Меню сайта
Категории раздела
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
Путь митрополита Сергия – путь несомненной апостасии. Отсюда и отщетение благодати у него несомненно. Несомненен отход от благодати и всякого сознательно внедряющего в жизнь план «мудрейшего». Здесь встает вопрос о том, насколько повинны в этом грехе те массы верующих и рядового духовенства (епископам оправдания никакого быть не может), кои не в состоянии разобраться в тонком лукавстве сергиевского «курса», кои, подчиняясь авторитету большинства епископата, боятся «раскола», к тому же не слыша авторитетнейшего суждения по сему вопросу предстоятеля церкви Патриаршего Местоблюстителя. Встает и другой вопрос: имеет ли право кто-либо называть безблагодатными таинства, совершаемые в сергианских храмах, раньше, чем Церковь Соборным решением отсечет согрешивших, предварительно призвавши их к покаянию и исправлению? Отщетились благодати м. С., X, Y, Z, но пока они не отсечены – не действует ли в Церкви то положение, исповедуемое Церковью, что «вместо недостойных служителей алтаря Господь ангелов своих невидимо для совершения блаженственного таинства посылает. Если такое положение существует (я верую, что такое есть), то не благоразумнее ли потерпеть, не обвинять в беззакониях сознательного сергианства массы тех, кои страдают в душе от творимой беззаконниками неправды, кои нисколько не разделяют их мнений, но, не будучи в состоянии уяснить себе сущность наших расхождений, боятся ошибиться при самостоятельном выборе пути, находя же единственную отраду и утешение среди окружающего мрака и скорби в церковных службах, – посещают сергианские храмы? Такое состояние я полагаю терпимым в отношении тех слабых, непросвещенных, коим в силу их младенческого неведения и простоты не может быть вменен грех сергианства. Погрешают те из них, кои понимают всю неправду и проистекающее из нее зло сергианства, но по инертности своей или по малодушию остаются в рядах тех. Еще больше погрешают те пастыри, кои разбираются в положении, но благодаря трусости своей, или, того хуже, – по материальному расчету, остаются в рядах сергиан, увеличивая количество и значимость их. К несчастью, таковых немало. Что же касается тех рабов Божиих, коим дано разобраться в положении, осознать неправду и зло сергианства, понять, что путь сергианства – есть путь апостасии, – те обязаны не только выступить с протестом против деяний м. С. и присных его, не только пройти указанный Писанием и церковными правилами путь увещания и обличения соблазнителей, но и своим примером должны показать свое противление совершающейся неправде и соблазну, порывая литургическое общение с сергианами, не посещая храмов их, делая все возможное для приближения момента соборного суда над беззаконниками. Лично я прошел весь этот путь, порвавши литургическое общение с митрополитом Сергием по возвращении из ссылки 1 января 1929 года и словесно и письменно обратившись к нему с увещаниями. Ныне совершается суд Церкви Российской, и каждый свободной волей избирает путь свой. Люди юридического склада ума церковное бытие мыслят во внешних формах отношений, субординации, различии церковных учреждений, торжественных храмовых служениях и т. д. Путем соблюдения внешних форм, внешней дисциплины, путем умолчаний, условности, фразеологии успокаивается иногда мятущаяся совесть, все у них по видимости складно, в порядке, но за всем сим – по слову Господа (Иоанн 3, 18, 19) – совершается суд: «Люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы». Не всем, к сожалению, дано осознать, что бедность и немощь являются теми необходимыми условиями, при коих совершается преизобильная сила Божия. Поистине только во тьме безблагодатности можно было решиться пожертвовать свободой Церкви ради сохранения «богатства» условно разрешенных храмовых служений и подозрительной «силы» синодального управления. Эти именно достижения свои имел в виду митрополит Сергий, горделиво заявляя лишь, что он «спасает Церковь». Мы держимся противоположного взгляда: мы готовы (до времени) отказаться ради сохранения внутренней свободы Церкви и от торжественных богослужений, и от конструирующих церковных учреждений, предпочитая последним создание и укрепление духовно!благодатных связей между пастырями и пасомыми. Дальнейшее же, внешнее устроение Церкви мы возлагаем на милость Божию к нам, кающимся в прежних своих грехах перед Церковью, на Его божественный промысел и силу, твердо уповая на данные Им Церкви обетования. «Верую! щий не судится, а неверующий уже осужден». Один из оптинских отцев сказал: «Православие живет среди всяческого неустройства и скудности именно для того, чтобы было видно, что оно держится не человеческими силами и порядками, а могуществом Божиим». Несомненно, строгий суд церковный ждет митрополита Сергия и его присных. Строго говоря, суд, как выражение церковного сознания по данному вопросу, в идеальном его содержании уже совершился. Церковь выразила свое полное осуждение митрополиту Сергию и его беззаконным деяниям, а вместе с ним и всем участникам и соратаям митрополита Сергия на его блаженном пути. Выразила это десятками направленных митрополиту Сергию протестов православных архипастырей и массой таковых же со стороны верующих пресвитеров и мирян. Выразила это она массовым отходом от сергиан верующих, прекративших посещать их храмы и общаться с ними. Суд этот сказывается и в совести самих сергиан, в большинстве своем сознающих неправду сергианства и терзающихся от такого противоречия, ибо только малодушие и боязливость удерживают их в рядах сергиан, участь же такой «боязливости» предчувствуется ими (Апок. 21, 8). Недаром, однако, учрежден и видимый суд в Церкви для вразумления погибающих и предупреждения соблазняющимся, и каждый из нас должен сделать все от него зависящее для приближения такого момента во имя общего блага Церкви. <...> Продумайте, Друже и Брате возлюбленный, следующую мысль. Если происходит суд Божий, если Господь творит отсев пшеницы, отбор воинов для противостания выходящему из бездны зверю, – какое может быть наше место в этом плане? Мое настроение в отношении данного момента определяется последними стихами 97 псалма. И чем более углубляюсь я мыслию к уразумению совершающегося, тем более проникаюсь ужасом благоговения перед величием и благостию промысла Божия о нас и в восторге воспеваю первые два стиха 45 псалма. Совершается суд Божий над Церковью и народом русским. Ныне отняты пастыри от пасомых именно для того, чтобы пред лицом суда каждый совершенно самостоятельно избрал путь свой – ко Христу или от Христа, причем и пастыри судятся, как рабы. Совершается отбор тех истинных воинов Христовых, кои только смогут быть строителями нового здания Церкви, кои только и будут в состоянии противостать самому "зверю”, времена же приблизились несомненно апокалипсические. Разумеется, в таком плане необходимо быть и сергианам, как необходим был Иуда. Недаром апостол говорит: что "надлежит быть и разномыслиям, дабы открылись искусные”. Тяжесть греха этих соблазнителей определена самим Господом. Он и судит их уже, ибо они уже приходят к концу своему, как в свое время "живцы”. Вам еще неизвестно, вероятно, о готовящемся в Москве преподнесении титула – "блаженнейшего” и "митрополита Московского”. Как видите, они сами себя уже топят. Что же мы можем сделать при настоящих условиях? Добиваться удаления митрополита Сергия? Поздно, да и бесполезно. Уйдет митрополит Сергий – останется сергианство, т. е. то сознательное попрание идеала Святой Церкви ради сохранения внешнего декорума и личного благополучия, которое необходимо является в результате так называемой легализации. Что собственно имеет митрополит Сергий? Немногие храмы и готовое ко всему приспособиться духовенство. Паства? Там ее почти нет, ибо за храмы в настоящих условиях держатся в большинстве люди внешнего устроения. Печальную картину являют собою приверженные к храму, но совершенно не церковные, ибо сменяют православных священнослужителей в храме, живцы, тех обновленцы или самосвяты, этих сергиане, потом вновь обновленцы, а приверженцев храма это мало волнует, – им нужен храм, декорум богослужебный, привычная обрядность внешнего участия их в таинствах и только. В этом вся сущность сергианской церкви. Это печальное наследие синодального периода Церкви, это показатель угасания духа в Церкви. Все мы – пастыри, много повинные в сем тяжком грехе перед Церковью, крепко должны в сем каяться. Еще до появления сергианства, во время натиска на Церковь со стороны обновленцев и самосвятов, я писал одному батюшке в ответ на его по сему случаю жалобы: "Господь весть, что благодетельнее теперь для Церкви, сохранение храмов во что бы то ни стало или полное закрытие их. Все наши усилия теперь должны быть направлены на установление прочных духовно-благодатных связей между пастырями и пасомыми, тогда в настоящую бурю Церковь будет непоколебима пред лицом еще более тонких соблазнов и без храмов". Теперь мы свидетели того, что храмы служат не к единению, а к разделению верующих, ибо без храмов не было бы ни сергианства, ни самосвятства, ни григорианства, ни обновленчества. Идейных служителей сих совне навязанных учений почти нет, и если бы им не даны были наши храмы, как трибуны для сеяния соблазнов и разложения, то и не было бы у нас и поводов для настоящих разговоров. "Горе, имже соблазн приходит", однако таковые попущены выявиться, и, очевидно, через посредство их производится "отсев". Каково же наше с Вами место в настоящем плане домостроительства Божия? А свое место нам отыскать необходимо. Пастыри отъяты, "поражены". Овцы рассеялись или уловлены хищниками!наемниками, которые загнали и сторожат овец, томят их в безводных дебрях. Мы же и не в силах противостоять наемникам, ибо находятся те под охраной надежной. Теперь, очевидно, все призваны на суд, и сами овцы, ибо могли они в свое время и убежать от "чуждого гласа". Теперь никто ни за кого не ответственен и ответит каждый за себя. Да не соблазнится брат мой чем!либо в словах моих, заподозрив меня в превозношении, прельщении. Спаси меня, Господи, от греха сего. Я всегда со страхом имею перед собою предупреждение Апостола: "Ты стоишь – берегись, чтобы не упасть". Я самого себя прежде всего виню и бичую за грех церковной невоспитанности русского народа, за грех утверждающегося на сем богоборческого похода в России. Каково же мое собственное место при таком сознании моем? Неключимый и ленивый раб, повинный в столь страшном грехе пред Церковью, напоминающий все зло, содеянное при его участии, и необходимые последствия сего греха, – что другое должен делать, как не горько плакаться в содеянном грехе, умолять милосердного Судию дать время покаяться и по возможности исправить совершенный грех путем противостания злу, до готовности кровию омыть грех свой. Нечего нам мечтать и стремиться к кафедрам – каждый из нас уже сделал свое. Мы теперь "самим Богом потушенные свечи". Если мы умолим Праведного Судию потерпеть на нас, да убелим ризы свои слезами покаяния, смиренным подвигом "гефсиманской" молитвы заслужим милость, – Господь еще возжет нас на свещнице церковней, а если будем мнить, что мы призваны только восседать на кафедрах и начальствовать в наследии Божием, – то останемся навсегда потушенными. Подобное стояние наше не может быть рассматриваемо как отказ от общественно!церковного служения, ибо таковое стояние в подвиге, как и каждое духовное выявление, имеет многократное значение. Работа над очищением своей души будет вместе с тем и накоплением благодатной духовной силы, а это и будет то единственное, что только и может быть противопоставлено духу злобы, силящемуся утвердить свое царство на место Церкви Христовой. Внешне наше противостание царству зла может выразиться разве в том, что мы имеющимися еще в нашем распоряжении средствами будем утверждать, подкреплять вместе с нами предстоящих суду меньших братьев наших, единых с нами по духу, уясняя им путь наш, как правильный и со стороны канонической, как благословенный предстоятелем Российской Православной Церкви, который из своего заточения поручил передать одному из собратий наших: "Скажите Владыке Х, что если он с митрополитом Сергием, то у меня нет с ним ничего общего". <...> Я нахожу возможным "потерпеть, не обвинять в беззаконии сознательного сергианства массы простодушных, непросвещенных", и только потерпеть, ибо завтра они сами побегут к нам, вернее – те из них, кои "предуставлены ко спасению". История времен соборов дает нам много примеров такого снисходительного отношения к "простодушным" <…> Излияние и действие благодати не представляется мне как действие струи воды, которой необходимо окачивается всякий подошедший под открытый кран или коей всякий может напиться, стоит только ему открыть рот. Если искать аналогий во внешних явлениях, то действие благодати представляется мне, как действие света в затхлом подполье, когда откроют туда доступ солнца: вся нечисть, мокрицы, миазмы, гнилостные черви будут убиты светом или сокроются опять во тьму, всякая плесень потребится, попавшие туда здоровые семена дадут ростки и потянутся к свету, питаясь и претворяясь в животворящих лучах света и тепла. Поэтому, пока Церковью не пресечен доступ благодатного света в дебри сергианства, случайно попавшие туда здоровые семена или растеньица могут еще пользоваться дарами благодати Духа Святого в меру веры своей, в меру возраста духовного. Мы же с Вами исповедуем, что одни и те же Святые тайны служат одним во спасение, другим "в суд и осуждение". | |
|
| |
| Просмотров: 940 | |