УБИЙСТВО ГЕРЦЕНШТЕЙНА
Крещёный еврей, депутат II Государственной Думы Михаил Яковлевич Герценштейн, ставший печально знаменитым после того, как публично назвал поджоги дворянских поместий во время аграрных беспорядков 1905 года "иллюминациями", был убит 18 июля 1906 года на своей даче в Териоках в Финляндии. Расследованием занимался финляндский суд, далекий от беспристрастия, когда дело касалось русских монархистов, выступавших, как известно, решительными противниками независимости Финляндии. В ходе следствия были получены доказательства причастности к убийству некоторых членов Союза Русского Народа. Этого было достаточно, чтобы начать газетную травлю Дубровина, которому без серьезных оснований стали приписывать организацию убийства. Свою роль в этом деле сыграли клеветнические показания некоторых близких к лидеру Союза лиц – секретаря Главного Совета Зеленского и Прусакова (чрезмерная доверчивость была "ахиллесовой пятой" Дубровина, он сам это признавал), которые рассказывали леденящую либеральную кровь истории об организации при Союзе Русского Народа боевых дружин.
Примечательно, что в организации убийства Герценштейна обвиняли человека, который всегда настаивал, что Союз Русского Народа – "Союз мира и любви", призывал союзников к нравственной чистоте. Так, выступая 31 января 1906 года с речью над могилой рабочих-монархистов, убитых террористами в харчевне "Тверь", Дубровин говорил: "Не мстите, православные, этим осатаневшим, заблудшим людям. Мы – Союз мира и любви; мы должны быть чисты перед Богом и Царем, и встанем только за Веру Православную, Царя Самодержавного и за Святую Русь". Но пристрастный суд меньше всего интересовала истина, важно было обвинить в убийстве именно лидера Союза Русского Народа.
Судебный процесс начался 14 июля 1909 года в Териоках. По ходу его становилось всё более очевидным, что Дубровину грозил арест и заточение в финляндской тюрьме. В любой момент ему могла прийти повестка в суд в качестве свидетеля с последующим арестом или к нему и вовсе мог явиться судебный пристав с ордером на арест. В это же время произошло покушение на лидера Союза Русского Народа – он был отравлен. Сам Дубровин полагал, что покушение совершил один из его охранников и горничная, которая подсыпала в еду какое-то зелье. Поскольку следствия не производилось, трудно сказать, кто стоял за попыткой убить вождя Союза Русского Народа: террористы-революционеры или организаторы убийства Герценштейна, опасавшиеся его разоблачений. Родственники увезли Дубровина в Харьковскую губернию, где служил его старший сын Александр, а затем он уехал на лечение в Ялту, где мог находиться в безопасности под надежной защитой Ялтинского градоначальника генерал-майора Ивана Антоновича Думбадзе.
На защиту своего председателя встали все союзники. В сентябре 1909 года в самый разгар кампании против Дубровина общее собрание Курского отдела Союза Русского Народа обратилось к Государю с телеграммой, в которой просило передать расследование убийства Герценштейна в русский суд. "Подкупленные свидетели и наемные адвокаты иудейской веры добиваются последней доли своего торжества – судить в лице Дубровина весь Союз Русского Народа, судить и позорить нашу неизменную преданность Тебе, нашу горячую веру в Православную Церковь и нашу национальную гордость". Организаторов процесса волнует не поиск истины, а свидетельство, что "Ты, Государь, от нас отступился", что "довольно для Русского Народа правды жидовской, а русской правды ему не будет", – писали почетный председатель отдела архиепископ Питирим (Окнов), товарищ председателя М.Я.Говорухо-Отрок, члены отдела Н.Е.Марков, А.П.Вишневский, А.К.Щекин и другие.
22 сентября Киевские патриотические организации направили телеграмму, которую подписали председатель губернского отдела Союза Русского Народа епископ Иннокентий (Ястребов), председатель отдела Русского Собрания протоиерей Г.Я.Прозоров, руководитель Русского Братства генерал П.Г.Жуков, члены губернского отдела Союза Русского Народа профессор П.В.Никольский, В.Э.Розмитальский и другие. В телеграмме отмечалось, что финляндцы с евреями и русскими изменниками "решаются нанести в лице Дубровина великую обиду Русскому Народу". Киевские монархисты подчеркивали, что человеческий закон не гарантирует справедливость, тем более финляндский закон XVIII в.: "Ты же дан нам Богом, чтобы охранять справедливость и тогда, когда не может этого сделать закон". Они умоляли Государя, чтобы Он повелел "судить русским судом" привлекаемых по делу Герценштейна.
В защиту Дубровина выступил и старейшина патриотического движения генерал Евгений Васильевич Богданович, который обратился с письмом к великому князю Владимиру Александровичу. Богданович отмечал, что "враги Государя, без сомнения нарочно стараются достигнуть этой выдачи для того, чтобы оторвать сердца подданных от Монарха". Если это случится, предупреждал генерал, "огорченные и оскорбленные русские патриоты уже не станут вторично жертвовать жизнью для того, чтобы потом подвергнуться участи Дубровина". Богданович просил дядю Государя передать Царю, что он "умоляет Его Величество Своей Высочайшей властью спасти Дубровина, повелев изъять дело из ведения финляндского суда и передать его на новое рассмотрение суду русскому".
Вопрос об организаторах и участниках убийства Герценштейна и последовавшего вскоре убийства его друга еще одного известного еврейского деятеля редактора кадетской газеты "Русские ведомости" Г.Б.Иолосса так и остался до конца невыясненным. Правые винили в убийстве революционеров, а причину видели в присвоении, в частности, Иоллосом денег, направленных на нужды революции еврейскими банкирами. Известный современный исследователь право-монархического движения профессор Ю.И.Кирьянов полагал, что к организации этих убийств был причастен Департамент полиции. По его мнению, это "вполне укладывается в схему, согласно которой П.А.Столыпин, "умиротворяя" страну, ликвидируя партии "уличного действия" и устраняя опасных подстрекателей "беспорядков", попытался создать впечатление, что вина за будоражившие общественное мнение "беспорядки" лежала не на властях, а на некоторых "союзниках", и в этой связи козлами отпущения сделать А.И.Дубровина и его приверженцев".
"ТИХИЙ ПЕРЕВОРОТ" В СОЮЗЕ
Обвинением Дубровина в причастности к уголовному преступлению и его отъездом в Ялту воспользовались противники лидера Союза Русского Народа, считавшие, что его политика губительна для Союза и страны в целом. Группа влиятельных правых деятелей – депутаты Государственной Думы Николай Евгеньевич Марков и Святослав Александрович Володимеров, сенатор Александр Александрович Римский-Корсаков, член Государственного Совета Михаил Яковлевич Говорухо-Отрок, граф Эммануил Иванович Коновницын и другие – решила отстранить Дубровина от руководства Союзом. Им удалось привлечь на свою сторону товарища председателя Главного Совета Виктора Павловича Соколова, который в отсутствие председателя руководил текущей работой. Противники Дубровина выдвинули тезис о необходимости обновления руководства Союза, поэтому их стали называть "обновленцами" (в ту пору это слово не имело той негативной коннотации, какую оно приобрело после церковного обновленчества 20-х годов прошлого века).
Первым шагом "обновленцев" стал переезд Главного Совета из дома Дубровина, где он размещался со времени основания Союза, в Басков переулок, это произошло уже 20 июля 1909 года, т.е. вскоре после вынужденного отъезда из Петербурга председателя Союза Русского Народа. 3 ноября 1909 года состав Главного Совета пополнился влиятельными противниками Дубровина, в него были избраны: бывший Ярославский губернатор, сенатор А.А.Римский-Корсаков, член Государственного Совета М.Я.Говорухо-Отрок, член Государственной Думы о. Димитрий Машкевич. Тогда же вторым товарищем председателя был избран давний недоброжелатель Дубровина председатель Петербургского столичного совета Союза Русского Народа граф Э.И.Коновницын, который стал фактическим главой Главного Совета. Судя по всему, именно Коновницын был мотором антидубровинской кампании, и мотивом его действий было, видимо, честолюбие. В конце концов, Коновницын занял в новом обновленном Главном Совете должность Дубровина, – он стал почетным председателем Союза, а реальное руководство Союзом было сосредоточено в руках Н.Е.Маркова.
Когда Дубровин в декабре 1909 года наконец вернулся в Петербург, ему предложили остаться почетным председателем Союза, но сложить звание действительного председателя. Дубровин с таким предложением не согласился. Его поддержали видные деятели Союза Русского Народа академик Алексей Иванович Соболевский, казначей Союза купчиха Елена Адриановна Полубояринова, профессор Борис Владимирович Никольский, редактор газеты "Гроза" Николай Николаевич Жеденов, врачи Григорий Григорьевич Надеждин и Алексей Николаевич Борк и другие. О лояльности основателю и вождю Союза заявили влиятельные местные отделы Союза Русского Народа: Ярославский во главе с глазным врачом Иваном Николаевичем Кацауровым, Почаевский во главе с наместником местной лавры архимандритом Виталием (Максименко), Астраханский во главе с купцом Нестором Николаевичем Тихановичем-Савицким, Воронежский во главе с купцом Рафаилом Митрофановичем Карцевым, Казанский во главе с педагогом и общественным деятелем Александром Титовичем Соловьёвым и другие.
Поначалу противоборствующие стороны пытались договориться о компромиссе, однако переговоры ничем не завершились. 2 февраля 1910 года противники Дубровина пошли в наступление, – соединенное собрание Главного Совета и членов-учредителей Союза вынесло решение об исключении по всему Союзу близкого Дубровину публициста Льва Катанского (автора пасквильных статей, в которых обвинялись в неблаговидных поступках противники Дубровина), который "позорит Союз". Попутно Дубровин был обвинён в том, что на Съезде Союза Русского Народа в 1907 году он ввел в заблуждение делегатов, заявив, что Катанский сам вышел из Союза. Собрание предложило Дубровину не допускать Катанского "как человека вредного" к сотрудничеству в "Русском знамени". В ответ Дубровин составил и разослал по отделам Союза брошюру, куда включил: письмо к союзникам, обращение к Главному Совету с изложением сути дела, а также циркулярное письмо Главного Совета и выписку из журнала заседаний соединенного собрания совета и учредителей 2 февраля 1910 года, сопроводив ее таким послесловием: "Все здесь приведенное я мог бы напечатать в "Русском знамени", но не делаю этого потому, что хочу избежать огласки в жидовских газетах, и без того на нас выливают много грязи. Вам же союзники, как ни грустно и тяжело, но знать нужно правду". Эпизод с Катанским должен был поставить под сомнение порядочность Дубровина, обвинить лидера Союза в обмане единомышленников.
Полный разрыв произошёл в мае 1910 года, когда из Главного Совета вынуждены были выйти все сторонники Дубровина, а обновленческий Главный Совет отказался признавать органом Союза, оставшуюся в руках Дубровина, газету "Русское знамя" и учредил собственный еженедельный орган Союза "Вестник Союза Русского Народа". Внутренняя борьба в Союзе Русского Народа длилась еще два с лишним года. Полное размежевание и учреждение фактически самостоятельных организаций – Союза Русского Народа под руководством Н.Е.Маркова и Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа под руководством А.И.Дубровина – произошло весной – летом 1912 года.
Раскол в Союзе серьезно подорвал позиции правых в обществе. Одним из следствий раскола стало обособление наиболее крупных и дееспособных местных отделов, которые, не желая участвовать в междоусобной борьбе, поспешили зарегистрироваться как самостоятельные монархические организации. Словом политика П.А.Столыпина в отношении Союза Русского Народа привела к тому, что из мощного многочисленного Союза он превратился в конгломерат организаций, лидеры которых подозревали друг друга в тайных кознях и постоянно враждовали. Один из ближайших сподвижников Столыпина бывший Одесский градоначальник И.Н.Толмачев писал 12 декабря 1911 года: "Меня угнетает мысль о полном развале правых. Столыпин достиг своего, плоды его политики мы пожинаем теперь; все ополчились друг на друга".
С 1912 года марковцы и дубровинцы двигались параллельными курсами, принимали по сути одинаковые решения, боролись с одними и теми же врагами, но тщательно избегали даже намека на сближение. Более того, не прекратились распри, Дубровин и Марков постоянно нападали друг на друга, официальные органы обеих союзов не жалели чёрной краски в описании действий своих единомышленников. Даже в расследовании обстоятельств ритуального убийства Андрюши Ющинского, по которому практически совпадали позиции всех монархических организаций, Союз Русского Народа и Всероссийский Дубровинский Союз Русского Народа действовали обособленно.
Совершенно деморализованный последними событиями, Александр Иванович Дубровин в 1912 году продал свой дом в Петербурге, оставив себе в нём только квартиру, и уехал жить в деревню, – к тому времени его жена купила небольшое поместье в Орловской губернии. С этого времени Дубровин бывал в столице наездами, по несколько месяцев в году.
В ПРЕДДВЕРИИ РЕВОЛЮЦИОННОЙ КАТАСТРОФЫ
Начавшаяся Первая мировая война отодвинула, как казалось многим, политическую борьбу на второй план. Начало войны вызвало мощный подъем патриотизма среди всех слоёв общества и политических сил, особенно среди монархистов. Все усилия были направлены на борьбу с врагом, многие активисты правого движения были призваны в армию, иные добровольцами отправлялись на фронт. Главной заботой в тылу стала помощь воюющей армии. Однако уже через год лидерам правых стало ясно, что упования на национальное единство во время войны – чистейшей воды иллюзия.
Тяжелейшие поражения, понесенные русской армией весной 1915 года из-за нехватки снарядов и неумелого управления, пагубно сказывались на общественных настроениях. Снова активизировались враги Самодержавия, решившие воспользоваться в своих интересах трудностями на фронте. Под лозунгами единства общества кадетско-октябристские вожди Государственной Думы и симпатизировавшие им либеральные сановники и представители генералитета добились от Государя в июне-июле увольнения министров-монархистов И.Г.Щегловитова, Н.А.Маклакова, В.К.Саблера и других.
В конце августа 1915 года в Государственной Думе образовался Прогрессивный блок, который откровенно провозгласил курс на ограничение Самодержавия и в который вошли даже некоторые политики, ранее состоявшие в монархических организациях, такие, как организатор Киевского Клуба Русских Националистов А.И.Савенко, редактор газеты "Киевлянин" В.В.Шульгин. Правые не без оснований предполагали, что идет тайная работа по организации заговора против Государя и Монархии. Враги Самодержавия для своих целей начали использовать не только думскую трибуну, но и различные общественные органы, созданные, на первый взгляд, для помощи воюющей армии.
В этих условиях начали активизироваться и правые. Летом и осенью усилиями лидера Одесского Союза Русских Людей Николая Николаевича Родзевича и председателя Астраханской Народно-монархической партии Нестора Николаевича Тихановича-Савицкого началась подготовка к созыву монархического съезда. Правда, из-за раскола в Союзе Русского Народа вместо единого съезда в результате были проведены два совещания: сторонниками Н.Е.Маркова в ноябре в Петрограде и сторонниками А.И.Дубровина в декабре в Нижнем Новгороде. Поначалу уставший от междоусобной борьбы Дубровин скептически отнёсся с идее монархического съезда. 20 сентября 1915 года он писал Н.Н.Родзевичу: "Съезд совершенно бесполезен. Особенно при том разногласии и раздорах…, которые поддерживаются и в настоящее время… У нас решено пока не шуметь, а тихо (конспиративно) делать свое дело – списаться с единомышленниками, лучше лично, и подготовить все для оказания сопротивления преступному натиску".
Однако, когда совещания удалось собрать, мы видим прежнего Дубровина, энергичного, готового к борьбе. На Нижегородском Всероссийском Совещании уполномоченных монархических организаций и правых деятелей 26-28 ноября 1915 года он был избран почетным председателем, выступал с докладом о необходимости объединения для борьбы с надвигающейся смутой. В своем докладе призывал к борьбе с врагом внешним и внутренним, подчеркивая, что враги есть не только среди подполья, но и среди министров. Однако задачей монархистов является прежде всего "борьба с улицей и на улице". "Вот когда враги наши выйдут на улицу, тогда настанет наше время", – говорил он. По итогам Совещания Дубровин был избран одним из семи членов Президиума Монархического Движения, руководящего органа Черной Сотни с широкими полномочиями.
В это время происходит примирение двух выдающихся деятелей русского патриотического движения Александра Ивановича Дубровина и Николая Евгеньевича Маркова и сближение возглавляемых ими Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа и Союза Русского Народа. Процесс этот ускорился с осени 1915 года, после смерти графа Э.И.Коновницына. К сближению, несомненно, подталкивала активизация врагов Самодержавия. Дубровин и Марков за время конфликта сказали немало колких слов в адрес друг друга, но нашли в себе силы преодолеть былую неприязнь. На Совещании монархистов в Петрограде, которое организовал в ноябре 1915 года Марков, Дубровин был избран в состав Совета Монархических Съездов. А на Нижегородском Совещании, которое созвали в декабре сторонники Дубровина, Марков присутствовал и выступал с докладом. С 1916 года Дубровин и Марков уже действовали рука об руку, вместе пытались организовать монархический съезд в Петрограде, вместе боролись с Отечественным Патриотическим Союзом, дубровинское "Русское знамя" вновь стало вестником обоих Союзов Русского Народа. Полностью Н.Е.Марков вернул доверие и расположение дубровинцев после своей исторической речи в Государственной Думе 22 ноября 1916 года, когда он назвал председателя Думы М.В.Родзянко "мерзавцем" и был лишен права выступать в заседаниях. 1 февраля 1917 года Дубровин торжественно вручил Маркову присланный из Москвы от председателя Мининского отдела Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа А.В.Вопилова складень с ликом Николая Чудотворца и трогательный адрес.
В это трудное время Александр Иванович пытался по мере сил помогать Царю, призывал союзников нравственно поддерживать Императора и Императрицу. 20 сентября 1915 года он писал Н.Н.Родзевичу, что нужно "писать правду [Государю и Государыне – А.С.] для укрепления Их в том, что они не одни и что есть люди, готовые им помочь, не жалея и не щадя себя". 13 декабря 1916 года, когда была развязана настоящая травля Царицы, он писал председателю Одесского отдела Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа М.Т.Донцову: "Все последние политические выступления в Государственной думе потрясающе подействовали на Государыню, и мы, русские люди, должны поддержать Ее своим сочувствием. Поэтому советую вам немедленно послать Ей от своего отдела телеграмму с выражением верноподданических чувств, примерно выразив Ей сочувствие в тяжелом положении по случаю войны, за Ее сочувствие армии и народу русскому, за Ее заботы о нуждах Русского Народа, уход за ранеными и за Ее заботы о них…".
Переписка лидеров правых свидетельствует, что они прекрасно знали настроение улицы, понимали, к чему стремятся их противники, и пытались бороться. Главным средством борьбы руководители Союза Русского Народа считали созыв монархического съезда, который должен был решить ряд важнейших задач. Во-первых, съезд должен был окончательно преодолеть раскол в монархическом движении и избрать авторитетный общемонархический совет, с которым бы стали считаться правительство и местные власти. Во-вторых, съезд должен был предложить обществу программу правых по победоносному завершению войны и послевоенному обустройству России, чтобы лишить либералов оснований заявлять, что программа есть только у них. Наконец, в-третьих, съезд должен был стать мощнейшей патриотической манифестацией и этим сорвать планы заговорщиков. Поэтому, вокруг созыва съезда развернулась серьезная борьба. Руководство Союза Русского Народа летом – осенью 1916 года предприняло целый ряд мер по созыву монархического форума. Положительному решению вопроса мешала частая смена главы правительства (к примеру, правый премьер А.Ф.Трепов просто не успел принять никакого решения по вопросу созыва съезда).
В начале декабря 1916 года А.И.Дубровин и В.П.Соколов, как представители двух течений в Союзе Русского Народа, обратились к И.Г.Щегловитову с просьбой выяснить мотивы запрещения монархического съезда. В январе 1917 года Щегловитов, назначенный с 1 января председателем Государственного Совета, имел обстоятельную беседу с министром внутренних дел А.Д.Протопоповым, убеждая его в целесообразности монархического съезда. Однако Протопопов, имевший полномочия решить вопрос самостоятельно, решил подстраховаться и передал его на усмотрение председателя Совета министров князя Н.Д.Голицына, который созыв съезда не разрешил, мотивировав отказ недопустимостью в настоящее время каких бы то ни было политических манифестаций.
До революционной катастрофы оставались считанные недели.
ПУТЬ НА ГОЛГОФУ
В феврале 1917 года Александр Иванович Дубровин приехал в Петроград, чтобы проводить на фронт младшего сына Николая. В начале марта он намеревался вернуться в деревню. Но началась революция.
После февральского государственного переворота Дубровин был арестован в числе первых, уже 28 февраля 1917 года он был схвачен и доставлен в штаб февральской революции – в Таврический дворец (так он впервые попал в Государственную Думу, куда принципиально не ходил), а затем заточен в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Такая оперативность новой власти при той неразберихе, которая царила в Петрограде, свидетельствует о том, что руководители февральской революции очень боялись вождя Союза Русского Народа. С 20 апреля по 12 мая Чрезвычайная Следственная комиссия (ЧСК) Временного правительства обыскивала и осматривала опечатанную квартиру Дубровина. Архив Союза, литературу и прочие материалы, представлявшие интерес для следствия, отвезли в Камеру вещественных доказательств ЧСК и, частично, на хранение в бывшее Петроградское охранное отделение. Эти материалы хранятся ныне в Государственном Архиве Российской Федерации в Москве.
Более трех месяцев 62-летний Дубровин томился в каземате Петропавловки, в июне 1917 года он был переведён на офицерскую гауптвахту. В это время газеты во всех красках описывали, как Дубровин организовывал убийства М.Я.Герценштейна, Г.Б.Иоллоса и А.Л.Караваева, а также покушения на жизнь С.Ю.Витте. Дубровин направил в ЧСК протест против этих беспочвенных обвинений либеральной прессы. В ответ ЧСК глумливо объявила заключенному, что опровержение частных газетных заметок не входит в ее обязанности. Летом же Дубровин обратился в Министерство юстиции с ходатайством об освобождении из-под стражи по болезни. На последовавший запрос Министерства юстиции ЧСК ответила, что даже если Дубровин будет привлечён в качестве обвиняемого, то мерой пресечения вряд ли будет избрано содержание под стражей. Однако и после этого вождь Союза остался под арестом.
О его жизни в революционных застенках не сохранилось практически никаких свидетельств. Только знаменитый поэт Александр Блок, служивший секретарём ЧСК Временного правительства, в своих записных книжках оставил краткую запись после посещения Дубровина 27 мая в камере Петропавловской крепости. По мнению Блока у Дубровина были "галлюцинации". И далее: "Дубровин, всхлипнувший и бросившийся целовать руку Муравьева [председатель ЧСК Временного правительства – А.С.], – потом с рыданием упал на койку (гнусные глаза у старика)". На основании этой фрагментарной записи трудно сделать какие-то выводы о состоянии лидера Союза Русского Народа. Был ли Дубровин, в самом деле, болен, или он просто юродствовал при появлении депутации бонз февралистского режима, – трудно сказать. Поэтому оставим дневниковую запись на совести поэта. Ясно, что Блок не испытывал симпатии и даже жалости к "узнику демократии". Кстати, через три года "гнусным стариком, производящим отвратительное впечатление на всех, кто с ним сталкивался" назвал Дубровина еще один "сердцеведец" – начальник следственного отделения ЧК В.Д.Фельдман в своем заключении по делу Дубровина. Любопытно, что в заключении Фельдмана в графе "показания свидетелей" записано: "Вся Россия знает о деятельности Союза Русского Народа". Какие уж тут нужны свидетельства, когда "все и так знают"… Так сказать, типичный образчик "революционной правовой мысли".
Только 2 ноября 1917 года, когда февралистский режим уже рухнул, и в стране царила неразбериха, решением анонимного чиновника внесудебной комиссии Министерства юстиции Дубровин был освобожден. Документ разрешал ему свободное проживание по всей России. Поначалу Дубровин жил в гостинице с женой, приехавшей в Петроград хлопотать об освобождении мужа, и племянницей. Его квартира была разгромлена, средств для жизни не было никаких.
"ВСЁ ЕВРЕЙСТВО ВСЕГО ЗЕМНОГО ШАРА БУДЕТ БЛАГОСЛОВЛЯТЬ ЭТОТ РАССТРЕЛ"
Дубровины решили переехать в Москву к старшему сыну Александру, который служил помощником начальника Казанской железной дороги. С 12 декабря 1917 года Александр Иванович жил в Москве у старшего сына по адресу Денисовский переулок д.9, кв.1. Из боязни нового ареста сын запретил отцу не только выходить из дома, но даже появляться в передней. А зимой Дубровин сильно заболел и почти два года был прикован к постели. Видимо, в это время скончалась его супруга.
К апрелю 1919 года Дубровин поправился, стал выходить из дома. С лета он вернулся к врачебной практике, – надо было зарабатывать себе на жизнь. Сначала как частнопрактикующий врач, а с 7 декабря 1919 года он был зачислен в штат 1-й Лефортовской амбулатории. Коллег не интересовали его политические воззрения, поскольку больные шли толпами, а оказать квалифицированную медицинскую помощь было некому. Нужны были врачи, и Дубровин согласился устроиться на службу. Почти год он работал врачом советской больницы под самым носом у чекистов. Более того, когда осенью 1920 года сын съехал на другую квартиру, соседом Дубровина по квартире стал комиссар Конышев.
Только 21 октября 1920 года Александр Иванович Дубровин был арестован. Из материалов следственного дела не ясно, что стало причиной ареста. Видимо, кто-то донёс, что он "тот самый Дубровин".
30 октября 1920 года состоялся первый допрос бывшего председателя Союза Русского Народа. Вёл его заведующий следственным отделением ВЧК Фельдман. Дубровину было предъявлено обвинение "в организации и участии целого ряда убийств [так в подлиннике – А.С.], погромов, инсинуаций, затемнений [! – А.С.], подлогов и пр. в качестве Председателя "Союза Русского Народа", его закулисной деятельности". 31 октября состоялся второй и последний допрос. Допрашивать не представлявшего никакой угрозы для советской власти старика явились лично член Президиума ВЧК В.Р.Менжинский, известный палач, председатель Всеукраинской ЧК М.Я.Лацис и начальник Оперативного отдела ВЧК Б.М.Футорян. Чекистские бонзы явно пришли получить удовлетворение от унижения, оказавшегося в их власти старого человека, того самого Дубровина, которого они ещё совсем недавно смертельно боялись. Вопросы о контрреволюционной деятельности были заданы мимоходом, поскольку чекисты понимали, что обвинить Дубровина не в чем.
1 ноября уже упоминавшийся Фельдман составил заключение по делу Дубровина, в котором написал, что считает обвинение "в организации до революции убийств, погромов, инсинуаций, подлогов, стремящихся всей своей деятельностью задушить освобождение России доказанным". В тот же день Особый отдел ВЧК вынес постановление по обвинению Дубровина "в активном душительстве освободительного движения в России" и предложил Коллегии ВЧК "бывшего председателя Союза Русского Народа А.И.Дубровина – расстрелять".
Однако Дубровин не был сразу же расстрелян, его убийство было отложено до апреля 1921 года. По-видимому, среди чекистской головки не было единодушия как убить председателя Союза Русского Народа. Одни считали, что расстрелять Дубровина нужно тайно, обычным способом, как это практиковалось чекистами. Другие настаивали на инсценировке гласного судебного процесса. Так уже упоминавшийся Борис Моисеевич Футорян 8 апреля 1921 года составил служебную записку, в которой писал: "Считаю нужным передать Ревтрибуналу и приговорить к расстрелу. Если Зап[адная] Европа когда-либо оправдывала наш красный террор, то Дубровин один из таких. Всё еврейство всего земного шара будет безусловно благословлять этот расстрел. Нет смысла расстреливать без Рев[олюционного] Триб[унала]. Следовало бы присоединить к этому делу дело Колесникова – знаменитого прокурора по делу Шмидта (1905) и вместе судить". На записке стоит резолюция ещё одного знаменитого палача Г.Ягоды: "Т.Фельдману. Поставить на президиум". Президиум ВЧК 14 апреля 1921 года постановил расстрелять Дубровина без инсценировки судебного процесса.
Сведений о том, когда и где был расстрелян Дубровин, нет даже в архиве ФСБ. Считается, что он расстрелян 14 апреля или вскоре после 14 апреля. Впрочем, и тут есть нестыковка. Почему-то записка Фельдмана тогдашнему главному чекистскому палачу Шанину ("Направить это дело Шанину для приведения приговора в исполнение") датирована 11-м апреля, т.е. тремя днями ранее заседания Президиума ВЧК. Место захоронения председателя Союза Русского Народа, разумеется, также не известно.
По заключению Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 7 сентября 1998 года Александр Иванович Дубровин был реабилитирован.
+ + +
На Высочайшем приеме депутации Союза Русского Народа 23 декабря 1905 Александр Иванович Дубровин от имени Союза дал клятву Государю постоять за Него "нелицемерно, не щадя ни добра, ни голов своих". Клятву свою вождь Союза Русского Народа сдержал, взойдя вместе со Святыми Царскими Мучениками на российскую Голгофу.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ:
Блок А.А. Записные книжки. М., 1965;
Богоявленский Д.Д. Проблема лидерства в Союзе Русского Народа. Дисс…. к.и.н. М., 2002;
Булатович Д.И. П.А.Столыпин и А.И.Дубровин. СПб., 1909;
Дубровин А.И. Открытое письмо Митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию. СПб., 1906; [с приложением письма Н.Дурново в редакцию "Русского знамени"]. 1907;
Дубровин А.И. Тайна судьбы. (Фантазия-действительность). СПб., 1907;
Кирьянов Ю.И. Дубровин Александр Иванович // Политические партии России. Конец XIX – первая треть ХХ века. Энциклопедия. М., 1996;
Его же. Правые партии в России. 1911 – 1917 гг. М., 2001;
Куда временщики ведут Союз Русского Народа. Т. 1-2. [Сост. А.И.Дубровин]. СПб., 1910-1911;
Правые партии. 1905-1917. Документы и материалы. В 2-х тт. / Сост., вст. ст., коммент. Ю.И.Кирьянова. М., 1998;
Следственное дело доктора Дубровина. Публ. В.Г.Макарова // Архив еврейской истории. Международный исследовательский центр российского и восточноевропейского еврейства. Т.1. М., 2004;
Степанов А.Д. Дубровин Александр Иванович // Святая Русь. Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. Гл. ред., сост. О.А.Платонов, сост. А.Д.Степанов. М., 2003;
Степанов С.А. Черная сотня. 2-е изд., доп., и перераб. М., 2005;
Яковлев Н.Н. 1 августа 1914. Изд. 3-е, доп. М., 1993.