищнического капитала. Оставалось до конца решить самый острый, самый больной вопрос - земельный. Но не успели. А он сыграл решающую и обольщающую роль в революционной ломке.
Те события, общий переворот в государственном мировоззрении с утверждением принципов вульгарного материализма, атеизма, признанием насилия как незаменимого инструмента достижения общего блага, обесценили само понятие этого блага и служения ему как цели земной жизни человека. Хотя о всеобщем благе народном, этой главной цели коммунизма возглашалось неумолчно и всеми средствами. Но жестокость «благодетельного насилия» губила души. Совесть становилась условным понятием. А обещанное благо всё не наступало. Зато пришло двурушничество, вороватость.
Прежний идеал с его пониманием служения стал частным делом, личным подвигом тех, кто не желал принимать воинствующего материализма, классовой борьбы и прочего, тех, кто сохранил высокий строй души. Именно эти люди передавали дело своей жизни тем из молодых, кто способен был ещё принять его. Именно они одушевляли всё вокруг себя и подавали надежду возможной жизни по законам любви, согласия.
Сегодня воинствующий материализм общества потребления открыто поставил в центр мировоззрения эгоизм, этот древний демонический культ человекобожия или, по-другому, ренессансный культ «человекозверя», что, в принципе, одно и то же. Этот «человекозверь» может сдерживаться и управляться только всё тем же тотальным, но уже более изощрённым, часто непрямым и многообразным по форме насилием, безысходно вколоченным в сознание, как нечто должное. Да ещё - гонкой за удовольствиями, удобством, не говоря уже о необходимости просто существовать. Всё стоит денег. Добывание этих денег любыми средствами превращается всё больше в самоцель. Человек слаб перед искушениями - сегодня степень его «цивилизованности» измеряют деньгами. Средство поставлено в уровень личности. Поэтому, прежнее мировоззрение, выросшее из стремления приблизиться «в миру» к жизни по идеалам веры, является главным врагом ожесточевшей цивилизации. Ведь, эгоизм как принцип существования – увековеченное подростковое состояние. А в своём неестественном застое оно накапливает агрессию и грозит самоуничтожением его носителю.
Соответственно, понятие интеллигенции подменено тем, что Солженицын абсолютно точно нарёк «образованщиной» - всё та же «подростковая» радость от игры пустыми терминами при самом неразборчивом образе жизни. Тех же, кто дерзает исповедовать прежние принципы, хозяева «потребиловки» всячески выпихивают из своего сообщества. Разработана целая система блокады и глумления: все эти ярлычки «неудачников», «трудоголиков», «аутистов», «лохов»…
Отчего же идёт такая борьба с самой возможностью становления нравственного авторитета, достоинства личности? Ответ на поверхности, даже гадать не надо: на этом денежек не заработаешь, а потеряешь. И людьми не больно поуправляешь.
Так что, прогресс вроде бы уверенно побеждает. Каждый день подбрасывает пытливым человекам всё более лихие научно-технические игрушки, забавляет небывалыми зрелищами, разгадками невероятных тайн, сногсшибательными сенсациями, вроде открытия какого-нибудь пресловутого «кода» или выбраковки из списка планет бедного Плутона.
А крови при том льётся всё больше, и проливают её всё циничней, «оправданней». Общества бурлят, захлёбываясь информацией, массы ускоренно кочуют. Но всё больше людей в этой «толпе одиноких» с приближением к плодотворному зрелому возрасту жизни тоскуют в самих себе, безуспешно пытаясь забываться, и маются какой-то безысходностью. Но зачем тогда это всё без человека?
Да что там говорить! Народонаселения пока много, а полюбить уже почти некого.
Источник
|