Меню сайта
Категории раздела
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
 В схватке против бюрократии решится вопрос: быть ли в России национальному триумфу или России не быть, и она завершит свою славную историю последней трагедией.
Объекты и субъекты
Философы, размышляющие над историческим процессом, давно привыкли делить причины событий на объективные и субъективные. При этом все понимают, что грань зыбка: вчерашний субъективный выбор какого-нибудь влиятельного лица может закрепляться в объективных условиях для существования последующих поколений. Объективные факторы истории – всего лишь унаследованные нами обстоятельства, а субъективные – выбор в этих обстоятельствах направления их изменения со стороны «субъектов» - лиц, способных принимать необратимые решения (включая также те, которые приводят хотя бы к потере времени).
Марксистская философия говорит о законе смены общественных формаций, который имеет чуть ли ни божественную силу и не зависит от воли людей. С формациями, будто бы, меняется и лидирующий класс – феодалы, буржуа, пролетарии. Несоответствие этой философии любому отрезку истории более чем очевидна. Ни классы марксистов, различные отношениями к собственности, ни формации не просматриваются. То же можно сказать и о либеральной историософии, выдумывающей разные прочие «непреложные законы», среди которых то и дело выступает некая сайнтистская «стрела времени», направленная ко всё большей свободе человека. Или, скажем, представление о заложенных в человеке изначальных законах его бытия, которые он только и думает, как воплотить в жизнь.
Последователи Маркса и либеральных теорий не видят других законов, которые на самом деле являются скорее правилами, реализация которых носит вероятностный характер и зависит как раз от субъективной воли участников исторического процесса.
Среди общественных законов работает разве что «железный закон олигархии», который показывает, что спонтанная самоорганизация общества всегда ведет его из любого состояния именно к олигархии – выделению в любой системе (какой угодно демократической) малой группы, действующей в своих корыстных интересах.
Все «плохое», конечно, организуется кем-то. Но эти «кто-то» возникают сами собой, когда общество теряет динамизм. Если не проводить чистку, то страны и государства зарастают чертополохом олигархии. Если нет субъекта, который делает «хорошее», то «плохое» возникает как по закону возрастания энтропии, а кризисы – подобно логическим парадоксам, свойственным любым относительно сложным системам (социальная антиномия).
Тайна истории
Смысл современной истории скрыт от нас заботой о текущих делах. Но древнюю историю мы воспринимаем как набор притч о народах и их правителях, а вовсе не о классах собственников или неимущих. Догматическое понимание истории мешает видеть то, что легко открывается восприятию пытливого ума средне-разумного человека: история состоит из триумфов и трагедий наций и национальных лидеров. Все прочее – второстепенно и преходяще.
Субъектами истории являются нации и национальные лидеры, которые возникают как результат огромной работы – физического труда, интеллектуальных усилий и духовного подвига. Но также субъектом истории являются олигархия, возникающая всюду, где только человеческий дух отступает, где созидательный потенциал ослабевает, где обнаруживается недостаток трудолюбия, интеллекта или нравственности. Исторический процесс – это борьба порядка с хаосом, борьба нации (или, если угодно мыслить в древних терминах, «политии», «демоса», «аристократии») и олигархии.
Собственно, стабильность есть воплощение хаоса. Стабильность превращает живое в подобие неживого. Спокойнее всего социум ведет себя на кладбище. Социальная стабильность – это идеал бюрократа, отожествляющий свою власть с законом природы, который человеку нарушить не дано. Но люди сами для себя создают условия существования, без развития человечество немыслимо. Превращает развитие такая социальная структура, которая обездвиживает нацию, а «верхи» превращает в простейший организм, подобно паразиту, сосущий кровь из тела нации. Это стабильность - предвестник скорой смерти.
Законы существования общества отличаются от законов природы тем, что они могут и должны быть опровергнуты. «Активная материя» сама создает для себя законы и их опровергает, заменяя новыми. Олигархии не выжить в любом случае. Для нее места в истории не зарезервировано. Она – паразит, убивающий и свою жертву, и самое себя. Но пока у жертвы есть силы сопротивляться, олигархия может быть побеждена национальными силами.
«Железный закон нации» - это тайна динамики истории, которую требуется раскрывать каждый раз, когда срабатывает «железный закон олигархии» - закон социального вырождения и самоубийственной статики.
Роль бюрократии
Традиционное общество не требовало институтов. Писаное право и формальные регламенты потребовались только, когда жизнь стала сложнее, чем жизнь пахаря, едва сводящего концы с концами. Сначала формализм нужен был в отношениях между правителями – чтобы никто не уклонился о буквы достигнутых договоренностей и признавал бы однажды переданные полномочия. Потом – в отношениях торговцев, когда ударить по рукам оказывалось недостаточно, чтобы сделка была гарантирована честным словом. Недостаток честности, совестливости, дружелюбия восполнялся формальными параграфами соглашений и установлений.
Вторичная рефлексия по поводу правил общежития привела к тому, что формализм разрастался все больше, потому что каждое слово, даже если оно занесено на бумагу, может быть истолковано разнообразно. Если в технических регламентах такая сложность оправдана, то в правовых она все больше уже не восполняла недостатки нравственности, а начала замещать и вытеснять нравственные нормы. И на сегодняшний момент мы имеем обширнейшие правовые системы в государствах, где упадок морали чудовищен. Это прямо касается и нашей страны. Взамен Монблана никем не читанных законов советского периода возникли Гималаи законов, которые не склоняют людей к нравственному поведению, а развращают общество. Как обязательностью исполнения вредного или бессмысленного, так и необязательностью исполнения полезного и осмысленного.
Бюрократия рождается по тому же «железному закону олигархии» - как ее обслуживающий персонал. Чиновник становится бюрократом, когда получает возможность действовать по произволу, прикрывшись нормой закона и трактуя ее к своей выгоде. Произвол всегда проскальзывает между параграфами, которые легко извращаются или умышленно забываются. Армии юристов, призванных на службу в бюрократические структуры, всегда готовы представить закон так, чтобы он противостоял естественному чувству справедливости и унижал гражданина. Тысячи судей, ставших независимыми от народа, но подчиненными бюрократии, ежедневно выносят решения, убивающие общество, и обеспечивают кладбищенскую стабильность.
Бюрократия в русской истории из малой группы служилых людей стала мощнейшим общественным слоем усилиями Петра Великого, который в прежней знати не нашел себе опоры, а в народе опоры даже не искал. Прославившись многими субъективными подвигами, Петр незаметно запустил процесс формирования новой реальности – образование всесильной бюрократии.
Бюрократия дьяков обслуживала боярство, готовое растащить страну по уделам, бюрократия письмоводителей обслуживала дворянство, которое после героического периода залегло на печь и проспало страну, бюрократия служащих обеспечивала бумажной продукцией партократию при советской власти. После слома советского строя и ликвидации партийной догматики, бюрократии уже некого обслуживать. Она стала полновластной иерархией, «вертикалью», увенчанной олигархией – группировкой высших чиновников и скоробогачей, разделивших собственность и власть по своему усмотрению. «Железный закон» был воплощен под лозунгами введения демократического правления. Демократия оказалась без демоса, государство – без нации. Демос и нация – сами по себе; власть, право, государственные институты – сами по себе.
Бюрократия против нации
Николай I говорил, что Россией «правят столоначальники». Николаю II пришлось подвести итог: «Кругом измена и трусость и обман». Народ, не поторопившийся стать современной нацией, оказался игрушкой в руках изменников, садистски терзавших его многие годы и потребовавших чудовищных жертв.
«Служить не за страх, а за совесть» – такая установка в России была в дефиците, поскольку люди чести долга становились «расходным материалом» ее бурной истории. Нация восставала и умирала в отражении великих нашествий, а бюрократия постепенно и неуклонно прирастала. Крах коммунистического правления в России произошел без участия бюрократии – коммунистических догматиков свалили вкусившие Запада промышленники и спецслужбы, поделившие потом национальное достояние. Нация в этом событии пострадала более всего, а бюрократия более всего выиграла. Теперь над ней уже не стоял укор какого-либо нравственного императива (пусть даже ложного), над ней уже не было власти, она сама стала единственной властью в России.
Почему в современной России либералам и коммунистам политическая деятельность позволена, а патриотический лагерь был выжжен каленым железом? Почему до выборов допущены любые партии, но только не партии национальных интересов? Ответ лежит на поверхности: партии либералов и партии коммунистов в России борются не за власть, а за места при власти – в основном в депутатском корпусе (коль скоро иных выборных должностей не осталось). Они не посягают на всевластие бюрократии. Они критикуют, но что-то менять не намерены – не в силах и не в желании.
Либеральная догматика представляет общество совокупностью негосударственных институтов, которая непременно противостоит государству и должна государство контролировать как внешний аудитор. Такого общества в истории человечества никогда не существовало и признаков его появления не наблюдается. Марксистская догматика представляет общество совокупностью классов. По сути дела, это та же либеральная догматика: все прочие классы противостоят правящему, в руках которого государственная власть. Эта догматика не имеет отношения к жизни, но химера марксизма подвигла Россию к гражданской войне – классы «неимущие» против правящего класса и его государства. В либеральном варианте политической теории общество по отношению к государству претендует на роль надзирателя, в марксистском – на роль разбойника. Но в самом деле надзиратель или разбойник, войдя во власть, оказывается самым свирепым и подлым бюрократом, опровергающим нелепости политических теорий, которые помогли ему как временный пропагандистский материал, и теперь необходимость в них отпала. Именно поэтому в «партии власти» современной России легко уживаются вчерашние коммунисты и вчерашние актикоммунисты.
Консервативная модель общества лишена фундаментальной внутриполитической конфронтации, потому что общество – всего лишь разнообразные инициативы граждан, а ключевым понятием политической теории становится понятие нации. При этом нация есть всюду – и среди правящих, и среди неправящих, и среди имущих, и среди неимущих. Если нация и выступает в роли надзирателя за властью, то только в нравственном аспекте. Собственно, национальное государство – это и есть политически организованная нация. В антинациональном государстве нация угнетена, но душа человеческая так и остается полем борьбы добра со злом. В этом надежда обойтись без погрома, без разрушения собственного дома гражданской войной. В консервативной модели социально-политической трансформации нация просто возвращает себе контроль над государственными институтами, не разрушая их. Разрушается бюрократия, а институты насыщаются добропорядочными гражданами. Это не революция, а реставрация.
Два лагеря
Бюрократия с жестокостью, не взирая на законы и не остановившись даже перед криминальными преступлениями, уничтожила партию «Родина», а затем отсекла все возможности легальной политической работы ее преемнице – партии «Великая Россия». Ни одна другая политическая структура в России не подвергалась такой чудовищной обработке силами милиции, прокуратуры, судов, журналистики.
Как ни странно, в разгроме национальных сил в России самое непосредственное и деятельное участие приняли силовые олигархи. Казалось бы, «Родина», а потом «Великая Россия» имели главным оппонентом бюрократию финансовую – наиболее отдаленную от национальных интересов. В частной закулисной конкуренции за доходные позиции силовая олигархия могла бы опереться на врагов своего врага. Но не стала. Олигархическая солидарность оказалась важнее. Потому что «родинцы» и «великороссы» декларировали снос олигархической системы и указывали на своего естественного союзника – национальный капитал и национальный интеллект. Силовая олигархия оказалась от этих позиций еще дальше, чем финансовая. Первая явно беднее интеллектуально и циничнее в своих беззаконных действиях. Финансисты на их фоне выглядят более разумными и способными в каких-то рамках признавать «правила игры» и даже уступать некоторые позиции национальным силам ради общей «прозрачности» ситуации, которой таким образом можно управлять. Силовая олигархия полагается больше на свой животный инстинкт и веру во всесилие заплечного инструментария. Поэтому первенство в разрушении «Родины» и склонению к полицейскому поведению чиновников и судей принадлежит именно тем, кто по должностному положению обязан был защищать закон и национальные интересы. Финансовая олигархия предпочитала игру на рынках, а не фальсификацию документов. За нее всю грязную работу сделали «силовики».
Столь явная нетерпимость к национальному консерватизму в политике обусловлена тем, что он действует стократ более эффективно, чем либерализм и коммунизм. «Родина» победила на выборах не как «левая» партия, а как новый проект, отражающий национальные интересы. «Родина» могла и дальше идти от победы к победе вплоть до победы на президентских выборах 2008 года. Перспектива ее триумфального шествия от выборов к выборам прослеживалась с начала 2005 года. Осенью того же года олигархия спустила с цепи бюрократию, которая за полтора года полностью растерзала партию. Те же цепные псы были брошены и на «Великую Россию», которая обещала полностью изменить расклад сил на парламентских выборов 2007 года и сорвать хрупкий сценарий нелегитимной передачи власти «преемнику» на президентских выборах 2008 года.
Теперь, когда легитимность власти полностью разрушена, когда финансовая и силовая олигархии полностью монополизировали политическое пространство, не оставив в нем ничего живого, они могут видеть только единственного врага – своего ближайшего союзника по борьбе с нацией. Бюрократия все еще держит за горло народ, который теряет последние силы. Но двуглавая гидра уже перегрызлась сама с собой; головы обменялись пока легкими покусами. Впереди страшная свара, в которой всем нам несдобровать.
Бюрократия не рефлексирует – в ней вековой инстинкт ненависти столоначальника к народу. Но в олигархии рефлекс есть. И по типу рефлекса финансисты отличаются от силовиков. Финансисты готовы раствориться в мировой, глобальной олигархии. Они уже вывезли из страны достаточно денег, чтобы не заботиться о выживании России и ее народа. Они уже встроились в мировую финансовую элиту и приняли ее правила. Силовая олигархия за рубежом не имеет таких перспектив. Как и любого диктатора, там «силовика» разденут до нитки – методами финансового контроля, которые пристрастно применяются ко всему, что несет на себе отпечаток чужого государства.
«”Все куплю”, - сказало злато» - в глобальном мире это правило сильнее, чем правило силовой олигархии «”Все возьму”, - сказал булат». И наоборот. Силовая олигархия с большим трудом, но все же в состоянии понять, что страна умирает. Без России умрет и этот паразитический слой. Понимание этого обстоятельства в ближайшее время может быть освоено в связи с очевидным реваншем финансистов, ведущих своего ставленника на президентский пост. В недрах закулисья уже готовятся к масштабной кадровой чистке, вроде той, которая при смене руководства коснулась органов прокуратуры, а теперь обещает затронуть все уровни управления. Финансовая олигархия возвращает бюрократию под свой контроль.
В России складывается очевидное двоевластие. Финансовая и силовая олигархии готовятся начать большую войну между собой. И пока эта война будет вестись, у национальных сил есть шанс возродиться. Финансисты в них не заинтересованы, для них это вредная сущность, от которой можно избавиться вместе с Россией. Для силовиков, напротив, наступает момент истины: либо им придется перейти в ранг бюрократов, среднего обслуживающего звена, где «незаменимых людей нет», либо они добьются реванша, пересмотрев свою тупую ставку на насилие и беззаконие и хотя бы до некоторой степени союзничая с национальными силами.
А.Н. Савельев. Бюрократия против нации: война на уничтожение (1) А.Н. Савельев. Бюрократия против нации: война на уничтожение (2) | |
|
| |
| Просмотров: 728 | |