В тех боях погибла едва ли не большая часть кадрового состава гвардейских полков последнего набора, что оставило императора Николая II без лучших, наиболее преданных войск накануне Февральского кризиса 1917 года.

После того, как все четыре русские армии Юго-Западного фронта успешно преодолели оборонительную линию врага и развивали в глубину «Луцкий» прорыв, перед главнокомандующим А.А. Брусиловым встал вопрос о дальнейшем направлении прорыва. У него была альтернатива: наступать на Львов или на Брест-Литовск через Ковель. По размышлении, он решил, что 8-я армия генерала А.М. Каледина должна будет действовать совместно с войсками Западного фронта в общем направлении на Брест-Литовск, что подразумевало штурм Ковеля. И этот штурм не мог совершаться иначе как в лоб – через болотистую долину реки Стоход...

Ковель, являвшийся ключом ко всему Полесью, был заблаговременно укреплен противником. Помимо того, что город являлся мощным железнодорожным узлом, он прикрывал собою выход на Брест-Литовск, а следовательно, в тыл всему южному крылу германского фронта. В Ковеле сходились многие железные дороги, поэтому он был очень важен для обеих сторон, тем более что рельсовая сеть Восточного театра военных действий была весьма бедна.

Взятие русскими Ковеля, несомненно, еще более разобщило бы австрийцев и германцев в их усилиях по противодействию русскому наступлению. Севернее Ковеля располагается труднопроходимая болотистая местность. Именно эта полоса разделяла германские и австро-венгерские оборонительные рубежи на Восточном фронте на две неравные части.

Захват Ковеля предполагал не только взаимодействие двух русских фронтов в их наступлении в Польше, но и оперативный разрыв между немцами и австрийцами.

Противнику пришлось бы спешно свертывать непрестанно оголявшиеся фланги и тем самым, отступая в разные стороны, тщетно пытаясь сохранить единство оборонительного фронта, отдавать русским территорию, занятую в 1915 году. Одним только давлением и постоянной угрозой с флангов в прорыве на ковельском направлении русские войска вынуждали бы австро-германцев отступать без боя.

Противник тоже отлично понимал значение Ковеля. Поэтому уже в последних числах мая сюда стали перебрасываться германские части генералов Лютвица, Бернгарди, Марвица и др.: уже 1 июня здесь был полностью сосредоточен 10-й германский армейский корпус. Это был тот самый нижнесаксонский корпус генерала В. фон Лютвица (19-я ганноверская и 20-я брауншвейгская пехотные дивизии), что с весны 1915 года (Горлицкого прорыва) играл роль «пожарного» соединения на Восточном фронте.

Наиболее отборной здесь являлась 20-я брауншвейгская пехотная дивизия. Еще в начале войны, в ходе боев на Западном фронте, она была окружена французами в Вогезах. Французы предложили окруженным немцам сдаться, но те предпочли умереть, но не покориться. Яростной штыковой атакой брауншвейгцы пробились из окружения. За этот подвиг дивизия получила наименование «Стальной» (у нас по аналогии была «Железная» дивизия генерала А.И. Деникина) и право ношения на фуражках и касках черепа («Адамовой головы»).

Характерно, что немцы укрепляли своими дивизиями все направления, вкрапливая германские войска меж австрийцами. Подобная чересполосица, прежде всего, позволяла использовать многочисленную германскую технику, особенно тяжелые батареи, на всех опасных направлениях.

Главным же фактором являлось то, что в присутствии немцев австрийцы уже не бежали, а дрались.

В Ковель шли лишь одни немецкие подразделения, составившие маневренную группу генерала А. фон Линзингена. Австрийские же войска, перебрасывавшиеся из Италии и из тыловых частей, подкрепляли шатавшийся фронт в Карпатах и на львовском направлении.

В то время, когда для наступления был дорог каждый час, по решению командования, русские приступили к затяжной перегруппировке. Наше командование, пытаясь обезопасить себя от шпионской деятельности, приступило к практике выселения «ненадежного» населения с вновь завоеванной территории. Из Луцкого, Дубенского и Кременецкого уездов за неделю было выселено тринадцать тысяч немцев-колонистов и членов их семей.

Приостановка наступления 8-й армии Каледина с целью выравнивания по ней отставших армий позволила генералу А. фон Линзингену выиграть время и подтянуть немногочисленные резервы в ключевые точки складок местности. Немцы сразу же, в ходе боев, принялись за строительство из разрозненных тыловых позиций мощного укрепрайона. Благодаря фортификационному укреплению местности австро-германцы сумели остановить русских меньшими силами.

Также немцы стали сосредотачивать в ковельском районе авиацию, умело использовавшуюся ими в боях за переправы через болотистую долину реки Стоход. Современник писал: «Обеспокоенное стремительным продвижением русских войск, германское командование перебросило в район Ковеля из-под Вердена крупные силы истребительной авиации, и расклад сил в воздухе в этом районе боевых действий существенно изменился. Германской авиации удалось очень быстро благодаря подавляющему численному и техническому превосходству захватить полное господство в воздухе и практически пресечь деятельность русской разведывательной и корректировочной авиации и тем самым обеспечить полную свободу своим разведчикам и корректировщикам».

В боях за Ковель немцы наносили непрестанные бомбовые удары по расположению русских войск, а также по лесным массивам вблизи линии фронта, где могли находиться русские части. Кроме того, активные действия немецкой авиации не позволили русским вести разведку неприятельских оборонительных рубежей, на которые намечалась атака. Это обстоятельство, например, стало одной из причин провала июльского наступления войск Особой армии на Ковель, так как авиаразведка из-за противодействия самолетов врага не сумела вскрыть расположение германских тяжелых батарей.

Летом 1916 года на Восточный фронт, как говорит исследователь, была переброшена «основная часть военно-воздушных сил Германии».

В русской же Действующей армии 1 июля 1916 года числилось только две с половиной сотни исправных самолетов, а потери доходили до пятидесяти процентов от общего числа самолетов в месяц.

В период июльских боев на ковельском направлении германская авиация практически каждый день наносила бомбардировочные удары по главной базе снабжения штурмующих ковельский укрепленный район войск – Луцку. Лишь к середине августа усилиями специально созданной истребительной авиагруппы фронта в составе трех авиаотрядов русской стороне удалось вырвать воздушное господство на ковельском направлении из рук неприятеля. Но к этому времени наступательный порыв русских армий уже иссякал, а противник успел превратить Ковельский укрепрайон в неприступную крепость.

Германские резервы коренным образом укрепили обороноспособность австрийских войск, и неприятельский фронт стал приобретать устойчивость. С начала июня австро-германцы стали наносить по армиям Юго-Западного фронта контрудары на всех участках прорыва. Нехватка тяжелой артиллерии не позволила русским войскам сбить немцев с позиций перед Ковелем одним стремительным ударом. Приходилось подтягивать медленно прибывающие резервы.

По мнению некоторых современных исследователей, отказавшись наступать в львовском направлении, генерал Брусилов передавал инициативу немцам. В итоге вместо обхода флангов группировки Линзингена, который бы вынуждал немцев добровольно очистить Ковель, дабы не оказаться в окружении, было принято неверное и опасное решение о фронтальном давлении посредством открытого штурма на болотистую долину реки Стоход, которая представляла собой сильное естественное препятствие. Участник войны так говорил о данной местности: «Сама по себе река Стоход небольшая, длиной около 150–170 верст, но глубокая (за исключением отдельных участков). Она протекает по широкой болотистой местности, разветвляясь в рукава, число которых доходит до двенадцати, отчего эта река и называется Стоход. Эти рукава то сливались в 1–3 русла, то вновь расходясь, делали реку обманчивой, как по ее глубине, так и в проходимости. И, несмотря на свою, по первому взгляду, малозначимость, эта река в 1916 году сыграла для русских буквально роковую роль».

К 25 июня части 3-й и 8-й армий, сминая ожесточенно дравшегося противника, вышли к реке Стоход, раздробив фронт сопротивления врага на ряд разрозненно сопротивлявшихся участков. Некоторые части – 30-й армейский корпус (ген. А.М. Зайончковский) 8-й армии и 1-й Туркестанский корпус (ген. С.М. Шейдеман) 3-й армии – сумели с ходу форсировать реку и зацепиться на ее левом берегу.

Левый берег реки Стоход – высокий и защищенный естественными преградами. Правый берег, к которому вышли русские войска, напротив, низкий и пологий, насквозь простреливаемый артиллерией и пулеметами. Мосты противник успел сжечь, а свободных резервов для последнего отчаянного броска у генерала Брусилова не оказалось: сказался разброс сил по нескольким направлениям.

При этом немцы все-таки сумели контрударами выбить наши войска с занятых ими плацдармов на левом берегу Стохода: сказалась нехватка тяжелой артиллерии, могущей поддержать пехоту в сражении за плацдармы.

Таким образом, успешно начавшееся наступление захлебнулось на берегах Стохода. Все попытки наших войск вторично форсировать реку на широком фронте противник решительно пресекал. Не удалось и соединить маленькие плацдармы в один. Германские войска, защищавшие ковельское направление, дрались, безусловно, умело и мужественно.

Немцы снимали резервные батареи и даже часть передовых, с прочих, неатакованных, участков фронта, и бросали их к Ковелю. Если германских резервов на Востоке едва-едва хватало, чтобы удерживать фронт севернее Полесья, то в техническом отношении враг по-прежнему имел превосходство. А потому неприятель мог в некоторой степени маневрировать техникой, направляя последние ресурсы на наиболее опасные участки, в данном случае – под Ковель.

Для штурма вражеского укрепрайона под Ковелем была создана т.н. Гвардейская группа, командовать которой назначили командира Гвардейского корпуса (командовал с начала войны до конца августа 1915 г.) генерал-адъютанта В.М. Безобразова.

По отзывам современников, его любили в гвардейских частях, дав прозвище «Воевода».

В Гвардейскую группу вошли 1-й и 2-й Гвардейские пехотные корпуса, гвардейский кавалерийский корпус, а также приданные для усиления опытные 1-й и 30-й армейские корпуса, а также 5-й кавалерийский корпус из состава 8-й армии.

Гвардия, последний раз участвовавшая в боях осенью 1915 года, горела желанием проявить себя. За зиму 1915–1916 годов войска были пополнены, обучены и морально укреплены. Гвардеец – участник войны пишет:

«Несколько месяцев стоянки, в резерве, дали возможность гвардейским частям привести себя в блестящее состояние. Многочисленные раненые, закаленные в боях 1915 года, вернулись обратно в строй, и молодые, необстрелянные солдаты горели желанием не отстать от своих старших товарищей. Дух у всех был превосходный. Выучка и дисциплина не оставляли желать лучшего».

Однако тактическая выучка в гвардейских частях, особенно среди новобранцев, оставляла желать лучшего. Участник войны В. В. Вишневский, служивший добровольцем в лейб-гвардии Егерском полку, вспоминал, что в период пребывания гвардейцев в тылу они готовились почти так же, как перед войной в красносельских лагерях.

В частности, В.В. Вишневский пишет: «Громадный опыт позиционной войны, которая велась у нас с осени 1915 года, оставался малоизвестным или почти неизвестным для свежих пополнений… Нам преподали новые тактические приемы за день-два до наступления на Стоходе, да и то бегло. Только ротный получил книжку с инструкцией, на которой стоял штамп «Секретно». Пополнения не умели уверенно действовать под огнем: в атаках, при прорыве многорядных окопных полос, перевитых проволокой со всех сторон и т. д. Эти навыки как-то создавались на ходу, но их не умели передавать пополнениям. Зато мы утрамбовывали землю и идеально равнялись, не хуже, чем кадровики на юбилейных парадах в 1912 и 1913 годах».

Все дело заключалось в том, что гвардию, выведенную в резерв после потерь Великого отступления 1915 года, обучали по канонам мирного времени, с минимальным опытом фронта.

…6 июля Гвардейская группа генерала Безобразова была выдвинута между 3-й и 8-й армиями, сменив здесь 39-й армейский корпус ген. С.Ф. Стельницкого. Участок для ее атаки был выбран лично главнокомандующим фронта Брусиловым и затем подтвержден начальником Штаба Верховного главнокомандующего ген. М.В. Алексеевым. Иначе говоря, ген. В.М. Безобразов явился простым исполнителем, на чью долю выпало просто построить гвардейские дивизии для атаки. И, конечно, провести эти атаки, но опять-таки с тем количеством артиллерии, что была выделена для него вышестоящими штабами.

Увы, местность, по которой предстояло наступать гвардейским дивизиям, не могла помочь даже сосредоточению тяжелых батарей. Впоследствии высокопоставленные генералы словно бы напрочь забыли, что Безобразов до начала операции протестовал по поводу гибельного участка, избранного для наступления войск гвардии. Забыли они и о собственном участии в этом деле. Как говорит участник войны, все это «не помешало настоящему автору – генерал-адъютанту Алексееву – затеять расследование о причинах слабых достижений, замолчав свое авторство, и – в результате – сменить генерал-адъютанта Безобразова, включив гвардию в новую Особую армию генерала Гурко».

Июльское наступление по замыслу штаба Юго-Западного фронта должно было носить ярко выраженный атакующий характер по принципу удара очень большой массой на узком участке фронта. При этом в новой атаке на ковельском направлении должны были участвовать уже целых три армии – группа ген. В.М. Безобразова (четыре пехотных и два кавалерийских корпуса), 3-я армия ген. Л. В. Леша (четыре с половиной пехотных и один кавалерийский корпус), 8-я армия ген. А.М. Каледина (пять пехотных корпусов, одна кавалерийская дивизия). Ясно, что такая масса пехоты не могла толпиться на узком участке фронта, поэтому сам удар на Ковель в лоб, через болотистую долину Стохода, был поручен как раз новообразованной группе Безобразова. Прочие же армии (3-я и 8-я) должны были обеспечивать главный удар с флангов.

Все три русские армии, вместе взятые, в своих ударных частях имели около двухсот пятидесяти тысяч штыков и сабель против ста шестидесяти тысяч у неприятеля. Перевес сил малосущественный, если принимать в расчет артиллерийскую огневую мощь и саму местность, чрезвычайно способствовавшую обороне и малодоступную для наступления. Кроме того, как указывалось выше, русская авиация не сумела вскрыть расположения германских батарей, сосредоточенных под Ковелем.

Первоначально дата наступления была назначена на 10 июля, потом, вследствие испортившейся погоды, ее перенесли на 15-е число. Это, возможно, послужило также причиной последовавшего провала наступления. Так, саперный офицер, участвовавший в штурме Ковеля, вспоминал, что перед гвардейцами находились австрийцы. Поэтому подготовка исходных плацдармов велась не столь тщательно, и войска были уверены в успехе. Однако, когда русские пошли в атаку, их встретили уже отборные германцы. «Очевидно, тут наше командование что-то проворонило, - пишет очевидец. – Имей место наша атака на два дня раньше, первый удар нам стоил бы гораздо меньших потерь, и дальнейший ход операции мог бы быть совсем другим».

Бесчисленное количество рукавов разлившегося Стохода создали чрезвычайно заболоченную местность, поэтому по фронту гвардия могла наступать не более чем всего десятью ротами. Остальные войска шли колоннами в затылок друг за другом, чем очень облегчали дело для артиллерии врага.

В свою очередь, на этом направлении немцы имели три линии окопов, в каждой по восемь рядов проволочных заграждений.

По свидетельству участников войны, на строительстве укреплений в Ковельском районе немцы использовали русских военнопленных. Под огнем русской артиллерии пленные копали окопы, возводили проволочные заграждения, укрепляли пулеметные точки. При этом они были одеты в старую германскую военную форму, чтобы им не удалось бежать, а русские орудия сосредоточивали на них свой огонь.

Германцы умело расставили свои артиллерийские батареи, которые заранее пристрелялись по районам вероятной атаки русских войск. Русские батареи, преимущественно легкие, не могли вести контрбатарейной борьбы, так как немецкие орудия располагались вне зоны их действия. А тащить пушки за собой, как это было в период майских боев, по болотам было невозможно.

Также за время оперативной паузы германцы успели построить пулеметные точки в наиболее уязвимых для отражения неприятельской атаки местах.

Тем не менее, в боях 3–8 июля 6-й Сибирской стрелковой дивизией было взято в плен до трех тысяч солдат, сто тридцать четыре офицера, двадцать пять орудий и девять пулеметов.

15 июля гвардейцы перешли в наступление. После шестичасовой ожесточенной артиллерийской подготовки гвардейские полки атаковали противника. У местечек Трыстень и Ворончин был разгромлен усиленный 10-й корпус ген. В. фон Лютвица.

В боях 15 июля группа ген. В.М. Безобразова взяла в плен более двадцати тысяч человек и пятьдесят шесть орудий. За день на многих участках были взяты все три линии неприятельских окопов.

Противник откатывался к Ковелю, стараясь зацепиться за каждый мало-мальски подходящий рубеж. Этот успех был достигнут за счет усилий 2-го гвардейского и 30-го армейского корпусов, вклинившихся во вражескую оборону.

Однако из-за нерешительности и тактической неопытности самого командующего гвардией генерала В.Н. Безобразова достигнутый успех не был развит, хотя обстановка побуждала броситься вслед за отступающим неприятелем и ворваться в Ковель буквально на плечах отходящего врага.

При всем том противник, как оказалось, заранее пристрелял собственные окопы расположенными в тылах, за болотами, артиллерийскими батареями, что позволило германской артиллерии безнаказанно громить занятые русскими гвардейцами траншеи и вдобавок успешно создавать огневую завесу между первым эшелоном атаки и резервами.

Основная проблема заключалась в том, что позади 30-го армейского корпуса не оказалось резервов, так как все они были сосредоточены на другом фланге группы, где, собственно, и наносился главный удар. Между тем в тылу немцев находилась одна-единственная переправа через Стоход, и в случае развития успеха оборонявшихся германцев ожидало бы полное уничтожение, а река – была бы форсирована с ходу. Именно такое развитие событий и предполагалось первоначально вышестоящими штабами. Но усиление оборонительных линий германскими войсками вынудило наши войска потерять слишком много бойцов при прорыве, после чего развивать успех стало нечем. Напротив, можно было ожидать сильных контрударов со стороны противника.

В результате генерал Безобразов остановил вырвавшийся вперед 30-й армейский корпус ген. А.М. Зайончковского, равняя его по остальным частям, несколько приотставшим за своими авангардами. Но немцы успели перекинуть тяжелую артиллерию на направление ясно обозначившегося русского удара, и в боях 16–21 июля русские войска не смогли продвинуться ни на шаг, хотя гвардия атаковала в полный рост, густыми цепями. Участник этого сражения дает следующую характеристику русских атак: «После слабой артиллерийской подготовки гвардейские полки цепь за цепью, почти колоннами, двинулись вперед. Но о движении людей нормальными перебежками под огнем противника здесь приходилось только мечтать. Движение цепей шло очень медленно, ноги так засасывались болотом, что люди падали или вытягивали ноги из тины с помощью рук, дабы не оставить в болоте сапоги. Рукава реки оказались настолько глубокими, что офицеры и солдаты в них тонули. Не хватало санитаров для оказания помощи раненым и выноса их из боя, а здоровые расстреливались немцами, как куропатки… От полка осталось приблизительно около роты. Здесь впервые пришлось слышать, как рядовые солдаты посылали проклятия высшему начальству… В общем – умышленно или по неспособности – здесь для русской гвардии наше командование вырыло могилу, ибо то пополнение, которое укомплектовало вновь состав полков, было далеко не гвардией».

Солдаты атакующих войск, помимо воинского снаряжения, тащили на себе еще и вязанки хвороста для заваливания болотистых мест и доски для преодоления колючей проволоки...

В итоге ударная группа понесла громадные потери. Для их восполнения 17-го числа в состав группы генерала Безобразова был передан из 2-й армии Западного фронта 1-й Сибирский корпус генерала М.М. Плешкова.

Сражение на Ковельском направлении закончилось взятием солдатами и офицерами лейб-гвардии Кексгольмского полка местечка Трыстень, после чего наши войска уже ни на шаг не смогли продвинуться далее. Участник сражения впоследствии вспоминал: «С переходом через Стоход на участке 2-го гвардейского корпуса вся Ковельская операция была, в сущности, остановлена. К немцам подошли резервы, наши же резервы были истощены, и на линии Стохода началась прежняя позиционная борьба, с той лишь переменой, что неприятель утратил тет-де-пон (мостовое укрепление. – А.П.) на левом берегу Стохода, а мы его приобрели на правом. Прорыв на Ковель не удался. Все жертвы, принесенные гвардией, остались бесплодны».

Как отмечал один из штабных офицеров, «ни в одной из армий Брусилова вo время июльского наступления всего Юго-Западного фронта не повторились удачи майского — Луцкого — прорыва; весь фронт остался на прежней линии».

Главной потерей ковельского удара стала гибель собственно гвардейцев – опоры российского престола и лично монарха. Кадровый офицерский состав гвардейских частей был в основном уничтожен в сражениях 1914–1915 годов.

Так, если к лету 1914 года в гвардии служило около шестидесяти тысяч солдат и две с половиной тысячи офицеров, то к концу года гвардейцы потеряли свыше двадцати тысяч человек только убитыми и тяжелоранеными. К лету 1916 года гвардейские полки были вновь пополнены до ста десяти тысяч штыков и сабель. Теперь же были добиты все те дворяне, что всегда составляли опору императорского престола.

Потери гвардии в боях на Стоходе составили около пятидесяти тысяч солдат и офицеров (то есть – почти половина всего личного состава).

И недаром императрица Мария Федоровна 31-го июля отметила в своем дневнике: «Снова нет единства среди командиров – досадно. Самые большие и, как выясняется, бесполезные потери понесла Гвардия – стыд и срам!».

Надо сказать, что гвардейской кавалерии еще повезло. В ходе операции начальник Штаба Верховного М.В. Алексеев, получая сведения о неудачах наступления, несколько раз приказывал Безобразову спешить кавалерийские дивизии и бросить их в бой. То есть – не в прорыв, пробитый пехотой в неприятельской обороне, как то предполагалось до начала удара на Ковель, а именно – для штурма германских фортов. Вряд ли приходится сомневаться, что кавалеристов в этом случае ожидало бы… Отлично сознавая это, Безобразов неизменно отказывал генералу Алексееву в столь безнадежном требовании.

Главным виновником неудачи и тяжелых потерь был представлен исключительно генерал Безобразов. В личном письме императору от 13 августа великий князь Николай Михайлович упомянул: «От души скорблю о потерях гвардии и об отрицательных результатах ее геройских подвигов вследствие нераспорядительности и отсутствия руководства начальствующих лиц. Почти все офицеры в один голос обвиняют генерала Безобразова, который, вследствие невероятного упрямства и воображения, что он даровитый полководец, вот уже третий раз напрасно губит без результата тысячи дорогих тебе жизней»…

В связи со столь большими потерями в гвардейской пехоте (так, например, в 3-й гвардейской пехотной дивизии генерала В.В. Чернавина в строю осталось лишь двадцать шесть офицеров) в нее по жребию были отправлены по пять офицеров из кавалерийских гвардейских полков. А тот факт, что и в начале 1917 года гвардейские части продолжали стоять на Юго-Западном и Западном фронтах, имел следствием успех солдатского бунта в дни Февральской революции 1917 года в столице Российской империи – Петрограде.

На фото: картина Павла Рыженко (1970 – 2014) «Стоход. Последний бой Лейб-гвардии Преображенского полка».