Читатель, скорее всего, изумится не тому, что этот анализ сделан так давно, а тому, что автор не сподобился до сих пор его опубликовать. Увы, в свое оправдание могу заметить, что в нашей стране ни государство, ни общество не привыкли справляться о мнении гуманитариев. Ни один сохраняющий здравый рассудок инженер или предприниматель не отмахнется от мнения математиков и физиков при разработке новых конструкций и технологий. Ни одному профану не придет в голову поспорить о проблемах физики твердого тела. Но уже семь лет политики и администраторы ломают и «перестраивают» наш общий дом, не спросившись историков (математиков этих проблем!). Безапелляционно судит и рядит об истории России первый встречный, не говоря уже о писателях и журналистах. Даже свои корпорации нам иметь отказано: нет Союза историков, хотя есть Союз дизайнеров, видимо, куда более творческих деятелей! В наших Верховных советах и съездах кого только не встретишь. Но если и мелькнет там филолог, историк, то при ближайшем рассмотрении чаще всего окажется комсомольским, а то и пионерским работником. И это в стране, где потенциал гуманитарных наук, невзирая на марксистский пресс, — один из высочайших в мире. В нашей национальной традиции было совсем иначе: когда в 1638 году созывался Земский собор для принятия ответственнейших реформ, среди пяти человек, готовивших к нему материалы, был историк Федор Акимович Грибоедов. А ныне, пожалуй, только историк или искусствовед может объяснить народу, что же такое КУЛЬТУРА.

Культура — это не только музеи, библиотеки и театры, о которых вспоминают в наше время, часто — с болью и горечью, депутаты самых различных направлений, вспоминают после экономических, политических и национальных проблем. Культура — это среда обитания человека, которую он непрерывно создает. Это — все, что не природа. Она существует столько, сколько существует человек, с ним и исчезнет. Культура иерархична: на вершине ее — философия, богословие. Затем — литература, искусство, научная мысль. Ниже — политические и хозяйственные принципы. И, наконец, бытовая, житейская культура. Культура порождает цивилизацию. Существует культура только в национальной форме и ни в какой другой существовать не умеет. Культурные заимствования были во все времена, но они либо адаптируются, «присваиваются» национальной культурой, либо разрушают ее. Однако самый важный уровень культурной общности выше этноса и государства.

Мы говорим: «римская культура». Но мы говорим и «античная культура», включая сюда традиции эллинов, фракийцев, этрусков, римлян. Этот уровень общепринят в современной философии и науке, но, к сожалению, не в современной школе. Его называли «культурно-историческим типом» (Н. Я. Данилевский), «культурой» (О. Шпенглер), «цивилизацией» (А. Тойнби), «суперэтносом» (Л. Н. Гумилев). Назовем его «региональной» или «великой» культурой. Основа нашей национальной трагедии саморазрушения в том, что мы до сих пор затрудняемся в определении собственной принадлежности к великой культуре.

В самом деле, что такое Россия: Восток или Запад? Европа или Азия? На Западе этот вопрос решается просто: то меньшинство, которое относится к нам хорошо, за одно это производит русских в европейцы. То же большинство, что относится плохо, уже потому выгоняет нас в Азию. В этом была бы небольшая беда, если бы мы сами не поступали так же. Или еще вслед за Ф. М. Достоевским начинаем выводить всемирную отзывчивость русского человека из нашей принадлежности к обоим мирам, Востоку и Западу. Попробуйте вместо таких упражнений задаться вопросом: а что такое культура Востока? Разве существует азиатское культурное единство? Ну, что общего между персом и китайцем? И если мы сравним культуру француза, турка и вьетнамца, не получится разве, что первые два больше похожи друг на друга, чем любой из них на третьего? Итак, никакого Востока не существует. Но существует великая культура Ислама. Существует Дальневосточная культура (Китай, Корея, Япония). Так и в Европе ДВЕ великих культуры: наша, Восточнохристианская, и Западная, по происхождению — Западнохристианская, а ныне именующая себя «мир цивилизованный». Наша великая культура объединяет с русскими не американцев и не азербайджанцев, а греков, славян, грузин, осетин, молдаван…

Сложнее всего ответить на вопрос: что порождает великие культуры, которые появляются много реже, чем государства и, даже, чем этносы. В наше время почти все согласятся с представлением о религиозном ядре культуры. Но это не разрешает проблемы: мы — и западные христиане. Дальневосточная культура, безусловно, существует, но объединяет буддистов, конфуцианцев, даосцев, синтоистов. Мне думается, что ядро каждой великой культуры, составляет не религия, а КУЛЬТ, то есть Богослужение. Религия — это СВЯЗЬ Человека и Мироздания, она не принадлежит материальной сфере. Культ — материален.

Как мы видим, Россия — страна православной, восточнохристианской культуры, и наша традиция в большей степени восходит к возникновению Церкви в первые годы нашей или Христианской эры, чем к адаптированному языческому наследию славян, балтов, кельтов. К православному региону принадлежит не только большинство населения нашей страны (в бывших границах СССР), но и подавляющее большинство этносов, населяющих эту территорию. Почему же мы до сих пор затрудняемся с ответом на столь легкий вопрос? Во-первых, к XVI веку русские оказались ЕДИНСТВЕННЫМ восточнохристианским народом, сохранившим свое государство, ограждающее культуру. Все остальные были завоеваны либо этносами Запада, либо мусульманами. Вместо естественного противопоставления: Восточная Европа — Западная Европа, возникло ложное: Европа — Россия. Такое состязание вряд ли кому по силам. Во-вторых, культурная экспансия Запада дала небывалый результат в реформах Петра I: возникла группа «западников», людей чужой культуры внутри самого русского этноса. История дает множество примеров, когда народы разных великих культур уживаются в одном государстве. Но в России суперэтническая граница прошла по этносу, причем по ведущему этносу, на котором прежде всего держалась и культура, и государство. В культурной коллизии XVII века исторически оправданы только «никониане». Они сохранили русскую национальную культуру как часть восточнохристианской, в то время как «западники» ее разрушали, а старообрядцы вели к изоляции типа «Россия и Европа».

Человек может в своей жизни поменять и национальную, и великую культуру. Правда, ценой огромных усилий. А этнос? А огромная страна? Иногда в результате нового общенационального религиозного движения. Иногда ценой утраты этнокультурного стереотипа — национального лица. И даже в первом случае народ оказывается на периферии своей новой культуры, страна оказывается заштатной провинцией.

Самая болезненная проблема: кто и что разрушает Россию, ибо разрушение России — это разрушение русской культуры и того культурного региона, центром которого она стала полтысячелетия назад. Это Запад и наши «западники» — чаще всего не из злого умысла, а в силу непонимания или примитивного понимания реальности Восточнохристианской великой культуры. Не позже XII столетия Запад гордо нарек себя Миром христианским, отказав в христианстве грекам и грузинам, сирийцам и славянам, посчитав их отщепенцами, еретиками, «от которых самого Бога тошнит». Позднее Запад претерпел Реформацию, поубивал множество народа в религиозных войнах и … восстановил единство. Но уже не как Мир христианский, а как Мир цивилизованный. Раньше нас желали немедленно видеть католиками, теперь — цивилизованными. То, что рядом существует регион с достаточно высокой цивилизацией, на знамени которого по-прежнему Крест, а не слово «Цивилизация», было настолько невыносимо, что стало неприличным. Мы этому не препятствовали: сами виноваты! Наши революционеры ненавидели «буржуев» Запада, но оставались «западниками» в стремлении завоевать цивилизованный мир «трудящихся», а, следовательно, наш мир уничтожить. И тупо уничтожали многомиллиардные культурные ценности: культура ведь всегда материализуема! Регион восточнохристианской культуры как целое революционеры разрушали куда энергичней цивилизованного Запада: об этом свидетельствует внешняя политика большевиков в отношении греков, армян, сербов.

Но неизмеримо разрушительнее любого западничества наше собственное непонимание собственной культуры. Даже если мы доросли до понимания ценности национальной традиции. Даже если полагаем, что русская культура с всемирной отзывчивостью больше тысячи лет стоит враскорячку между мифическими Востоком и Западом. Спокойный, здоровый национализм — нормальное состояние общества (как, скажем, в Англии или Греции). Но национализм может разрушать культуру не хуже космополитизма. На наших глазах кучка политиканов убедила молдаван, что у них отняли латинскую графику, и никто не возразил, что молдавская литература столетиями пользовалась кириллицей, которую у нее действительно насильно отняли, когда было провозглашено Румынское (Римское) государство. Когда мы видим, что у русских отношения портятся не с мусульманскими или западными этносами, а с православными грузинами или молдаванами, трудно усомниться, что атака на Россию — это атака на Восточнохристианскую великую культуру.

Для того, чтобы ясно представить себе, чем может увенчаться такая атака, не избежать выйти за пределы истории культур в область этнологии. Этнология — весьма молодая наука: история этносов получила теоретическое обоснование только в трудах нашего современника Л. Н. Гумилева (на Западе этнологией иногда называют этнографию).

Согласно теории Гумилева, русский этнос в ХIX веке вышел в фазу надлома, в которой энергия любого народа заметно падает, и он наиболее открыт внешним влияниям. Выход из надлома приводит к стабильности и процветанию фазы инерции, однако требует большого напряжения и может быть связан с серьезными потрясениями. Не все этносы в мировой истории смогли преодолеть надлом. Ответственность нашего времени исключительна, так как от успешного выхода русских из надлома зависит существование России, а от существования России — сохранение в будущем целого культурного региона. Какие же три варианта дальнейшей жизни нам предоставлены на выбор?

Путь первый: Возрождение

Как кажется, потенциал Возрождения есть. Россия по-прежнему баснословно богатая страна с огромными ископаемыми, природными и человеческими ресурсами. Уже то, что российская культура существует после трех четвертей века гонений и годов нарастающего хаоса, служит основой надежды. Правда, существует в несколько усеченном виде: превосходная литература, значительная музыкальная школа, высокий научный (в том числе и гуманитарный, что особенно важно) потенциал. И это почти все. Выше должна быть философия, рядом — пластические искусства, архитектура. Ниже — хозяйство, политическая школа, бытовая культура. Всего этого почти нет. Русские забыли, как по-русски есть, пить, петь… Русской культуре придется стать на время немного «археологичной». Музей и библиотека сейчас важнее театра. Ну и что ж, пошли же израильтяне ради создания национальной культуры на оживление мертвого языка. Наше положение много легче. Возрождение — это всегда возрождение. Н. И. Конрад убедительно показал универсальность этого явления в разных культурах. Всегда, выходя из культурного упадка, люди обращались к классической древности. К тому, что они избрали классической древностью. Как наши соотечественники в эпоху Сергия Радонежского в конце XIV века. Мне думается, особенно важна для нас культура модерна начала ХХ века, когда Россия не только переживала невероятный подъем, но и подходила вплотную к Возрождению. Уникальность российского исторического опыта в том, что модерн обращался ко многим эпохам одновременно в поисках классики. Ценен модерн и тем, что это ближайшее к нам время, когда православные и национальные традиции еще не были прерваны. Для меня весьма отрадно, что этот период нашей культуры сейчас почти всем мил и близок, особенно молодежи. Вообще, в своих студентах (три института разного профиля) и школьниках я чувствую этот потенциал наиболее явственно. Если мы не успеем разрушить Россию до их прихода, Возрождение, скорее всего, наступит. Разумеется, возрождение традиций — это не восстановление ушедшей эпохи. Творцы итальянского Возрождения полагали, что возрождают античность, а получили нечто совершенно новое и необычайно оригинальное. Но исходная позиция неизбежно должна быть обращена к славным делам прошлого. На этом пути мы обретем великую страну, нас заставит быть великой державой долг перед восточнохристианской культурой. Не берусь утверждать, что эта держава восстановит границы СССР — это вообще не моя тема, да и не моя профессия. Но не сомневаюсь, что это будут куцые пределы большевистской РСФСР: геополитическое положение России создано восточным христианством в общих интересах региона. На этом пути мы будем богаты: ожидающая нас фаза инерции — это высокий уровень благосостояния. На этом пути нас ждет расцвет искусств: если уже не будет своего Данте, то будет свой Киплинг. У нас ведь еще не было своего Киплинга.

Путь второй: Распад

Если сильнее окажутся силы деструктивные, страна рассыплется на несколько десятков кусков. Наивнее всего полагать, что распад можно остановить на пятнадцати кусках, условных, лишенных историко-культурного основания, нарезанных деструктивными силами. Эти шестьдесят-семьдесят смехотворных ломтиков (ибо дробиться, естественно, будет не только РФ) никогда не соберутся вновь, даже если испугаются содеянного: им не позволят и думать об этом. Их поделят: кого Дальнему Востоку, кого — Исламу, кого «общеевропейскому дому». Кого — территориальным захватам, кого — в качестве сферы влияния, всех — на плантации или, в лучшем случае, — резервации. Великой восточнохристианской культуры больше не будет. Конечно, восточные христиане сохранятся, даже небольшие страны: Греция, например, или Сербия, но культурного региона не будет, будет — реликт. Многие глубоко религиозные люди, не только православные, но и католики, и мусульмане, полагают, что это будет означать выход человечества на финишную прямую. Это, конечно, область религии, а не культуры — этого я анализировать не могу. Однако это и признание высоты и ценности нашей традиции. И еще будут десятки миллионов бывших россиян, слишком рано лишившихся своей страны, озлобленных и мелочно мстящих всем, у кого есть государство, или утонченное искусство, или высокий жизненный уровень.

Путь третий: Взрыв

Мы не можем адекватно оценить энергию своих современников, тем более собственного или близких этносов. Если Возрождения не будет, а энергия русских слишком высока для их ухода с исторической сцены, сработает инстинкт этнического самосохранения. Этот инстинкт есть всегда, пока жив этнос. Мы не видим его даже в прошедших этапах: это только клей, раствор, на котором держится этническая культура. Пожалуй, его можно было видеть в последней войне. В тридцатые годы советская власть была ненавистна почти всем как губительница России, русской культуры, но нацисты имели достаточно глупости дать заподозрить у них желание уничтожить самый этнос русский, и русские явили чудеса героизма. Но тогда кроме инстинкта были живы остатки бытовой традиции. Сейчас инстинкт самосохранения может выплеснуться только в чистом виде. А он, в сущности, биологичен, и это будет страшно. Противников настоящих у русских не найдется: их даже в границах СССР — половина населения (в РФ — 81%), а многие этносы будут с русскими. Да и не объединятся противники никогда. Держава будет восстановлена в потоках крови. Мне бы не хотелось дожить до такого, но я откровенно предпочитаю третий путь второму: из третьего есть выход в первый в будущем, второй — фатален. Нет оснований полагать, однако, что из взрыва нет возможности нового поворота к распаду: ведь руководить будет инстинкт самосохранения, а не высокие идеалы христианства и даже не стереотип державного созидания. Русские и сами могут обрубить «ненужные» земли, взяв предварительно то, что окраины задолжали. Вышвырнув за границу мигрантов. Ведь русским уже все объяснили про мигрантов… Это тоже будет финал великой восточнохристианской культуры, только затяжной.

Думается, читатель без труда сможет смоделировать десятки политических версий развития событий. Автор — не политолог, да и зачем? Все они все равно сведутся к трем вариантам, из которых нам выбирать свой. И теперь же. Варианты те же, что и в 1983 , времени для выбора почти не осталось. Впрочем, один пример: год назад нас сильно пугали армией. С позиций историко-культурных армия может стать инструментом, обслуживающим ЛЮБОЙ из трех вариантов. По первому пути нас однажды повел честный офицер. Его звали Дмитрий Михайлович князь Пожарский. На третьем пути все проще. Сегодня же армия, пожалуй, мостит второй путь.

Рецептов для эффективного завершения статьи у историка, понятное дело, нет: он на них не имеет права. Есть одно необходимое условие для возможности Возрождения. Люди образованные и творческие должны осознавать себя как РУССКУЮ ХРИСТИАНСКУЮ ЭЛИТУ. А весь народ — теперь же осознать жизненную необходимость ХРАНИТЬ, СЛУШАТЬ И ПОЧИТАТЬ свою элиту. Без этого Возрождения не получится.