НА РЕЧКЕ (Из действительной жизни)

Только что отошло богослужение. Все после общаго обеда расположились кто как мог удобнее в маленькой столовой одного из старых беженцев и тихо беседовали. Прекрасно, с молитвой проведенная Литургия и общий, хотя и бедный обед, согрели сердца и захотелось задушевности, на что так способен русский человек. Как-то сами собой все разселись маленькими группами и кто тихо, кто с жаром делились своими думами и переживаниями.

На кушетке примостилось трое - два гостя и хозяйка дома. Один из собеседников был возбужден - он первый раз, после своего далекаго детства, побывал в церкви, первый раз опять причащился и тоже в первый раз находился в церковно настроенном доме.

- "Меня удивляет, - говорил он, - что здесь у вас, долго не живших в России, всё не так как у нас на нашей родине. Не только ни одного браннаго слова, но ни однай грубости не услышишь. Ведь тоже и бедно, но наша бедность всегда приносит озлобление, еще больше ожесточает сердца - ваша-же совсем иначе! А Богослужение!" ... Мне кто-то сказал накануне, что многие будут исповедываться и причащаться и я, вспомнив детство, не ел ... Почему не знаю ...Ведь исповедываться не предполагал! ... Но когда началась служба, у меня растворилось сердце и я вслед за другими пошел к священнику и, поверьте мне, плакал как ребёнок.

Я ясно почувствовал разницу между бежбожным и церковным духом, между святостью и грехом и повторяю, заплакал. В эти несколько минут я понял этот грех, понял всю пагубность для человека ужасного учения и жизни по нему".

- "Но к счастью и там есть люди сохранившие себя чистыми, люди, которые частью, может быть, и прикровенно, стараются пронести в себе веру в Господа Бога и живущие по его заповедям святым", - сказала хозяйка.

- "Конечно, есть, были и будут. Окончательно вытравить веру из души многомиллионнаго народа никто не сможет. Конечно, очень сократилось количество верующих и многие отдают дань кумиру безбожия. Но зато каждый верный Богу - до некоторой степени исповедник - будь то ребенок или взрослый. И поэтому Господь, как мне думается, там ближе стоит к народу и чудеса на нашей родине совсем не редкость", - сказал молчавший до сих пор третий собеседник, лет тридцати с тонкими чертами лица, бывший воспитанник детдома.

- "Тогда я жил еще с моими родителями, - начал он, - в деревне среднией России. У нас была своя компания мальчишек, которая, несмотря на разность характеров, всегда, как в школе, так и вне ея, держались вместе. Среди нас был один безбожник. Однажды, в жаркий летний день все мы, по обыкновению пошли купаться в речку. По дороге кто-то повел беседу о Боге и о разсказе священника о сотворени мира.

Безбожник выругался, как только всегда могли ругаться в России и стал говорить, конечно со слов своих старших, что никакого Бога нет и рассказы о Нем - глупые бабьи выдумки. Все мы - остальные, начали "защищать" Господа Бога. И чем больше мы говарили о Нем и о вере в Него, чем сильнее мальчишка издевался, сквернословил и даже плевался. Так дошли до речки. Несколько из моих товарищей быстро разделись и прыгнули в воду, а я, как самый горячий спорщик, остался с безбожником на берегу реки, продолжая с ним начатый разговор.
Тем временем на небе показалась тучка. Она, быстро увеличиваясь, летела в нашем направлении. Всё в природе как-то сразу затихло, а солнце стало еще несрерпимее жечь.

- "Гроза будет" - закричали мои товарищи, бросаясь к берегу и начиная быстро одеваться.

- "Ты думаешь, Володька, что и гроза от Бога?" - спросил меня безбожник, начиная смеяться.
- "Старая баба ты ... Вот кто!" -

- "Конечно" - ответил я, глотая обиду.

- "Так вот что", - еще больше захохотал мальчишка. - "Если гроза от Бога, то пусть твой Бог сейчас убьет меня под этой сосной. И он с азартом выругавшись, плюнул.

Мы в ужасе отбежали от сквернослова под стоявшую невдалеке берёзу и от раздавшагося в этот момент страшнаго треска, попадали на землю.

Придя в себя от испуга, я увидел перед собой горевшую сосну и под ней, лицом в траву,
лежавшаго безбожника.

- "Что же ты! ... Вставай!" - закричали мы. Но он не шевелился. С дерева упали горящие
угли от обгоревших сучьев, некоторые прямо на спину мальчика. Его красная рубашка задымилась. Мы подбежали к нему, вырвали с плеча клок горевшей рубахи и оттащили
безбожника в безопасное место. Он продолжал лежать как мёртвый.

- "Да жив ли?" - сказал взолнованно один из приятелей, кладя ухо на сердце обмершаго.
- "Бьется!..." Что теперь делать? Надо домой нести"...
Шли мы в деревню с нашей ношей молча. Трудно было говорить после пережитаго. Дома
мы разсказали родителям безбожника про спор и про случившвееся. Отец его сильно побледнел, а мать, громко плача, бросилась на колени и стала во весь голос молиться.

Через несколько дней мальчик пришел в себя. Но он онемел. Мы его часто навещали и между собой удивлялись случившейся с ним перемене. Стал он тихий, задумчивый. Когда смог ходить - первый его выход был в церковь. После этого не пропускал в храме ни одной службы. Через некоторое время к нему вернулся и дар речи.

- "Вот какая история произошла на моих глазах", - сказал после небольшой паузы разказчик.
- "Да Господь не оставил Россию и ведет ее Своими путями, вопреки всем безбожным учениям".