Приветствую Вас Вольноопределяющийся!
Четверг, 28.03.2024, 15:48
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Меню сайта

Категории раздела

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 4119

Статистика

Вход на сайт

Поиск

Друзья сайта

Каталог статей


Русские - причины упадка и надежда на возрождение. Часть 3.
В той программе, что шла от социалистов-революционеров было все от "мирской" альтернативы, и все было ухвачено довольно точно, - только христианству в ней не было места.

Точнее, церкви продолжали существовать.
От начала НЭПа и до коллективизации случаи насильственного закрытия церквей исчислялись единицами.
Идеолог безбожия Ем. Ярославский писал, что "совершенно напрасно некоторые представляют себе, что вопросы религии - есть самые главные вопросы, - они являются второстепенными и даже третьестепенными во всей нашей борьбе" (Цит. по: [48, с. 8]).
И действительно, антирелигиозная пропаганда в деревне ведется довольно вяло: так "в Волоколамском уезде в марте 1928 года имелись отделения общества "Безбожник" при 5 сельских ячейках.
Занятия сколько-нибудь регулярно ведутся только в двух кружках (34 слушателя). Ввиду отсутствия руководителей работа развивается слабо; литературы очень мало, мало распространяется и журнал "Безбожник". Диспуты единичны" [40, с. 63]. Свидетельства о религиозном состоянии деревни того времени почти все абсолютно единогласны. "Сохраняется форма, быт, привычка.

По привычке ходят, когда есть во что одеться, в церкви, а если нет, то и не ходят.

Вместо ходивших до революции 600 - 700, ходят 150 – 200.

И все же от наплевательского отношения к попу и нехождении в церковь до неверия в Бога - дистанция подлинно огромного размера.

Настоящие безбожники - безбожники убежденные - редки. Их наперечет знают крестьяне: один в Тикине, двое в Знаменке" [49, с. 117].
Но наблюдатель-коммунист заблуждается. Дистанция не огромного размера, она минимальна.

Православие вне Церкви невозможно, и постепенное разрушение местного сельского церковного прихода неизбежно вело к безбожию в крестьянской среде.

Если проанализировать все многочисленные методички по "безбожной" работе в деревне, их рекомендации сводятся к одному очень простому совету: "Прежде всего антирелигиозная работа в деревне это агропропаганда, борьба за улучшение крестьянского хозяйства.
Антирелигиозник пропагандирует сельскохозяйственные знания, оказывает соответствующую поддержку участковому агроному, рассказывая о новых приемах в земледелии, о значении мелиорации в наших условиях и т. д.
Затем идет объяснение тех явлений природы, от которых зависит хозяйство крестьянина - откуда происходит гром, гроза, град" [48, с. 4]. Это кажется невероятным, но такая пропаганда действовала.

Русские крестьяне получили землю от безбожного правительства и были довольны. Отношение к советской власти на глазах улучшалось.

В 1925 году наблюдатели в деревне отмечали: "Какие крестьяне в прошлом, еще в 1924, году мне в глаза ругали и проклинали Советскую власть, к моему удивлению, нынешний год благодарят.
Товарищ Н. из Петроградского района пишет: "Надо отметить большое изменение в среде крестьян и перемену мнения о деятельности и положении страны и власти по сравнению с 1922 годом, когда мне лично приходилось работать в деревне"" [50, с. 11 - 12].

Интерес к государственной жизни в этот период у народа очень велик (впрочем, он традиционен для русского крестьянства).
"Крестьянин редко видит газету.
Но зато, как только он получает газету, так от первого до последнего слова прочитывает ее. Если не усваивает всего прочитанного, то еще раз прочтет и прочитанную газету знает как "Отче наш".
Содержание газеты, самые мельчайшие факты, отмеченные ею, - по вечерам и в праздничные дни передаются одним другому.
Содержание газеты узнают десятки, сотни крестьян от устной передачи.
Крестьян более всего интересует наше международное положение.
Этот отдел их занимает больше остальных.
На втором месте нужно поставить декреты и различные распоряжения" [49, с. 44]. Крестьяне "проявляют огромный интерес к общественно-политической жизни.
Очень живо обсуждается вопрос об англо-советских отношениях" [51, с. 26]. 
 
Противостояние же государству (то есть "этатистской" альтернативе) не исчезает вполне (как не исчезало никогда), а выражается, в частности, в противостоянии "мирского" схода и сельсовета, как формы, навязанной государством.
С точки зрения властей, "община в ряде существенных отношений прямо противостояла задачам социальных преобразовыаний" [30, с. 143 - 144].
Поэтому существование общин как бы игнорировалось государством - но это было так и на протяжении целых столетий.
В свою очередь, крестьяне, насколько могли, игнорировали сельсовет. Сплошь и рядом "сельсовет как таковой не работал.
Зато земельное общество (читай: вся деревня) почти каждое воскресенье обсуждает свои дела. Это, в своем роде, вече, разбирает не только свои земельные дела, но и вообще все дела своего общества, и решение вече является обязательным для всех граждан деревни.
При выборах же работников сельсовета не считаются с тем, может ли данное лицо хорошо и честно выполнять свою работу.
Выбирают как раз того, на кого больше сердятся, кто причинил какое-либо зло избирателю. При выборах таких органов мстят" [49, с. 12].

Со стороны общины противодействие правительству до эпохи коллективизации этим ограничивалось.

Крестьянство до поры до времени не ощущало, что власть ведет против него систематическую войну.

По мнению же советской власти, "крестьяне представляют собой людей, которые хозяйничают на себя и своими излишками хлеба могут обратить в рабство рабочих, в силу разрухи промышленности не имеющих возможности дать им эквивалент за хлеб. Поэтому наше отношение к этим мелкобуржуазным собственникам, число которых миллионы, есть отношение войны. Это мы заявляем прямо, и это лежит в основе диктатуры пролетариата", - эти слова принад-лежат главе советской власти Ленину. Многочисленное крестьянство, главная основа хозяйственной жизни страны, было объявлено на положении внутреннего врага, очутилось "вне закона"" [54, с. 69].

Война шла поэтапно. Тогдашний идеолог партии Ю. Ларин делит ее на ряд периодов, исходя из стратегических задач. На первом этапе до весны 1918 года власть вынуждена еще считаться с интересами крестьянства.

Крестьянское давление приводит к изданию декретов о социализации земли, и, таким образом, земля переходит в общественную собственность.
Это и есть период "черного передела". В конце весны - начале лета 1918 года большевики переходят в наступление.

Их главная цель состоит в том, чтобы "политически расслоить выступавшую до тех пор плотной стеной крестьянскую массу" [54, с. 5].

Создаются комбеды. "Пролетариат городов опирается на полупролетарскую бедноту деревни для насильственного разрушения хозяйственной мощи деревенских верхов и для принудительного отчуждения хлебных "излишков"" [54, с. 5 - 6].

Народ отвечает мощным восстанием, которое бушует в течение лета - осени 1918 года, особенно в Поволжье.

Власть отступает, упраздняются комбеды и объявляется курс на примирение с середняком, начинается НЭП.
Власти опираются уже не только на середняка, но и на "вышесреднего" крестьянина.
В 1924 году партия вновь решает идти в атаку. Однако практически наступление начинается лишь с конца 20-х, но тогда коммунисты вступают уже в свой "последний и решительный бой".

А крестьянство (великорусское) почти и не сопротивляется (украинское и казацкое восстает).
Великорусское крестьянство смотрит на государство в каком-то недоумении и словно бы шалеет. Такой поворот дела для него, очевидно, явился полной неожиданностью.

Итак, в России произошел "черный передел", и инициатива его, как-будто бы, исходила от государства.
Во всяком случае, крестьянам представляется это именно так.
Это большевики знают, что передача земли крестьянам была для них вынужденной мерой, уступкой против воли, и что их установки по отношению к крестьянству изначально были враждебны.
Крестьяне же те действия, которые власти совершали под их же крестьянским давлением, принимают за собственное произволение властей.
Крестьянское действие оказывается экстериоризированным.
Таким образом, не просто происходит всероссийское поравнение, воплощается, кажется, сам крестьянский идеальный образ России.
Инициатива передела исходит от государственной власти, следовательно, Россия принимает черты большой общины, большого "мира".

Перед этим фактом все распри первых лет революции меркнут.
Да и с кого спрос, кто что делал в те годы?
Это было безумное время - "воля".
Все перемешалось, нет ни правых, ни виноватых.
Это период смуты.

"Деревня, огнем и мечом встречавшая большевиков, когда они приходили грабить ее, часто отправлялась вместе с ними грабить другую деревню" [55, с. 41].

Но смутное время кончается. Кажется, система должна войти в свои рамки.

И государственная власть, вроде бы, этому способствует.
Политика в деревне в эти годы достаточно переменчива, но в целом мужика почти не обижают
. Вроде бы, возвращается в свои рамки и община.
Насколько могла вернуться в них, насколько помнила их.
А помнит она о земле, о труде, о самоуправлении. И потому в двадцатые годы работает "истово, страстно, от зари до зари, так, как не работала никогда" [3, с. 15]. Работает до надрыва.

Но вот смысла своего община уже не помнила.
Она перестает быть приходом.
Православие в русской деревне падает почти без нажима.
Как пишет свидетель в 1925 году, "очень интересовало меня, что молодежь в церковь не ходит, против церкви устраивают танцы; некоторые старухи ругаются, а молодежь, деревень двенадцать, производят танцы.
Год тому назад этого не было" [50, с. 13]. Да и сами старики порой "участвуют в таких инсценировках, которые продергивают попов и богов" [50, с. 14]. Долгое время большевики боятся оказывать прямой нажим на церковь, опасаясь этим возродить религиозность. Напрасные страхи!
Крестьянство, приняв за чистую монету всероссийское поравнение, инициатива которого якобы исходила от государства, может быть, впервые за целые века не смотрит уже на государственную власть как на нечто себе враждебное.
Две веками противостоящие в русском народе альтернативы словно бы начали сливаться.
Раз государство принимало форму общины (осуществляло передел земли), то и община начинает понемножку доверять государственной власти как таковой.

Безбожие начинает укореняться в деревне именно как государственная религия. Крестьянство пробует принять то, что предлагает государство.

Таким образом, нарушается функциональный внутриэтнический конфликт, что, с одной стороны, только усиливает в народе состояние смуты, а с другой - мешает увидеть действия врага до того самого момента, когда становится уже слишком поздно.

Крестьяне не замечают враждебности властей по отношению к себе, сознательной враждебности, которой раньше, сколько бы ни была сильна конфронтация между "миром" и государством, еще никогда не было.

Таким образом, состояние смуты в 20-е годы вместо того чтобы ослабевать после гражданской войны, продолжает усиливаться, хотя это до поры до времени не бросалось в глаза.
Общинное сознание, лишившись сакральной санкции, становится каким-то фрагментарным сознанием. Оно сохраняет какие-то старые черты "мирской" альтернативы, но не целостную ее структуру.

Все в большей степени принимаются чужие названия.

Советчиками крестьян порой становятся откровенные безбожники.
Ведь они "все советские законы знают".
И власти делают сознательную ставку на то, чтобы обеспечить крестьян такими советчиками.
"Одним из видов массовой работы [избы-читальни] является справочная работа, - пишется в брошюре-методичке. - Она должна стать на первом месте. Крестьянин, получая всяческие советы из избы-читальни, приучается видеть в ней нужную, близкую ему организацию: нужно получить крестьянину справку, где купить сельскохозяйственную машину, сколько она стоит, нужно получить кредит - он идет в избу-читальню.
Дежурный при справочном столе должен писать крестьянину письма в различные советские учреждения и письма к родне, если это понадобится.
При этом во всей работе надо исходить из повседневных интересов крестьян.
Надо читать то, что близко интересам крестьянства, например, начинать с вопросов сельского хозяйства, налогового и т. д., а затем постепенно от более близкого переходить к вопросам политики" [56, с. 107].

Таким образом, крестьянам, находившимся в состоянии смуты, давалось "новое" объяснение, "новое" название связям между явлениями.

Может быть, в наибольшей степени ожесточенность борьбы "этатистской" альтернативы с "мирской" показывает тот факт, что первая не получала от этой борьбы, вопреки общераспространенному мнению, никаких существенных материальных выгод. "Часто полагали, что коллективизация как изъятие хлеба и других продуктов у крестьянства была источником, необходимым для проведения индустриализации. Однако недавние исследования показывают, что против всякого ожидания, в 1928-1929 годах имело место определенное, хотя, возможно, и небольшое, вливание средств из индустриального сектора в аграрный, а не наоборот. Даже беспощадное вытягивание всех соков из колхозников оказалось недостаточным для уравновешивания ущерба и неэффективности, принесенных самой коллективизацией" [38, с. 156 - 157].

Но во внутриэтнических процессах экономическая (да и всякая другая не идеальная выгода) отступает всегда на задний план.

Для гипертрофированной "государственной" альтернативы главное состояло в том, чтобы "личные интересы колхозников все более и более приспосабливались к общегосударственным интересам" [57, с. 22]. Таким образом, функциональный внутриэтнический конфликт, который служил механизмом развития этноса, размывался, что не могло не действовать разрушающе и на саму государственность.

Список цитируемой литературы

1. Одарченко К. Ф. Нравственные и правовые основы русского народного хозяйства. М.: типо-литография К. Ф. Александрова, 1897.

2. Ковалевский М. М. Развитие народного хозяйства в Западной Европе. СПб.: тип-фия тов-ва "Общественная польза", 1899.

3. Давыдов А. Д. Сельская община и патронимия в странах Ближнего и Среднего Востока. М.: Наука, 1979.

4. Егиазаров С. Формы общинного и крестьянского землевладения в Тифлисской губернии. //Свод материалов по изучению эконо-мического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. 2, Тифлис: тип-фия Я. И. Либермана, 1887.

5. Кауфман А. Крестьянская община в Сибири. СПб.: тип-фия П. П. Сойкина, 1897.

6. Кауфман А. Русская община. М.: тов-во И. Д. Сытина, 1908.

7. Кауфман А. К вопросу о происхождении русской земельной общины. М.: типо-литография И. Н. Кушневев и К, 1907.

8. Качоровский Р. К. Русская община. М.: Трудовой союз, 1905.

9. Швецов С. П. Крестьянская община. Схема ее возникновения и развития. СПб.: типо-литография Д. А. Алексеева, 1906.

10. Энгельгардт А. Н. Письма из деревни. Двенадцать писем. 1872-1887. М.: Мысль, 1987.

11. Кизеветтер. Крестьянство в России // Крестьянская Россия. Т.II-III. Прага: изд-во "Крестьянская Россия", 1923.

12. Беляев И. Д. Крестьяне в России. М.: тип-фия изд-ва "Общественная польза", 1903.

13. Рахматуллин М. А. Крестьянское движение в Великоросских губерниях в 1826-1857 гг. М.: Наука, 1990.

14. Тихомиров Л. Монархическое государство. Мюнхен: издание технического центра, 1923.

15. Крестьянское движение в революции 1905 года. В документах. Под ред. Н.Карпова. Л.: Государственное изд-во, 1926.

16. Фирсов Н. Пугачевщина. Опыт социально-психологической характеристики. СПб.: издание тов-ва Н. О. Вольфа, 1912.

17. Солоневич И. Л. Народная монархия. М.: Феникс, 1991.

18. Островская М. Древнерусский северный мир. Архангельск: губернская тип-фия, 1912.

19. Кретов Ф. Крестьянство в революции 1905 года. М.- Л.: Московский рабочий, 1925.

20. Шаховской М. Волнения крестьян. Историческая справка. СПб.: тип-фия СПб. градоначальства, 1907.

21. Гуревич А. Л. Былое. 1906. - N 1. С. 903. Цит. по: Шилов А. А. (ред). Девятое января. Л.-М.: Государственное изд-во, 1925.

22. Гакстгаузен А. Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учереждений. М.: тип-фия А. И. Мамонтова, 1876.

23. Фирсов Н. Н. Разинщина как социальное и психологическое явление народной жизни. М.: Государственное изд-во, 1920.

24. Григорьев А. // Время. - 1992. - N 9.

25. Цит. по Спиридович А. И. Партия социалистов-револю-ционеров. Пг.: военная тип-фия, 1918.

26. Авелеани С. Земской вопрос в программе партии социалистов-революционеров. Пг.: б.и., 1917.

27. Кабанов Н. Областное самоуправление. Киев: б.и., 1917.

28. Спиридович А. И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Пг.: военная тип-фия, 1918.

29. Ланщиков А., Слуцкий А. Крестьянство вчера и сегодня. М.: Современник, 1990.

30. Данилов В. П., Ким М. П., Тропкие М. В. Советское крестьянство. Краткий очерк истории (1917-1990). М.: Изд-во политич. лит-ры, 1975.

31. Соколов П. П. О значении приходов до XYIII в. Ярославль: губ. тип-фия, 1895.

32. Юшков С. В. Очерки по истории приходской жизни на Севере России. ХV-ХVII вв. СПб.: тип-фия М. А. Александрова, 1913.

33. Папков А.А. Вера и Церковь. М.: типо-литография В. Чичерина, 1909.

34. Иеромонах Михаил. Маленькая церковь. Священник и его прихожане. М.: тип-фия Н. Д. Состина, 1904.

35. Знаменский П. Приходское духовенство в России во время реформ Петра. Казань: университетская тип-фия, 1873.

36. Иванов М. И. Сельское духовенство в Тверской губернии XVIII и начала XIX столетия в отношении к крепостному праву. Тверь: типо-литография М. В. Блинова, 1905.

37. Литвак Б. Г. Крестьянское движение в России в 1773-1904 годах. М.: Наука, 1989.

38. Конквест Р. Жатва скорби. London: Overseas Publication Interchange Ltd, 1988.

39. Матрафанов А. Самодеятельность советского крестьянства в великой компании. Екатеринбург: Государственное изд-во, 1921.

40. Стопанин А.М. Очерки новой деревни и партработы в ней. По материалам Волокамского уезда. М.: Московский рабочий, 1926.

41. Силин В. К. Ведущая роль рабочего класса в коллективизации сельского хозяйства. Ярославль: Верхневолжское книжное изд-во, 1973.

42. Яковлев Н. Наша деревня в новом и старом. М. - Л.: Государственное изд-во, 1925.

43. Зараев М. По следам Смоленского архива. М.: Советский писатель, 1990.

44. Уласевич Л. Прения по докладу //Основные вопросы коллективизации. Дискуссия в Комакадемии. М.: издание Комакадемии, 1930.

45. Из дневника Ф. Д. Покровского // Документы свидетельствуют. Под ред. В. П. Данилова и Н. П. Нивницкого. М.: изд-во политической литературы, 1989.

46. Бахтин В. "Ни одного анекдота. Ну и правительство!"// Смена. - 1992. - 4 октября.

47. Анохина А. А. Шмелева П. Н. Колхозы и быт колхозников. М.: Наука, 1975.

48. Федоров Е. Антирелигиозная пропаганда в деревне. М.: Знание, 1925.

49. Голубых Н. Очерки глухой деревни. М. - Л.: Государ-ственное изд-во, 1926.

50. Ленинградские рабочие в деревне // Итоги летних рабочих отпусков в 1929. Под ред. Н. Маторих. Л.: Прибой, 1925.

51. Кретов Ф. Деревня после революции. М.: Московский рабочий, 1925.

52. Колесников Б. Деревня. Куда она идет? Харьков: Пролетарий, 1925.

53. Шилков А. Крестьянство и Советская власть // Крестьянская Россия. Сб. статей. Т.I, Прага: изд-во "Крестьянская Россия", 1922.

54. Ларин Ю. Советская деревня. М.: Экономическая жизнь, 1925.

55. Иванович С. Деревня в социальной революции// Крестьянская Россия. Т.II-III. Прага: изд-во "Крестьянская Россия", 1923.

56. Виленская Н. Изба-читальня - опорный пункт полит-просветительной работы // О чем нужно рассказывать в деревне. Самара: Сеятель правды, 1925.

57.Крепить могущество колхозного строя. Сборник материалов в помощь сельскому агитатору. Казань: Татгосиздат, 1946.

автор неизвестен.
 
Категория: Страницы истории | Добавил: rys-arhipelag (24.04.2009)
Просмотров: 1094 | Рейтинг: 0.0/0