В истории отечественной культуры имя Петра Дмитриевича Барановского занимает особое место. Этот человек не только открыл, разработал основы современных научных методов реставрации памятников. Он не только спас более сотни ценнейших шедевров архитектуры мирового значения в России и Белоруссии, на Украине и в Закавказье. Но он явил собой образец гражданского мужества в эпоху уничтожения исторической памяти и самой культуры народа.

Красная площадь теснейшим образом сцеплена с судьбой Петра Дмитриевича. Его работа здесь началась в тысяча девятьсот двадцать пятом году. Он, один из ведущих сотрудников Центральных государственных реставрационных мастерских академика Грабаря, взялся восстанавливать первоначальный облик Казанского собора. Первозданная красота храма была искалечена поздними достройками и потеряна.

Этот собор является особой исторической святыней России. Он строился в тысяча шестьсот тридцать третьем-тридцать седьмом годах почином и на средства князя Дмитрия Михайловича Пожарского и знаменует собой освобождение Москвы и победу над Смутой.

Казанский собор изначально был святыней воинской. Здесь триста лет благословлялись защитники Отечества. Так, в восемьсот двенадцатом году молился перед Казанской иконой ополчения князя Пожарского и гражданина Минина коленопреклоненный Михайло Илларионович Кутузов в канун отбытия к войскам под Царёво Займище. И этой же соборной иконе служился молебен на Бородинском поле перед сражением.

Но вернёмся к Барановскому. Он вёл свои работы на соборе тщательно. Даже лесов не ставил, чтобы не дать тогдашним богоборческим властям повода к неудовольствию и остановке дела – облик главной площади, мол, портят эти леса, и следует убрать их вместе с собором. Оттого, Барановский работал на верёвках с поясом. И шаг за шагом открывал глазам наблюдателей прекрасный исторический лик шедевра.

Но работы эти двигались медленно. У Петра Дмитриевича была особенность – он одновременно восстанавливал по нескольку объектов, часто отъезжал. Этот мастер невероятной работоспособности спешил спасти как можно больше.

Помимо Казанского собора, Барановский заканчивал восстанавливать ценнейшие храмы, палаты в Ярославле, разбитые артиллерией красных ещё при подавлении мятежа в начале гражданской войны. Попутно создавал первый в истории музей под открытым небом в Коломенском. А ещё – успел восстановить первоначальный вид палат князя Троекурова во дворе здания бывшего Госплана. И тут же, рядом с Красной площадью, в Охотном ряду, открыл под поздней штукатуркой невзрачного на вид фасада чудесный дворец князя Василия Голицына, вельможи и фаворита царевны Софьи.

Этот дворец был уникальнейшим памятником барочной архитектуры с богатейшей отделкой стен. Его строили в тысяча шестьсот восемьдесят пятом году. Барановский трудился на нём с двадцать третьего по двадцать восьмой годы. Вот почему раскрытие стен, закомар, барабанов Казанского собора двигалось так медленно.

Увы, тот Голицынский дворец спасти не удалось. Позднее со слов Барановского о разыгравшихся вокруг этого памятника событиях писал искусствовед Юрий Бычков. Однажды, когда завершались работы, подъехала колонна машин: пожарные, взрывники, охрана ГПУ в чёрном автобусе. Поняв, зачем они прибыли, Пётр Дмитриевич со второго этажа стал вдруг швырять в них камни. К изумлению всех, он отбился - погромщики отступили.

Увы, через месяц дворец всё равно был взорван. И это далеко не единственный случай, когда уничтожалось на глазах то, что реставратор спасал долгими трудами с полной самоотдачей.

А далее наступил двадцать девятый год – чёрная дата в судьбе реставраторов, музейщиков, да и всей исторической Москвы и России. Известно, что идеологи большевизма объявили всю русскую дореволюционную историю мракобесной. В Кремле взорваны старейшие Чудов и Вознесенский монастыри. Разорены гробницы Великих Княгинь и Цариц.

На месте Чудова, основанного митрополитом Алексием, воспитателем князя Дмитрия Донского, Ворошилов уговорил Сталина строить для размещения кавалерийского полка казармы и конюшни. Над этим прожектом съязвил в своём письме, пытаясь заступиться за памятники, директор Ленинской библиотеки старый большевик Невский. В ответ Сталин затаил злость на того, но от конюшен отказался.

Далее, сносят часовни у Спасских и Никольских ворот Кремля. Эти часовни строились в память изгнания Наполеона и победы над ним.

Следом, Каганович и Моссовет принимают секретное до поры решение очистить Красную площадь от культовых сооружений. Это связано с завершением строительства мавзолея и разработкой ритуалов советских праздников. Уничтожены Воскресенские ворота со старинной Иверской часовней. Приговорён Казанский собор. Реставрационные работы Барановского остановлены.

Академики Грабарь, Щусев, профессор Сычёв и другие пытались спасти Казанский собор, часовни и ворота. Апеллировали к их высокой эстетике. На это Каганович ответил: «А моя эстетика требует, чтобы колонны демонстрантов шести районов одновременно вливались на Красную площадь».

Защита памятников оканчивается трагически. Большинство реставраторов арестовано. Профессоры Анисимов и Клейн расстреляны. Составлен список для дальнейшей чистки. Имя Барановского в нём значится под номером восемь.

В газете «Безбожник» выходит программная статья под заголовком «Реставрация памятников искусства или искусная реставрация старого строя?». Статья поддержана и развита партийными изданиями. И уже совсем скоро Центральные реставрационные мастерские, созданные Грабарём, будут закрыты.

Но перед этим, осенью тридцать третьего года, в список обречённых на уничтожение памятников попал Покровский собор, чаще именуемый собором Василия Блаженного. И Барановский, в прошлом подпоручик-сапёр Отечественной германской войны, даёт свой новый бой. Не добившись приёма в Кремле, он заявляет руководству Моссовета: «Это преступление и глупость одновременно. Можете делать со мной, что хотите. Будете ломать – покончу с собой». И следом посылает подобную телеграмму Сталину.

Петр Дмитриевич был арестован в Коломенском на сборке деревянной башни, привезённой из Беломорья. Это случилось четвёртого октября тридцать третьего года. Начались изощрённейшие допросы, жестокие условия содержания в камере. Всё было нацелено на слом его психики.

Но Барановский выдержал. Ровно через полгода, четвёртого апреля тридцать четвёртого он получил приговор: три года лагерей в Мариинске, этом когда-то центре каторжан-декабристов. Перед отправкой по этапу ему впервые дозволили встретиться с женой. Он встретил её вопросом: «Собор цел?». Жена успокоила его.

Удивительно, что обречённый шедевр уцелел. В этом есть несомненная заслуга и Барановского. Ведь, он показал варварам у власти, как они будут выглядеть перед всем культурным миром в настоящем и, что важнее, будущем.

В сибирских лагерях Пётр Дмитриевич определён в строительную контору. Ему приходилось проектировать здания и даже электростанцию. В результате его наградили мандатом ударника Сиблага с тиснёной надписью: «Труд в СССР – дело чести, дело доблести и геройства». Что на это скажешь? Наконец-то власти оценили его способности!

Он был освобождён досрочно. Правда, жить в Москве запрещено. И он поселился в Александрове, где ежедневно обязан был отмечаться у оперуполномоченного.

Первым делом Пётр Дмитриевич отправился из Александрова в Москву на такую долгожданную встречу с Красной площадью. Уже из Исторического проезда увидел собор Василия Блаженного. Двинулся к нему, радуясь.

И в это же самое время заветной встречи разбирали его Казанский собор. И разбирали те самые каменщики, с которыми он работал на восстановлении, расчистке. И только сейчас, как вспоминал потом сам Барановский, он понял, какую ошибку допустил прежде – не сделал в своё время обмеров!

И вот целых два месяца Пётр Дмитриевич ежедневно ездит первым поездом в столицу. А это – два с лишним часа в один конец! И зарисовывает, обмеривает уничтожаемый памятник, с которым было связано так много радостных дней жизни!

Он проводил обмеры на свой страх и риск. Постоянно рисковал свободой. И каменщики не выдали своего мастера-реставратора.

В тысяча девятьсот восьмидесятом году, когда ему исполнилось уже восемьдесят восемь лет, Пётр Дмитриевич передал эти рисунки, обмеры своему ученику, архитектору и реставратору, Олегу Игоревичу Журину. Именно по этим документам Журин в девяностые годы восстановил Казанский собор Красной площади на его исконном основании. И теперь эта святыня навсегда связана в истории не только с именем доблестного князя Дмитрия Пожарского, но и великого гражданина Петра Барановского.