Предисловие автора

 

Здесь содержится итог моих размышлений, которые начались давно — больше двадцати или даже тридцати лет назад. Моя беда в том, что у меня, кажется, сложилась "новая историческая концепция". А историки сейчас этого не любят. Их больше интересует тщательное описание конкретных ситуаций и установление фактов. А "концепции", они считают, можно выдумывать какие угодно — это дело фантазии, а отчасти — исторической неграмотности (в чем есть большая доля правды).

 

Все же здесь я постараюсь изложить эту "концепцию" (если ее можно так назвать) и некоторые необходимые для ее понимания соображения. Это приводит к другой трудности. Все эти соображения мною обдумывались давно, поэтому многие из них уже излагались в появившихся раньше публикациях. Но ведь здесь нельзя, как в математической работе, написать: "воспользуемся теоремой, сформулированной и доказанной в такой-то работе, на такой-то странице". Поэтому здесь повторяются некоторые мысли, ранее опубликованные.

 

Но что мне самому наиболее интересно: зачем я это все пишу? Ведь согласно взглядам, которые я дальше изложу (и в справедливости которых совершенно уверен), вся теперешняя жизнь, включая культуру и те методы понимания всех явлений, которыми мы пользуемся, очень скоро разрушатся. Вероятно, лет сто или двести (это в лучшем случае) будет вариться что-то новое — а что из этого выварится, и угадать невозможно. Зачем же сейчас излагать какие-то свои мысли? Что ожидает Россию в будущем — потомки наши гораздо лучше узнают на своем опыте. Все это только в надежде, что излагаемые мысли попадутся в руки хоть одному "монаху трудолюбивому" и покажутся ему интересными и тем сохранятся в Истории и помогут ее осмыслению. Это доказывает, что стремление не утратить связь с телом Истории гораздо сильнее, чем со своим физическим телом. Факт, вероятно, имеющий многозначительные последствия в общечеловеческой жизни.

 

Основной исходной точкой моих размышлений, как, вероятно, и многих читателей, было желание понять, что произошло с нашей страной и народом. Часто этот исторический перелом характеризуют как то, что Советский Союз проиграл "холодную войну". Мне кажется, что такое понимание очень неточно. Вспомним проигранные войны в ХХ или в XIX веках. Россия проиграла русско-японскую войну или Крымскую. Франция — франко-прусскую и так далее. Во всех случаях проигравшая сторона теряла некоторые территории, выплачивала определенную контрибуцию, подвергалась болезненным геополитическим ограничениям, но не происходило вмешательства в ее внутреннюю жизнь. В нашем же случае были, конечно, и потери территории, более того, страна распалась на части. Можно сказать, что была и контрибуция — размеры ценностей, перетекших на Запад, трудно даже определить, но ясно, что речь идет о триллионах долларов.

 

Но сверх всего этого радикально была изменена наша внутренняя жизнь как в России, так и в большинстве ее осколков. Причем все эти изменения носят характер подстраивания под жизнь и требования Запада. Экономика, раньше почти полностью принадлежавшая государству, теперь почти вся находится в частных руках. Возникли колоссальные состояния, появились так называемые олигархи. Фамилии выходцев из России стоят в списках богатейших людей мира. Была принята и политическая система западных стран, основанная на борьбе партий, выборах, влиянии средств массовой информации, которые, в свою очередь, регулируются финансовой поддержкой. Внешняя политика России теперь основана на безусловной привязке к политике стран и союзов Запада, США, НАТО и так далее. Причем когда Россия шла на крайне болезненные для нее уступки, например, в вопросе об отношениях с Сербией, с исламским миром, о собственной обороне, то это никогда не сопровождалось реальными, а не на словах, уступками противоположной стороны. То есть подчеркивалось, что они делаются не на основе равноправия, а продиктованы побежденной стороне.

 

Одновременно была предпринята массированная попытка подавить независимость русского сознания, унизить его и смешать с грязью. Так, радио "Свобода" утверждало, что "перестройка не только должна демонтировать то, что называется тоталитарным социализмом, но и изменить духовный строй русского человека, приблизить его к западному складу сознания". Должна произойти "мутация русского духа"! Нужно "русского человека выбить из традиции". Нам внушалось, именно внушалось без доказательств, что человеческая история имеет характер движения в определенную сторону. Это движение и называется "прогрессом". В нем западные страны ушли далеко вперед, они "передовые", "прогрессивные". А Россия очень отстала, может быть, безнадежно, благодаря как раз той "традиции русского человека", из которой его и надо "выбить".

 

И более наглядно: когда русские войска уходили из Германии, отдавая геополитические позиции, завоеванные в самой кровопролитной войне истории, им аккомпанировал на барабане пьяный президент России. Такая ситуация вообще, насколько я знаю, не имеет прецедентов в истории. Был в Древнем Риме такой сенатор Катон, который оканчивал каждую свою речь словами: "Карфаген должен быть разрушен". Но никому же не приходило в голову предложить, чтобы какой-то вождь карфагенян при этом играл на барабане. И эта красочная картина сейчас довольно часто воспроизводится на телевидении. Более того, этот президент недавно в связи с каким-то юбилеем был награжден за свои заслуги высшим орденом, выдуманным сейчас в новой России. Так что то, что с нами произошло, — это не проигранная война, а победа одной цивилизации над другой, ей чуждой, которую надо истребить, превратить в духовную пустыню, где, как говорится, и трава не растет.

 

Вот эту ситуацию нам и следует обдумать.

 

Я хотел бы немножко конкретизировать, что мы подразумеваем под западной цивилизацией, чтобы было ясно, о чем идет речь. Что же это за цивилизация такая, во власти которой мы оказались? Мы уже применяли термины "западная цивилизация", "Запад". Ими пользуются многие авторы. Конечно, это очень специфическая цивилизация, зародившаяся в Западной Европе. Позже ее материальный "силовой" центр переместился в Северную Америку. Она очень неожиданно проявилась в XV-XVI веках. Это была, как ее называют, эпоха великих географических открытий. Положение было парадоксальным. Западная Европа, казалось бы, поглощена своими делами. Во Франции еще шла или только что закончилась Столетняя война с Англией. В Германии назревала, а позже разразилась, Реформация, сопровождаемая религиозными войнами. Пиренейский полуостров еще не был освобожден от арабов. Турки осаждали Вену. И в это время западноевропейцы с невероятной энергией бросились захватывать территории по всему миру — в Индии, Америке и Африке, вывозя оттуда золото и рабов. Это была первая экспансия западной цивилизации.

 

Вторая, называемая "коперниканской революцией", была направлена в сторону природы. Началом ее считается, конечно, очень приближенно, появление учения Коперника в середине XVI века. А основные успехи приходятся на XVII век. Тогда были сделаны открытия Галилея, Кеплера, Декарта, Ньютона, создавших дух новой науки. Подобно тому как путешествия XV-XVI веков бесконечно расширили кругозор западных европейцев, так открытия XVII века и последующее развитие науки открыло им целый новый мир звезд, галактик, атомов, молекул. Причем в первом случае была приобретена власть над новыми странами, во втором — над явлениями природы.

 

Наконец, в конце XVIII и в XIX веках был создан новый экономический уклад, сделавший экономику западных стран во много раз продуктивней. Это то, что обычно называется капитализмом. Основой было полное освобождение экономики от контроля общества — государства, гильдий, цехов, церкви и даже совести. Контроль переходил полностью в руки рынка. Рынок — это удивительная конструкция, нечто вроде громадного компьютера, позволяющего регулировать самые различные стороны производства с целью общего роста экономики. Адам Смит называет его "невидимой рукой". То есть производитель должен думать только о наибольшем возможном доходе, а "невидимая рука" уже сама поведет его в ту сторону, которая нужна для общего роста экономики. И эта конструкция действует тем эффективнее, чем большая часть экономической жизни большего числа людей ей подчиняется. Никакая человеческая контролирующая система не способна с ней конкурировать. Но действие этого компьютера имеет свои границы, которые определяются тем, что рынок способен вообще воспринимать только факторы, выраженные в числах — ценах товаров. Поэтому полностью подчиненная законам рынка экономика по необходимости игнорирует иные требования жизни — такие, как чувство справедливости или сострадания.

 

Вся рыночная экономика поэтому была построена по типу торговли, а центром ее стала биржа — торговля ценными бумагами. Многое, существовавшее в более раннем, традиционном обществе, не соответствовало этому новому духу и исчезло. Например, в Англии благотворительность в большой степени была заботой церкви. После конфискации церковных земель при Генрихе VIII она сильно сократилась, но отчасти осуществлялась государством. После английской революции, особенно так называемой "славной революции" 1688 года, общественным мнением благотворительность была вообще отвергнута. Английские экономисты того времени вообще считали бедность не несчастьем, в котором людям нужно помогать, а справедливым наказанием за лень, а также состоянием, благоприятным для создания рыночной экономики. Существует целый ряд цитат самых знаменитых экономических авторов по этому поводу. Зато рыночная капиталистическая экономика оказалась очень удобной для внедрения и создания новой техники на основе последних достижений науки. Последний переворот, связанный со слиянием экономического производства с развитием техники и науки, называется научно-технической революцией, сокращенно НТР. Он занимает XVIII-XX веках.

 

Многие задавались вопросом, чем же объясняется колоссальный рост силы и продуктивности западной цивилизации? Благодаря имеющимся глубоким исследованиям ответ сейчас более или менее ясен. Можно попытаться сформулировать те основные принципы, на которых эта цивилизация базируется. Как мне кажется, можно выделить два наиболее важных. Первое — это постоянно культивируемая и развиваемая с разных точек зрения концепция власти и силы. Она проявилась и в захватах эпохи великих географических открытий. Ранней формулировкой принципов новой цивилизации считается произведение итальянца Пико делла Мирандола, жившего в XVI веке, "Речь о достоинстве человека". В нем, как часто говорят, отражена психология нового человека, освобождающегося от рабства и покорности авторитетам, чувствующего себя господином Вселенной. Действительно, там Пико заявляет следующее: "Человек может общаться со всеми уровнями Вселенной, может познать последние законы всего, приобрести власть над этим Всем: над людьми и вещами, совершать чудеса, недоступные самой природе". Но путем к такому господству он считает магию и знание некоторых тайн, которые были открыты еще древними мудрецами и дают власть над миром.

 

Как бы выполняя эту программу, наука XVII века поставила себе целью открытие законов природы. Именно тогда появились этот термин и это понятие как бы некоторых центральных тайн мира, из которых можно потом вывести все другие его свойства. Многие принципы науки были сформулированы и предсказаны англичанином Френсисом Бэконом в начале XVII века — экспериментальность науки, создание научных коллективов и так далее. Сам он особенных открытий не совершил. Но под его громадным влиянием в следующих поколениях находились величайшие ученые Англии — Ньютон, Гук, Галлей и другие, объединенные в так называемое Лондонское Королевское общество. Бэкон считал, что эксперимент — это насилие или пытка, при помощи которой человек может вырвать у природы ее тайны. Интересно, что и Галилей сравнивал эксперимент с испанским сапогом, в который нужно зажать природу, чтобы она открыла свои тайны. Наука есть некая битва между человеком и природой. Бэконом был сформулирован лозунг "Победить природу". Целью он объявлял установление власти над природой, чтобы распоряжаться ее силами. Ему же принадлежит формулировка принципа "Знание — сила". Оба эти лозунга были всюду развешаны еще в моей молодости.

 

Наконец, последние, итоговые системы западной философии — Шопенгауэра и Ницше — тоже основывалась на концепции воли и власти. Последние политические воплощения этого принципа мы видим в немецком национал-социализме и современной политике США. Этот принцип проявился во всех течениях западных идеологий. Например, в ответе Маркса на вопрос: "Ваше представление о счастье?" — "Борьба".

 

Вторым основным принципом западной цивилизации является полное подчинение чувств и обыденного опыта интеллекту и логике, — то, что называется чистым рационализмом. Колоссальные успехи естественных наук были связаны с опорой на гипотезы, не только не извлеченные из опыта, но и принципиально непроверяемые. Типичный пример — это всем известный, так называемый первый закон Ньютона, на самом деле сформулированный впервые Декартом, согласно которому тело, на которое не действуют никакие силы, совершает равномерное и прямолинейное движение. Конечно, неограниченное прямолинейное движение предполагает бесконечное пространство, которое мы никак наблюдать не можем, как и тело, на которое не действуют никакие силы мы также не можем наблюдать. Аристотель, например, посчитал бы подобные высказывания пустым набором слов, так как они утверждают нечто о том, чего нет.

 

Однако такие абстракции оказались очень плодотворными. Этот чисто рационалистический подход, естественно, сближает науку и технику. Ведь логическое рассуждение, распадающееся полностью на заключения типа: "из а следует б", может быть смоделировано машиной, в которой движение колесика "а" вызывает движение колесика "б". Возникшая на этом пути наука не способна понять и анализировать то, что не подобно машине. И все время возникает идея, что мир — это огромная машина. Еще в XVII веке Кеплер писал: "Моя цель показать, что мировая машина, скорее, подобна не Божественному организму, но часовому механизму". Термин "мировая машина" — а писали они по-латыни: "machina mundi" — встречается с самого зарождения новой науки.

 

И объектами новой науки были величины, точно измеримые в числах, а законы природы понимались как математические соотношения между этими числами. Все развитие научно-технической революции было связано с постоянным вытеснением живого техникой. Технический прибор всегда считался надежней, и до сих пор считается надежней, чем-то, что называется "человеческим фактором". Техника становится ближе и понятнее, чем живое. А в новом поколении уже и компьютер вытесняет даже традиционный способ человеческой коммуникации — книгу. Эти концепции привели к колоссальным успехам в астрономии и физике.

 

Под влиянием их возникло убеждение, что таким же принципам подчиняются и живые существа и человеческое общество. Примером такой, как называют ее, "социальной инженерии" и была попытка построить в нашей стране коммунистическое общество по разработанному задолго до того плану. Другой такой же попыткой было искусственное введение капитализма. Западная цивилизация создала и новую политическую систему — демократию, основанную на выборах, борьбе партий. Сначала в Англии и США она основывалась на очень узком избирательном праве для состоятельных людей, и заведомо только для мужчин. Потом круг имеющих голос расширялся.

 

Эта система также основывалась на некоторой абстракции, положении о равенстве всех людей, которого нет, в особенности в материальном и социальном положении. Но эта система способствовала стремительному развитию капиталистической экономики и научно-технической революции.

 

Уже в ХХ веке западная цивилизация привела к некоторым кризисным явлениям. Например, представление о борьбе с природой, стремление ее победить — к экологическому кризису. Об этом будет подробнее сказано позже. Благодаря этому к ней выработалось в некоторых случаях отрицательное отношение, как к чистой носительнице зла. Например, на Западе иногда это формулируют так, что белая раса — а это, собственно, другой термин для определения западной цивилизации — есть раковая опухоль на теле человечества. Но нельзя забывать, что в период своего расцвета она создала изумительное по красоте искусство: живопись Рафаэля и Рембрандта, скульптуру Микеланджело, музыку Баха и Моцарта, драму Шекспира, романы от Сервантеса до Диккенса и так далее. Во всем этом чувствуется какая-то "божественная красота", никак не укладывающаяся в образ раковой опухоли. Ведь была же причина, почему петровские реформы были приняты Россией сравнительно легко. Сравнительно, например, с таким явлением, как раскол. Я думаю, тогдашних дворян Запад привлекал не только тем, что показывал, как можно вкусно есть и сладко пить. Ведь это они имели и в своих поместьях в достаточных количествах. Видимо, более чутких из них привлекало новое для них искусство, новые грандиозные философские учения Спинозы и Лейбница, может быть, не всеми до конца понятая, но ощущаемая, новая, прекрасная наука. Таков же был путь, которым Запад подчинял себе многие страны, появился слой людей, как бы зачарованных западной культурой. И это оказывало часто более сильное действие, чем огнестрельное оружие, самолеты и атомные бомбы.

 

 

 

ЗАПАД И РОССИЯ

 

 

 

То полное подчинение Западу, которое мы переживаем сейчас, наступило не внезапно. Это был длительный процесс, занявший около 300 лет. Первые изменения в сторону частичного подчинения западному влиянию связывают обычно с эпохой Петра Первого. Конечно, это приближенно, начались они раньше. Эти изменения начались с освоением Россией достижений западной цивилизации, хотя вся страна в целом сохраняла свои традиции. Можно сравнить это с тем, что человек как бы выучил иностранный язык, не утеряв своей национальности. Россия благодаря этому смогла противостоять давлению Запада в целом, в войне со Швецией при Петре Первом, Наполеону, Гитлеру. Она избежала судьбы Индии или Китая, не стала колонией, достигла своих естественных географических границ. И в результате влияния западной, постренессансной цивилизации на русскую, основанную на православной и византийской цивилизацию, возникла великая русская культура XIX века.

 

Однако этот процесс был далеко не безболезненным для России. Произошел раскол между высшим слоем в обществе, в большей или меньшей степени усвоившим плоды западной цивилизации, и основной частью народа, продолжавшей жить в прежней традиции. Меня наглядно поразило это явление, когда я прочитал описание того, как в 1918 году окрестные крестьяне жгли Михайловское. Причем отнюдь не с целью грабежа, а весело, с плясками под песни и под гармошку. С другой стороны, в России, в правящих ее сословиях, образовался слой людей, подпавших под полное влияние Запада, вечно боявшихся, что их примут не за западных европейцев, а за русских. Благодаря этому политика России часто отстаивала вовсе не русские интересы. Однако к ХХ веку Россия все же в основном сохранила свою национальную идентичность. Она осталась глубоко монархической, православной страной.

 

Главное же радикальное различие в путях России и Запада заключалось в отношении к крестьянству. А это был коренной для России вопрос, так как к началу ХХ века еще 80% населения России составляли крестьяне. Западный капитализм возник за счет разорения крестьянства и перемалывания части его в городской пролетариат. В Англии это было связано со сгоном крестьян с их общинных земель. В США процесс зашел так далеко, что сейчас там только 2-3% населения заняты постоянно в сельском хозяйстве. Хотя около 25% экономики работают на него: машиностроительная, химическая промышленность и так далее. То есть общество максимально стремится сократить контакт с деревней, с землей, как с чем-то опасным вроде радиоактивных материалов. В России же сохранение крестьянства было не только стремлением самого крестьянства, но и сознательной целью администрации. Еще при реформах 1861 года, при освобождении крестьян, была сохранена община именно с целью предотвратить пролетаризацию деревни.

 

Когда же стало ясно, что община сковывает экономическое развитие, то планы ее реформирования разрабатывались министром Александра III Бунге, позже комиссиями Витте и наконец воплотились в реформах Столыпина. Но что самое значительное, в России был найден реальный тогда путь развития сельского хозяйства в условиях высокоиндустриального общества, а именно — кооперация. Ученые и одновременно общественные деятели этого направления назывались аграрниками. Это были Чупров, Кондратьев, Чаянов, Бруцкус, Студенский и другие. Удивительно, что в Англии и в США существовало такое же движение и даже с таким же названием. Но в то время, как в Англии и США это ограничивалось манифестами (в Англии об этом писал известный писатель Честертон, в США — менее у нас популярный Тейт), в России кооперативное движение приняло колоссальные размеры. Перед Первой мировой войной им было охвачено более половины крестьянского населения, считая с семьями.

 

Здесь происходило действительно столкновение разных принципов. Крестьянский труд предполагает личное решение: что и как сеять, как жать, когда жать, когда свозить и так далее. В этом смысле он столь же творческий, как труд поэта или ученого. Внешне крестьянин столь не похож на поэта, что трудно поверить в сходство их дела. Но главное, самое существенное — совпадает. С той разницей, что пока общество не приобрело чисто городской характер, земледелие остается единственной формой творческого труда, открытого для большей части населения. Как пишет Чаянов, к крестьянскому хозяйству неприменимы понятия стандартной политэкономии — рента, эксплуатация, доход. Там была, как он пишет, своя концепция выгодности. То есть выгодой для крестьянина был не доход, а возможность заниматься своим трудом. И то же, я думаю, сказал бы и любой художник или ученый о своей работе. Благодаря этому, говорит Чаянов, индивидуальное трудовое крестьянское хозяйство в кризисных ситуациях оказывалось более устойчивым, чем хозяйство, ориентированное на доход. Оно могло какое-то время мириться с уменьшением дохода, не идти на увеличение усилий, не оправданных доходами. Но именно благодаря этим чертам оно плохо интегрировалось в капиталистическое хозяйство. Ведь рынок функционировал только в терминах цен и доходов. Да и весь дух западной цивилизации, представляющей себе мир как машину, был крестьянскому хозяйству противоположен.

 

Разработанная направлением "аграрников" концепция кооперации была ориентирована на то, чтобы сохранить этот творческий характер крестьянского труда. Предполагалась кооперация тех областей деятельности, которые не были связаны непосредственно с производством. Например, сбивание сметаны в масло, трепка льна, получение ссуды в городском банке (минуя деревенского богатея-"мироеда"). Масштабы этой деятельности были колоссальны. Например, созданные до войны 1914 года кооперативные объединения "Маслоцентр" и "Льноцентр" были крупнейшими мировыми поставщиками масла и льна. Перед войной маслоделие давало больше продукции (в рублях), чем вся русская золотодобывающая промышленность.

 

Таким образом, то, что Россия вплоть до начала ХХ века оставалась в подавляющей своей части крестьянской, показывает, что она далеко не подчинялась тогда нормам западной цивилизации.

 

И.Р. ШАФАРЕВИЧ. БУДУЩЕЕ РОССИИ. (1)

И.Р. ШАФАРЕВИЧ. БУДУЩЕЕ РОССИИ. (2)

И.Р. ШАФАРЕВИЧ. БУДУЩЕЕ РОССИИ. (3)

И.Р. ШАФАРЕВИЧ. БУДУЩЕЕ РОССИИ. (4)

И.Р. ШАФАРЕВИЧ. БУДУЩЕЕ РОССИИ. (5)