Меню сайта
Категории раздела
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
| Антология Русской Мысли [533] |
| Собор [345] |
| Документы [12] |
| Русская Мысль. Современность [783] |
| Страницы истории [358] |
"Я семь путь и истина и жизнь" (Ин. 14, б).
"Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину... Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам" (Ип. 16,13-14). "Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал вам Духа премудрости и откровения к познанию Его... и поставил Его (Иисуса Христа)... главою Церкви" (Еф. 1, 17,22). "Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины" (1 Тим. 3,15). "Верую во едину святую, соборную и апостольскую Церковь". Вот мысли, на которых я хотел бы остановить ваше внимание, друзья мои. Вдумайтесь в них сами, выясните себе связь между ними и сделайте соответствующий вы¬вод. А я поведу с вами беседу издалека, и даже не сам буду беседовать с вами, а познакомлю вас с одним интересным человеком, который расскажет вам о себе поучительную историю и выведет из нее душеполезное заключение. Человек этот, Юрий Александрович Колемин, был секретарем нашего посольства в Мадриде, а затем состоял секретарем канцелярии министра иностранных дел. В бытность свою в Мадриде он содействовал обращению к Православию из католического раскола начальника отде¬ления генерального штаба в Испанской королевской ар¬мии Викентия Гарсия Рюи-Переса. Интересны подробности совместных богословских за¬нятий Ю. А. Колемина и его ученика. Вместе они прошту¬дировали литургии святых Василия Великого и Иоанна Златоуста, катехизис и сочинения о. Владимира Геттэ, со¬чинения А. С. Хомякова, специально для Викентия пере¬веденные на испанский язык Ю. А. Колеминым, правос¬лавный молитвослов и многое другое. По возвращении в Россию г. Колемин выпустил крупное (свыше 300 стр.) со¬чинение под заглавием: "Римский Духовный Цезаризм пе¬ред лицом Соборной Православной Церкви" (СПб., 1913 г.). Но прежде чем вступать в полемику с врагами Пра¬вославия и чад заблуждения соделывать чадами единой истинной Церкви, Ю. А. должен был сам выдержать нелегкую брань с представителями инославия, чуть было не уловившими его в свои искусно расставленные сети. Из¬быв страшную опасность быть увлеченным в еретический раскол, Ю. А. предостерегает относительно этой опасности своих православных сородичей и дает им оружие на слу¬чай борьбы с духовными недругами. Вот что он говорит [1]: "Знаете ли вы, какое мучительное посрамление ожи¬дает громадное большинство из нас, православных, когда наталкиваешься на представителей западной инославной дисциплины, веками выработавшей из своего миросозер¬цания страшное для маловерных наступательное ору¬жие?.. Отступничество многих наших интеллигентов от родного Православии в сторону Рима является прискорб¬ным фактом... Позвольте мне показать вам на примере, взятом из жизни, как совершается это отступничество сре¬ди нас, то отступничество совершенно особого свойства, вина за которое падает на всех нас, в котором он, отступ¬ник, является зовущим, а мы - не отворяющими, он, отс¬тупник просящим, а мы - не дающими. Я вам покажу на Примере, взятом из жизни, каким образом наша восточ¬ная туманность, несмотря на все широкие порывы к субъ¬ективному блаженству, побеждается логическою точнос¬тью западного объективизма... и вы поймете тот соблазн, жертвами которого делаются наши интеллигенты, жерт¬вою которого некогда чуть не сделался и ваш покорный слуга, говорящий с вами о том, что сам испытал. Так вот слушайте и любуйтесь следующим, повторяю, взятым из жизни, разговором! Непогрешимый авторитет в католичестве. К православному человеку подходит иезуит. Я не стану утруждать внимания вашего приведением всего того, что было сказано между ними рань¬ше. Прямо подхожу к примеру. Вот подлинный разговор: - Имеется ли у вас в православной Церкви авторитет, хранящий веру вашу в чистоте с апостольских вре¬мен? - спрашивает иезуит. - Имеется, - отвечает православный. - Кто он такой, этот ваш авторитет? - Наша православная духовная власть. - Скажите мне: признаете ли вы, что ваша духовная власть гарантирована от всякого заблуждения? Православный человек немного смущен этим вопро¬сом, что дает иезуиту повод к следующему объяснению: - Не смущайтесь моим любопытством! Я спрашиваю потому, что вы мне ведь только что говорили, что ваша духовная власть хранит вашу веру в чистоте со времен апостолов. Так как ваша духовная власть, т. е. Российский Правительствующий Синод, существует не с апостольских времен, а только со времен Петра Великого, и так как мы нигде не находим никакого обещания, данного Российско¬му Синоду, в смысле гарантии его от всякого заблуждения, то я и хотел именно знать, на чем вы основываетесь, когда вы Синоду приписываете какой-нибудь авторитет в вопро¬сах веры? - Да я ему такого авторитета не придавал, - говорит православный. - Позвольте, ведь вы мне только что говорили, что для вас авторитет в вопросах веры — это ваша подлежа¬щая духовная власть. Разве Российский Синод не являет¬ся вашею подлежащею духовной властью? - Ну да, является-то является, только я не говорил, чтобы он являлся той властью, которая получила бы обе¬щание по текстам Священного Писания. - Если он не получил обещаний, тогда откуда же вы берете, что он не может ошибаться? - Да я не говорил, что он не может ошибаться. - Так что может ошибаться? - Ну да, может, конечно, - с недовольством отвечает православный, припертый к стене. - С какой же стати, — продолжает с тонкого улыбкой иезуит, — вы тогда признаете его авторитетом? Ведь авто¬ритет предполагает необходимость подчинения. Но вы ведь сознаетесь, что он может ошибаться. С какой же ста¬ти подчиняться вам в вопросах абсолютной истины тако¬му авторитету, который может ошибаться? Православный чувствует, что что-то неладно, и гово¬рит: - Да нет. Российский Синод - это, конечно, наша под¬лежащая духовная власть, но только русская наша власть, поместной русской православной церкви. Поэтому она яв¬ляется только как бы подчиненною властью, а не той, ко¬торая имеет обещания и которая никогда заблуждаться не может. - Ага! Будьте добры, скажите мне, какая же тогда эта ваша высшая власть, которая, по-вашему, имеет эти обе¬щания и которая именно и является тем авторитетом, ко¬торый хранит вашу веру в чистоте с апостольских времен? Может быть, Константинопольский Патриарх? Православный молчит. Но иезуит продолжает: - Не он, значит. Может быть, какой-нибудь другой Патриарх? Или вообще, может быть, каждый православ¬ный иерарх? Конечно, нет! Ведь, бывали и иерархи ерети¬ки. Так, может быть, какой-нибудь синод, если не Российс¬кий, то какой-нибудь другой православной церкви? Тоже нет? Ну кто же тогда? - Да никто... - с недоумением отвечает православ¬ный. - Никто?! Так что у вас каждый православный, ну вот вы сами, например, гарантированы от всякого заблужде¬ния? - Да нет же. - Тоже нет? Так что у вас решительно никто, как бы высоко он ни стоял, не гарантирован от заблуждения и не имеет поэтому никакого разумного основания считать се¬бя тою авторитетною подлежащею духовною властью, ко¬торая имела бы право на ваше доверие и подчинение в вопросах веры! Одним словом, когда вы мне давеча гово¬рили, что у вас такая подлежащая духовная власть имеет¬ся, вы ошибались. И так как вы сами говорили, что ваша вера остается незапятнанною благодаря именно присутст¬вию этого вашего вероисповедного авторитета, то отсюда следует, как дважды два четыре, что вследствие отсутствия такой необходимой власти вы обязательно блуждаете во тьме. Но православный не сдается еще и отвечает: - Нет. Такая власть обязательно у нас имеется. Толь¬ко ни одна из наших поместных духовных властей не яв¬ляется этой высшею над всеми властью.. - Хорошо, - продолжает иезуит. — Вы исключили не¬погрешимый вероисповедный авторитет всех ваших епар¬хиальных поместных духовных начальств, архиереев, си¬нодов и патриархов. Кто же, благоволите все-таки мне от¬ветить, кто же она тогда, эта ваша высшая власть, храня¬щая залог Христовой веры у вас в неприкосновенности? Кто он тогда, этот ваш непогрешимый авторитет? Вы ведь не посмеете теперь сказать, что это - ваше священство, то есть те же архиереи, синоды и патриархи, насчет которых вы изволили согласиться, что они могут ошибаться. Ведь авторитет в вопросах абсолютной истины и одновремен¬ная возможность заблуждения - это, изволите ли видеть, только чепуха. Православный недоумевает. Но он все же находит¬ся - и говорит: - Ну да, я на самом деле выразился не вполне точно. Знаете, мы вообще с точностью не очень-то ладим. Когда вы меня спросили, кто у нас хранит залог православной веры, я немножко скороспешно ответил вам, что подлежа¬щая духовная власть. Но это верно только отчасти. Пото¬му что веру нашу хранит, конечно, тоже каждая духовная власть, но не в отдельности. Хранительницею веры нашей является, собственно говоря, сама Церковь. - Православная Церковь? Церковь? Кто? Что такое? Церковь? Что такое Церковь? Православный человек вспоминает единственный от¬вет своего катихизиса на такой неожиданный вопрос и го¬ворит: - Общество верующих, соединенных православною верою, свящепноначалием и таинствами. - А вы сами, - продолжает иезуит, - имеете правос¬лавную веру? - Имею, по милости Божией. - Священноначалие признаете? - Признаю. - В таинствах участвуете? - Участвую. - Ошибаться можете? - Могу. - Органом церковной непогрешимости не являетесь? - Боже спаси! - И все вы, от первого до последнего, находитесь в том же положении? - Все мы находимся в том же положении. - Так что в этой вашей Церкви, о которой вы мне го¬ворите, что она является хранительницею вашей веры, никакого решительно органа ее непогрешимого авторите¬та нигде не имеется? Опять недоумение православного. Но, спохватив¬шись, он возражает: - Простите, у нас такой орган имеется. Именуется же он "Вселенским Собором". - Вселенский Собор? Где же он у вас находится? - Да нигде... он собирался, когда это являлось необхо¬димым. - Когда это являлось необходимым! Следует думать, что эта необходимость, на которую вы ссылаетесь, была именно необходимость сохранения веры в чистоте? - Конечно. - Так что с девятого века у вас в такой вероохранительной деятельности, полагаем, надобности не было, так как ведь вселенские соборы с тех пор у вас больше не собирались. Неужели у вас за целых 1000 лет не возника¬ло никогда и нигде на Востоке никаких заблуждений? Новое недоумение православного. Но иезуит продол¬жает спрашивать и говорит так: - Хорошо. Положим, что у вас за целые тысячи лет действительно не было уже надобности в проявлении ва¬шего непогрешимого церковного авторитета. Положим, с очевидною натяжкою, что это так. Но скажите мне: ручае¬тесь ли вы, что такая необходимость уже вовеки больше не представится? - Нет. Откуда же мне знать! Но когда представится необходимость, тогда, полагаю, и соберется Собор. - Собор! Погрешимый или непогрешимый? - Ну да, тот, о котором идет речь. - То есть непогрешимый, не так ли, потому что мы ведь говорим о вашей непогрешимой власти, на которую вы изволите ссылаться? - Ну да. - Речь, стало быть, идет о Соборе вселенском, а не о поместном, не так ли, потому что вы признаете качество непогрешимости только за первым? - Конечно, так. - Хорошо. Стало быть, тогда соберется вселенский Собор. Мы, конечно, видим вашу немощь, которая не поз¬воляет вам добиться не то что вселенского, но даже нес¬частного вашего русского поместного Собора. Но предпо¬ложим, хотя бы ради упражнения, что это так. Вот вы, действительно, устроили непогрешимый, т. е. вселенский, Собор. Что же он из себя представляет, этот ваш непогре¬шимый Собор, и каковым именно он должен явиться по составу своему, чтобы претендовать на непогрешимость своих переопределений? - На нем присутствуют верующие, с пастырями во главе, от всех стран, - отвечает православный. - Да какие именно? - спрашивает иезуит, — ведь пол¬ный Собор всех православных людей, живущих на зем¬ном шаре, является фактически невозможным; никогда такой Собор не собирался, да и не соберется когда бы то ни было. Так что вы, пожалуйста, не увертывайтесь, а по¬кажите нам орган вашего непогрешимого церковного учи¬тельства и скажите мне, каков именно точный его состав. - Ну, на нем там присутствуют верующие, иерархи там с духовенством да с мирянами, — лепечет православ¬ный. - Так что всякое собрание иерархов с духовенством да с мирянами есть вселенский Собор? - Да нет, он отличается известными признаками. - Да какими? - Да на нем присутствуют представительства от всех церквей. - Позвольте! ни на одном из всех ваших семи вселен¬ских Соборов не было налицо этого признака. На втором вселенском Соборе всего присутствовало даже только, к тому же исключительно восточных, епископов. Да кро¬ме того, это даже практически совсем не выполнимо. Как же на вселенском Соборе будут присутствовать все иерар¬хи, все духовенство и все миряне, хотя бы даже только в лице их законных представителей! Это ведь предполагает такое социальное устройство, такую дисциплину, такие бессомненные формы законного представительства во всех решительно государствах, церквах и народах, како¬вых не было не только во времена ваших семи вселенских Соборов, но нет и сегодня, да вряд ли и будет когда-либо. Так что все это якобы непогрешимое учительство ваше является не чем иным, как жалкою фикциею, которою вы прикрываете ваше церковное банкротство. Ибо это значит ни что иное как то, что у вас нет уже того необходимого, бесспорного, непогрешимого учительства веры, на которое вы давеча ссылались, когда вы мне говорили, что правос¬лавная Церковь веру свою хранит в незапятнанной чис¬тоте. Видите ли, как вы находитесь в противоречии с со¬бою, с вашею теориею православной незапятнанности Видите ли, что с вами стало с тех пор, как вы отвернулись от того единого, ясного, всегда точного и всегда действи¬тельного критерия непогрешимости, который основывает¬ся на апостольском престоле святого Петра!.. - Цер¬ковь - не фикция. Она действует. Ваша же церковь мертвою лежит, до такой степени мертвою, что собственное ее непогрешимое учительство бездействует уже 1000 лет, если вообще допустить, что оно могло бы существовать... в чем вы сами сомневаетесь, ибо не ведаете даже его определительных признаков, с тех пор, как вы отбросили единый истинный критерий. Этот еди¬ный истинный критерий имеется в утверждении Собор¬ных решений преемником Петра. Протестанты, заблуждающиеся по другим соображе¬ниям, отличаются от вас только тем, что они имели сме¬лость и последовательность дойти до последних выводов из того же самого положения, которое является основани¬ем и вашего отступничества. Вы же, собственно говоря, ве¬рующие христиане, а потому и в страхе остановились на полдороге, вращаясь теперь беспомощно в сфере вашей собственной непоследовательности и ваших церковных фикций, для того чтобы не открывать ваших глаз и чтобы не лишиться душевного спокойствия при виде собствен¬ного безумия. Потому всяких логических изысканий вы и боитесь... ибо имеете для этого основание... Велико недоумение православного. Но беда теперь не в этом, а в том, что из этого тупика выхода никакого нет. Иезуит предъявляет абсолютно точную, логически неоп¬ровержимую систему, и сколько бы ни старался наш пра¬вославный христианин, он из этого своего сомнения ника¬кого логически правильного выхода не найдет, потому что выхода этого на самом деле не существует. В этом состоя¬нии внутренней неудовлетворенности его и оставляет иезуит, чтобы приступить к нему потом, когда дело уже достаточно подготовлено, и когда то семя, которое он бро¬сил в душу своей намеченной жертве, успело пустить уже достаточно глубокие корни, чтобы лишить его душевного спокойствия. Тогда он и подходит. Начинаются беседы о Петре, об обещаниях Спасителя, о евангельских текстах, касающихся святого Петра. Попутно речь идет и о неуст¬ройстве церковном на Руси, которым сильно недоволен наш православный христианин, как и многие другие русс¬кие, каковое недовольство приходится для иезуита очень кстати. Блестящая его логическая аргументация оконча¬тельно сбивает православного собеседника. Ему показыва¬ют картину вышлифованного до последних мелочей стро¬ения безукоризненной логики; зовущий его призрак" под сладким ликом Христа, открывает ему свои объятия, и он не устоял... он бросается туда... отступничество соверши¬лось!.. Господа, эта картина нарисована с натуры. [2] На одном только примере мы показали опасность, но думаете ли вы, что этот пример не является типичным? Думаете ли вы, что много найдется православных, даже ученых, которые в приведенной беседе с иезуитом не по¬пали бы впросак? Так, именно так совершается отпадение православных душ от родной Церкви в сторону Рима, на что нередко, особенно за последнее время, жалуются наши пастыри. И с этим надо покончить. Надлежит снабдить православного человека необходимым оружием и дать ему в нескольких словах одно сжатое, категорическое, гро¬мадного значения правило, одно правило, благодаря кото¬рому мы больше не станем принимать той ложной точки отправления, которая является постоянною причиною на¬ших поражений. Вот оно, это правило, вот где лежала ошибка: мы, не правда ли, соглашались с иезуитом насчет того, что в на¬шей Церкви существует авторитет в вопросах веры. Нет! В Церкви Христовой нет того кощунственного, богохульно¬го, противохристианского и безнравственного начала, что называется авторитетом в вопросах совести и веры. Непогрешимость Церкви в Православии. Вся она, Христова Церковь, является непогрешимой. Она сама берет только то, что согласуется со Христом по союзу вза¬имной любви [3] всех христиан меж¬ду собою. Она сама, в цельности своей, исполняет одно беспрерывное учительство... И ею руководит высший Ра¬зум, Сам Дух Святый, защищающий ее от всякой заразы, против которой никто из нас в отдельности не гарантиру¬ется, против которой не гарантирует даже Собор. Потому что непогрешимость вовсе не принадлежит Собору, а всей Церкви Христовой, свидетельствующей о себе на Соборе. Каждый же из нас имеет истину лишь в меру своего участия в Церкви. Это же участие дается по мере уничтожения собственной себялюбивой разрознен¬ности, растворением себя в совершенстве Церкви, посред¬ством смиренной любви, ставящей согласие с телом церковным выше собственного мнения, что именно и есть ра¬дикальное отрицание авторитета. Одно лишь помышле¬ние о приписании себе такого авторитета кем бы то ни бы¬ло над совестью и верою других (заметьте, мы все время говорим о вере и совести, т. е. о мире бесконечном, а не о земном конечном мире, который один лишь является надлежащею почвою для всякого авторитета) является по¬этому радикальным отказом от Церкви Христовой, про¬пастью отрицания и себялюбия... [4] В вопросах совести и ве¬ры любовь и авторитет суть два противоположных, иск¬лючающих друг друга в Церкви, понятия. Между этими дву¬мя началами невозможны никакие компромиссы. Авторитет в правовом значении. Этот вывод относится к тому именно авторитету, что под этим юридическим термином обыкновенно подразумевается. Авторитет, согласно рассуждениям на¬шим с иезуитом в показанном выше при¬мере, авторитет в обыкновенном своем правовом значе¬нии - это такая власть, такая высшая инстанция, скажем, судебного, что ли, характера, определения которой счита¬ются суверенными, не подлежащими дальнейшему оспариванию, содержащими в себе, по голому материальному факту провозглашения их именно этим учреждением, всю непреложную и неопровержимую истину, доступную для нас в том круге понятий, в котором хозяйничает эта авторитетная власть. Если этот круг понятий, следователь¬но, составляется из вопросов абсолютной истины, то, зна¬чит, абсолютною истиною считаются определения именно этой власти. В этой структуре, следовательно, целое за¬висит от части; оно, целое, должно подчиняться этой час¬ти своей, какие бы ни были его собственные мнения. Вот такой-то именно власти Христос Спаситель никому из нас в вопросах бесконечного мира не давал. В вопросах бесконечного мира не целое зависит от части, а всякая часть от целого. В вопросах бесконечного мира исчезает всякий человеческий авторитет, потому что человеческий авторитет, то есть зависимость целого от части, имеет свою природную почву лишь в мире конеч¬ном, то есть, например, во всех чисто земных коллектив¬ных организмах, например, в государстве, а в Церкви Христовой только в тех ее функциях, которые именно и относятся к ее организации на земле, то есть, напри¬мер, в вопросах управления и дисциплины. В мире же бес¬конечном, к которому со времен Спасителя именно и относится совесть человеческая, там царствует только Он один, великий Первосвященник по чину Мелхиседека, Который Своею кровью возвел нашу совесть и нашу веру, освободив их навсегда от всяких человеческих уз, в Свое Божественное бесконечное Царство. Этот великий Первос¬вященник, о Котором говорит св. Кирилл Иерусалимский: "Христос Первосвященник, имеющий священство беспре¬рывное и не имеющий никакого другого преемника Свое¬го первосвященства", - Он один царствует в Церкви Своей в вопросах совести и веры. Установлением авторитета в этой области человек отказывается от Христа, чтобы сесть на Его место. Вот этот-то именно авторитет в вопросах совести и веры, он радикально противоречит самому христианству... | |
|
| |
| Просмотров: 459 | |