«На фоне уже тогда обнаружившейся распущенности, разврата, шарлатанства и авантюризма Галаев выгодно выделялся благородством своего поведения, мужеством и непреклонной волею бескорыстно служить краю и народу»

Исторически сложилось, что на рубеже XIX–XX вв. многие представители осетинского народа проходили службу в казачьих частях Терского казачьего войска. Однако некоторые представители осетинского офицерства в силу разных причин проходили службу и в Кубанском казачьем войске. Об одной интересной и забытой судьбе хотелось бы рассказать подробнее. Это войсковой старшина Петр Андреевич Галаев. В этом нам помогут архивные источники Главного архива Краснодарского края и воспоминания современников.

Петр Андреевич Галаев — православный казак-осетин, офицер Русской императорской армии и Кубанского казачьего войска, войсковой старшина, участник Первой мировой войны 1914–1918 гг. и Белого движения, организатор первого добровольческого партизанского отряда на Кубани в годы Гражданской войны. Происходил из семьи войскового старшины Андрея Галаева. По сообщению земляка П. А. Галаева, генерала К. С. Лотиева, отец будущего казачьего офицера пользовался большим уважением в родной станице Новоосетинской как выдающийся наездник и танцор лезгинки. Сведения о биографии П. А. Галаева крайне скудны и разрозненны. Хотелось бы собрать воедино многие факты его офицерской судьбы.

Родился он 19 августа 1879 г. в станице Новоосетинской Терской области. В 1889 г. поступил во Владикавказское реальное училище, а в 1897 г. закончил пять классов этого училища. В 1898 г. П. А. Галаев поступил в Новочеркасское казачье юнкерское училище, что весьма странно для того времени, так как в это престижное донское военное училище брали исключительно донских казаков. В 1900 г. П. А. Галаев окончил училище по второму разряду и был выпущен чином подхорунжего. Возможно, он был выпущен в один из конных полков Терского или Кубанского казачьих войск, но затем перевелся и служил в одном из Кубанских пластунских батальонов.

29 июля 1906 г. П. А. Галаев получил чин сотника [1]. 29 августа 1909 г. его перевели в 1-й Линейный генерала Вельяминова полк Кубанского казачьего войска, который входил в состав 2-й Сводно-Казачьей дивизии в городе Каменец-Подольский на границе с Австро-Венгрией. На то время это был один из самых лучших казачьих полков в Русской армии. О боевых возможностях казаков полка генерал В. М. Драгомиров, начальник штаба Киевского военного округа, где дислоцировался полк перед Первой мировой войной, говорил: «Линейцы способны не только рубить, но и изрубить» [2]. В этом полку П. А. Галаев служил на должности младшего офицера 2-й сотни полка.

В аттестации за 1909 г. П. А. Галаев получил следующую блестящую характеристику: «Нравственный, воспитанный, умственно развитый. Телосложения хорошего, здоров, к службе годен. Интересуется и любит кавалерийское дело. Несет службу не за страх, а за совесть. Настойчив в своих требованиях и исполнителен. С товарищами дружен. Не пьющий. Подпись: Командир 2-й сотни подъесаул Бобрышов». И далее: «Полковая аттестационная комиссия не смотря на сравнительно малое пребывание названного офицера в полку находит возможным утвердить его аттестацию. Хороший» [3]. Также в аттестации было указано, что к 1910 г. он был холост, как и то, что не принимал участия в боевых действиях в годы Русско-японской войны 1904-1905 гг. В 1910 г. на службе в 1-м Линейном полку ему встретился друг, также офицер казачьих частей армии православный осетин Константин Семенович Лотиев. За свою службу в 1-м Линейном полку П. А. Галаев имел офицерский золотой призовой жетон с надписью: «За рубку».

В 1913 г. П. А. Галаев — сотник 2-го Черноморского льготного полка Кубанского казачьего войска. Удивительно было пребывание природного горца в полку Черноморских казаков. В 1913 г. П. А. Галаев вышел на льготу. В мае 1914 г. он со 2-м Черноморским полком участвует в лагерных сборах 2-го Кавказского, 2-го Черноморского полков и 10-го пластунского батальона на реке Челбасы Кавказского отдела Кубани.

Хорунжий 2-го Кавказского полка Кубанского казачьего войска Ф. И. Елисеев вспоминал о колоритной и выделяющейся личности П. А. Галаева:

Среди этой черноморской молодежи были два офицера-горца: осетин сотник Галаев и кабардинец сотник Барагунов — терские казаки. Черноморцы любили этих офицеров и переиначили их имена по-своему: первого назвали Пэтро Галайко, а второго — Гри-Гри, так как его имя и отчество было Григорий Григорьевич. Последний держался скромно и незаметно, но сотник Петр Галаев — высокий, стройный, широкоплечий, с крупными чертами лица и широким лбом, всегда в пенсне — держался чопорно и предупредительно со всеми. Говорили, что он окончил донское Новочеркасское юнкерское училище по какому-то исключительному случаю, но я не верил этому. А спросить старшего сотника считалось неприличным но воинской этике.

Галаев настолько, чисто по-горски, был вежлив и обходителен со всеми, что это выделяло его среди остальной молодежи; да и годами он казался гораздо старше всех. В противовес черноморцам сотник Галаев почти ничего не пил из спиртного, но любил посидеть в компании. Черноморцы немилосердно потешались над ним, что он «ничего не пьет». «Ты ж тэпэр вже наш!.. Ты Пэтро, и Галайко... козак-чорноморець... ну и пый, с-сова душа!» — острили они дружески. И сотник Галаев, скромно улыбаясь и при этом поправляя на носу свое пенсне в золотой оправе, брал рюмку, чокался с соседями и, пригубив, тут же ставив на стол. Я всегда сидел недалеко от него через стол и наблюдал за ним. Наша молодежь — кавказцы — были скромны, почти ничего не пили, чем и обратили на себя внимание Галаева.

В конце лагерных сборов, в последнее воскресенье, на офицерском обеде было особенно весело, так как прибыл начальник лагерного сбора ген. И. Е.Гулыга с супругой (он же был и атаманом Кавказского отдела). После бальных танцев грянула лезгинка. Как всегда, послышались выкрики: «Хорунжий Елисеев, Елисеев!» Отказываться, тоже как всегда, было нельзя. Выйдя в середину залы и сделав тур, я приблизился к сотнику Галаеву и по-кавказски пригласил к танцу. Должен сказать, что он никогда до этого не выступал в лезгинке, но я понимал, чувствовал, что он, как почти все горцы, конечно, танцует ее. Галаев чуть смутился и продолжал сидеть за столом. Но тут черноморская молодежь выкрикнула: «Пэтро!.. Галайко!.. та йды! докаж, що и у нас е танцюристы!» — и Галаев вышел. Он особенно изящно, что свойственно только природному горцу, прошел-проплыл со мною круг, и когда мы стали делать «па» на пальцах, я увидел, как его крупное лицо сжалось в дикую гримасу, он бросил правую руку к своей кобуре, выхватил револьвер и все семь пуль разрядил себе под ноги с таким азартом, словно кого-то хотел убить. Подчиняясь этому инстинкту, чего у меня никогда не было, я выхватил свой наган и все семь пуль выпустил в потолок. Овациям не было конца. Галаев подошел ко мне и крепко пожал руку, улыбаясь.

В феврале 1917 года (до революции), командированный в Петроград для представления в конвой Его Величества, я заглянул в Екатеринодар. На Красной улице, у реального училища, увидел идущего мне навстречу по тротуару войскового старшину Галаева. Я был подъесаулом. Думая, что он не вспомнит меня, хорунжего 14-го года, я приготовился достойно отдать ему, как штаб-офицеру, воинскую честь. Но он, увидев меня издали, расплылся в улыбку, направился ко мнe, крепко пожал руку и обнял за плечи по-мужски, вернее — по-кавказски. Он был штаб-офицером все того же 2-го Черноморского полка Кубанского войска и прибыл из Персии в отпуск. Конечно, вспомнили лагерные сборы 14-го года, «веселие молодости» и... «лезгинку со стрельбой». Расстались, и я больше его не встречал, а в январе 1918 года я узнал, что войсковой старшина Галаев является главою правительственных войск Кубани, и мне это было особенно приятно.

Bcпомнив же лезгинку и тот момент, когда он зверски бросился к своему револьверу, я понял, что он своею чистою и порывистою душой не мог иначе реагировать на насилия красных, как взявшись за оружие. Взялся за оружие — и погиб в первом же бою. Кисмет...» [4].

Ф. И. Елисеев ошибается в чине П. А. Галаева: на тот момент он уже был произведен в чин подъесаула. В частности, полковые архивные дела дополняют сведения о П. А. Галаеве на этих сборах: «Должности на время сборов: подъесаул Галаев, командующий 2-й сотней, причисленной к 3-й очереди» [5]. С объявлением мобилизации 18 июля 1914 г. П. А. Галаев был зачислен на довольствие по полку, прибыв в полк из 1-го Черноморского полка уже 26 июля. К 1 августа 2-й Черноморский полк был полностью мобилизован.

21 августа 1914 г. после церковной службы на площади у Свято-Троицкого храма станицы Платнировской (главной штаб квартиры 1-го, 2-го и 3-го Черноморских полков ККВ) и проводов полка П. А. Галаев вместе с 2-м Черноморским полком отправился на Восточный фронт Первой мировой войны. По этому поводу имеется ряд полковых приказов 2-го Черноморского полка: «Завтра по случаю выступления полка в поход отслужить молебен. На молебне быть полку в полном составе при хоре трубачей. Полку построиться в пешем строю в резервной колонне около общественного магазина. Начало молебна в 5 часов пополудни. Форма одежды вседневная» [6]. «Завтра, 21 августа, вверенному мне полку выступить в военный поход согласно весьма секретных мобилизационных маршрутов, выданных начальникам эшелонов» [7].

С сентября 1914 г. по февраль 1917 гг. П. А. Галаев со своим 2-м Черноморским полком участвовал в боях на Восточном фронте в составе 8-й армии Юго-Западного фронта и 3-й армии Западного фронта. Полковой приказ от 26 августа 1914 г. свидетельствует о переходе государственной границы России и Австро-Венгрии: «Сегодня вверенный мне полк в составе: 2 штаб-офицеров, 11 обер-офицеров, 1 делопроизводителя, 3 врачей и 954 нижних чинов перешел границу России с Австрией» [8].

В годы войны полк входил в состав IX армейского корпуса, в ряды которого вошел с 8 сентября 1914 г. 2-й Черноморский полк отличился тем, что в 1914–1915 гг. участвовал в блокаде крепости Перемышль. П. А. Галаев служил в полку до самого окончания Первой мировой войны. Известно, что в октябре 1916 г. он был уже в чине есаула [9].

Приказы по 2-му Черноморскому полку позволяют судить о высоких нравственных качествах П. А. Галаева. Так, например, он нередко занимался вопросами, связанными с финансами полка и с судебными тяжбами в отношении провинившихся казаков. «Командир 3-й сотни есаул Галаев донес, что он 21 сего октября, вследствие предписания начальника штаба IX-го армейского корпуса, выехал в гор. Слуцк для производства дознания, сдав вр. командование сотней хорунжему Завгороднему» [10]. «Для поверки денежных сумм и книг полка за минувший июль месяц на 4-е августа назначаю комиссию из членов подъесаула Галаева и сотника Земцова под председательством есаула Посевина. Комиссии поверку произвести вовсем согласно ст. 2 прик. по В. В. 1913 года №8» [11].

В феврале 1917 г. П. А. Галаева с полком перебросили на Кавказский фронт. К этому времени он находился в чине войскового старшины. Первая мировая война нисколько не «испортила» такого блестящего офицера, каким был П. А. Галаев. О встрече с ним на улицах Екатеринодара зимой 1917 г. вспоминал офицер Кубанского казачьего войска Ф. И. Елисеев: «На тротуаре, возле реального училища, неожиданно встречаю войскового старшину Галаева. Как осетин, он скромно и отлично одет, чисто по-горски. Поверх черкески — бикирка на дорогом меху, двубортная, позволяющая иметь верх ее не застегнутым. Я перед ним беру под козырек, а он, блестя глазами через пенсне, — крепко жмет мою руку и просит не стесняться перед его штаб-офицерским чином и быть дружеским, как мы были в лагерях на реке Челбасы в мае 1914 г.» [12].

Войсковой старшина П. А. Галаев не принял начавшуюся в 1917 г. революцию. В декабре 1917 г. в Екатеринодаре он приступил к организации партизанского отряда из офицеров и учащихся. Отряды войскового старшины П. А. Галаева (300 человек) и капитана В. Л. Покровского (300 человек) являлись единственной военной силой Кубанского правительства во время всеобщей смуты и анархии. В их задачу входили разоружение проходивших с Турецкого фронта воинских революционных эшелонов и караульная служба.

В январе 1918 г. П. А. Галаев стал главой правительственных войск Кубани. 4 февраля (22 января) он, совместно с капитаном В.Л. Покровским командуя объединенным отрядом Спасения Кубани, разгромил отряды красной гвардии у станции Энем. В этом первом бою Гражданской войны на Кубани П. А. Галаев погиб.

9 февраля 1918 г. его торжественно похоронили в Екатеринодаре в усыпальнице кафедрального Свято-Екатерининского собора. Сейчас в усыпальнице собора есть множество могил, на которых стерты имена и фамилии похороненных. Найти точное местоположение могилы П. А. Галаева пока не представляется возможным. Однако если его останки не были осквернены в советские годы или вывезены за рубеж Белой армией, то и поныне его прах покоится в усыпальнице Свято-Екатерининского собора.

До 1920 г. по П. А. Галаеву служились панихиды в этом соборе. Именем Галаева были названы 1-й Партизанский отряд Кубани времен Гражданской войны, а так же 1-я Кубанская добровольческая батарея и конная сотня. Атаман Кубанского казачьего войска в 1917–1919 гг. А. П. Филимонов вспоминал о войсковом старшине П. А. Галаеве: «Между тем Галаев является достойнейшим представителем русского офицерства. Я до сего времени не могу о нем вспомнить без чувства самого благоговейного преклонения. На фоне уже тогда обнаружившейся распущенности, разврата, шарлатанства и авантюризма Галаев выгодно выделялся благородством своего поведения, мужеством и непреклонной волею бескорыстно служить краю и народу» [13]. 1-го августа 1919 г. П. А. Галаев был посмертно награжден орденом Креста спасения Кубани I-й степени [14].

Можно заключить, что П. А. Галаев был интересным и храбрым офицером и представителем осетинского народа в рядах Кубанского казачества, и заслуживает того чтобы имя его не было забыто потомками. Российская военная история хранит для нас немало офицерских судеб, которые по тем или иным причинам оказались забыты. Описание их истории актуально в контексте как микроисторического исследования, так и воссоздания правдивой истории служения горцев Северного Кавказа Российской государственности, на фоне нынешней политики стравливания русских, казаков и кавказцев, проводимой определенными враждебными России кругами. В статье была сделана попытка проследить судьбу видного казачьего офицера представителя осетинского народа в ККВ. Такие судьбы живых офицеров из горцев, должны воссоздавать живые облики и картины боевого товарищества казаков и горцев. Такие судьбы рисуют нам и психологию взаимоотношений как горских, так и казачьих офицеров российского Кавказа.

На фото: Петр Андреевич Галаев (предположительно).

Примечания

http://beloedelo.ru/researches/article/?175