Начало III тысячелетия ознаменовано наличием баснословного по количеству и качеству трудового, вещного, интеллектуального и культурного богатства. Его совокупная денежная ценность, скорее всего статистически заниженная, составляет 550 трлн. долларов США, из которых 365 трлн. выражает стоимость рабочей силы, 95 трлн. стоимость созданного и воспроизводимого богатства и 90 трлн. – стоимость используемых естественных ресурсов природы. Среднеарифметическая величина активов, приходящихся на одного жителя земли, ныне их число равно примерно 6 млрд., включая младенцев, стариков, взрослых иждивенцев и инвалидов, в денежном выражении составляет, таким образом, примерно 30 тыс. долларов.

Чем больше благ, тем больше нищеты

Казалось бы, эта масса благ, приводимая в движение производительным трудом, дает ежегодно такое количество разнообразных продуктов, что обеспечивает на каждом обжитом континенте земли достойные условия подавляющему большинству, предотвращая социальные бедствия, такие как отсутствие работы, голод, эпидемии или бездомность. Реальное положение дел, однако, опровергает этот на первый взгляд очевидный вывод. Многократно увеличивающаяся масса богатств, полезная для удовлетворения разнообразных человеческих потребностей, создаваемая все более эффективными средствами техники и более производительными видами деятельности, вовсе не улучшают качество и уровень жизни, а наоборот, сопровождается умножением человеческих страданий.

Если в 1960 г. доходы десяти процентов самого богатого населения мира превышали доходы самого бедного в 30 раз, то к концу ХХ века — уже в 82 раза. Более 4,5 млрд. жителей земли живет в бедности, а 1,2 млрд. прозябает в трущобах в ужасающей нищете, не имея необходимой пищи, воды, медицинского обслуживания и доступа к образованию. К тому же почти 250 млн. детей вынуждены зарабатывать на жизнь себе и своим близким, из них 73 млн. – в возрасте менее 10 лет. Душевой доход во всех “западных” странах в 5-10 раз превышает душевой доход почти всех развивающихся стран. Между тем в 70 странах мира в конце XX века он был ниже, чем в 1980 году, и в 43 странах – меньше, чем в 1970 году.

Мировой кризис, начавшийся в 2008 году, в еще большей степени усугубил и высветил эти вопиющие процессы, действие которых на разных континентах и в разных государствах тем не менее противоположны, доказывая его противоречивую сущность. Например, Россия[1], представляющая собой страну, в наибольшей степени пострадавшую от олигархического правления и политики её затаскивания в «мировую экономику», обошедшуюся в более чем в 20 миллионов демографических потерь, до начале этого правления твердо занимавшую второе место на пьедестале мировых держав, теперь по объему производимого валового национального дохода находится на 10 месте, в экспорте товаров на 13, в экспорте услуг на 25, а вся сумма уставных капиталов ее кредитных учреждений не превышает 30 млрд. долларов – смехотворно низкая величина при стоимости национального богатства в 80 трлн. С другой стороны – социально-экономическое положение США. При наличном богатстве, равном 25 трлн. долларов, более чем втрое уступающего по денежной стоимости тому, чем располагает Россия, и при равной примерно численности населения этих двух стран, валовой доход США более чем на порядок превышает доход России. Даже если сделать скидку на неблагоприятные русские природно-климатические и географические факторы, значительно увеличивающие материальные и трудовые издержки в сравнении с североамериканскими, все равно отсутствуют объективные причины, которые бы позволяли утверждать, что источник столь разительных результатов, относящиеся как 1:3, скрыт в степени эффективности этих двух способов производства – заведомо низком в России и заведомо высоком в США.

Между тем экономические отчёты, показывающие предсмертные конвульсии одних стран и неслыханное благополучие других, при использовании формально одинаковых критериев для оценки положения дел, в действительности фиксируют результаты вульгарного шулерства. В них механически суммируют реальные ценности и фиктивные активы, истинное материальное и духовное богатство и финансовые пузыри, деньги, сохраняющие присущие им свойства, и их суррогаты, не имеющие никакой ценности. Вместе с тем они всего лишь бесстрастно показывают действительную картину господствующих в мире экономических процессов.

Молох олигархии

Кто же обладает столь выдающимися талантами финансовых дельцов? И чьи интересы они при этом обслуживают? Тайны немногочисленных экономических центров, где происходят денежные обряды и совершаются человеческие жертвоприношения, уже не представляют никакого секрета. Они никого не компрометируют. Их выставляют напоказ, словно проституток в витринах голландских домов терпимости. Финансовые махинации и манипуляции, достигшие невиданных размеров, совершаются в интересах олигархии, чьи личные состояния охраняются примерно 500 корпорациями и 100-150 транснациональными банками. Почти все они избрали своей резиденцией территорию США. Подсчитано: 400 самых богатых семейств мира имеют личные капиталы почти в 2 трлн. долларов. Каждая семья финансового олигарха обладает таким же количеством денег, какие получает 20 миллионов прочих жителей земли[2]. Само собой разумеется, что эти богатства не продукт кропотливого труда и даже не результат пресловутого «первоначального накопления», происходившего в эпоху мануфактур, географических открытий и пиратства, теперь оно произрастает из вульгарных административных злоупотреблений, биржевых афёр и преступлений особой тяжести, сплачивая общим интересом чиновников, держателей крупных состояний и преступников. И разве секрет, что мировой рынок, управляемый бюрократией и контролируемый олигархией, стоит на «шести китах» - на прибылях от торговли нефтью, оружием, наркотиками, драгметаллами, вещной и плотской порнографией и - деньгами. Все остальные виды товаров, включая, например, продовольствие и медикаменты, существуют лишь постольку, поскольку они также приносят олигархии баснословные прибыли.

Подобно древнему восточному мифу, в котором земная твердь покоится на слонах, стоящих на огромной черепахе, современное западное мировоззрение уверовало в то, что духовные, социальные и экономические процессы, составляющие жизнь людей и их ассоциаций, цель которых состоит якобы лишь в потреблении товаров, обусловлены тем, что имеют свою неколебимую и единственную опору - деньги. В связи с тем, что западные страны на протяжении последних трех столетий приобрели по известным причинам доминирующее значение в мире, подчиняя себе остальные части света, их представление о том, как должно существовать человечество, также стало господствующей идеей. Однако современная сказка о роли денег в жизни человечества, проповедуемая некоторыми нобелевскими теоретиками монетаризма и их эпигонами, ничуть не лучше старинной сказки о роли черепахи в жизни плоского земного диска, которой хитроумные жрецы древности придавали значение непререкаемого религиозного откровения, сомнение в истинности или опровержение которой было недопустимым святотатством, а потому каралось самым беспощадным образом. Современные жрецы денег мало чем отличаются от жрецов черепахи.

Но все течет и всё меняется, как и наши знания о природе, обществе, человеке и его сознании. Если в прошлом, когда люди зависели от сил природы, являясь их игрушкой, они делали их предметом своего поклонении, если с развитием материального производства, относящегося к эпохе средневековья, создавшего многообразный мир вещей и торговлю ими, они сделали предметом поклонения товары, то теперь, когда первые два вида фетишизма ушли или уходят в прошлое, они попали в новую зависимость – в кабалу к деньгам, компенсируя эту всесильную и безжалостную зависимость от них денежным фетишизмом – языческим поклонением деньгам. Однако происхождение любого фетишизма, в том числе и денежного, кроется не в знании действительной сущности предмета, а в его таинственности, в мистифицированном представлении о нём.

Последствия денежного фетишизма

В результате денежного фетишизма, придающего деньгам свойства универсального и всесильного товара, который обменивается в результате торговых операций на другие товары, весь подлунный мир стал казаться миром торговли, где любое благо или ценность, вне зависимости от их качеств, превращается в товар и может быть предметом купли и продажи. Коммерция, купцы, посредники, биржи, морские порты и города-ярмарки приобрели в этот период непомерную значимость, обесценивая все остальные виды деятельности.

Так как деньги на протяжении нескольких тысячелетий скрывали свою природу то под вещной, то под золотомонетной, то под бумажной оболочкой, маскируя ее товарными признаками, представления людей о природе денег не выходили за пределы мира вещей. Деньги на протяжении многих веков казались вещью, одним из товаров, который, в силу присущих ему свойств, стал выполнять функцию универсального товара. В конечном счете в XIX веке им стал один товар – золото, денежная форма которого в силу технического удобства постепенно свелась к двум разновидностям – монете и слитку. Дальнейшее развитие, однако, оказалось периодом, когда это предубеждение относительно денег, создавшее в мире мистическое представление об их способности властвовать над людьми, было опровергнуто, на протяжении XX столетия коренным образом изменив функцию денег и их влияние на характер экономических отношений. Это изменение, однако, не повлияло на характер отношений, возникших в предшествующую эпоху, и основной недостаток финансовой системы все еще усматривается в том, что доллар США – основная резервная валюта, не имеет золотого эквивалента, в связи с чем обращающаяся в мире долларовая масса обеспечена им всего лишь на 4%. В действительности этот факт имеет незначительное влияние на экономические процессы. Гораздо важнее, что деньги, после нескольких тысячелетий своего бесспорно монетарного существования, утратили товарную оболочку, и они теперь для своего существования вообще не нуждаются в отдельном, самостоятельном вещном обеспечении.

Ниспровержение денег-монет, денег-ассигнаций, денег-банкнот, наконец, просто денег-билетов произошло не сразу. Первый удар по своей предметной форме они получили, когда был изобретен вексель, прекративший физическое движение денежной массы в форме золота в обмен на движение массы товаров. Затем деньги в виде универсального товара, эквивалентного по своей стоимости остальным товарам, были заменены денежными знаками, банкнотами и ассигнациями. Революции цен, которые произошли в средневековой Европе, внезапно открывших Новый свет, переполненный золотом, хлынувшим на европейский рынок, обернулись тогда его девальвацией как деньгами. Затем, с возникновением государства-фабрики под названием Советского Союза и учреждением на его территории безналичных денег, заменивших их наличный и монетный вид бухгалтерскими записями и банковским проводкам, деньги, даже бумажные, лишились стоимости. И только наличие банковских и казначейских билетов с отпечатанным на них текстом, что они обеспечиваются всеми активами государства, создавало иллюзию их ценностного обеспечения. Отмена золотого стандарта, последовавшего в 1971 году в отношении национальной валюты США, и прекращение свободного обмена долларовых банкнот за золото развеяли последние иллюзии в отношении природы денег как товара. Их бытие в этом качестве прекратилось. Окончательную дематериализацию денег совершила революция в технике – изобретение компьютеров и магнитных карт.

Однако сохранение за деньгами, переставшими быть товаром, правил, существующих в отношении товара, выгодных олигархии, обернулось, с одной стороны, деградацией экономических механизмов, обслуживающих производственную, торговую и вообще целесообразную человеческую деятельность, а с другой – непропорционально высоким ростом знаков стоимости. Объективный источник экономических кризисов, безжалостно уничтожающих материальные условия жизни людей, который прежде заключался в товарном перепроизводстве, теперь происходит из-за перепроизводства денежных суррогатов. Субъективная причина этого процесса кроется в присвоении финансовых активов олигархиями, смысл деятельности которых в экономике сводится не к реальному производству подлинных ценностей, а к махинациям, не к новациям, а к спекуляциям. Олигархию воодушевляет не рост фактического общественного блага, создаваемого трудом и интеллектом, а возможность ненасытного личного обогащения, этого прожорливого молоха, рождаемого торговлей фальшивыми деньгами и биржевыми спекуляциями.

Финансовый паразитизм

Развитие денежного обращения между тем привело к утрате деньгами материальной формы и превращению их в то, чем они были по своему предназначению, к идеальным деньгам, то есть к разновидности общественных отношений. Но их место было сравнительно быстро занято разнообразными денежными суррогатами. В конце концов реальное производство и оборот вещных и интеллектуальных ценностей, с одной стороны, и производство и оборот суррогатов, с другой, материальная экономики и её тень вошли в непримиримое противоречие. Численное выражение первого стало относиться к численному выражению второго как 1 к 300. Величина создаваемого в мире совокупного валового внутреннего продукта в денежных единицах стала равняться примерно 3% номинальных капиталов, учитываемых на валютных биржах, на рынке акций, деривативов, облигаций и долговых обязательств[3]. В общей массе знаков стоимости доля настоящих денег не превышает 0,0033%, остальное – бесспорные фальшивки. Однако, благодаря использованию этой фальсифицированной массы в качестве доброкачественного товара, единой норме процента как выражения его якобы общей цены и монополией финансовой олигархии на торговлю им, последняя присваивает себе львиную долю ценностей, производимых реальным сектором экономики, превращая его тем самым из господина положения, каким он должен являться, в бесправного наймита, постоянно шантажируемого к тому же угрозой банкротства.

В результате, вместо того чтобы подчинить себе силу денег, как они подчинили себе силы природы, использовать ее в общественное благо, нации и государства подчинили себя деньгам, превратив таким образом самих себя в товар, оказавшись в руках тех, кто постепенно присвоил себе право на их преимущественное обладание, кто овладел ими как своей монопольной собственностью – речь идет о финансовой олигархии, предшественниками которой были менялы, затем ростовщики, позже банкиры[4].

Господствующий экономический механизм, принадлежащий финансовой олигархии, приводимый в движение уже не деньгами как товаром, а их заменителями, одни нации ввергает в нищету, другим отдает предпочтение, одних он унижает, других возвышает, одним обеспечивает развитие, других обрекает на вырождение, при этом первых не более десятка, и их численность не превышает 300-500 млн., когда как вторых – несколько сотен и их величина на порядок больше. Все зависит от интересов совокупной мировой олигархии или ультраолигархии, ее предрассудков, предвзятости и капризов, наконец от того, какую страну или цивилизацию этот интернационал олигархий в целях увеличения своего богатства выбрал очередной жертвой. Разумеется, под лицемерными и лживыми фразами о «свободе труда», «свободе торговли» и «свободной конкуренции», маскирующих хищничество и паразитизм.

Причина столь нетерпимого положения коренится не в классовых противоречиях, не в цивилизационнной самобытности материков и континентов, не в межгосударственных конфликтах, словом в противоречих, наполненных подлинными стратями, а в паразитарной природе сложившейся мировой финансовой системы, действующей в противоестественных интересах ультраолигархии и вопреки действиельным интересам наций и цивилизаций.

Традиции против олигархии

Отныне не борьба производительных классов внутри отдельных обществ ведущих государств мира выступает движущей силой исторического процесса, как это было в прошлом, а борьба наций против финансовой олигархии, борьба цивилизаций против глобализма, навязываемого олигархией в корыстных интересах для увековечивания её господства над миром, в угоду которому должны пасть все ныне существующие экономические уклады, включая как «социализм», так и «капитализм». Этот строй отличается от предыдущих тем, что в нем не овеществвленный труд господствует над живым трудом, и не живой труд подчиняет себе продукты прошлого труда; в нем, если олигархии удасться в конечном счете одержать победу над человечеством, порок и смерть будут с невероятной жестокостью торжествовать и глумиться над добродетелью и жизнью.

Какие бы формы ни принимает глобализм в повседневной практике, он всегда – ссылаясь на универсальный характер науки, конструирования, технологии, информации, телекоммуникации, мировой торговли и, в конечном итоге, хозяйственной практики - направлен против наций, национальных интересов и национальных государств, подменяя взаимодействие наций их отрицанием, интернационализм – антинационализмом, культуру – мультикультурализмом, государственность – денационализированным, безродным корпоративизмом.

Под предлогом рыхлости, неустойчивости и бессвязности национальных хозяйств апологеты глобализма наделяют его, вследствие создания «новых информационных технологий», способностью превратить эти хозяйства в целостную экономическую систему, в единый всемирный организм, разумеется, в интересах всего человечества. Но что такое это грядущее «мировое правительство» как ни исполнительный комитет интернационала олигархий, действующий по его поручению и в его интересах.

Умышленно преувеличивая значение этничности, чтобы низвергнуть все национальное, следовательно, и ведущие государства современного мира, глобализаторы, та же финансовая олигархия, ведет против них, если говорить без обиняков, войны на уничтожение. Вот почему, в целях самозащиты, против либерального глобализма, культивирующего на земле все мыслимые пороки, болезни и преступления, национализмы не могут не принять вызов, развернув против этой тотальной войны свою войну, в которой олигархия, бюрократия и космополитическая интеллигенция[5] должны найти себе могилу.

Главным противником олигархического господства, утверждающего в мире культ золотого тельца, олицетворяющего ветхозаветные символы идолопоклонства, беспощадную власть над человеком алчности, зависти и роскоши, выступают традиционные мировые религии, традиционные формы политической самоорганизации в виде общества, нации и государства, традиционные формы идеального политического мировоззрения - демократия, национализм и патриотизм.

Национализм против олигархии

На протяжении всей мировой истории деньги, попадая в руки ростовщиков, процентщиков или банкиров, стремились поставить людей и народы, земледельцев и промышленников, деятелей искусства и ученых в подчиненное положение, обрекая непокорных на разорение и банкротство. Способ предотвращения негативных явлений, проистекающих из отрицательных свойств денег – этой родины безродных – заключается в триединой ассоциации, обеспечивающей безопасность, благополучие и свободное развитие всех своих членов, чтобы каждый имел возможность развиваться – суть общество, нация и государство. Именно эти традиционные, устойчивые, дееспособные институции, преодолевая эгоизм индивидов и анархию масс, образуют несокрушимую силу, являясь препятствием для установления повсеместного господства олигархии, и именно они мобилизуют силы, которые в состоянии покончить с её стремлением к мировому господству, с ее главным оружием и с ней самой.

Предпосылкой существования олигархии является ее непомерное по размерам и фиктивное по содержанию финансовое богатство. На чём держится это богатство? Ведь численность олигархии ничтожно мала по сравнению с теми, кого она угнетает и унижает. Дело, однако, заключается в том, что, являясь орудием мнимых ценностей, виртуальным финансовым отражением реальных экономических отношений, олигархия старается оставаться в тени, скрывая от общественных глаз даже свою кричащую роскошь, выставляя в качестве своего негласного представителя на политической арене бюрократию и интеллигенцию, высокооплачиваемую наемную клику, предназначенную заражать гниением и разложением все живое, функционирование которой, в свою очередь, обеспечивается многочисленными армиями наемников более низкого ранга. Бюрократия монополизирует управление людскими массами, интеллигенция – формирование их образа мыслей и настроения, чтобы обращать людей в безвольное нерассуждающее стадо в холодном царстве мамоны. Конечная задача первых – лишить нации материальных и организационных условий, обеспечивающих государственный суверенитет, задача вторых – общественная дезорганизация и индивидуальная деморализация. Только при этом condicio sine gua non олигархия чувствует себя в безопасности, так как созданная ею олигархическая система экономических отношений надежно защищена. Экономическую кабалу дополняет юридический произвол, формула которого: «мне все, остальным – что я возведу в норму закона», и безнравственность и бессовестность сознания – «разрешено все, что не запрещено».

Итак, если условием господства олигархии над человечеством является разложение и деградация традиционных политических институтов, то условием существования человечества, напротив, является его самоорганизация, предполагающая функционирование политических институтов. В том случае, если самосознанием нации, ее мировоззрением станет национализм, следовательно, она будет исповедовать непреходящие святыни и идеалы, которые питали ее на протяжении веков, если самосознанием общества будет демократизм, и оно самостоятельно и ответственно будет формировать органы, обеспечивающие его самоуправление, чтобы защищать его повседневные интересы, если патриотизм, то есть любовь к отечеству, послужит краеугольным государственным принципом, и суверенитет и целостность государства не подвергнется сомнению, то власть космополитической интеллигенции над общественным сознанием и власть бюрократии над государством окажется невозможным, следовательно, они падут и вместе с их падением исчезнут условия, при наличии которых может возникать или существовать олигархия - вместе с ее способом обогащения, охраной, челядью, обслуживающим персоналом и прочими атрибутами безудержного всемирного паразитизма.

Человеческий мир несовершенен и поэтому было бы верхом наивности предполагать, что когда-либо ему – в виде наций и государств - удастся избавиться от противоречий, проистекающих из недостатков, присущих человеку, зато нации и государства в состоянии покончить с угрозами, которые несет с собой олигархический глобализм.

4.04.2009