НЕБОЛЬШОЕ ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

 

Все помнят про «красную угрозу» времен холодной войны?

 

За этот период западная пропаганда внедрила в сознание европейцев и американцев образ жестоких и коварных монстров, главной опоры «Империи зла». При этом использовалась стандартная методика: если приходилось признавать какие либо достижения Советского Союза, заслуги приписывали чему угодно, но только не таланту русского народа. Одновременно с этим недостатки (которых, честно говоря, в СССР было немало) объясняли не столько дефектами государственного строя (в смысле «есть такой то недостаток»), а пороками русской натуры?— мол, что же вы хотите от этих русских?

 

А. Панарин метко замечает:

 

«Совсем не случайно наши западники приняли основной тезис победившего Запада о том, что коммунизм?— не заимствованный продукт, насильственно?— методами беспощадной гражданской войны?— перенесенный на нашу почву левыми западниками?— большевиками, а порождение «почвы», принявшее превращенческие формы. Тем самым Запад избавлялся от всяких поводов для самокритики, обретая незамутненное выражение мирового Добра, а Россия?— от всякой перспективы, обретя столь же чистое выражение мирового Зла».

 

Надеюсь, никто не будет спорить с тем, что марксизм?— не русская идея?

 

А вот пара цитат из Ф. Энгельса («Армии Европы»), которые мало кто знает:

 

«… в настоящее время русские, к какому бы классу они ни принадлежали, еще слишком варвары, чтобы находить удовольствие в научных занятиях или в каком нибудь умственном занятии (исключая интриг), поэтому почти все выдающиеся люди, какие имеются на военной службе,?— или иностранцы, или?— что значит почти то же самое?— «остзейские» («ostezeiski») немцы из Прибалтийских губерний».

 

Там же, прямое вранье:

 

«За все время существования России русские еще не выиграли ни одной битвы против немцев, французов, поляков или англичан, не превосходя их значительно своим числом. Даже при перевесе сил они всегда были биты другими армиями, исключая пруссаков и турок…»

 

Ради справедливости отмечу, что есть и то, что можно воспринять как комплимент:

 

«Русский пехотный строй сопротивляется и сражается плечом к плечу еще долго после того, как кавалерия разбила его; и всегда обнаруживалось, что русских проще повергнуть, чем заставить их бежать». Далее приводится цитата Джорджа Кэткарта, характеризующего русских как неспособных к панике.

 

Но и здесь нет, мягко говоря, восхищения стойкостью русских. Есть удивление?— причем смешанное со страхом: цивилизованные европейцы давно бы уже разбежались, а русские продолжают сражаться.

 

Если обратиться к новейшей истории, то страх перед войной с русскими лишь интенсифицируется. Конфликт с Грузией поставил все по своим местам: русские вновь готовы сражаться. Чего, похоже, никто не ожидал.

 

Особенно контрастно эта история смотрится на фоне военных «цивилизованных стран». Про то, как танкисты бундесвера попали в плен к уличной банде, я как то уже писал. Был случай, когда то ли английские, то ли американские (не помню, извините) офицеры попали в плен, приняли там ислам, а потом просто сказали, что их заставили. В обоих случаях не то, что трибунала не было, но поступки были полностью одобрены начальством. Грузинскую армию вторжения тренировали американские и израильские инструкторы?— и полностью облажались.

 

И сам Запад, и его сателлиты воевать разучились. Разве что издали. Но Россия?— не Сербия и может ответить.

 

Так что русофобия в XXI веке будет только возрастать?— и это объективный факт.

 

ОБРАЗЫ РУССКИХ

 

Еще немного иллюстративного материала. Как именно выглядит образ русских, инспирируемый Западом «для себя»? Нам агенты (либо добровольные помощники) Запада преподносят образ «русского» как алкаша, лентяя и так далее. А вот как воспринимают русского на Западе?

 

Обнаруживается интересная картина. Вариант «про алкашей» здесь не популярен. Надо было создавать образ врага?— и сейчас его продолжают создавать. Возьмем, скажем, фильмы?— для наглядности.

 

Из интернета: «… есть что то еще, что то, что заставляет воспринимать Россию как безусловного врага, как абсолютного «иного».

 

Недавно смотрел сериал StarGate. В нем русские появляются только эпизодически, зато всяческих алиенов полно. Так вот, договариваются со всеми: червяками-паразитами, контролирующими носителя, жуками, человекоподобными всех цветов и видов, тоталитарными режимами. И не просто договариваются. Основной посыл при контакте?— не навреди, постарайся понять, помоги. При этом рисковать жизнью американцев, чтобы спасти союзника?— не просто нормально, а как бы единственно возможный вариант.

 

Союзничают даже с вампирами и пауками, (а ведь какие базовые страшилки!)?— но не с русскими. На русских этика не распространяется. Главный герой?— Очень Хороший Парень?— в совместном рейде с русским спецназом радуется, что удалось их подставить, скрывает важные для выживания сведения, причем это как бы самой собой разумеется. Из русских в живых остается только очаровательная девушка, невесть каким образом оказавшаяся в спецназе.

 

Важна также подача. Сожалеют обо всех уничтоженных врагах, хотя бы как о источнике знаний. Типа: «Ну так получилось,?— мы или они. Очень жаль, но ничего личного».

 

Но к русским это не относится. Их, по большей части, вообще нет в Мире. Но если они появляются, то это: 1) Придурки; 2) Опасные придурки; 3) Никакая этика и мораль на них не распространяется; 4) Совместная работа может быть только вынужденной и кидание русских в процессе это не заслуга даже. Это вообще не вопрос. Лучшее, что могут сделать русские, это умереть за человечество, для этого их и терпят. Такого отношения нет ни к «желтомордым обезьянам», ни разумным паукам, ни к вампирам.

 

Совершенно такое же впечатление производит большинство другой продукции Голливуда, причем именно массовой». Образ русских в Голливуде?— опасный.

 

Иногда это «пушечное мясо» в мешкообразных шинелях, как в «Рэмбо III», где герой Сталлоне в одиночку освобождает Афганистан. В таких образах русские показательно варварского образа и хотя по одиночке не опасны, но производят впечатление орков из Мордора, которые вот-вот захватят мир. Это, пожалуй, самый «не страшный» образ русских.

 

Русские могли даже оккупировать Америку?— «Красный рассвет».

 

Даже в случае, когда русский герой фильма вроде бы в достаточной степени положителен, он очень опасен, показательно лишен стандартных европейских черт в поведении и непредсказуем?— так, герой Арнольда Шварценеггера из «Красной жары», вышедшей на волне перестройки в 1988 году (т. е. когда Запад радовался происходящему в СССР), был роботоподобным гигантом. Да и Дольф Лундгрен, распевающий «Союз нерушимый…» («Красный скорпион»), тоже производит впечатление.

 

Подобные образы продолжают регулярно появляться на экранах. Тот же русский Борис с характерным прозвищем в «Карты, деньги, два ствола». Совсем свежее?— «Индиана Джонс и Королевство Хрустального Черепа», фильм 2008 года. Герой Харрисона Форда вынужден разбираться с русскими во главе с Ириной Спалько (между прочим, доктор наук, неоднократный лауреат Сталинской премии и все такое прочее).

 

А ДАВАЙТЕ ОККУПИРУЕМ?

 

Еще раз И. Шафаревич. Не по поводу кино, а про журналистику и т. п.

 

«Приходится признать, что мы имеем здесь дело не с искренними попытками понять смысл русской истории, не с «историософскими размышлениями». Перед нами деятельность совершенно другого типа: это журналистская публицистика, пропаганда, стремящаяся внушить читателю некоторые заранее заданные мысли и чувства. Но тогда ее и надо исследовать как пропаганду. А всякая пропаганда имеет определенную ЦЕЛЬ.

 

Мы приходим к важнейшему вопросу: какова же цель всей этой литературы, зачем понадобилось внушать читателям взгляд, согласно которому русские?— это народ рабов, всегда преклонявшихся перед жестокостью и пресмыкающихся перед сильной властью, ненавидевших все чужое и враждебных культуре, а Россия?— вечный рассадник деспотизма и тоталитаризма, опасный для остального мира?

 

…ПОИСК собственного пути (конечно, без ограничения его направления, так что, в частности, результатом мог бы оказаться и какой то собственный вид демократии) здесь отклоняется. Причина в том, что, по мнению авторов, вообще существуют лишь два решения, выбор возможен лишь из двух вариантов: современная демократия западного типа или тоталитаризм.… Отметим эту характерную черту, которая будет дальше полезна для анализа взглядов наших авторов: они предлагают выбор только из двух возможностей: или «европейской демократии», или «авторитаризма», да еще в его «самых крайних тоталитарных» формах. Вряд ли реальная жизнь укладывается в столь односложную схему.

 

В несколько упрощенной, но зато очень яркой форме все эти вопросы,?— и планы будущего России, и их национальный аспект?— предстают в теории, которую выдвинул Янов и изложил в двух книгах и в ряде статей. В классическом духе «анализа расстановки классовых сил» он делит наше общество на два слоя?— «истеблишмент» и «диссидентов». Каждый из них порождает как «левое», так и «правое» течение. Все свои надежды автор возлагает на «левых». «Истеблишментарная левая» (термин автора!) состоит из «партийной аристократии», или «элиты», и «космополитических менеджеров». Она нуждается в реконструкции и «модернизации их архаической идеологии», а для этого?— в союзе с «самыми блестящими умами России, которые сейчас концентрируются в диссидентском движении», то есть с «диссидентской левой».

 

Для этого необходимо преодолеть «эгалитарный и моральный максимализм интеллигенции» и «высокомерную нетерпимость интеллектуально и этически ущербного нового класса». Но?— и тут автор подходит к центральному пункту своей концепции?— этого они сделать сами не в состоянии:

 

«Однако это противоречие зашло так далеко, что его разрешение невозможно без арбитра, авторитет которого признан обеими сторонами. Западное интеллектуальное общество может служить таким арбитром. Оно может выработать точную и детальную программу, чтобы примирить все позитивные социально-политические силы СССР,?— программу, которая их объединит для нового шага вперед…».

 

Вот это и есть секрет Янова, его основная концепция. И чтобы выразить ее понятнее, автор предлагает в качестве модели?— оккупацию:

 

«Это предприятие грандиозной, можно сказать, исторической сложности. Однако оно по существу аналогично тому, с которым столкнулся «мозговой трест» генерала Макартура в конце второй мировой войны.

 

Было ли правдоподобно, что автократическая Япония может быть преобразована из опасного потенциального врага в дружелюбного партнера по бизнесу без фундаментальной реорганизации ее внутренней структуры? Тот же принцип приложим к России…».

 

Тот слой, на который это «грандиозное предприятие» будет опираться внутри страны, Янов тоже характеризует очень точно, приводя в качестве примера героя одной сатирической повести. Речь идет о паразите, не сохранившем почти никаких человеческих черт (кроме чисто внешних), вся деятельность которого направлена на то, чтобы реальная жизнь нигде не пробивалась через преграду бюрократизма. Настоящая жизнь для него?— это поездки на Запад и покупки, которые он оттуда привозит. Его мечта?— привезти из Америки какой то необычайный «стереофонический унитаз». «Предположим, что он хочет стереофонический унитаз,?— рассуждает Янов,?— правдоподобно ли, что он хочет мировой войны?».

 

Оккупация снаружи по отношению к России смысла не имеет, поэтому Запад проводит политику «оккупации изнутри» через «пятую колонну»?— как реально работающих на Запад так называемых «правозащитников», так и добровольных помощников интеллигентов, которые по сути своей практически всегда работают против государства.

 

Причем наступление идет на всех фронтах: от прямого навязывания чуждой России либеральной идеологии и до культуры потребления, причем опять же?— популярного западного продукта. От Кока-колы и до негров по МТВ.

 

ЧТО ДЕЛАТЬ?

 

Стандартный русский вопрос. Избавиться от русофобии как факта нельзя. Игнорировать?— глупо. Уподобляться интеллигентам?— архиглупо.

 

Можно ли как то преодолеть этот барьер?

 

Константин Крылов рассуждает следующим образом:

 

Иррациональную ненависть почти невозможно преодолеть?— потому что она иррациональна. Что бы не делал ненавистный человек, как бы не стремился понравиться?— все его действия будут пониматься и толковаться в самом невыгодном для него свете. Любой доброе слово будет пониматься либо как унизительное лизоблюдство, либо как утонченное издевательство, любое доброе дело?— либо как проявление слабости, либо как попытка коварно обмануть. Любое, даже самое мелкое проявление недовольства будет встречаться восторженным «ага, ну я так и знал, он на самом деле сволочь».

 

Более того. Чем больше ненавидимый пытается доказать, что он хороший, тем больше его ненавидят. Ведь он, по сути, говорит ненавидящему, что он неправ. А кому охота чувствовать себя неправым? «Не-е-т, сука, врешь-не-обманешь».

 

Западная?— и, шире, мировая?— русофобия является чувством иррациональным. Что бы не делали русские, всякое лыко им в строку: уступки становятся поводом для презрения, минимальное упорство в отстаивании своих интересов?— для вспышки дикой ярости, до пены с губ.

 

Преодолеть иррациональную неприязнь «добром» невозможно в принципе. Подозрения питаются подозрениями, тучи клубятся, а дождь не проливается, и все это тягостно, и сама эта тягостность становится дополнительным поводом для ненависти. «Наверное, они что то такое гнусное готовят, что мы и вообразить то не можем».

 

Но есть один радикальный способ, который, в принципе, может помочь.

 

А именно?— сделать иррациональную ненависть рациональной.

 

ОПРАВДАТЬ ожидания.

 

Для этого нужно на самом деле сделать на самом деле все то, в чем тебя подозревают. Совершить те злодейства, которых от тебя ждут. Если тебя считают вором?— украсть, причем достаточно много. Если убийцей и растлителем?— убить, наконец, кого нибудь, ну и растлить заодно. Если последним негодяем?— ну, понегодяйствовать. Желательно получив от этого прибыль, пользу и удовольствие. Но можно и без этого. Главное?— чтобы подозрения, наконец, оправдались, «тучи пролились дождем».

 

Ненависть, конечно, от этого вначале усилится. «Могут и убить». Но если все же не убьют?— то после взрыва ненависти всегда наступает время договариваться, а потом мириться. Поскольку же теперь ненависть перестанет носить иррациональный характер (под «пирамиду» будет подведено основание), то и дальнейшее развитие событий будет подчиняться рациональной логике. Подрались?— помирились. Путь к примирению может быть долгим, но все таки его можно пройти.

 

Это работает и между людьми: иногда, чтобы «выяснить отношения» и найти путь к их нормализации, надо пойти на конфликт (так сказать, «подраться до кровянки»). Но и между государствами и народами?— тоже.

 

Не будем размениваться на мелкие примеры. Возьмем самый крайний, предельный случай?— историю европейской германофобии. Немцев не любили, даже отказывали им в праве считаться европейцами. После Первой мировой германофобия была очень сильной и имела существенный иррациональный компонент. А вот после Второй, как ни странно?— довольно быстро пошла на убыль, несмотря на дикую, выходящую за всякие разумные рамки демонизацию фашизма. Ну, это то «понятно кто старался» (но они вообще всех ненавидят, немцы просто оказались удобной жертвой), а вот именно в Европе?— да, как то быстро прошло. Во всяком случае, никто больше не требовал от Германии репараций аж до конца XX века (как по Версальским соглашениям). Да и вообще?— отношения «вошли в колею».

 

А если бы Германия не была разгромлена до такой степени (кстати, если бы не СССР, не была бы), и дело ограничилось бы «переделом сфер влияния» и т. п., то и вовсе.

 

Русским, в общем то, следует поступать так же. «Показать себя» примерно так, как от них того ждут. Желательно только, чтобы самим было не слишком противно.

 

После чего, если выдержим первый накат?— начнутся нормальные разговоры. «Че вам нужно и че нам нужно». А там, глядишь, в нас разглядят людей, а не орков.

 

Это, конечно, стремно. Но других вариантов, кажется, просто не остается.

 

При всем личном уважении к автору?— я с этой концепцией не согласен.

 

Она направлена именно на соглашательство, подстройку под Запад. «Смотрите, мы тоже люди, как и вы». Не сработает. Выше я как раз расписывал, почему, приводя пример с Германией.

 

Чтобы западная русофобия прекратилась, Россия должна либо исчезнуть (например, развалившись на мелкие «княжества»), либо обрести западное мышление. Впрочем, во втором варианте все равно будет реализован первый, и наоборот, просто очередность поменяется. Сильная единая Россия никому на Западе не нужна.

 

Это никак не изменить. Русофобия является системной частью межполитических отношений, пока есть русские и нерусские.

 

Без великой Россия не будет великого русского народа; без русского государствообразующего народа не будет России.

 

Именно поэтому Россия должна пойти своим путем, восстановив статус великой Державы.

 

Если останется что то, зараженное вирусом западного мышления, это будет уже не русское. Так, нечто аморфное?— и без малейших перспектив на будущее. Сырьевой придаток, не более того. А этого допустить нельзя.

 

Почему, спросите вы?

 

Для русского?— очень странный вопрос. Но вдруг кому интересно обоснование?

 

Знаете, когда я писал эту статью, то думал ее закончить пафосно стандартно: «Будущее принадлежит нам!» или, скажем, «Победа будет за нами!». Это очень правильные лозунги, их надо внедрять в сознание масс хотя бы простым повторением.

 

Но как раз недавно я прочел отрывок из военно-морских баек, который закончит эту статью гораздо лучше.

 

«— Ээээ… Товарищ командир, разрешите обратиться??— лейтенант за вечер тоже уже нагрузился. Ровно настолько, чтобы в лейтенантском сердце пробудилась тяга к сокровенному знанию.

 

—?Рр-р-разрешаю.

 

—?Один вопрос, товарищ командир… Вот на нашем «железе» шестнадцать баллистических подарков загранице. В каждом лукошке?— четыре «яичка» по сто килотонн… Товарищ командир, если по нам чем то подобным бабахнут и будет приказ на адекватный ответ, неужели пустим? Это же…

 

—… [удалено цензурой] всему.?— закончил за летёху пан Зюзя.?— Гм? Конечно, пустим. Ещё как пустим. А всё почему??— командир прищурился.

 

—?Почему??— на автомате переспросил Тарасов.

 

—?Из жалости.?— подвёл черту капраз. Увидел недоумение на лице подчинённого и уточнил:?— Потому что без России мир жалок, скушен и убог. На фига он такой кому нужен?!..».

 

Так что,?— либо Россия займет в мире свое место по праву как Русская Империя, либо мира не будет вообще. И точка.

 

Примечание. В этой работе я не касался аспекта русофобии внутренней политики?— таких публикаций и так достаточно. Увы, именно из за распространенности фактов.

 

 

Андрей Борцов. РУСОФОБИЯ (1)

Андрей Борцов. РУСОФОБИЯ (2)

Андрей Борцов. РУСОФОБИЯ (3)

Андрей Борцов. РУСОФОБИЯ (4)

Андрей Борцов. РУСОФОБИЯ (5)