Виктор Михайлович Васнецов любим многими как художник русских былин и сказок, сумевший проникнуть в их чудесный, полный загадок, мир. Но мало, кто помнит, что свою беззаветную преданность Отечеству Васнецов выразил и в религиозной живописи, где он воспел славу Русской земле – хранительнице Православия.

Виктор Васнецов родился в 3/15 мая 1848 г. в селе Лопьял Вятской губернии в семье священника, который, по словам художника, "влил в наши души живое неистребимое представление о Живом, действительно сущем Боге!" [1].

Проучившись в Вятской духовной семинарии (1862-1867 гг.), Васнецов поступил в Санкт-Петербургскую Академию художеств, где всерьез задумался о месте русского искусства в мировой культуре.

В 1879 г. Васнецов примкнул к Мамонтовскому кружку, члены которого зимой устраивали чтения, рисовали и ставили спектакли в доме выдающегося мецената Саввы Мамонтова на Спасской-Садовой улице, а летом выезжали в его загородное имение Абрамцево.

В Абрамцеве Васнецов сделал первые шаги в сторону религиозно-национального направления: он спроектировал церковь во имя Спаса Нерукотворного (1881-1882 гг.) и написал для нее ряд икон.

Лучшей стала икона св. Сергия Радонежского – не канонический, но глубоко прочувствованный, вынесенный из самого сердца, горячо любимый и почитаемый образ смиренного мудрого старца. За его спиной простираются бескрайние просторы Руси, виднеется основанный им монастырь, а в небесах – образ Пресвятой Троицы.

В 1885 г., известный историк и художник, профессор Петербургского университета, А.В. Прахов предложил Васнецову написать иконы и расписать главный неф Владимирского собора в Киеве. Художник принял этот заказ как возможность послужить Богу и исполнить свой долг. Он с головой ушел в работу, которую Е.Г. Мамонтова, жена мецената, назвала "путь к свету".

Автор проекта росписи Прахов считал, что, внутреннее убранство собора должно придать ему "значение памятника русского искусства" и воплотить "идеал, одушевляющий поколение" [2], поэтому на Васнецова возлагалась особая миссия – создание новой живописи, которая изобразительно выразила религиозные, этические и эстетические идеалы времени.

Центральное место в творчестве Васнецова принадлежит образу Спасителя. В работе над изображением Вседержителя в куполе Владимирского собора в Киеве художник с особым тщанием отнесся к поиску достойной формы для передачи глубокого духовного содержания. В письме к Е. Г. Мамонтовой он писал: "…я истинно верую, что именно русскому художнику суждено найти образ Мирового Христа" [3].

Проанализировав иконографические достижения прошлых времен, Васнецов отметил явное преуспевание русских художников, а также выделил "Христа Равенны и Палермо", "личный" образ, созданный Леонардо да Винчи и Тицианом, "совсем безличный" Рафаэля и Микеланджело, а изображение Христа в картинах И. Крамского, Н. Ге и В. Поленова назвал "народным". Лучшим примером в Европе за последние столетия, соединившим в себе византийские и народные черты, Васнецов считал образ Христа, созданный А.А. Ивановым.

Работа Васнецова увенчалась успехом. Лик киевского Вседержителя сопоставим с мозаичными образами в Софийском соборе (2-я половина ХIII в.) и церкви Хора (ХIV в.) в Константинополе. Их объединяет единое состояние – одухотворенное спокойствие, но в целом композиции разнятся.

Фигура Христа в куполе Владимирского собора охвачена вихревой динамикой, которая придала образу яркую выразительность. Общее движение начинается в изображении лентообразных облаков, далее развивается по спирали в складках гиматия и достигает высшей точки в сомкнутых пальцах правой руки Христа. Вся экспрессия сводится к этой точке – благословению Господню – ключевому пункту иконографии. Благословляя людей с небес, Христос призывает их вступить на путь истинный для обретения вечной жизни. Об этом говорит раскрытое Евангелие с текстом "Аз есмь свет всему миру. Ходяй по мне, не имать ходить во тьме, но иметь свет животный" (Ин. 13-46) в левой руке Спасителя. Митрополит Илларион считал, что изображение в куполе Владимирского собора заключает главную идею всей росписи – распространение евангельского источника на верующих.

В начале ХХ в. Васнецов исполнил мозаику "Спас Нерукотворный" на могилу генерала Мина (адмирала великого князя Константина Николаевича). Позже художник повторил эту икону над воротами со звонницей, ведущими к собору Христа Спасителя в Санкт-Петербурге ("Спаса-на-водах") – храму-памятнику погибшим в Цусимском сражении морякам. В этом образе Васнецов отразил личное переживание за судьбу России и ее народа. Трагедия Русско-японской войны потрясла художника, а гибель броненосца "Петропавловск" он считал катастрофой, которую "едва можно вынести" [4].

Революция 1905 г. стала "главной болью и раной души" художника. "Да отпустит Бог грехи наши и да поможет нашей бедной страдающей так тяжко Родине! Пошли людям добра! Помоги Бог опомниться заблудшим!" [5] – писал художник по прошествии нескольких дней после "кровавого воскресенья".

Христос у Васнецова был представлен оплечно в терновом венце, в кроваво красном хитоне, на фоне заката. Его лик, отмеченный невыносимым страданием, позволяет предположить, что художник изобразил фрагмент сцены "Распятия" и показал Господа в момент его крестных страданий. Перед иконой горела неугасимая лампада.
Мозаичный образ не сохранился. В 1932 г. храм Христа Спасителя был взорван. Васнецов не дожил до этого печального события.

Современники Виктора Васнецова называли его "создателем русской Мадонны". Образ Царицы Небесной звучит лейтмотивом всего его религиозного творчества.
Первая икона Божией Матери, несущей впереди себя Младенца Христа, была написана Васнецовым для Абрамцевской церкви. Уже в этом небольшом по размеру произведении намечена та монументальная иконография Пресвятой Девы, которой художник будет верен до конца своих дней, и которую можно именовать "васнецовской". Её, но в большем масштабе, Васнецов повторил в алтаре Владимирского собора.

Иконография Пресвятой Богородицы, несущей на руках Младенца Христа и отдающей Его в мир, была результатом творческого поиска Васнецовым идеального образа Богоматери. Предварительный эскиз "Богоматерь шествует по облакам в окружении серафимов и херувимов" художник подписал так: "Quasi una fantasia" ("Как будто одна фантазия").

Художник изобразил Царицу Небесную на золотом фоне, идущей по облакам навстречу каждому вступившему в храм. Обеими руками Она обнимает, словно желая защитить от грядущего зла, Сына, в котором угадываются черты сына художника Миши. Взмах его рук – естественный жест маленьких детей, открытых новому для них миру, взят из жизни: однажды утром жена вынесла сына из дома, и ребенок радостно потянулся ручками к окружающей природе. Но лик Младенца Христа не по-детски серьезен и сосредоточен.

Вся фигура Богородицы охвачена тем же движением, что и Вседержитель в куполе. На это обратил внимание корреспондент газеты "Московские ведомости" С. Флеров: "Если вы поднимете глаза на это изображение (Вседержителя. – В. Г.) и потом опустите их на находящееся прямо перед вами изображение Богоматери, вы испытаете удивительное чувство: вы внезапно увидите, что Богоматерь тихо несется вверх, туда, к Спасителю…" [6].
Богородицу окружают девять херувимов. Их число соответствует часу, в котором состоялась казнь Христа. Они тревожно взирают на Пречистую Деву и Младенца на Её руках, словно предвидя Его судьбу.

В образе Богоматери Васнецов показал национальный идеал материнства и заступничества, "сущность нравственного долга и идея подвига… самоотречение, которое составляет народную черту русского характера с его идеальной простотой в осуществлении необходимого и должного" [7].

Алтарный образ Владимирского собора стал лучшим церковным произведением Васнецова, "символом его веры в православие, в Россию, в ее возрождение" [8]. Богородица знает, что Её Сын станет искупительной жертвой во имя спасения людей. Изображенная над алтарем Владимирского собора, Она смиренно и покорно приносит Младенца на этот алтарь. Претерпев сердечные муки у Распятия, оплакав смерть Христа, но, веря в Его воскресение, Она стала заступницей за людей. На Страшном суде Пречистая Дева скорбит и просит Христа помиловать грешников. Такой представлена Богородица в композиции "Страшный суд" на западной стене Владимирского собора. Ее глаза наполнены слезами, одной рукой Она обхватила голову, другой слегка касается плеча Сына, пытаясь смягчить Его гнев. Образ Богоматери, охваченной великой печалью за людей, вносит в общий драматически-напряженный строй иконографии "Страшного суда" светлую ноту – надежду на милость Господа и Его прощение.

Еще три алтарных образа Богоматери Васнецов исполнил для русской церкви Святой равноапостольной Марии Магдалины в Дармштадте (1901 г.), Георгиевского храма в Гусь-Хрустальном (1895-1904 гг.) и собора Святого Благоверного князя Александра Невского в Варшаве (1904-1912 гг.).

На дармштадской мозаике художник представил Пресвятую Богородицу на троне в облаках с двумя предстоящими Ей ангелами, парящими над болотистым пейзажем, а в двух других разработал собственные композиции сюжета "О Тебе радуется…".

Одна из них, в Варшавском соборе отражает стремление Васнецова прославить многовековую историю православной России. Композиция эскиза вытянута по горизонтали и протяженными лентами облаков разделена на земную и небесную сферы. В центре – Божия Матерь на троне, с Младенцем на коленях. По сторонам от Нее, в небесной сфере, симметрично представлены ангелы, а над Ней – трехкупольный храм. Внизу показаны православные святые согласно их иерархическому положению. Справа от Богородицы стоят представители Вселенской церкви: равноапостольные Константин с крестом и Елена, Иоанн Дамаскин с текстом гимна, коленопреклоненный Роман Сладкопевец, Николай Чудотворец, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Афанасий Великий и др. За ними – ветхозаветные пророки. Слева от Девы Марии изображены представители Русской церкви: равноапостольные Владимир с крестом и Ольга, Антоний и Феодосий Печерские, Сергий Радонежский, Московские святители Петр, Иона и Алексий, Кирилл и Мефодий, Нестор Летописец и др. За ними – апостолы.

О создании образа Богоматери с Младенцем Васнецов писал: "…состязаться со святыми иконописцами я не рискую, но искать у них вдохновения считаю обязательным. "О Тебе радуется" – Богоматерь с младенцем будет на этот раз сидящая, и по мотивам ее изображения беру "Умиление", которое меня трогает до глубины души" [9].

В сюжетах из Священного Писания художник развивал собственную иконографическую линию, основываясь на богатом опыте своих предшественников. Васнецов создал собственный "страстной цикл", в который вошли: мозаики "Распятие", "Несение креста", "Снятие с креста" и "Сошествие во ад" на фасаде храма Воскресения и ныне утраченные фрески "Моление о чаше" и "Несение креста" из храма "Спас-на-водах" в Санкт-Петербурге; картина "Голгофа" для Георгиевской церкви в Гусь-Хрустальном.

В этих композициях Васнецова слились воедино иконописные мотивы с приемами монументальной картины или панно. Стремясь к максимальной достоверности в показе событий, художник часто перегружал сюжет повествовательными деталями, элементами костюма и пейзажа. Но, даже с учетом всех недостатков, работы Васнецова привлекают людей своим эмоциональным настроением и умением мастера передать духовный смысл показанного им события. Произведения "Страстного цикла" Васнецова многозвучны. В них слышится стук шагов измученного Христа и звон римских копий ("Несение креста"), тихий плач Богородицы и безудержное рыдание Марии Магдалины ("Распятие"), ликование праведников и пение ангелов ("Сошествие Христа во ад").

Иконография "Голгофа" не имеет прообразов в древнерусской живописи. Основу композиции составила творческая переработка известного сюжета "Распятие". Композиция "Голгофы" переполнена персонажами, каждый из которых отмечен особым настроением от ненависти и злобы до молчаливой скорби и отчаяния. Все оттенки душевного состояния людей, присутствовавших во время казни Господа, переданы исключительно пластическими средствами. Руки изображенных персонажей выражают больше эмоций, чем их лица. В центре – распростертые руки Христа, напоминающие крылья израненной птицы, рядом ломаной линией изображен распятый разбойник, безвольно опущенные к подножию креста руки Марии Магдалины, поднятые в гневном возгласе и сжатые в бессильной муке кулаки в толпе.

Вершиной религиозного творчества Васнецова и русского церковного искусства конца ХIХ в. можно считать иконографию "Страшного Суда".

К теме судного дня художник обращался два раза – во Владимирском соборе в Киеве и в Георгиевской церкви в Гусь-Хрустальном. По художественной выразительности киевская роспись превосходит картину для гусевской церкви, за что получила высокую оценку у современников. Это еще раз подтверждает мысль, что русское общество конца ХIX-начала ХХ в. нуждалось в новой интерпретации сюжетов Священного Писания, которую давала живопись Васнецова.

Композиция "Страшного суда" на западной стене Владимирского собора уравновешена четким соотношением масс и цветовых пятен и имеет ясно обозначенный центр – смысловой узел, в котором изображен ангел с весами и свитком. Васнецов использует здесь свой излюбленный прием горизонтального членения композиции на небесную и земную сферы.

В небесной сфере на облаках представлены Господь с крестом и Евангелием, исполненный грозного порыва в сторону грешников, скорбящая на Его плече Богоматерь и коленопреклоненный пророк Иоанн Предтеча. Их окружают символы евангелистов, апостолы и ангелы.

Внизу, справа от Христа – праведники, в молитве взирающие на небеса, слева – грешники, низвергаемые беспорядочным потоком в огненную пучину, из которой вырывается Змий. Трубящие ангелы – вестники Апокалипсиса – являются связующими звеньями верхней и нижней частей композиции.

Восстающие из гробов праведники четкими группами следуют за св. Макарием Египетским, основателем монашества, и устремляются к Христу. Васнецов специально удлинил пропорции их тел, уподобив горящим свечам.

Фигуры грешников закручены вихрем метаний и страстей. Среди них есть персонажи в царском и церковном облачении. Этим Васнецов показал равенство всех перед Судом Божиим. У дверного проема храма художник поместил устремленную ввысь фигуру праведницы, противопоставив ее общему хаосу грешников. Здесь же Васнецов изобразил момент расставания душ, одна из которых идет к праведникам, а друга тонет в грешном водовороте. Тянущиеся друг к другу руки, скорбящие лица вносят в эту грандиозную по содержанию тему общечеловеческие переживания.

Контрастное сочетание цветов: синего вверху, белого в центре и кроваво-красного внизу создает мистическое настроение. Здесь слились воедино страх, ужас, безмерная печаль и святость.

"Страшный суд" Васнецова оказывает сильное эмоциональное воздействие на находящихся в храме. Это не просто напоминание о грядущем конце света. Сцена словно затягивает зрителя внутрь и заставляет прочувствовать происходящее.

Роспись была восторженно воспринята в обществе, но Васнецов не удовлетворился достигнутым. Композицию следующей картины для западной стены Георгиевской церкви он продумывал много лет, постоянно изучая древнерусские образцы "Апокалипсиса".

В 1895 г., приступив к работе над холстом, он писал: "Композиция очень сложная, должна быть разработана согласно изображениям "Суда" в древней православной иконописи" [10]. Васнецов отказался от предложения заказчика Ю. С. Нечаева-Мальцева снова посетить Рим, чтобы вдохновиться живописью Микеланджело и Рафаэля. Он задавался вопросом: " Не следует ли, скорее избегать их видеть, чтобы не поддаться чарам этих великих чародеев в мире образов?" [11]. Он исполнил 21 подготовительный эскиз, избрав для работы акварель, при помощи которой на бумаге можно достичь колористических эффектов фрески. Итоговое произведение Васнецов написал маслом на холсте. В нем он попытался наиболее точно воспроизвести древнюю иконографию, но выбор техники масляной живописи не позволил добиться в этом успешного результата.

Эта картина обладала меньшей экспрессивностью, чем роспись во Владимирском соборе, но и она оказала "впечатление ошеломляющее" на публику. "Это не композиция Васнецова, – это сумма болезненно-страстных религиозных фантазий христианских художников всех времен и народов. Тут и великие итальянцы, и упадочники, и Византия, а главное – наши старые московского письма иконы. Все сведено в гармонию требований нашей церковной живописи…" [12] – так охарактеризовал работу Васнецова писатель и историк П. П. Гнедич.

Еще одна грандиозная по масштабу и замыслу роспись во Владимирском соборе заслуживает внимания – "Единородный Сын Слово Божие" на своде. Основной идеей сюжета является искупление человеческих грехов Иисусом Христом и победа Господа над смертью, на чем и сосредоточил свое внимание Васнецов.

Центральным звеном его композиции стало "Распятие". Васнецов представил Христа в момент смерти, окруженным ангелами, прикрывающими крыльями Его тело. Два ангела поддерживают крест, тщетно пытаясь облегчить страдания Господа. Фоном служит кроваво-красное зарево на небе после затмения.

Следующая за "Распятием" сцена над хорами собора изображает "Бога Слово" в образе Эммануила, сидящего на облаках с крестом и свитком в руках, в окружении тетраморфа. На свитке написаны слова молитвы "Единородный Сын Слово Божие…". Вместо мандорлы вокруг Христа Васнецов изобразил диск восходящего солнца, от которого исходит свет. Это придает ощущение, что роспись освещена изнутри фаворским, божественным светом.

С другой стороны от "Распятия" Васнецов развернул иконографию "Бог Саваоф". К ней он обращался дважды – во Владимирском соборе и в храме Александра Невского в Варшаве.

На своде Владимирского собора Васнецов представил Бога Отца сидящим на радуге во Всемирном Космосе в окружении огненных серафимов и ангелов. В золотом шаре у Него на груди изображен Святой Дух. Саваоф Васнецова мудр, суров и печален. К Нему благоговейно припадают серафимы, перед Ним склоняются ангелы. Он – Творец мира, отдавший Свое творение людям и видящий его осквернение. Чтобы спасти согрешивших перед Ним людей Он с безграничной любовью посылает Сына Своего в качестве искупительной жертвы и скорбит о Нем. Таким показан Бог Отец на своде киевского храма.

Этот образ с незначительными изменениями был повторен в сюжете "Сам Господь Троичный в Лицах" в Варшавском соборе. Роспись утрачена, но сохранился подготовительный картон. Образ вписан в круг, образованный сплетенными крыльями серафимов, слева и справа к которому припадают огненный и черный серафим. Седовласый Саваоф в развевающихся белых одеяниях восседает на радуге и благословляет по архиерейски – обеими руками. Вокруг Его головы очерчен восьмиугольный нимб, характерный для первой ипостаси Троицы. На левом колене Бога Отца восседает отрок Христос в золотом хитоне и гиматии с открытым Евангелием в руках. Он, как и прежде, наделен портретными чертами сына художника. Рядом с Ним в шаре изображен в виде голубя Святой Дух.

В отличие от изображения Бога Отца во Владимирском соборе, варшавский образ наделен суровостью и аскетизмом, что сближает его с древними изводами.

Особое место в религиозном творчестве Васнецова занимают образы святых. Художник разработал много иконографий, но лучше всего ему удались русские святые.

"В этих образах – вся древняя Русь, весь религиозный символизм её истории: епископ, св. княгиня, одинокий монах-летописец и князь наследник варягов…" [13] – писал о работах Васнецова его современник, художественный критик С. Маковский.

Созданный в интерьере Владимирского собора сонм подвижников, благоверных князей, святителей и преподобных стал своего рода гимном всему христианской миру и его центру – православной Руси. Если убранство средневекового храма было названо исследователями "библией для неграмотных", то церковную живопись Васнецова можно справедливо именовать "энциклопедией подвижничества", а самого художника – создателем галереи русской святости.

В работах Васнецова показаны святой и эпоха, в которую он жил. В отличие от каноничных житийных изводов, в клеймах которых зафиксированы отдельные эпизоды, иконы Васнецова передают дух времени. Художник сознательно акцентировал внимание на передаче времени и места действия, потому что хотел, чтобы его живопись прославляла подвиг "За веру, царя и Отечество", свершаемый на Святой Руси. В образах святых угодников отразилось религиозное и патриотическое мироощущение большей части русского общества. Здесь религиозно-национальное направление, предложенное Васнецовым, в полной мере нашло свое воплощение.

В написании икон Васнецов руководствовался житийной литературой и документальными описаниями. Исполненный им на столпе Владимирского собора, образ св. Алипия, Киево-Печерского иконописца, вполне соответствует иконописному подлиннику XVIII в., но для лучшей узнаваемости Васнецов ввел в иконографию дополнительные повествовательные детали. Он изобразил святого в иконописной мастерской, а у его ног поместил баночки с красками.

Эти приемы, характерные и для других сюжетов, стали определяющими в узнавании святых. Нестор Летописец показан пишущим в своей келье у раскрытого окна, за которым простирается пейзаж с башнями городов и церквями. Прокопий Христа ради юродивый представлен на фоне страшной тучи, нависшей над Великим Устюгом, а просветитель вятичей Кукша изображен с крестом и раскрытым Евангелием в руках, указующими на его проповедническую деятельность на Родине Васнецова в Вятке.

Некоторых святых Васнецов наделил портретными чертами своих современников (например, князь Владимир в "Крещении Руси" и "Крещении Владимира" напоминает Владимира Соловьева, известного философа и поэта рубежа XIX-XX вв.). Эта тенденция была характерна для рубежа XIX-XX вв., когда портрет стал своего рода иконой конкретного человека, а икона, напротив, портретом святого. Но образы святых, исполненные Васнецовым, все же нельзя отнести к таким иконам. Скорее, художник следовал понятию "священного идеального типа", к которому "русский народ выразил свои понятия о человеческом достоинстве" и к которому "вместе с молитвою, обращался он как к образцам и руководителям в своей жизни" [14].

В иконах Васнецова нашли выражение сердечная теплота ("Прокопий Устюжский", "Сергий Радонежский"), духовная мудрость ("Нестор летописец", "Алипий иконописец"), отвага и стойкость ("Андрей Боголюбский", "Княгиня Ольга"), качества, характерные именно для русских святых. Для усиления монументальности композиции художник практически отказался от оглавных и поясных изображений и представил фигуры в рост с предельно заниженной линией горизонта.

Работы Васнецова изобилуют многочисленными повествовательными деталями (книги с закладками у ног Нестора летописца, маленькие костыли Прокопия Устюжского, четки и свеча в руках св. Евдокии, всевозможные орнаменты). Национальные декоративные мотивы присутствуют даже в тех работах, где они вообще не уместны. Например, в центральном иконостасе Владимирского собора Мария Магдалина показана на фоне былинной архитектуры. Очевидно, что здесь сказалась увлеченность Васнецова народным искусством. Воспитанный в исконно русских традициях, художник всем сердцем проникся народным творчеством. Именно оно вдохновляло его на изображение эпических образов святых, настоящих столпов православной веры.

Религиозная живопись Васнецова получила высокую оценку у современников. Сам художник был скромным и о своих заслугах не говорил. Сегодня немногие знают, что в 1896 г. за роспись Владимирского собора его удостоили ордена Святого Равноапостольного князя Владимира 4-й степени.

13 июня 1912 г. за работу в Варшавском храме Васнецов был возведен в потомственное дворянство, а 31 декабря 1913 г. император Николай II пожаловал художнику чин действительного статского советника вне порядка службы.

Начало первой мировой войны было воспринято художником с большим волнением. Он почувствовал личную ответственность за судьбу России и решил передать на нужды раненных воинов назначенную ему императором ежегодную аренду [15] в 1500 рублей. "О чем бы ни говорил, о чем бы ни думал, а в душе все время великая незабываемая тяжелая дума – война!" [16] – писал Васнецов.

В 1914 г. он принял участие в выставке, организованной Комитетом "Художник – товарищам-воинам", который возглавлял его брат Аполлинарий Васнецов. Он представил рисунок "Витязь", исполненный им для вечера Всероссийского земского союза помощи раненым, и картину-плакат "Бой Ивана-Царевича с Морским Змием", написанную для городского базара помощи раненым. Образ славного витязя Ивана-Царевича, отважного сражающегося с ненавистным злодеем, оказывал сильное воздействие на людей, вставших на защиту Родины, потому что давал яркий пример былинной истории, образец храбрости, стойкости и праведности.

Октябрьский переворот 1917 г. внес большие перемены в жизнь художника. Васнецов не принял новый политический строй и называл его "социал-пугачевщина".

В послереволюционные годы он жил в Москве в своем доме по Троицкому (ныне Васнецовскому) переулку, который был им лично спроектирован в 1893-1894 гг. По меткому замечанию Ф. И. Шаляпина дом Васнецова представлял собой "нечто среднее между современной крестьянской избой и древним княжеским теремом" [17].

Здесь, ведя тихий образ жизни, художник продолжил писать сказочные сюжеты. Волшебный мир русской сказки скрасил последние годы Васнецова, и он полностью отдавался горячо любимому искусству.

В течение всего своего творческого пути художник обращался к легендарным и богатырским образам русских сказаний, будь то картины, иллюстрации, костюм или декорации. Тема сказочно-былинной Руси звучит лейтмотивом творчества Васнецова, тогда как работа в храмах стала "делом всей жизни".

23 июля 1926 г. Виктор Михайлович Васнецов скоропостижно умер. Незадолго до кончины художник написал крест с распятием для церкви Адриана и Наталии, прихожанином которой он был.

На протяжении всей жизни Васнецов-художник горел одним желанием – воплотить "русский самобытный дух" в своих произведениях, независимо от их жанра. Ради этого он часто сознательно отступал от правил и канонов.

Васнецов мечтал о воссоединении непонимающих друг друга интеллигенции и народа под сводами храма, построенного и украшенного во славу православной веры и Российской истории. Эта мечта привела его к созданию уникального религиозно-национального направления, в котором изобразительно отразились эстетические, этические и богословские чаяния русского общества конца XIX-начала XX в. Эклектичное по своей природе, новое направление основывалось на национальном наследии, но выражалось исключительно в новой форме, главным признаком которой стала красота.

Церковные произведения Васнецова стали образцом живописного убранства православных храмов конца XIX-начала XX вв., потому что в них отразилось не только учение Православной церкви о Господе, но и представления верующего народа о России с её богатырской историей и уникальной культурой, проникнутой светом истинной веры.
Виктория Олеговна Гусакова, Начальник цикла "Культура и искусство" Санкт-Петербургского кадетского ракетно-артиллерийского корпуса, кандидат искусствоведения

(По материалам книги Гусаковой В.О. "Виктор Васнецов и религиозно-национальное направление в русской живописи конца XIX – начала ХХ века". СПб.: Аврора, 2008. 201 с.).

Примечания:

1 – Письмо В. М. Васнецова В. В. Стасову. 7 октября 1898 г. Виктор Михайлович Васнецов. Письма. Дневники. Воспоминания. Документы. Суждения современников / Сост. Н. А. Ярославцева. М., 1987. С.155.
2 – Прахов А. В. Киевский Владимирский собор. К истории его постройки. Киев, 1896. С.2-3.
3 – Виктор Михайлович Васнецов: Письма. Дневники. Воспоминания. Суждения современников. С.81.
4 – Письмо В. М. Васнецова А. П. Ланговому. 4 апреля 1904 г. // Виктор Васнецов. Письма. Новые материалы. С.200.
5 – Письмо В. М. Васнецова И. Л. Щеглову-Леонтьеву. 28 января 1905 г. Там же. С.202.
6 – Флеров С.В. Внутренние известия. Киев. 21 июля. От нашего специального корреспондента // Московские ведомости. 1888. № 208. 29 июля // Там же. С.81.
7 – Сикорский И. А. Богоматерь в художественном восприятии Рафаэля и Васнецова. Киев, 1905. С.9.
8 – Ярославцева Н. Царица Небесная и женщина земная. Образ Богоматери в творчестве Виктора Васнецова // Советский музей. 1991. №4. С.54.
9 – Письмо В. М. Васнецова Н. П. Лихачеву. 3 марта 1907 г. // Виктор Михайлович Васнецов. Письма. Новые материалы. С.210
10 – Там же. С.419.
11 – Письмо В. М. Васнецова к Е. Г. Мамонтовой. 9 апреля 1900 г. Там же. С.178.
12 – Гнедич П. Последние картины В. М. Васнецова (Страница из записной книжки литератора). // Художественные сокровища России. Т.5. СПб., 1905. С.167.
13 – Маковский С. В. М. Васнецов и Владимирский собор // Мир божий. 1898. №3. С.206
14 – Буслаев Ф. И. Общие понятия о русской иконописи. // Древнерусская литература и православное искусство. СПб., 2001. С.57.
15 – В законодательстве Российской империи термин "Аренда", наряду с общепринятым понятием, обозначал особое вознаграждение, жалуемое в виде награды, в особенности за государственную службу. До 1837 г. аренды представляли собой казенные земли, а после их заменили выдачей денег в течении определенного времени, как правило 12 лет.
16 – Письмо В. М. Васнецова к Е. А. Праховой. 20 октября 1914 г. // Виктор Васнецов. Письма. Новые материалы. С.265.
17 – Шаляпин Ф. И. Маска и душа. 1932 г. // Виктор Михайлович Васнецов. Письма. Дневники. Воспоминания. Документы. Суждения современников. С.306.
http://www.rusk.ru/