Меню сайта
Категории раздела
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
Явление, именуемое в современной церковной жизни нео-сергианством, находится в органической преемственной связи с историческим сергианством, хотя и отличается от него. В это многоплановое явление входит и идеология, и мораль, и церковная организация, и пастырство, и особые понятия о святости, и специфическая духовная жизнь, и государственные идеалы, и отношения церкви с миром. Осмотренная со всех этих сторон мощная система официального православия (Московской патриархии) во множестве разнообразных граней обнаруживает некое всесвязующее единство, имя которому и стоит в заголовке нашей статьи. За три четверти века сергианство прошло долгий путь и ныне превратилось в нечто устойчивое, цельное и значимое. Это уже не просто факт предательства частью епископата церковной свободы, а сергиане не суть только некие узурпаторы духовной власти над малоосведомленным простым народом. Сергианство оформило и сцементировало действительно единый церковный организм, связав всех членов не только внешней дисциплиной, не только экономическими отношениями, но и общими идеалами, общей моралью и духовностью, общим преданием и традициями. Не приходится уже мечтать о покаянном обращении к Истине не только большинства членов этой системы, но и какой-то значительной части "простых верующих". Все, что нарушает сергианскую традицию, противоречит нео-сергианским идеалам, не вписывается в неосергианскую духовность – не будет принято людьми этой системы. Почему представление о нео-сергианстве, как о каком-то "плене церкви", несвободе церкви, вызванной зависимостью от государства – положения, частично верные в приложении к историческому сергианству,– совершенно неприменимы к сергианству новому. Неосергианская система потому и является устойчивой, что ее идеология, нравственность и духовность, восприняты множеством людей добровольно и уже стали за семь десятилетий церковной традицией, отождествляемой с православием.
1. Идеология, как оправдание предательства
В основе возникновения сергианства лежал определенный ответ на главный вопрос ХХ века: каково должно быть отношение церкви к богоборческой революции и победившему в России антихристианскому режиму? Сергианство с самого начала отвергало духовный смысл революционного переворота в России, объявляя его событием только политическим, не затрагивающим основ церковного бытия. В официальных выступлениях и печатных трудах сергианские лидеры более полувека восхваляли большевицкий переворот и режим, как якобы осуществление народных чаяний, создав таким образом целое "богословие революции". Созданная большевиками сергианская патриархия с самого начала играла пропагандную роль, рекламируя коммунистический режим устами своих пастырей и скрывая от мира масштабы гонений на христианство. Отказ от свидетельства о Христе и лже-свидетельство в пользу врагов Христовых были первыми признаками сергианства. Вторым признаком стало предательство братий в угоду тем же гонителям. Известно, что епископат и высшее духовенство МП подбирались и формировались спецслужбами режима, причем признаком лояльности служила для всякого кандидата подписка о сотрудничестве с этими "органами". Часть давших эту подписку была из числа "сломавшихся" под страхом репрессий, но часть пошла в услужение гонителям по прямому расчету выгод своего нового положения. Круговая порука на общем грехе такой "подписной лояльности" прочно связала весь высший эшелон МП, который и определял систему духовного образования и пропаганды. Таким образом, основу сергианской системы составили падшие во время гонений вместе с сознательными предателями. Их стержневой греховный поступок по сути и заключал в себе ответ на вопрос об отношении к богоборческой революции. Сергианская идеология родилась из желания оправдать это состояние падения, представить его не грехом, требующим покаяния и исправления, а наоборот, чем-то похвальным. В нео-сергианстве уже прочно утвердилось и вошло в традицию учение об "особой мудрости" основателя советской патриархии Митр. Сергия (Страгородского) и его сотрудников. А в последнее время термин "особая мудрость" все чаще заменяется словами о "безкровном мученичестве", исповедничестве и великом мужестве первого советского патриарха, который вместе со своим окружением спас церковь от гонения. В сергианском понимании других путей для спасения церкви не было, и для другой линии поведения церковных пастырей, кроме сотрудничества с гонителями, также не было оснований. Поэтому с такой решительностью все сознательные сергиане, не только иерархи МП, всегда отвергали призывы покаяться в сергианстве, как нечто абсурдное. Сергианство, получив такое идеологическое обоснование и религиозное освящение сделалось грехом нераскаянным. И если "классическое" сергианство резко и неприязненно встречало всякое упоминание об исповедничестве в советские времена, то нео-сергиане представили всех своих предшественников именно исповедниками и борцами за сохранение законного церковного управления. Путь же нелегальной, катакомбной церковной жизни по-прежнему отвергается, как "сектантство" и "раскол", вызванный узостью, фанатизмом и нетерпимостью. Именно в таком пропагандно-идеологическом ключе следует воспринимать лицемерную "массированную" канонизацию Новомучеников и Исповедников Российских, проведенную на Соборе МП 2000 г. Эта канонизация не только не подвергла ревизии само явление исторического сергианства, но и сделала все возможное для затушевывания сути подлинного исповедничества, для стирания в сознании людей всяких граней между пострадавшими за свободу Церкви от гонящей власти и теми, кто предал эту свободу и сотрудничал с гонителями. Те и другие внесены в один и тот же список. Замешанная на таких дрожжах сергианская идеология претерпевала своеобразное развитие и на сегодняшний день представляет из себя причудливое сочетание либерально-демократических и национал-большевицких элементов. "Верхи" патриархии последние двенадцать лет официально приветствуют ценности гуманизма, поддерживают строительство в России либерально-буржуазного общества и мировую интеграцию. Выражается это не в прямой проповеди идеалов какого-нибудь "Гуманистического манифеста", а в поддержке всех основных начинаний существующей светской власти, с принятием за чистую монету всех ее пропагандных мероприятий, или по-современному пиар-акций. Таким образом, высшие эшелоны МП добиваются для себя достойного места в строящейся системе глобального мира, убеждая всех, что встраивание в новый мировой порядок вполне сочетается с православием. "Низам" же патриархии, не желающим так откровенно принимать космополитические идеи и начинания, оставляется "патриотическая" идеология национал-большевизма. Это наше название достаточно условно, мы понимаем под ним не совсем то, что проповедывали в свое время Сталин и Жданов. Но трудно подобрать точный термин, который бы обозначил сложившуюся мешанину разнородных и разнокачественных понятий, которая в патриархийных изданиях приняла характер чего-то цельного и повторяющегося. Сюда включается и неумеренное жидо-масоно-ведение, прямая апология "православного сталинизма", сильно искаженный монархизм, с примесью идей дореволюционного черносотенства и зарубежного евразийства. В этой идеологической эклектике привлечено и по-своему переработано немало исследований достойных авторов прошлого, у которых заимствовано немало отдельных здравых идей. Важно то, в какие современные формы залит добрый расплав наших предшественников и учителей. Характерными чертами этой идеологии является повышенно-критическое отношение к дореволюционной России, как якобы насквозь "промасоненной", резкое неприятие Белого Движения и самых его идеалов – по этой же причине, а также явная симпатия к сталинскому режиму, якобы возродившему Россию на новом историческом этапе. Общим знаменателем обоих идеологических направлений (и либерального, и "национал-большевицкого") является оправдание советской системы, советского периода истории. Оправдание это, конечно, имеет определенные рамки, отличаясь от советских идеологических штампов и оценок современных коммунистов; но тем не менее, враждебное отношение к тем, кто советскую систему не принял, или даже пытался с нею бороться, остается характерным общим признаком современной патриархийной идеологии в любом ее варианте. Общим является также в целом благожелательное отношение к нынешнему режиму в России, как якобы законному наследнику российской государственности. Здесь тоже возможны варианты, начиная от прямых восхвалений и кончая сказками о личном православном благочестии президента, которому только "не дают развернуться". В нео-сергианской идеологии отсутствует ключевое противопоставление Христос – антихрист, отсутствует понятие эпохи апостасии. Вместо этого рассуждение ведется в понятиях современных секулярных идеологий, используется современный политический язык. В нео-сергианской идеологии нет ощущения приближающегося конца мировой истории и трезвой оценки современного этапа цивилизации. И патриархийные либералы, и в каком-то смысле даже "консерваторы" уверены в земном светлом будущем, хотя и представляют его себе каждый по-своему. Одни видят Россию органической частью новой мировой системы, другие в центр упований ставят предсказания о восстановленном царстве, причем ожидают этого кратковременного земного царства с большим упованием, нежели откровения Царства Небесного. Таким образом, с обеих сторон выдвигаются необоснованные хилиастические мечтания, которые среди многого прочего способствуют формированию благоприятной атмосферы для завершения строительства мирового порядка антихристовыми силами. 2. Понятие о церкви, как о строго централизованной системе
Исторически Московская Патриархия возникла в результате легализации церковного управления из подобранных чекистами людей вокруг Митр. Сергия. В течение многих десятилетий именно этот центр, и никто другой, определял всю политику МП и подбирал церковные кадры. Жесткая централизация и полный контроль советской церкви (как части всей общественной системы) исключали всякие проявления соборности, любое влияние церковного народа. Сергианская апологетика именно этот центр управления и называла "церковью" и за спасение его прославляла Митр. Сергия. Восстановление Сталиным патриаршества в 1943 г. и сопровождавшие это агитационные мероприятия придали этому центру определенный мистический ореол. Ныне в нео-сергианстве церковь мыслится не иначе, как в связи с личностью патриарха. "Благо или польза Церкви" – это благо патриарха и его окружения, "вред Церкви" – соответственно, то, что неугодно возглавителям. Такое положение, само по себе достаточно банальное, сформировало взгляд на церковное единство, как на высшую нравственную ценность вообще. Нарушение единства Церкви – самый страшный, чтобы не сказать: вообще единственный, церковный грех. Осудили некоторые духовники известный визит патриарха Алексия в собрание американских раввинов. Но за что осудили? – "Он подает повод к расколу". Осудили нововведения известного священника Георгия Кочеткова. Опять за что? – За нарушение церковного единства. Осуждают противников введения новых паспортов или переписи населения. Постоянно тот же припев: провоцируют раскол. Имеет ли то, или иное церковное действие само по себе какое-то значимое духовное содержание, погрешает ли оно против Бога или души ближнего, – такие соображения имеют второстепенное значение по сравнению с этим главным. И против наличных (или даже потенциальных) "раскольников" считаются принципиально оправданными все средства: клевета, прещения, административные и судебные преследования, провокации, расправы с помощью властей или наемников, – насколько те или иные действия доступны и целесообразны на данном этапе. И если покушение на церковное единство рассматривается, как самое тяжкое обвинение, при котором обвиняемому не помогут никакие личные добродетели, то и наоборот, поборникам единства, лицам, надежно проверенным в церковной системе, позволяется все, и им не повредят никакие, даже самые тяжкие нравственные преступления. В таком понятии о церковной организации МП полностью копирует римский католицизм с его культом папы и жесткой церковной монархией. Часть идеологов МП не стесняясь исповедуют себя "клерикалами" и "церковными монархистами", борцами за права церковной организации и духовенства. Патриарх мыслится уже не как первый среди равных, а как именно епископ над епископами, официально не наделенный пока еще разве только папской непогрешимостью. В соответствии с этим расширяются претензии функционеров МП на особое положение в обществе и государстве, на все новые права и привилегии. Например, показателен ответ патриархийного Митр. Гедеона коммунистическому лидеру, что, по его представлениям, Россией должен править патриарх на правах регента. И это не пустые слова. В последние десятилетия патриархия фактически добилась положения государственной церкви, имеющей монополию на православие и претендующей на лидерство во всей религиозной жизни страны. Заключив соглашения со всеми силовыми министерствами, со многими ведомствами и почти со всеми губернаторами об особых отношениях (помимо взаимодействия, предусмотренного в рамках законодательства), патриархия приобрела огромную административную силу. Накопив притом значительные денежные средства (путями различной сомнительности), МП стала прочной ногой среди новоявленной финансовой элиты. Эти доходы позволяют ей содержать свои средства информации и в принципе дают возможность для широкой миссионерской деятельности. Суть дела, однако, в том, что евангельская проповедь и реклама своей организации – это разные вещи. И любой человек, знакомый с российскими СМИ, сам может составить представление о патриархийном миссионерстве, о его содержании, направленности и качестве. Думается, здесь не требуется наших подсказок. 3. Современная церковно – государственная "симфония"
Сергианство возникло, как попытка части иерархии выжить среди гонений путем полного подчинения гонителям и лже-свидетельства. Сергианство декларировало свою полную идейную солидарность с богоборческим государством: "ваши радости – наши радости". В результате высшая церковная иерархия стала частью советской номенклатуры, усвоившей ее жизненные правила и нравственные стороны. В самом начале 1990-х годов система МП вышла из прежнего подчиненного положения и получила много новых прав и возможностей. При этом ее прежняя связь с государством не только сохранилась, но и усилилась. Никакого "отделения церкви от государства", которого можно было бы ожидать от предоставления церкви свободы, отнюдь не произошло. В этом церковно-государственном альянсе значительно увеличилась доля "церковной составляющей" и понизилась доля государственной. Несмотря на открывшиеся возможности, патриархийное руководство не сделало ничего существенного, чтобы как-то обозначить православное христианское влияние в общественной жизни. Нынешнее государственное законодательство, система образования, общественная мораль и массовая культура основаны на самом откровенном антихристианском гуманизме. И со стороны руководства МП до сих пор не было предпринято никаких действенных мер, с целью хотя бы как-то повлиять на это положение, или даже только дать происходящему принципиальную оценку. В первые семь лет "ельцинизма" были слышны только привычные с советских времен одобрения властей. В последние годы прозвучали и некоторые критические ноты в адрес отдельных политиков, представителей системы образования, культуры и средств информации. Но вся эта критика исходила от отдельных и не ведущих церковных служителей. Нигде высшее руководство МП не осудило "инженеров общественного сознания", как единую, хорошо отрежессированную антихристианскую систему, потому что такая декларация автоматически лишала бы церковь государственного покровительства и ставила бы ее в положение некой частной, пока еще терпимой организации. Между тем, государственный статус церкви и широкие льготы ей от властей и общества оправданы лишь в случае возможности доброго христианского влияния пастырей на общественную жизнь. Если церковь не способна оказать такое влияние, она, по крайней мере, не имеет морального права пользоваться предоставленными ей от этого государства льготами, имущественными и юридическими правами. Если общество евангельской проповеди не приемлет, то почему церковь с легкой душой принимает от этого общества мзду и молчаливо поощряет безнравственность этого общества? Уже лет пятнадцать в бывшем советском культурном пространстве ведется хорошо отлаженная открытая и назойливая проповедь разврата, насилия, садизма, ложной духовности и почти неприкрытого сатанизма. В ряде стран, с более религиозным населением католическому духовенству или исламским лидерам удавалось добиться законодательных запретов и ограничений на такую деятельность. Если церковь не в силах добиться от государства подобных законодательных мер, то она обязана, по меньшей мере, не иметь с лидерами такого государства дружественных отношений. И ничего отдаленно похожего на подобные протесты не было слышно от возглавителей МП, хотя масштабы проповеди разврата таковы, что общество уже несет от него ощутимые демографические потери (наркоманы, пьяницы, проститутки, жертвы насилия и проч., не говоря о разрушенных семьях и брошенных детях). Нынешнее положение МП можно кратко охарактеризовать так: государственная церковь в антихристианском государстве. Это партнерство двух систем, государственной и церковной в общем деле строительства нового мирового порядка. Нынешняя система официального православия не столько зависит от государства, сколько от международных центров глобализации, от которых зависит и само государство. Потому и власти РФ, и власти МП могут делать вид, что они являются самостоятельными партнерами по отношению друг к другу, но при этом те и другие зависят от мировых хозяев. Занимая в системе церковно-государственных отношений место исторической Русской Церкви, МП создает видимость какого-то возстановления православия, подобно тому, как и светская власть постоянно внушает обывателю, что все российское государство и общество только и делает, что возрождается и движется к процветанию. Единственное, чему патриархия научилась на деле, без показухи – это устранению самых разных конкурентов на религиозном поприще, опять же с помощью государственной власти. В целом же для строителей нового мира МП пока еще полезна для имитации церковного возрождения и прикрытия прямо противоположных процессов в обществе и народе. © Catacomb.org.ua | |
|
| |
| Просмотров: 809 | |