От редакции: Слово, произнесенное Преосвященным Виталием, Архиепископом Монреальским и Канадским, на съезде православных, говорящих на английском языке, в г. Инсвиче (США) летом 1982 г.

Церковь Христова – это Тайна Божия, потому что она земная и небесная; потому что она одновременно и на небе и на земле. Видят ее люди, казалось бы, вот-вот и схватили бы ее умом и чуть не определили, но устремившись к ее видимости, встречаются с невиди-мым, незримым, непостижимым, не-бесным – и приходят в недоумение. Одни от этого бывают в святом ужа-се, другие плачут от умиления, а есть и такие, которые не хотят сми-рить своего гордого ума, не способ-ного объять необъятное, и эти суть ее враги и гонители. Сказать, что ее вообще нет, они не могут, ибо хотя Церковь и Тайна, но все ведь стоят перед ней как перед тайной реальностью двадцативековой дав-ности, считая только ее новозаветное бытие. Церковь по су-ществу и по природе Богочеловечна, а потому начало ее земное надо считать от воплощения Сына Божия. Сам Создатель и Ос-нователь ее не оставил нам определения Церкви. Как Христос не ответил Пилату на вопрос: «Что есть истина?», так и нам Христос не ответил на многовековой вопрос, что есть Церковь, потому что Он Сам есть и Истина, и Церковь. Только в притчах Господь раскрыл нам жизнь и свойства Церкви или Царствия Небесного. По стопам своего Учителя пошли и все Апостолы и Свв. Отцы Церкви, раскрывая и расширяя все больше и больше ее святость, соборность, апостольство, единственность, исклю-чительность, непобедимость. Но для богословской школьной мысли вопрос остался неразрешенным, только потому, что бо-гословская мысль всегда искала и ищет формулы для Церкви, точного дефиницио, богословски научного определения, одно-временно чувствуя, что все безчисленные найденные ею форму-лы недостойны величия и святости Церкви, неудовлетворитель-ны и никогда не обозначат контуров Церкви.

Как художник Анания, посланный Эдесским царем Авгарем в Палестину, в тщетных своих попытках запечатлеть на полотне пречистый лик Бога-Слова, пришел как бы в полное безсилие, так и богословы во всю историю Церкви пришли к полному из-неможению, покушаясь определить Церковь. Остается единст-венное определение, дающее покой сердцу – Сам Христос и есть Церковь, а Царствие Небесное – это тот же Христос, царст-вующий в сердцах человеческих, что Ап. Павел выразил в сво-ем послании к коринфянам: «Доколе все приидем в единство ве-ры и познания сына Божия, в мужа совершенного в меру полно-го возраста Христова» (Еф. 4, 13). В одном из своих пред-смертных писаний праведный архимандрит Иустин (Попович) так просто и писал: «Церковь – это Христос». Такое определе-ние, безусловно, дает покой мысли мятежной, но Тайны Церкви не упраздняет. Сочетание во Христе, в совершенстве, Божиего и человеческого, видимого и невидимого, Сына Божия, Едино-сущного Отцу, Превечного Бога и тварного человеческого ес-тества – непостижимо человеческому уму. Даже великий Хал-кидонский Собор, вершина православного богословия, в своем оросе определил непостижимое сочетание Божиего с человечес-ким четырьмя наречиями грамматической отрицательной фор-мы: «неслитно, непревращенно, нераздельно, неразлучно». Та-ким образом, Халкидон исцелил заболевшую горячкой еллинс-кую богословскую школу и четырьмя наречиями упразднил че-тыре ереси. А.В. Карташев, один из глубочайших исследовате-лей Халкидонского Собора, справедливо назвал это чудом Пре-мудрости Божией, но и этот Собор Вселенский не только не упразднил Тайны Церкви, но своим оросом как бы утвердил эту Тайну.

Церковь осталась Тайной даже до сего дня. Церковь Христо-ва – Тайна, не потому, что она что-то от кого-то скрывает, что она что-то знает, что никто не знает, как этого хотели и посто-янно хотят приписать и навязать Церкви гностики всех веков. Потому что если бы это было так, то когда-то кто-то все-таки раскрыл бы этот секрет, ибо «нет тайного, что не будет яв-ным». Только непостижимое сочетание в Церкви и во всех вер-ных чадах ее Божиего и человеческого делает Церковь Тайной для всего неправославного мiра. В нравственном приложении эта Тайна выражается в особой, сверхъестественной жизни Церкви и ее чад, обладающих благодатным ведением сущности вещей, особым от мiра сего мiровоззрением и мiроощущением. Норма же этой благодатной жизни в Церкви состоит из непре-рывного волевого усилия ее чад в кротком и смиренном несе-нии ига Христова. «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его».

Можно быть в Тайне Церкви, и это суть все верные чада ее; можно не быть в ней – и это весь остальной мiр, как бы кто не величал себя церковью и не называл себя христианином, пото-му что Церковь Одна, Православная, единственная, которую Христос создал. Можно и перестать быть в ней, выйти из нее – и это суть все отступники, самые лютые ее враги – от Юлиана Отступника, до Ленина и Сталина и всех их идейных многочис-ленных последователей.

Во время Божественной Литургии, этом таинстве всех та-инств, таинстве Богочеловечности и искупления, священник чи-тает перед Причастием молитву свят. Иоанна Златоуста, в кото-рой говорит: «не бо врагом Твоим Тайну повем». Этим Церковь нас учит, что Святое Причастие является последним заверши-тельным актом присоединения души ко Христу, к Его Церкви. Это венец всего ее подвига, всей ее православной веры и по-сильной жизни в этой вере. Большего дара Церковь никому не может дать, потому что большего дара у нее нет и не может быть. И вот Церковь не хочет преподать свой высший Дар душе человеческой, в которой скрывается неправомыслие, инакове-рие. Священник молится этими словами, «не бо врагом Твоим Тайну повем», боясь и за себя, и за причащающихся: как бы да-же невольно не преподать святое Причастие душе, принадлежа-щей хоть в какой-то степени врагу Божию, диаволу, виновнику всякой ереси, всякого неправомыслия. Под словом "враг Бо-жий”, конечно, надо понимать не просто грешного человека, немощного, сгибающегося и стонущего под тяжестью своих грехов и страстей. Грешный человек никогда не может считать-ся врагом Божиим, если грешит он по немощи своей по неведе-нию. Церковь пользуется сильным словом, когда говорит "враг Божий”, в котором нет и тени слабости, неведения или немощи человеческой. Враг Божий – это оппонент, противящийся Богу, Его Церкви, хулящий Бога и Христа Его тем, что учит, рас-пространяет лживые учения, искажает все вероучение, все дог-маты. Далее Церковь, продолжая молитву, говорит: «ни лобза-ния Ти дам, яко Иуда», – и этим нас предупреждает, что сразу после неправомыслия, искаженного христианского учения, че-ловек, предавая Христа как Иуда, переходит уже в стан врагов Божиих.

Пятнадцать веков уже за каждой литургией читается эта мо-литва, потому что всегда существовала какая-то ересь, какой-то соблазн для верующих, но в каждом случае это была все-таки одна какая-то особая ересь, претендующая встать вместо самой Церкви. С появлением экуменизма теперь все ереси и неправды всех почти веков создали один огромный фронт и идут присту-пом против Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Нас не очень волнует тот факт, что в экуменизме объединяются католики, протестанты, англикане и множество протестантских сект. Им даже в каком-то смысле и полезно объединиться, ибо они уже имеют некоторые общие органические элементы и чер-ты: рационализм и аристотелизм, абстрактную догматику, акку-ратное и чопорное нравственное богословие, эмоциональность в области ощущения их мистики, минимальную обрядность и общий дух схоластической школы. В экуменизме, может быть, все эти религии придут логически к выводу, что им нечего де-лить, что по природе они суть уже давно одно явление в рели-гиозной мiровой мысли. Придя же наконец к такому единству, они будут продолжать искать по свойству человеческой души, жаждущей безконечности и не признающей никакого духовно-го тупика: и тогда они, может, направят свой ищущий взор ко святой Православной Церкви. Но православным архиереям и иереям в экуменизме просто нечего делать, им там не место. Органическая сущность их православной души никогда не смо-жет слиться ни с кем и ни с чем. Их православное мiровоззре-ние и мiроощущение, не от мiра сего, поставит их в экуменизме в духовную изоляцию с душой, полной смущения, неловкости и совестного жжения. Если в начале всего экуменического движе-ния некоторые иерархи православные оправдывали свою при-частность к экуменизму желанием познакомить весь инаковеру-ющий христианский мiр с Истиной Православной Церкви, то теперь и для этих иерархов должно быть совершенно ясным, что такое оправдание их пребывания в экуменизме лишено вся-кой почвы. Теперь главная руководящая мысль экуменизмом, как некий экуменический догмат, принятый всем этим интер-конфессиональным организмом, заключается в следующих трех аксиомах: первая – историческая Церковь, сиречь Православ-ная, себя не оправдала; вторая – каждая из существующих церк-вей содержит в себе искру истины; и, наконец, на основании сих двух принятых понятий, третья аксиома выходит как след-ствие – необходимо теперь из всех этих церквей с их искрами истины создать единую настоящую вселенскую церковь, что и есть экуменизм. Православные иерархи, члены экуменического движения, должны, как и все, согласиться с тем, что Православ-ная Церковь не только себя не оправдала, но и она имеет только искру истины. Могут ли православные иерархи в таком случае быть членами экуменизма, не изменяя Церкви Христовой и не предавая Истину, продолжать с чистой совестью за каждой ли-тургией читать эти слова молитвы: «не бо врагом Твоим Тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда». Ответим мы за них: ка-тегорически нет, потому что, оставаясь в экуменизме, они гре-шат против догмата о Церкви. Как прямое следствие пребыва-ния в экуменизме они должны понять, что им неминуемо гро-зит. Все иерархи и иереи, участники экуменического движения, потеряют многих верных чад Церкви и останутся с массой, для которой важна только внешняя обрядовая часть службы. Они лишатся драгоценнейших даров Святого Духа: умиления, со-крушения и кротости. В их храмах будет духовный холод, и святые иконы будут молчать. Они выйдут как бы из Тайны Церкви. Они будут продолжать украшать себя омофорами и митрами, но слова их останутся со звуком и смыслом без таин-ственной силы духа и в устах их превратятся в богословствова-ние по памяти без участия сердца.

Лучшей иллюстрацией сего является недавнее выступление некоторых представителей этого проэкуменического православ-ного духовенства против нашей Церкви по поводу прославле-ния нами Новомучеников и Исповедников Российских. Их пер-вое обвинение нас было в том, что мы изолируем самих себя и отходим от всех. На это можно сказать, что в Православной Церкви, когда говорится об отходе кого бы то ни было, то это неизменно значит всегда – отход от Церкви, от Истины, от ка-нонов, от Святого Предания и больше ни от кого и ни от чего. Церковь не знает ни большинства, ни меньшинства, потому что Церковь – не демократия. Критерий ее всегда – только Истина, которая может быть и в большинстве, и в меньшинстве; и в том, и другом случае Истина Церкви будет во всей ее полноте. Кста-ти можно напомнить, что большинство распяло Христа. Мы все эти 62 года заграницей только и старались быть верными Церк-ви, ее Преданию, ее канонам, и когда нас обвиняют в каком-то отходе, то это похоже на положение, по которому обвинили бы пристань в том, что она отошла от корабля. Все хорошо знают, что отходят от пристани всякие корабли, ладьи и даже огром-ные трансатлантики, идущие в «страну далече», но никак нель-зя обвинить пристань в том, что она куда-то отошла от кораб-лей. Обвиняют нас и в том, что мы не имеем права прославлять Новомучеников. Но кто же имеет на это право? Советская пат-риархия это сделать не может, да и не хочет, ибо мученики и посадили ее на скамью подсудимых. Может быть, Американс-кая Митрополия? Но она отказалась даже именовать себя рус-ской Церковью. Греческий экзархат Парижа? Но их глава, Все-ленский Константинопольский патриарх, просто не имеет права вмешиваться в жизнь Русской Церкви. Остаемся только мы, свободная Русская Зарубежная Церковь, прославившая Новому-чеников Российских с полным согласием всей Катакомбной Церкви в России и с молчаливого согласия миллионов верую-щих, посещающих храмы Московской патриархии. Тут уж большинство! Повернулась величественная страница истории воинствующей Церкви Христовой, и мы вступили в апокалип-сис, последнюю книгу истории Церкви, в эпоху начала конца. Для того, чтобы возвести на престол Римской Империи первого христианского императора, равноапостольного Константина, понадобились сотни тысяч мучеников и исповедников, пото-пивших как бы в своей крови древнее язычество, а для того, чтобы упразднить и уничтожить Российскую православную державу, и в ней – удерживающего все мiровое зло, понадоби-лись миллионы мучеников, священномучеников и просто лю-дей, хоть в какой-то степени мешающих злой силе встать у кор-мила великой страны. Очень дорого обошлось это диаволу, ибо по видению последнего старца Оптины праведного Нектария: видел он дивное видение, от которого пришел в святой восторг и руки воздел к небу от умиления, радости и благодарности. Видел он, как неисчетные массы душ убитых, до смерти заму-ченных, растерзанных людей всех возрастов и сословий, без-препятственно устремлялись в Царствие Небесное, а великан диавол, стоящий в воздушном пространстве, не мог ни одной ни задержать, ни остановить, а только безсильно скрежетал зу-бами. Вот это другая славная сторона медали великой русской революции.

А теперь хочется закончить свое слово молитвой: Господи Иисусе Христе, Боже наш, молитвами Пречистыя Твоея Мате-ри, Святого архистратига Божия Михаила, и прочих небесных Сил безплотных, святых славных Пророков и Твоих Апостолов, святых венценосных Новомучеников, Священномучеников и Исповедников Российских и всех, от всякого рода и возраста пострадавших Тебе ради, помоги нам, грешным и недостойным рабам Твоим, течение живота нашего завершить в благочестии и чистоте, и достигнуть тихого пристанища – Царствия Твоего Небесного, и до последнего дня живота нашего нелицемерно и неложно проповедовать и внимать святым словесам сим: «не бо врагом Твоим Тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». Аминь.

Православное обозрение. – 1982 г. – № 56 (декабрь). – Монреаль, Канада. –