- (NN) Россией принесено в мир Зла больше, чем любой другой страной.<o:p></o:p>

 

Не станем говорить, что Россией принесено в мир мало зла. A - так называемая Великая французская революция и, стало быть, Франция, принесли зла - меньше? Это - подсчитано? А Третий Райх? а марксизм сам по себе? уж даже если ни о ком другом... И наоборот: наш бесчеловечный опыт, который мы перенесли в основном собственной кровью и кровью роднейших нам народов, - может быть, и пользу принес кое-кому на Земле подальше? Может быть, научил кое-где правящие тупые классы в чем-то уступить? Может быть, освобождение колониального мира произошло не без влияния Октябрьской революции, как реакция - не допустить до нашего? Это Бог один может знать, это не нам судить, какая страна принесла больше всех зла. <o:p></o:p>

 

  - (Горский) "В революцию народ оказался мнимой величиной".  "Собственная<o:p></o:p>

 

    национальная   культура    совершенно    чужда    русскому    народу".<o:p></o:p>

 

    Доказательство:  "В  первые годы революции иконы оказались пригодны на<o:p></o:p>

 

    дрова, храмы на кирпичи".

 

Вот это и есть: приходи кто хочешь и суди с наскока, наши летописи изничтожены. Если народ оказался мнимой величиной - тогда он в революции и не виноват, вопреки остальным обвинениям? Если он оказался мнимой величиной - кто же тогда сопротивлялся разливистыми крестьянскими восстаниями - тамбовским, сибирским? До мнимости еще надо было его довести многолетним истреблением, согбением и соблазном - и именно об этом истреблении Горский как будто не ведает. Сложный процесс - и до чего ж упрощен. В 1918 году русские крестьяне поднимались за церковь на бунты, и таких насчитывается несколько сот, подавленных красным оружием. Вот после того, как уничтожили духовенство и вырезали защитников веры в крестьянстве и в городских приходах, остальных напугали, а подросла комсомольско-пионерская молодежь - после этого, да, пошли храмы ломами бить (и то больше: комсомольцы да по службе на эту работу поставленные). Но и с тех пор в северных краях столичным искателям не "за бесценок продаются" иконы, как пишет знающий автор (за бутылку бывает, да), а и даром же отдаются: считается грехом брать деньги за них. А вот прогрессивные юные интеллигенты, получившие такой подарок, этими иконами нередко потом выгодно торгуют с иностранцами. Но более всего в объёмной этой публикации отдается пыла и страниц разоблачению РУССКОГО МЕССИАНИЗМА. <o:p></o:p>

 

  - (Горский)   "Преодоление   национального   мессианского   соблазна   -<o:p></o:p>

 

    первоочередная  задача  России".  Русский  мессианизм  - живучее самой<o:p></o:p>

 

    России:  Россия,  дескать,  умерла, она "археологична" как Византия, а<o:p></o:p>

 

    мессианизм ее не умер, переродился в советский.<o:p></o:p>

 

Такое лукавое извращение нашей истории даже не сразу понимается, настолько не ожидаешь его. Сперва с дутым академизмом прослеживается "история" злосчастного бессмертного мессианизма, который, однако, почему-то пребывал в России не всегда: два века (с XV по XVII) наличествовал, потом два века отсутствовал, потом в XIX веке опять возник (будто бы "захватывал интеллигенцию" - кто помнит такое?), в революцию прикинулся "пролетарским мессианизмом", а в последние десятилетия совлёк маску и снова открылся как русский мессианизм. Так на пунктире, в натяжках и перескоках, идея Третьего Рима вдруг выныривает в виде... Третьего Интернационала! С ненавидящим настоянием по произволу извращается вся русская история для какой-то всё неулавливаемой цели - и это под соблазнительным видом раскаяния! Удары будто направлены всё по Третьему Риму да по мессианизму, - и вдруг мы обнаруживаем, что лом долбит не дряхлые стены, а добивает в лоб и в глаз - давно опрокинутое, еле живое русское национальное самосознание. И вот как уцеливает:

 

  - "русская   идея   есть   главное   содержание   большевизма"!  "Кризис<o:p></o:p>

 

    коммунистической идеи есть кризис того источника веры,  которым  долго<o:p></o:p>

 

    (по тексту - веками. - А. С.) жила Россия".<

 

Вот как, под видом раскаяния, нас выворачивают и топчут. Россия "долгое время жила" православием, известно. А главное содержание большевизма - неуёмный, воинственный атеизм и классовая ненависть. Так вот, по неохристианскому автору это всё едино суть. Tpадиция бешеного атеизма принята в традицию древнего православия. "Русская идея" - "главное содержание" интернационального учения, пришедшего к нам с Запада? А когда Марат требовал "МИЛЛИОН ГОЛОВ" и утверждал, что голодный имеет право СЪЕСТЬ сытого (какие знакомые ситуации!) - это тоже было "русское мессианское сознание"? Коммунистическими движениями кишела Германия XVI века, - отчего же в России в XVII веке, в Смутное время, при такой "русской идее" ничего подобного не было? <o:p></o:p>

 

  - (NN)  "Только на основе вселенской русской спеси стал возможен соблазн<o:p></o:p>

 

    революции".

 

Как это сплести? Если на "вселенской русской спеси" стоял царизм, а революция есть сотрясение конструкции царизма, то почему же она происходит от "русской спеси"? <o:p></o:p>

 

  - (Челнов)  "Пролетарский   мессианизм   приобретает   ярко   выраженный<o:p></o:p>

 

    русофильский характер".

 

Это сегодня, сейчас приобретает, когда половина русских находится в крепостном состоянии, без паспортов. А найдем ли память и мужество вспомнить те первые революционные лет 15, когда "пролетарский мессианизм приобрел ярко выраженный" русофобский характер? Те годы с 1918 по 1933-й, когда "пролетарский мессианизм" уничтожил цвет русского народа, цвет старых классов - дворянства, купечества и священства, потом цвет интеллигенции, потом цвет крестьянства? Пока он еще не принял "ярко выраженного русофильского характера", а имел ярко выраженный русофобский - что скажем о времени том?.. <o:p></o:p>

 

  - (NN, Челнов) "Большевизм есть органическое порождение русской жизни".<o:p></o:p>

 

Так или не так - об этом еще долго и многие будут споры идти. И решение не может найтись ни в чьей публицистической горячности, но - подробными обоснованными исследованиями. Один "Тихий Дон" - подлинный, не искаженный безграмотными врезками, больше свидетельствует здесь, чем дюжина современных публицистов. Еще долго будут спорить наши ученые и художники: была ли русская революция следствием уже произошедшего в народе нравственного переворота? Или наоборот? И да не будут при том забыты никакие обстоятельства, теперь не напоминаемые. <o:p></o:p>

 

Конечно, побеждая на русской почве, кАк движению не увлечь русских сил, не приобрести русских черт! Но и вспомним же интернациональные силы революции! Все первые годы революции разве не было черт как бы иностранного нашествия? Когда в продовольственном или карательном отряде, приходившем уничтожать волость, случалось - почти никто не говорил по-русски, зато бывали и финны, и австрийцы? Когда аппарат ЧК изобиловал латышами, поляками, евреями, мадьярами, китайцами? Когда большевистская власть в острые ранние периоды гражданской войны удерживалась на перевесе именно иностранных штыков, особенно латышских? (Тогда этого не скрывали и не стыдились.) Или позже, все 20-е годы, когда во всех областях культуры (и даже в географических названиях) последовательно вытравлялась вся русская традиция и русская история, как бывает разве только при оккупации, - это желание самоуничтожиться тоже было проявлением "русской идеи"? Замечает Горский, что году в 1919-м границы Советской России примерно совпадали с границами Московского царства, - значит, большевизм в основном поддержали русские... Но ведь эту географию и так можно истолковать, что русские в основном вынуждены были принять его на свои плечи, и только? А разве знаем мы на Земле хоть один народ, который в XX веке был застигнут пришедшей волной коммунизма и устоял против него, встряхнулся? Таких примеров еще нет, кроме Южной Кореи, где помогала ООН. Был бы еще Южный Вьетнам, да, кажется, дали ему подножку. И что же теперь, коммунизм на Кубе и во Вьетнаме "есть органическое порождение русской жизни"? А "марксизм - одна из форм народническо-мессианского сознания" - во Франции? В Латинской Америке? в Танзании? И всё это - от немытого старца Филофея? <o:p></o:p>

 

Как же разрушена, перекорёжена и затемнена русская история XX века, если не знающие ее такие самоуверенные могут являться к нам судьи! Своим равнодушием мы рискуем дожить, что вообще провалятся в небытие 50-100 лет русской истории, и никто уже ничего достоверного о них не установит - будет поздно. <o:p></o:p>

 

Группа статей в No 97 - не случайность. Это, может быть, замысел: нашей беспомощностью воспользоваться и выворотить новейшую русскую историю - нас же, русских, одних обвинить и в собственных бедах, и в бедах тех, кто поначалу нас мучил, и в бедах едва ли не всей планеты сегодня. Эти обвинения - характерны, проворно вытащены, беззастенчиво подкинуты, и уже предвидится, как нам будут их прижигать и прижигать. <o:p></o:p>

 

Вся и моя статья написана не для того, чтобы применьшить вину русского народа. Но и не соскребать же на себя все вины со всей матушки-Земли. Не имели защитной прививки - да, растерялись - да, поддались - да, потом и отдались - да! Но - не изобрели первые и единственные мы, еще с XV века! <o:p></o:p>

 

Не мы одни - и многие так, едва ли не все: подкатывает пора - поддаются, отдаются, и даже при меньшем давлении, чем отдались мы, и при лучших традициях, нежели у нас, и даже - "с бoльшей охотой". (Наша краткая история от Февраля до Октября оказалась сжатым конспектом позднейшей и нынешней истории Запада.) <o:p></o:p>

 

Так, уже при начале раскаяния получаем мы предупреждения, какими обидами и клеветами будет утыкан этот путь. Кто начинает раскаиваться первым, раньше других и полней, должен ждать, что под видом покаянщиков слетятся и корыстные печень твою клевать. <o:p></o:p>

 

А выхода нет всё равно: только раскаяние.

 

Может оказаться, что мы уже не способны к этому мечтаемому пути поиска и признания своих ошибок, грехов и преступлений. Но тогда и нельзя увидеть нравственного выхода из нашего провала. А всякий другой выход - не выход. Лишь временный общественный самообман. <o:p></o:p>

 

Если же мы окажемся настолько еще не погибшими, что найдем в себе силы пройти эту жгучую полосу общенационального раскаяния, раскаяния внутреннего, чтo мы тут, внутри страны, наделали сами над собою, - то возможно ли будет России на этом остановиться? Нет, нам придется решимость в себе найти еще и на следующие шаги: на признание грехов внешних, перед другими народами. <o:p></o:p>

 

А их немало у нас. И для очищения мiрового воздуха, и для убеждения других в нашей искренней расположенности мы не должны ни скрывать этих грехов, ни комкать, ни смягчать в воспоминаниях. Я думаю: если ошибиться в раскаянии, то верней - в сторону большую, в пользу других. Принять заранее так: что нет таких соседей, перед которыми мы невиновны. Как в прощёный день просят прощения у всех окружающих. <o:p></o:p>

 

Охват раскаяния - бесконечен. Тут не избегнуть и давних грехов, и то, что другим мы можем зачесть в давность, себе - не имеем права. Страницами несколькими ниже предстоит говорить о будущности Сибири - и всякий раз при этом вздрагивает сердце о нашем предавнем грехе потеснения и истребления коренных сибирцев. И какая ж тут давность? Будь сегодня Сибирь густо населена исконными народностями, наш нравственный шаг мог быть бы только один: уступить им их землю и не мешать их свободе. Но поскольку лишь эфемерным рассеянием они присутствуют на сибирском континенте - дозволено нам искать там свое будущее, с братской нежностью заботясь о коренных, помогая им в быте, в образовании и не навязывая им силою ничего своего. <o:p></o:p>

 

Исторический обзор - не предмет этой статьи, уже не допускает и объем ее. Нашлось бы там достаточно наших вин - таких, как перед горным Кавказом: завоевательный русский натиск XIX века (вовремя и осужденный русскими великими писателями) и выселение XX века (о котором и сами-то кавказские писатели не смеют). <o:p></o:p>

 

Раскаяние - всем всегда тяжело. И не только через порог себялюбия, но еще и потому, что свои вины себе хуже видны. <o:p></o:p>

 

Возьмем ли русско-польскую линию - нет и здесь конца узлам вин. Проследить их - поучительно в самом общечеловеческом смысле. (Сегодня, когда и поляки и мы раздавлены насилием, может показаться неуместным такое историческое разбирательство. Но я пишу - впрок. Когда-нибудь прозвучит и уместно.) <o:p></o:p>

 

О наших винах перед Польшей у нас в России достаточно говорено, и в нашей памяти наслоилось, убеждать не надо. Три раздела Польши. Подавление восстаний 1830 и 1863 годов. После того руссификация: вовсе запретили начальную польскую школу, в гимназиях даже польский язык преподавался на русском и был не обязателен, на квартирах ученикам между собою запрещалось говорить по-польски! В XX веке - упорное вымучивание, как не дать Польше независимость, лукавое двусмысленное поведение русского руководства в 1914-16 годах. <o:p></o:p>

 

Но зато: сколько же и звучало с русской стороны раскаяния, начиная от Герцена, и как же едино было сочувствие полякам всего русского образованного общества, так что в кругах Прогрессивного Блока польская независимость не считалась меньшей целью войны, чем сама русская победа. <o:p></o:p>

 

Если же по событиям новейшим такого общественного раскаяния в России не прозвучало, то лишь по обстановке нашей подавленности, а помнят все, еще будут поводы назвать громко: высокоблагородный удар в спину гибнущей Польше 17 сентября 1939 года; и уничтожение цвета Польши в наших лагерях; и отдельно Катынь; и злорадное холодное наше стояние на берегу Вислы в августе 1944 года, наблюдение в бинокли, как на том берегу Гитлер давит варшавское восстание национальных сил - чтоб им не воспрять, а мы-то найдем, кого поставить в правительство (я был там рядом и говорю уверенно: при динамике нашего тогдашнего движения форсировка Вислы не была для нас затруднительна, а изменила бы судьбу Варшавы). <o:p></o:p>

 

Но подобно тому, как одни люди легче раскрываются раскаянию, а другие сопротивительней и даже вовсе ни на щелочку, - так, мне кажется, и нации есть более и менее склонные к раскаянию. <o:p></o:p>

 

В предыдущие века расцветная, сильная, самоуверенная Польша не короче по времени и не слабее завоевывала и угнетала нас. (XIV-XVI века - Галицкую Русь, Подолию. В 1569 г. по Люблинской унии присоединение Подлясья, Волыни, Украины. В XVI-м - поход на Русь Стефана Батория, осада Пскова. В конце XVI в. подавлено казачье восстание Наливайко. В начале VII-го - войны Сигизмунда III, два самозванца на русский престол, захват Смоленска, временный захват Москвы; поход Владислава IV. В тот миг поляки едва не лишили нас национальной независимости, глубина той опасности была для нас не слабей татарского нашествия, ибо поляки посягали и на православие. И у себя внутри систематически подавляли его, вгоняли в унию. В середине XVII-го - подавление Богдана Хмельницкого, и даже в середине XVIII-го - подавление крестьянского восстания под Уманью.) И что ж, прокатилась ли волна сожаления в польском образованном обществе, волна раскаяния в польской литературе? Никогда никакой. Даже ариане, настроенные против всяких войн вообще, ничего особо не высказали о покорении Украины и Белоруссии. В наше Смутное Время восточная экспансия Польши воспринималась польским обществом как нормальная и даже похвальная политика. Поляки представлялись сами себе - избранным божьим народом, бастионом христианства, с задачею распространить подлинное христианство на "полуязычников"-православных, на дикую Московию, и быть носителями университетской ренессансной культуры. И когда во 2-й половине XVIII века Польша испытывала упадок, затем и после разделов ее публично высказывались об этом размышления, сожаления, они носили характер государственно-политический, но никак не этический. <o:p></o:p>

 

Правда, не всегда разделишь, где общенациональная черта, где отпечаток социального строя. Польский строй со слабыми выборными королями, всесильными магнатами и безмерным своеволием шляхты вел к шумному самопроявлению ее, исключал самоограничение, делал неуместным раскаяние. При таком строе образованные поляки чувствовали себя участниками и деятелями совершаемого, никак не сторонними наблюдателями. Русское же раскаяние XIX и начала ХХ века облегчалось тем, что осудители политики могли считать себя несоучастными: это всё совершают они, царь не советовался с обществом. <o:p></o:p>

 

Но, может быть, польское раскаяние выразилось в делах? Больше столетия испытав горечь разделенного состояния, вот Польша получает по Версальскому миру независимость и немалую территорию (опять за счет Украины и Белоруссии). Первое внешнее действие ее - в 1920 году напасть на Советскую Россию - напасть энергично, взять Киев и иметь цель выйти к Черному морю. У нас в школах учат (чтобы было страшней), что это был "Третий поход Антанты" и что Польша координировалась с белыми генералами, дабы восстановить царизм. Вздор, это было самостоятельное действие Польши, переждавшей разгром всех главных белых сил, чтобы не быть с ними в невольном союзе, а самостоятельно грабить и кромсать Россию в ее наиболее истерзанный момент. Эта цель Польше не вполне удалась (но контрибуция с Советов взята). Тогда второе внешнее действие ее, 1921 года: беззаконное отобрание Вильнюса со всею областью от слабой Литвы. И никакая Лига Наций, никакие призывы и усовещания не подействовали: так и продержала Польша захваченный кусок до самых дней своего падения. Кто помнит ее национальное раскаяние в связи с этим? (Кстати, совершались агрессии социалистом Пилсудским, однодельцем Александра Ульянова по процессу.) На украинских и белорусских землях, захваченных по договору 1921 г., велась неуклонная полонизация, по-польски звучали даже православные церковные проповеди и преподавание закона божьего. И в пресловутом 1937 году (!) по ту сторону границы тоже рушили православные церкви (более ста, средь них - и варшавский собор), арестовывали священников и прихожан. <o:p></o:p>

 

И как же над этим всем подняться нам, если не взаимным раскаянием?.. <o:p></o:p>

 

И не правда ли, есть ощущение: острота раскаяния как личного, так и национального, очень зависит от сознания встречной вины? Если обиженный нами обидел когда-то и нас - наша вина не так надрывна, та встречная вина всегда бросает ослабляющую тень. Татарское иго над Россией навсегда ослабляет наши возможные вины перед осколками Орды. Вина перед эстонцами и литовцами всегда больней, стыдней, чем перед латышами или венграми, чьи винтовки довольно погрохали и в подвалах ЧК и на задворках русских деревень. (Отвергаю непременные здесь возгласы: "так это не те! нельзя же с одних - на других!.." И мы - не те. А отвечаем все - за всё.) <o:p></o:p>

 

Это - лишний довод в пользу раскаяния всеобщего. И какое же очищение, даже восторженное, вызывает у нас, когда враги признают свою вину перед нами! С каким рвением добрым хочется перехлестнуть их в раскаянии, превзойти в великодушии. <o:p></o:p>

 

Но теряет раскаяние смысл, если на нем и обрывается: порыдать да жить по-прежнему. Раскаяние есть открытие пути для новых отношений. Новых отношений - и между нациями. <o:p></o:p>

 

Как всякое раскаяние, так и раскаяние нации предполагает возможность прощения со стороны обиженных. Но ожидать прощения, прежде того самим не настроившись простить, - невозможно. Путь взаимного раскаяния есть и путь взаимного прощения. <o:p></o:p>

 

Кто - не виновен? Виновны - все. Но где-то должен быть пресечён бесконечный счёт обид, уж не сравнивая их по давности, по весу и по объему жертв. Ни сроки, ни сила обид сравняться никогда не могут, ни между какими соседями. Но могут сравняться чувства раскаяния. <o:p></o:p>

 

Картина такая мне нисколько не кажется идиллической, отвлеченной, не относящейся к современной ситуации. Напротив. Как нельзя построить хорошего общества при дурных отношениях между людьми, так и хорошего человечества не будет при дурных, затаённо-мстительных отношениях наций. И никакая позитивная внешняя политика, и никакие ловчайшие усилия дипломатов так не договаривать договора, чтобы каждая сторона находила успокоение своей гордости, не заглушат семян раздора и не устранят новых и новых конфликтов. <o:p></o:p>

 

Сейчас вся атмосфера ООН пересыщена ненавистью и злорадством - тем, с которым Ассамблея ликовала (даже, говорят, на скамьи вскакивали экспансивные члены), когда 10 миллионов китайцев Тайваня выкинули из человеческой семьи за то, что они не подчинились тоталитарному захвату. <o:p></o:p>

 

Без установления существенно новых, добрых отношений между нациями вся задача "всеобщего мира" есть или утопия, или шаткая эквилибристика. <o:p></o:p>

 

А.И. Солженицын. РАСКАЯНИЕ И САМООГРАНИЧЕНИЕ КАК КАТЕГОРИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ (1)

А.И. Солженицын. РАСКАЯНИЕ И САМООГРАНИЧЕНИЕ КАК КАТЕГОРИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ (2)

А.И. Солженицын. РАСКАЯНИЕ И САМООГРАНИЧЕНИЕ КАК КАТЕГОРИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ (3)