Меню сайта
Категории раздела
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
 Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды чистый лик увидел,
И нежно чуждые народы возлюбил,
И мудро свой возненавидел, …
Ты руки потирал от наших неудач,
С лукавым смехом слушал вести,
Когда разбитые полки бежали вскачь,
И гибло знамя нашей чести.
А.С. Пушкин о российском либерале
Очередной теракт в Москве вновь заставляет задуматься о причинах произошедшего. Сегодня «народонаселение», переставшее быть нацией, становится мишенью террористов, прямо рассчитывающих на успех шантажа государства. Существует прямая связь между довлеющими либерально-пацифистскими призывами во время войны за территориальную целостность страны и переходом противника к террористическим актам против гражданского населения. Сама идеология несопротивления порождает расчет с успехом применять терроризм как метод шантажа государства.
Задачи самосохранения России в новом переделе мира и Евразии, необходимость противодействовать неизбежно усиливающемуся давлению требует от нее как национального сообщества одновременного внимания к нескольким важнейшим факторам ее развития. На первом месте стоит демографическая катастрофа, ибо без возобновления устойчивого демографического роста не избежать геополитического передела огромной территории. На фоне стремительной общей депопуляции России вымирают, прежде всего, русские - основатель и стержень российского государства. Через пятьдесят лет можно будет говорить о полном перерождении культурно-исторического типа государства, что будет иметь особенно драматическое развитие из-за очевидного межцивилизационного соперничества.Не менее важно и восстановление единства национального мировоззрения, без чего невозможно ни осознание национальных интересов, ни достижение общенационального консенсуса. Наконец, оба эти фактора не будут работать без единства такого понимания у власти и общества. Только такое общее концептуальное единство и осознанная поддержка профессиональной элиты и политического класса способны привести к консолидации политической воли руководства. Все эти факторы, среди которых первый – физического характера, остальные из области духа, сознания и воли, теснейшим образом связаны между собой.
Если наше общество не восстановит себя как нацию с духовным стержнем и волей к историческому бытию, то и государство по имени Россия окончательно утратит исполненную смысла национальную идею и разрушится на глазах, став объектом передела со стороны иных мировых динамично развивающихся духовных и материальных сил.
Общественное сознание в информационном обществе является фактором национальной безопасности, а манипуляция общественным сознанием в век демократии и единого информационного пространства – один из главнейших рычагов политики.
Ярким примером могут служить взаимоисключающие точки зрения в связи с освобождением заложников в Москве, свидетельствующие о принципиально различных философских основах сознания. «Hамеpено ли руководство быть последовательным и окончательно подавить уголовный террор без оглядки на морально изолгавшихся правозащитников и «мировую закулису» или оно будет по-прежнему расточать усилия в поиске мнимого согласия с бандитами?» - спрашивают одни. «Прекратить преступную войну против собственных граждан или, более того, «героических горцев», сражающихся против империи-угнетательницы» – требуют другие. Ряды последних в течение второй половины 90-х годов заметно поредели, но именно они оказывали самое непосредственное влияние на формирование общественного мнения в первой половине 90-х годов, осуществляя беспримерное в истории глумление над собственной армией.
Как ни парадоксально, именно «миротворцы» несут косвенную ответственность за случившееся в Москве. В этом кажущемся противоречии следует разобраться, ибо оно затрагивает глубинные основы исторического мышления общества, от которого зависит его будущее. Здесь сплетены такие важнейшие аспекты исторического бытия как взаимоотношения общества - нации, социума-сообщества личностей с государством и Отечеством.
Важно отметить, что понятия государства и Отечества по-разному трактуются в традиционном, изначально выросшем на христианской основе, сознании и в современном рационалистическом радикально-либеральном или радикально-марксистском сознании. Определение «радикальное» уместно, когда речь идет о постсоветской России, которая, как и в случае с ортодоксальными пламенными большевикам начала ХХ века, являет миру самые крайние выражения тех взглядов и мировоззрений, которые на своей Родине – на Западе до сих пор уравновешиваются другими, в том числе и традиционными основами.
Для постсоветского либерального сознания, оторванного всем образованием и идеологией не только от преемственной русской православной культуры, но и от подлинной западноевропейской культуры с ее католической романо-германской основой, стократно верно данное С. Булгаковым в начале ХХ века «несложной философии истории среднего русского интеллигента: «вначале было варварство, а затем воссияла цивилизация, то есть просветительство, материализм, атеизм…», добавим современные атрибуты: права человека, гражданское общество.
Однако кроме либерального плода, выросшего на ветви Просвещения, европейская цивилизация, как пытался обратить внимание Булгаков, «имеет не только многочисленные ветви, но и корни, питающие дерево, до известной степени, обезвреживающие своими здоровыми соками многие ядовитые плоды. Эти корни – христианство… Поэтому даже отрицательные учения на своей родине, в ряду других могучих духовных течений, им противодействующих, имеют совершенно другие психологическое и историческое значение, нежели когда они появляются в культурной пустыне и притязают стать единственным фундаментом».[1]
В современной России до сих пор доминирует суждение, что отношение к государству как абсолютной ценности и любовь к Отечеству, в каком бы состоянии они не находились – суть архаичные и несовместимые со «свободой» или социальной справедливостью основы. В ультра-либеральном сознании отечество и вовсе не ценность, ибо постулатом является тезис: «ubi bene ibi patria” – «где хорошо, там и отечество». В постпросвещенческом сознании в целом жизнь нации воспринимается как гигантское хозяйственное предприятие, нуждающееся в оптимизации, но без абсолютного нравственного и культурного целеполагания. Государство же трактуется как механизм, средство удовлетворения потребностей, которое можно выбрасывать в мусорную корзину истории.
Сегодня как никогда хрупко состояние национального организма, ибо идеология гражданского раскола с одной стороны, и проповедь атомизации общества с другой ослабили его не меньше, чем экономическая нищета. Бывает такое состояние у больного, когда ему нельзя внушать, что он вот-вот умрет. Именно в этом соревнуются порой с совершенно разными целями крайние фланги. Саморазочарование и исторический нигилизм угрожают России не меньше, чем несовершенная демократия или «относительное и абсолютное обнищание масс». Отношение к государству: «сломать», «свергнуть» и «отщепенство» либералов, для которых государство – это договор по обслуживанию чуждых друг другу индивидов - это две стороны одного нигилизма. Когда страна стоит на грани того, чтобы перестать быть субъектом мировой истории, такой нигилизм опаснее, чем экономические беды.
На повестке дня - идея национальной солидарности, осознанного общенационального сверхусилия, а не идеология революции и противопоставления богатых и бедных или личности и государства, именно они истощают уже до предела духовный, нравственный и энергетический потенциал. При этом не обязательно быть коммунистом, чтобы выступать против деградации, нищеты и вымирания населения, против криминализации экономики, которая настолько превысила допустимый уровень, что разрешить эту проблему инструментами правового государства, скоро будет уже невозможно.
В традиционном сознании Отечество (его неслучайно часто пишут с большой буквы) не тождественно государству - политическому институту, творению рук человеческих и всегда греховному и несовершенному. Сегодня немногие понимают, из каких глубин идет само слово и понятие: "преклоняю колена мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от которого именуется всякое отечество на небесах и на земле” (Еф. 3, 14-15). Переживание Отечества - есть производное от переживания Отца Небесного. Это слово из Послания апостола Павла к еффесянам на европейских языках передано также не как государство, не state, но land – земля – вечная категория в отличие от меняющихся власти и государственной формы. Напомним, что русские князья клялись «землей русской» задолго до того, как появилось понятие русский народ.
В таком переживании Отечество - это метафизическое понятие, а не обожествляемое конкретное государство с его институтами, несовершенствами и грехами. В подлинном национальном самосознании главным компонентом является чувство исторической преемственности, острое переживание сопричастности не только и не столько к конкретному этапу или режиму в жизни своего народа, но ко всей многовековой истории Отечества, его будущему за пределами собственного жизненного пути.
Отечество, особенно в христианском сознании - это дар Божий, врученный для непрерывного национально-исторического делания с его взлетами и неизбежными падениями, которые не отчуждают от своей страны даже глубоко разочарованного в конкретной власти и ее политике. В ходе Великой Отечественной Войны проявилось, что "унесенные ветром” либералы, в свое время приветствовавшие революцию и разрушение христианской империи, меньше любили Россию, чем они ненавидели "большевиков и Советы”, отнявших у них плоды этой революции и якобы извративших ее идеалы. Но "унесенные ветром” почвенники, например, А.Деникин, С.Рахманинов и тысячи других, никогда вообще не симпатизировавших революционным идеям, тем не менее, желали победы Красной Армии, ибо сохранение Отечества для будущих поколений для них было выше желания увидеть при жизни крах ненавистного "режима". Любовь оказалась больше ненависти, как и требует христианская заповедь...
Именно против такого традиционного единства национального организма в сознании, питаемом общими историческими переживаниями даже при противоположности мировоззрения, в течение десятилетия была направлена проповедь совершенно ложной интерпретации «гражданского общества». Само это понятие означает неполитическую сферу реализации частных интересов граждан, и она действительно важный фактор гармонического взаимодействия в обществе «Я» и «МЫ». Однако эти категории безуспешно борются друг против друга в обеих версиях безнационального, безрелигиозного царства человеческого – коммунизме и либерализме.
Необходимо подчеркнуть, что Просвещение континентальной Европы, выросшее в недрах этой культуры, было достаточно сильно переплетено с первохристианскими идеалами равенства, и Ж.Ж.Руссо писал: «все люди братья». Это заложило основу для преимущественного развития не индивидуализма, не «гражданского общества» как совокупности индивидов, не связанных никакими духовными узами и табу, а демократии как антитезы сословному обществу, абсолютизму и неравенству перед законом.
Не порвав с христианским наследием, европейское Просвещение позволило продолжать великую культуру, которую символизировало явление немецкого идеализма с его исполинскими фигурами – Фихте, Гердер, Гете, Шеллинг, и многие их идеи перешли в русскую философию (С. Булгаков, П. Флоренский), ибо она одна во всей Европе в XIX веке еще была религиозной. Но англосаксонское Просвещение – более раннее, представленное еще в XVII веке Т. Гоббсом, Дж. Локком, затем А. Фергюссоном, имело источником кальвинистскую идею и делало изначально основной упор на индивидуализм: Т. Гоббс прямо писал, что «человек человеку волк».
Именно это и стало основой англосаксонской версии «гражданского общества», в котором по Локку и А. Фергюссону индивиды автономны, не связаны ни духом, ни миросозерцанием, ни историческими переживаниями, ни едиными представлениями о грехе и добродетели, которые в христианском, особенно православном толковании и делают из народонаселения нацию. Гоббсово учение направило развитие демократии в англосаксонской культуре по пути обслуживания либерализма и индивидуализма.
Но в самой Англии произошла реставрация, пуританизм, бывший духом и знаменем Английской революции, особенно ее "буржуазного” характера, столь прославленного в историческом материализме, был снова потеснен, хотя и оказывал огромное влияние на английское сознание, питаемое все еще этикой христианской готики. В прошлом веке только Н.Я. Данилевский, названный Питиримом Сорокиным гениальным социологом культуры, в своем анализе специфических национально-религиозных основ английского сознания и государственного мышления, сумел углядеть и отметить положительное значение эмиграции английских пуритан для христианского и культурного развития Англии и Европы. Данилевский с его историческим чутьем указал как на "особо счастливое для Англии обстоятельство”, что "самая радикальная, самая последовательная часть ее народонаселения, в лице пуритан, заблагорассудила удалиться за океан для скорейшего осуществления своих идеалов. Это отвлечение демократических элементов надолго обезопасило Англию”.[2]
Америка изначально строилась как земля обетованная и обещала стать осуществлением кальвинистского отрыва от исторической традиции "людей мира”. Философ В. Шубарт сравнивая русское сознание и западноевропейское, дал им меткие определения: русский человек – «иоанновский», устремленный в мир иной, а западноевропейский тип – «прометеевский», устремленный в земное, что в конечном итоге обрекает дерзание на вырождение в культ личного мирка. Он подмечал именно в сознании англосаксов черты, наиболее противоположные русской «иоанновской» культуре, и остроумно определил американизм как "англосакство без джентльменского идеала... прометеевский мир, не облагороженный готическими ценностями”.[3]
Любопытно, что А. Де Токвиль, труд, которого об Америке совсем необоснованно считают гимном демократии, оставил немало горьких и глубоких замечаний и прогнозов о вырождении эгалитаризма и демократии, идеально подходящей исключительно для «третьесословных идеалов», на которых построена Америка. Он горько констатирует, что будущее неизбежно за средним классом с его самыми приземленными потребностями. В случае с Америкой именно эти идеалы были отделены от фундаментальных устоев народа и высоких стремлений аристократии и вывезены за океан для воплощения третьесословного «клона» на чистой доске. В итоге, в отличие от «эгоизма, древнего как мир порока отдельных людей», подметил Токвиль, демократия порождает общую типическую черту сознания - индивидуализм, который побуждает «изолироваться от ближнего» и на фоне прокламаций о счастии всего человечества «перестать тревожиться об обществе в целом».
Индивидуализм в сочетании с эгалитаризмом породит «неисчислимые толпы равных и похожих друг на друга людей, которые тратят свою жизнь в неустанных поисках маленьких и пошлых радостей». От власти такое общество ждет охраны своих радостей, обеспечения удовольствиями, [4] но в области сознания это приводит к пребыванию в беспечно-младенческом состоянии.
Заметно, что в идеологическом арсенале постсоветского «либерализма» центральным стал тезис, что «прогрессивное и демократическое гражданское общество» - это не нация - преемственно живущий организм с общими историческими переживаниями, а совокупность индивидов, объединенных отметкой в паспорте. В качестве мерила цивилизованности был провозглашен тезис "ubi bene – ibi patria” (где хорошо, там и отечество), а в качестве образца демократа - «гражданин мира», который в Совете Европы демонстрирует «как сладостно Отчизну ненавидеть» и участвует в «поражении собственного правительства в войне».
Курьез постсоветской политической семантики сделал атеистический либерализм «правым», хотя он относятся к философской и идеологической левизне. Правое мировоззрение – это философский антиэгалитаризм, происходящий из суждения религиозного канона о противоположности, а не относительности добра и зла, греха и добродетели, красоты и уродства и иерархичности всех ценностей и категорий, что полностью противоположно всепоглощающему эгалитаризму философской парадигмы Просвещения. На уровне политического и национального сознания – это Вера, Отечество, Нация, Держава, примат духовного над материальным. На уровне бытового сознания – это Церковь, семья, государство, целомудрие. Либерализм и марксизм меняют местами индивидуум и государство в иерархии, сохраняя противопоставление этих категорий. Либеральный универсализм, сменивший проект коммунистической версии униформного мира на более успешный, остался левым и космополитическим.
| |
|
| |
| Просмотров: 826 | |