Меню сайта
Категории раздела
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
 Более полувека европейские ученые-обществоведы не могут осмыслить феномен фашизма без идеологических шор и явной предвзятости. Более того, любые кризисные явления до сих пор они связывают с опасностью его повторения. Любые традиционные общества то и дело сравниваются с фашистскими, целые направления человеческой мысли, стили мышления объявляются предтечами фашизма.
В этом смысле ученые недалеко ушли от публицистов, для которых ярлык "фашизм” является просто обозначением образа врага. Причем в самом бесстыдном виде этот ярлык применяется в России по отношению к России и русским. Последнее обстоятельство требует более внимательно отнестись к критикам фашизма и его современных рецидивов.
Фашизм с точки зрения либерала
Факторами, которые сохраняют возможность фашизма в Европе, сегодня считаются:1
авторитарный тип мышления и воспитания; элементы расизма и антисемитизма на уровне обыденных ориентаций и моделей поведения;
чувство ущемленного национального достоинства, связанное с поражением в войнах, в том числе локальных;
мелкий бизнес, опасающийся большой концентрации экономической мощи;
экономика с высоким уровнем безработицы;
маргинальные слои, ищущие опоры для самоутверждения и обретения какого-то социального статуса;
предрасположенность к насилию (имманентно присущая многим биологическим существам, в т.ч. людям).
Внимательный взгляд на этот перечень показывает, что ряд факторов является в принципе неустранимыми, а прочие - пороками действующих в Европе режимов. Интересно, что именно правые партии, которым предъявляются претензии в неофашизме, как раз и предлагают реальные механизмы преодоления этих пороков (см., например, программу Национального фронта Франции2).
Особое раздражение у теоретиков антифашизма вызывает национальный романтизм: обращение к древним символам и культам, трансформация ритуалов и праздников, введение новых печатных готических шрифтов, создание нового монументального архитектурного стиля, восстановление духовных ценностей на основе древнегерманских саг, мистицизм, связанный с реинкарнацией далеких предков, восстановление древних правовых норм и пр. Между тем, с точки зрения доктрины национального возрождения, все это - безусловный позитив.
Аргументом против национального романтизма является довод о том, что он - наследие Средневековья, которое, как считается, было периодом мракобесия и тирании. Например, русский исследователь этнических статусов М. В. Савва пишет: "Целью такого возвращения Германии в средневековье было создание монолитного закрытого общества, ориентированного на борьбу с иноэтничным врагом любыми средствами”3.
Иначе говоря, речь идет о том, что возвращение Германии в Средневековье становится способом борьбы с врагом. Савва считает, что этот враг безусловно определялся как иноэтнический. Но это верно лишь отчасти, поскольку этническая принадлежность связывалась с причинами антинациональной позиции, но никогда не становилась ее оправданием. То есть, на первом месте все-таки стояли интересы национальной элиты, а не кровнородственная солидарность. Соответственно, возвращение в Средневековье вовсе не означало погружение в родовые мифы более ранних времен. Действительно, несмотря на явное использование целого ряда элементов средневековой культуры (прежде всего, идеи иерархии), в целом Германия 30-х годов сохранила в высшей степени современную науку (физику, химию, биологию, философию, антропологию и др.), что закрепляло её на передовых рубежах технического прогресса.
Известный специалист-фашизмовед Р. Дарендорф дал объекту своих исследований такое определение: "Под фашизмом я имею в виду сочетание ностальгической идеологии общины, делящей всех на своих и чужих, новой политической монополии, устанавливаемой человеком или "движением", и сильного акцента на организации и мобилизации, а не на свободе выбора. Правление закона приостанавливается; диссидентов и лиц с нестандартным поведением сажают за решетку; меньшинства подвергаются суду народного гнева и официальной дискриминации. Фашизм в этом смысле не обязательно подобен немецкому национал-социализму; он не обязательно проводит политику систематического геноцида, хотя вероятность последнего весьма высока. В любом случае это - тирания правого толка, поскольку она опирается на военных, другие силы "закона и порядка", взывает к реакционным чувствам и предается мечтаниям - но не о лучшем будущем, а о прекрасном прошлом”4.
Если отбросить из этого определения эпитеты, которые являются инструментом заострения уничижительных формулировок в адрес политического противника, станет ясно, что под фашизмом здесь понимается такая организация общества, где ясно различается образ врага, в котором наблюдается национальное единство, ликвидирована межпартийная грызня, осуществлена мобилизация перед наиболее опасными вызовами, элементы разложения и измены оперативно локализуются и удаляются, а политический режим обходится без мифологии "светлого будущего”, опираясь на консервативную прагматическую идеологию и национальный эгоизм.
Мы видим, что в приведенном определении фашизма описывается именно тот порядок в обществе и власти, который крайне необходим сегодня России. Навешивание на этот порядок ярлыка "фашизм” призвано выдать любое национальное самососредоточение за античеловеческую тиранию, отождествить его с газовыми камерами гитлеровских концлагерей и гестаповскими застенками.
Подмена в данном случае связана с тем, что гитлеровская Германия, безусловно существовала в условиях сверхмобилизации, а значит ее общественный строй нес в себе некоторые черты консервативного режима. Кстати, именно этим и обусловлен масштабный успех Гитлера (также как и успех Сталина) в течение заметного исторического периода. Предполагая, что некая страна, стремясь защитить свои национальные интересы, также приступит к системе мобилизационных мероприятий, стратеги-теоретики либерализма заранее стремятся объявить такого рода политику неофашистской или, по меньшей мере, чреватой увеличением опасности фашистской идеологии.
Безусловно, те, кто привержен мифу об "общечеловеческой морали”, не могут принять национальных корней любой морали и особую ее значимость в период возрождения нации. Именно поэтому они склонны утверждать, что в фашистской Германии "любые бесчестные с точки зрения нормальной человеческой морали поступки возводились в ранг образцов для подражания, если они служили "интересам расы и нации”. Мораль в фашистской Германии вовсе не попирала мораль вообще. Скажем, не возникало лояльности по отношению к уголовным преступникам, коррупционерам, изменникам и т.д. Такого рода лояльность, напротив, присуща как раз либеральной идеологии, которая ныне упорно подтверждает свои претензии быть образцом для всего человечества. По крайней мере, Россия прочувствовала это с особой остротой, а потому и получает сегодня обвинения в "русском фашизме” - в основном от доморощенных антифашистов, менее сдержанных, чем западноевропейские.
Этнический вопрос
Этнический вопрос является наиболее острым и злободневным не только при обсуждении природы и основных признаков фашизма. Именно на этом и построены все антифашистские спекуляции либеральных политологов. Коль скоро где-то обостряется проблема этнических статусов, возникает межнациональная напряженность - жди разговоров об опасности фашизма. Более того, либералы всегда готовы погрузиться в бытовые страхи и предрассудки, чтобы либо осудить их ("источник фашизации общества”), либо осудить потенциального врага с использованием профанных формулировок (страх перед численно или политически доминирующим этносом). Научная терминология здесь служит простым прикрытием осознанных политических целей или неосознанных страхов.
Например, Р. Гриффин с негативным пафосом пишет о фашизме как о "палингенетической форме популистского ультранационализма” - восстановления, возрождения, обновления этноса5, то есть об идеологии национального возрождения, ставящей идею или интересы нации над всеми иными ценностями и интересами. Мы видим причудливую форму соединения публицистического заклинания о "популистском ультранационализме” и наукоподобную новацию о "палингенезе”.
Причины притягательности пропаганды национал-социализма некоторые русские исследователи видят в следующих моментах:6
разграничение "мы-они” по этническим признакам;
насаждение идеи национального превосходства (этнический романтизм), которая обеспечивает психологический комфорт от сознания своего высокого статуса для представителей этнического большинства, а также компенсационный эффект для лиц с незначительным социальным статусом.
Здесь мы видим абсурдные представления о заведомой вредности какого-либо разграничения по этническому признаку и какого-либо чувства превосходства (то есть, к этнической иерархии вообще). Негативное отношение к образу "фашизм” (который уже перестал быть термином!) переносится на выделенные признаки этнической дифференциации. При этом ожидаемое впечатление - усиление негативной оценки некоторых присущих человеческим сообществам черт, враждебных унификационной доктрине либерализма.
Антифашистская "наука” становится формой пропаганды. Речь идет не о поиске истины и не о постановке научных проблем, а о том, чтобы разрабатывать и разрабатывать негативный фон, присутствующий в оценках фашизма в европейских СМИ, поддерживающих тревожность потребителей пропагандистской продукции: фашизм смертельно опасен, но до конца до сих пор неискореним. Научное сообщество здесь является удобным источником авторитетных суждений.
Признавая неустранимость этнических статусов, которые присваиваются тем или иным этническим группам в любой европейской стране, ученые и публицисты с особой яростью мстят Германии за то, что эти статусы стали предметом правового регулирования. Просто в бешенство приводит исследователей фашизма создание правовых основ этнической иерархии, защищающих право немцев на их землю и культуру (Указ "О новом порядке владения земельной собственностью" от 12 мая 1933 г. - введение принципа единства крови и почвы, закон о гражданстве от 15 января 1935 г. - разделение граждан на полноправных граждан арийского происхождения и неарийцев, закон "О защите немецкой крови и немецкой чести" от 15 сентября 1935 г - запрет браков и сожительства граждан рейха с евреями и т.д.) Соответственно, сама мысль о возможности регулирования этнических статусов кажется им изуверской. Будто этнические меньшинства являют собой образец гражданственности, верности закону и элементарным нравственным нормам.
Честные исследователи, конечно же, дают вполне удовлетворительные формулировки, связанные с этническими статусами и идеологическими позициями национализма. Одно из них мы приведем для того, чтобы продемонстрировать, чего боятся либералы, и что совершенно естественно для консервативного мышления.
В книге В. А. Барсамова "Этнонациональная политика в борьбе за власть: стратегия и тактика общенациональной смуты”7 фиксируются основные положения национализма:
1. Этносы и нации - естественные, реально существующие феномены, развивающиеся с давних времен (поддержка племенной /примордиалистской/ теории наций). История предстает как преимущественно национальная борьба народов за свое освобождение от других народов, государств, врагов и т. д. - поработителей.
2. Для националиста его этническая группа - всегда нация. Национальная (этническая) общность выше всех других общностей. Национальное всегда выше социального.
3. Национальное выше индивидуального и личностного. Для националиста нация представляет всегда единое и неделимое целое.
4. Национальное, этническое выше государства. Важно будущее народов, а не государств.
5. Основа этнонационального движения - этнонациональное самосознание (дух), которое то дремлет, то просыпается.
6. Есть основания считать один народ выше другого (первый имеет все права или больше прав), по крайней мере, на данной территории. Земля, ее богатства, материальные ценности имеют национальную принадлежность. Коренной народ, независимо от его численности, имеет право быть хозяином своей земли и собственной судьбы.
7. Проблемы своего народа - это реальные проблемы. У соседнего народа проблемы совсем незначительные и не решены по причине его собственной лености, глупости, бездеятельности.... Свои требования справедливы и правильны (и отвечают общемировым тенденциям), "их” - несправедливы и претенциозны (и не отвечают историческим тенденциям).
8. Только "собственное” национальное (читай "этническое”) государство может обеспечить достойные условия проживания народу.
9. Другие этнические группы на этой территории должны поддержать, согласиться или подчиниться и признать право коренного народа или быть изгнаны как чужаки, не имеющие прав, или уничтожены.
10. Этнический национализм основывается на фиксации групп избранного ("коренного”, более полноценного, справедливого, высшего....) и групп низшего, второго порядка. Национализм рассматривает проблему сквозь призму "мы” и "они”: "хорошие” и "плохие”, "справедливые, терпеливые и отважные...” и "несправедливые, злые...”.
11. Для националистов свойствен своеобразный этнонациональный гилозоим, согласно которому этнические группы чувствуют, страдают и живут, то есть практически одушевлены, совсем как люди. Для них характерно сводить личность к нации и нацию к личности. Националист отождествляет себя полностью с нацией и живет во всех исторических временах и пространствах, где, по его мнению, присутствовала его нация.
Разумеется, когда национализм носит государственный характер, он ведет страну к процветанию, когда же этими мировоззренческими установками начинают пользоваться представители меньшинств, то возникает явление этно-шовинизма, возникает смута.
Понятно, что в России государственнический национализм может проявляться только у русских. Вот именно этого как раз и боятся либералы-антифашисты. Они склонны сквозь пальцы смотреть на этнонацизм в Татарии, Башкирии, Якутии, Адыгее, Мордовии и т.д., не возражают против использования указанных выше принципов этно-сепаратистскими группировками, но когда доходит до проявления русского национального самосознания, то дают этому явлению самые уничижительные характеристики, отождествляя русских националистов с гитлеровскими фашистами.
Если в Европе крайне мало знают об условиях России, то со стороны российских "антифашистов” мы должны видеть злонамеренную ложь. Они не собираются возражать против особых статусных позиций у "титульных” народностей наших "внутренних республик”. А вот силам, которые говорят об особой роли русских в создании России и защите русской государственности, все время навязывают нечто "ультранационалистическое”.
Мы видим своеобразную пропаганду рабства для русских, которым отказано не только в соответствующем историческим достижениям статусе, но и в каком-либо статусе вообще. Статус предполагается только для некоторой части инородческих элит, возбужденных либералами на борьбу за односторонние преимущества (и такие преимущества уже получены - как правовые, так и экономические). То есть, антифашизм в России выступает идеологией порабощения русских и подъема за их счет ряда этносов, имеющих свои лоббистские структуры в органах власти и международной закулисе.
Истерия как практический антифашизм
Истерия, случившаяся с русофобскими СМИ и заразившая многих государственных мужей, а заодно и Генеральную прокуратуру, опиралась всего-то на одну фразу генерала Макашова: "Заберу с собой в могилу десяток жидов. Просто так мы не сдадимся!”.
В том, что брякнул генерал с трибуны, не было никакой новизны. Что он такого особенного сказал, чтобы раздувать скандал во всероссийском масштабе? Подумаешь, "возьмем с собой в могилу десяток жидов”! Мы такое слышали не раз и знаем, что залихватские высказывания в основном исходят от импотентов. Кто и кого "забрал с собой в могилу”? Других отправлять в бессмысленную бойню - это было. Например, в Останкино в 1993. А вот чтобы кто-то искрошил "десяток жидов” - ни разу.
Новизна здесь была в том, что березовские-гусинские решили проверить некоторых политиков на "вшивость”. Примерно так же, как проверяли их десять лет назад, раздувая ор о фашистской опасности всего лишь на основании потасовки между писателями и читателями в ЦДЛ. Теперь, как и тогда, политики заголосили, попавшись на дешевую приманку. Сработал все тот же совковый морализм: чтобы тебя считали приличным человеком, надо кривить губу на жидоедов и вопить о "великодержавном шовинизме”.
Некоторые политики с патологической антифашистской "вшивостью” тут же откликнулись и заголосили на все лады. Возглавлял этот кошачий концерт Александр Яковлев - главный антифашист еще при КПСС, который выискивал несуществующие фашистские группы и пугал ими своих коллег по ЦК - мол, в Мюнхене все начиналось с пивного бара, и у нас тоже все это гнездится в пивных, в спортзалах и тирах. (Возможно поэтому и не варили тогда пива в России, которое многие десятилетия было нелепым дефицитом?)
Яковлева глодала обида за то, что еще в 1972 за глупую статью об опасности национализма его отправили послом в Канаду, а также за отказ Горбачева преследовать тех, кто распространял в 1987 листовки против Яковлева. Яковлев считал, что если бы тогда Горбачев его послушал, фашистских организаций не появилось бы. А так - уже и 1991 у Яковлева стал фашистским. Кругом один фашизм!
В наше время Яковлев организовал Антифашистский конгресс, который не вызвал интереса в обществе - ну никак не удавалось доказать отставному партноменклатурщику, что в России фашизм таки есть. Приходилось измышлять загадочные сюжеты - мол, борцов с сионизмом организовало КГБ, "чтобы выпустить из общества пар диссидентства”. А в результате возник, якобы, российский фашизм. Вот Яковлев и побежал к Ельцину - вынудил того подписать пустой указ о борьбе с "российским фашизмом”, хотя даже в Академии наук затруднились сказать, что это такое. Да и сам Яковлев предложил Ельцину считать фашизмом "разжигание национальной розни, пропаганду исключительности одной нации за счет другой, пропаганду войны и насилия”. Таковое разжигание, разумеется, относилось не к дудаевым и шаймиевы, рахимовым и гусинским, а к своим бывшим соратникам по партии, ко всем, кто Яковлеву не нравился.
"Уголовщина, освященная идеологией, - эта формулировка подходит как коммунистам, так и фашистам”, - говорил Яковлев. Ну да, в фашистской КПСС Яковлев сделал карьеру, а потом стал выдавать себя за анти-Штирлица: "У нас был единственный путь - подорвать тоталитарный режим изнутри при помощи дисциплины тоталитарной партии Мы свое дело сделали”.
| |
|
| |
| Просмотров: 597 | |