Светочи Земли Русской [131] |
Государственные деятели [40] |
Русское воинство [277] |
Мыслители [100] |
Учёные [84] |
Люди искусства [184] |
Деятели русского движения [72] |
Император Александр Третий
[8]
Мемориальная страница
|
Пётр Аркадьевич Столыпин
[12]
Мемориальная страница
|
Николай Васильевич Гоголь
[75]
Мемориальная страница
|
Фёдор Михайлович Достоевский
[28]
Мемориальная страница
|
Дом Романовых [51] |
Белый Крест
[145]
Лица Белого Движения и эмиграции
|
*** В 1847 г. продолжались военные действия на Кавказе. Князь Воронцов осаждал Гергебиль, но должен был, вследствие распространившейся в войсках холеры, отступить. В мае при ауле Чардалы были совершенно разбиты полчища Даниель-Бека. В сентябре занят был укрепленный аул Салты. В том же году началось введение в Юго-Западном крае инвентарей, значительно улучшивших положение тамошнего крестьянства стеснением произвола помещиков, в значительной части поляков. Много потрудился над этим делом киевский, подольский и волынский ген.-губернатор Д. Г. Бибиков. Как отмечает П. Бартенев, в редактировавшемся им "Русском Архиве" (1897), Имп. Николай I желал ввести их и в Северо-Западном крае, но польские помещики, еще при его жизни, прислали в Петербург депутацию для противодействия этому. Поддержку они встретили у Наследника Вел. кн. Александра Николаевича. Бартенев приводит письмо А. О. Смирновой, написанное в апреле 1855 г., в котором она, описывая встречу у вдовствующей Императрицы Александры Феодоровны в Аничковом дворце с Вел. кн. Константином Николаевичем, пишет: "...Он (Вел. кн.) говорил о назначениях моего мужа, о Бибикове, о Блудове и сказал: "Ведь они за инвентари и, кажется, ваш супруг на этот счет мнения Бибикова и Блудова?" Я отвечала: "Да и Вы также, Ваше Высочество". Он продолжал: "Ведь это подготовит волю; ведь вы знаете, что на смертном одре Государь взял слово с брата. Дай Бог кончить войну, а потом начнется другое дело. Я знаю, что вы за это стоите". В феврале 1847 г. прусский король Фридрих-Вильгельм IV издал указ о созыве генеральных штатов, полагая этим основание конституционному строю в Пруссии. Решение это вызвало негодование Государя, написавшего ему: "Европу можно спасти только делом, а не словами; вы были тридцать два года моим верным другом; велите мне замолчать, и молчание мое не будет нарушено; но если я буду говорить, то я всегда скажу правду!" В это время Государь, всегда отрицательно относившийся к королю Луи-Филиппу, сыну презренного герцога Орлеанского, позорно изменившего Людовику XVI и, в свою очередь, незаконно в 1830 г. завладевшему престолом после свержения Карла X, улучшил отношение с Францией. Он оказал денежную помощь последней, население которой голодало. Отношения эти вскоре были сорваны февральской революцией 1848 года. Когда в С.-Петербург пришло известие о революции в Париже, Государь 8 марта писал Фридриху-Вильгельму: "Нам обоим угрожает неминуемая гибель. Надо действовать общими силами по плану, выработанному сообща, не признавать революционного правительства Франции и сосредоточить на Рейне сильную армию, которая могла бы противодействовать нашествию французов". Император обещал вооружить в течение трех месяцев армию в 350000 человек, которая немедленно выступит на защиту короля прусского. Он писал: "Мужайтесь! Действуйте смело, с нами будет Бог, ибо мы защищаем самое святое дело, мы - христиане". Король же все более сдавал свои позиции. В Берлине толпа освободила из тюрьмы польского генерала Мерославского, сразу отправившегося в Познань, где уже было неспокойно. Оттуда явилась к королю депутация польских магнатов, во главе с архиепископом. Король, выслушав ее, сказал ей, что беспорядки вызовут выступление России, которую он пока убедительно просит не вмешиваться. Он говорил: "Я могу положиться на слово Императора, ибо это человек с железной волей, с самым благородным и твердым характером; это монарх могущественный и умный, - это единственный монарх Европы, который умеет поддержать свою власть с непоколебимой энергией". Император сосредоточил войска на прусской границе. Королю он писал: "Я никого не трону, но горе тому, кто нас заденет. Аминь!" Государь возмущен был вторжением прусских войск в Данию. Под его давлением Пруссия заключила с нею перемирие в Мальмэ. Фридрих-Вильгельм, испуганный ростом революции, писал Царю: "Если я буду вынужден оставить Берлин, когда вспыхнет восстание, придете ли вы мне на помощь, если я буду умолять вас о том? Если франкфуртский парламент, поддерживаемый Францией, объявит войну Пруссии, придет ли Россия ей на помощь?" Государь, упрекая его за проявленную слабость, ответил, что он никогда не был союзником "революционной Пруссии", но готов возобновить союз с "доброй старой Пруссией"... "В случае, если бы королевская власть в Пруссии была низвергнута республикой, Россия двинет свои войска не для того, чтобы восстановить конституционную Пруссию, но чтобы восстановить Пруссию такой, какою она была в славное царствование ваших предков, такой, какой вам завещал ее ваш обожаемый отец". Европа в те годы охвачена была бунтарством. Запылал снова костер, зажженный во Франции во время кровавой "великой" революции, источник всех последующих бед в Европе. Зловещим факелом вспыхнул в 1847 году "манифест коммунистической партии", опубликованный Марксом и Энгельсом. В 1848 году в Париже, после свержения королевской власти, министр иностранных дел революционного правительства Ламартин опубликовал, обращенный к другим государствам манифест, который ужаснул сэра Страфорда Каннинга, впоследствии виконта Страфорд де Редклифа. Последний, враг России, особенно ненавидевший Имп. Николая, по словам лорда Лотфуса, высказывался так: "Жизнь в Европе становится невозможной, надо эмигрировать в Австралию, Канаду или какую-нибудь отдаленную страну. Немыслимо жить с демагогами, социалистами и коммунистами". В Париже вспыхнуло вскоре восстание пролетариата. Военный министр Кавеньяк подавил его ценою больших жертв. Крупные беспорядки происходили в Германии, Италии, в Вене. Особенно обострилось положение в Венгрии. Венгрия, в части своей, избрала в 1526 г. королем Фердинанда австрийского. В 1687 г. венгерский сейм в Пресбурге окончательно закрепил престол за Габсбургами. Значительную часть населения Венгрии составляли славяне. О настроениях последних в 1848 г. так пишет немецкий историк проф. Оскар Иегер: "Уступки императорского правительства и самостоятельность Венгрии (имп. Фердинанд V дал ей либеральную конституцию и самостоятельное министерство. - Н.Т.) пошли на пользу одному только господствующему племени, мадьярам, жестоко злоупотреблявшим своими новыми правами для угнетения других народностей, подвластных короне Св. Стефана: славян, румын, немцев. Это вызвало мятеж южных славян, сербов и кроатов и, когда в Пресбурге был открыт новый венгерский рейхстаг, то вызов венгерских полков из Италии для усмирения внутреннего мятежа выяснил вполне мадьярские замыслы. Лица, стоявшие за монархическую идею и прозванные демагогами "камарильей", покровительствовали бану хорватскому Елачичу, вождю южных славян, открыто ратовавшему за идею государственного единства против венгерского дуализма... Елачич вступил в Венгрию 11 сентября. 28-го того же месяца императорский комиссар граф Ламберг, посланный императором в Офен для мирного посредничества, был убит на дунайском мосту разъяренной народной толпой. Борьба между двумя частями империи была открыта императорским манифестом, в котором пресбургский рейхстаг объявлялся распущенным. Рейхстаг заявил с своей стороны, что такой роспуск противен конституции. Император назначил Елачича своим наместником в Венгрии; венгры объявили того же бана государственным изменником, которого надлежало арестовать, где бы он не появился" ("Всеобщая История". Т. IV). Тогда мадьяры подыскали себе союзников среди демократических элементов Австрии. "...Им удалось возбудить восстание в самой Вене (6 октября), причем военный министр граф Латур был убит чернью. Войска выступили из столицы, предоставив ее мятежникам. Император выехал тоже вторично из Шенбруна и отправился в Ольмюц, главный город Моравии; большинство славянских депутатов бежало тоже из Вены". В венском бунте принимал большое участие польский эмигрант Иосиф Бем, командовавший артиллерией во время польского мятежа 1831 г. Одинаковое освещение настроения меньшинств в Венгрии дано К. Гротом в "Энциклопедическом Словаре" Брокгауза и Ефрона (т. V). Говорится, что "в Хорватии росло неудовольствие против мадьяр, забравших там всю власть в свои руки, начавших усиленную мадьяризацию и обративших Хорватию в простую провинцию Венгрии. Еще более терпели от мадьяр другие народности, например, бесправные и угнетаемые словаки. Мадьярский язык решительно становился официальным вместо прежней латыни". Отмечается, что низложением династии было нарушено "единодушие венгров". В статье "Энциклопедического Словаря" "Венгерская война" излагается: "В сентябре 1848 г. венгерцы взялись за оружие. Сторонником австрийского правительства явился бан Кроации Елачич, который, собрав до 40 тыс. славянского ополчения, двинулся к Офену. Сербы южных округов Венгрии тоже восстали против мадьярских притязаний". Восток Европы охвачен был пожаром. По поводу низвержения династии Габсбургов читаем следующее в "Британской Энциклопедии" (изд. 11-е Т. XIII): "Это было невероятнейшей нелепицей в этих обстоятельствах и результат был фатальным для национального дела. Ни правительство, ни армия не могли приспособиться к этому новому положению. С этого момента военные и гражданские власти, как они были представлены Кошутом и Гергеем, были безнадежны в отношении симпатий друг к другу, и брешь ширилась, пока всякое действенное сотрудничество стало невозможным". Император Николай I с большой тревогой взирал на происходившее в Европе. Он отлично понимал, какую опасность представляет революционный пожар. Когда он в апреле 1849 года был в Москве, получено было им сведение о раскрытии заговора Петрашевского. Зараза проникла и в Россию. В то время Государь еще не собирался вмешиваться в австрийские дела. Получая уже призывы о помощи из Вены, Царь 13 апреля писал из Москвы Императрице, что, хотя австрийцам и хочется тушить пожар чужими руками, но он этого делать не намерен. Взгляд Государя на тамошние события резко изменился по получении известий, что общее начальство над соединившимися на Тиссе венгерско-польскими отрядами вверено ген. Дембинскому, видному, как и Бем, участнику восстания 1831 года. Русский посланник в Вене гр. П. И. Медем сообщал об этом 27 апреля министру иностранных дел гр. Нессельроде, как и о том, что революционное движение захватило и Галицию, где можно с часу на час ожидать появления польского отряда Бема. Беспорядки могли перекинуться в юго-западный край и Литву, населенные в значительной мере поляками. В Вильне 400 поляков пытались уже захватить арсенал. Перед взором Имп. Николая вырисовывалась картина польского восстания 1831 года. Полученное им письмо от имп. Франца-Иосифа утверждало его в этом опасении. Тот по оставлении 25 апреля Будапешта революционными войсками и выяснившейся угрозе Вене со стороны последних писал 1 мая, что под знамена Кошута собрались смутьяны всех стран, в особенности вечные заговорщики - поляки. Каждый успех повстанцев приветствуется в других странах революционерами, как предварение их будущего триумфа. Высказывая уверенность, что Государь сумеет правильно оценить истинный смысл венгерских событий, Франц-Иосиф надеялся, что, с помощью Божией, славному их братству по оружию предназначено еще раз спасти современное человечество от уничтожения людьми, "которые под красивым именем прогресса подготовляют возвращение к новому и ужасному варварству". Как видно из письма Государя к Государыне от 21 мая, ему не улыбалась коалиционная война. Он писал, что в данном случае не способен играть роль Имп. Александра. 4 апреля на докладе гр. Медема Государь начертал: "Мы займем Буковину и Галицию, или я не двинусь". Ему важно было обезопасить Россию с этой стороны. Вследствие этого требовал от Австрии высылки из Галиции польских эмигрантов. Государь писал кн. Паскевичу. "Не было бы благопристойно и разумно двинуть русские войска против мятежников, когда в тылу армии жили бы свободно среди наших войск изменники и эмигранты, прибывшие со всех концов Европы". Польский вопрос занимал его тогда больше всего. Как отмечает историк В. В. Назаревский, на Государя произвело благоприятное впечатление и то, что на стороне молодого императора против поляков и венгров были славянские племена. Имп. Франц-Иосиф 21 мая прибыл в Варшаву, где в то время пребывал Государь, и лично просил об оказании ему помощи. Он произвел на Царя хорошее впечатление. Только после этого русские войска были двинуты против венгров и сражавшихся в их рядах поляков. Граф Нессельроде называл бунт 1849 г. венгро-польским. Отряд ген.-лейтенанта Лидерса был послан в Валахию и Трансильванию, 150 тысяч под начальством кн. Паскевича - в Венгрию и дивизия Панютина - к самой Вене. Русские и австрийские войска скоро овладели обоими берегами Дуная. Паскевич взял Дебречин, откуда бежали Кошут и революционный сейм. В начале августа Кошут убедился в провале им задуманного восстания. Он сложил с себя диктатуру и передал не единомышленному и нелюбимому им Гергею. Сам он бежал в Трансильванию к войскам Бема, который был разбит Лидерсом. На главном фронте в это время Дембинский отступил в Темешвару, надеясь дождаться там Гергея. Революционное правительство, недовольное Дембинским, заменило его Бемом. Последний был разбит под Темешваром. Гергей, получив об этом известие, сложил 13 августа оружие русскому авангарду под командой ген. Ридигера. В "Русской Старине" (1898) напечатаны воспоминания о венгерской кампании Федора Григорова, адъютанта гр. Ф. В. Ридигера. Последний, еще до своего похода, познакомился в Кракове с дядей Гергея. Тот поведал ему, что Артур Гергей и его войско монархисты и первый строго осуждает низвержение Габсбургов, желая только утверждения Прагматической санкции (переход престола по прекращению мужского потомства в женскую линию); из-за низвержения Габсбургов Гергей разошелся с Кошутом. Первое - от 11 августа - письмо Гергея ген. Ридигеру было из Старого Арада. Он соглашался положить оружие, но только не "австрийским войскам". Окончательно о сдаче русским он сообщал 13 августа. Таковая и состоялась в тот день у замка Вилагоша, являвшегося колыбелью венгерских королей гуниадов (XV в.) и принадлежавшего графине Амальди. Ридигер оставил сабли Гергею и его офицерам. Принял его Паскевич обращением: "Здравствуйте, генерал Гергей". Тот с почтительным поклоном сказал: "Артур Гергей". Паскевич беседовал с ними в течение нескольких вечеров. Потом появился адъютант генерала бар. Гайнау и отвез Гергея в Клагенфурт. Вслед за этим прибыла принимать пленных австрийская воинская часть, командуемая ген. Монте-Нуово, сыном Марии Луизы, бывшей супруги имп. Наполеона I. Офицеры были обезоружены. Григоров отмечает лживость 9 бюллетеня бар. Гайнау, приписывавшего все победы австрийцам. Гайнау, пишет он, спешил отомстить тем, кто не раз торжествовал над ним. Из воспоминаний принца Александра Гессенского, брата Вел. кн. Марии Александровны, супруги Наследника Цесаревича Александра Николаевича, видно, что офицеры, участники похода, с ним беседовавшие, больше симпатизировали венгерским офицерам, чем австрийским. По тому же свидетельству, Вел. кн. Константин Николаевич, находившийся в главной квартире русских войск, был воодушевлен знакомством с Гергеем. Начиная венгерскую кампанию, Имп. Николай в манифесте 8 мая 1849 г. подчеркивал значение этой военной операции для безопасности России. Объявлялось, что восстание, поддержанное "нашими польскими изменниками", расширяло венгерскую революцию. Император австрийский пригласил Государя помочь против общего врага. Наша армия выступила для уничтожения дерзких анархистов, которые угрожают также спокойствию русских границ. Государь, сообщая 4/16 августа имп. Францу-Иосифу о сдаче Гергея, просил его проявить милость - "это лучшее право монархии". Он писал: "Милость заблудшим - ее просит у тебя твой друг. Зачинщики могут получить справедливое наказание, являясь причиной беды, постигшей их отечество". В другом письме он снова говорило необходимости возможно широкой милости к побежденным. Им послан был Цесаревич Вел. кн. Александр в Вену просить императора за Гергея. Франц-Иосиф 23 августа извещал Государя, что его просьба о мягком обращении с Гергеем и другими исполнена. Гергею приказано было жить в Клагенфурте. Тем большее негодование Государя вызвало то, что учинено было ген. Гайнау. Он 6 октября распорядился казнить ряд магнатов, генералов и офицеров. В Араде казнены были 13 генералов, сдавшихся Паскевичу. На донесении о сем 17 октября гр. Нессельроде Государь написал: "Наказание Батьяни вполне заслужено. Наказание в отношении тех, что сдался нашей армии, позор и оскорбление нам. Я этим глубоко обижен". Объяснения, последовавшие из Вены, не изменили мнения Государя. Возмущен этим был и Паскевич. Через год Варнаген фон Энзе, в 1813 г. капитан русской службы, известный немецкий писатель, одно время дипломат, записывал 28 июня в своем дневнике: "Русский Император второй раз с гневом высказался относительно казней в Араде". Константин Грюнвальд выпустил в 1946 г. в Париже на французском языке книгу "Жизнь Николая I". В ней, не извращая истории, он не осуждает в разных случаях действия Императора. По поводу же венгерских событий он пишет: "Мы знаем, что Царь всегда интересовался этой страной: он хотел видеть там замужем свою дочь, носил он напоказ красивую форму своего венгерского полка. Во время большого наводнения в Пеште он, со своей обычной щедростью, пришел на помощь населению (сообщение австрийского посла гр. Фикельмона кн. Меттерниху 17 апреля 1838 г.). Доводы полемистов, которые пытались в течение столетия изобразить его врагом венгерского народа - предназначенного в его уме стать добычей славян - ни на чем не основаны: венгерские историки первые удостоверяют это". Грюнвальд ссылается на труд Дионисия фон Яноши "Русская интервенция в Венгрии в 1849 г.", напечатанный в "Ежегоднике венского венгерского исторического института" (Будапешт. 1931). Автор труда пишет: "Последовательность поведения Царя показывает с очевидностью, что он не намеревался проводить панславистскую политику, оказывая помощь Австрии. Будь он сторонником такой политики, не воздвиглась бы перед ним в данном случае оппозиция русского народа". По мнению Яноши, Государь в этом вопросе руководствовался "рыцарскими мотивами". Грюнвальд ссылается и на другие источники, в частности на документы, опубликованные в нынешней Москве, на "Красный Архив", работу Авербуха. Примечательно, что на события в Венгрии с тревогой взирали в либеральной Англии. Там опасались распада Австрии. Лорд Пальмерстон, тогда либерал, не любивший России и по духу близкий Кошуту, потом и нашедшему приют в Англии, говорил, однако, русскому послу в Лондоне гр. Бруннову: "Кончайте скорее". Глава либерального правительства лорд Россель заявил Бруннову о своем отрицательном отношении к бунту Кошута, в котором видел социально-анархическую опасность. Герцог же Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо, советовал русскому послу действовать большими военными силами, чтобы сразу подавить беспорядки. Император Николай, воздержавшийся от вмешательства в дела западной части Европы, сильно замутившейся, не мог в интересах России допустить распространения революционной заразы вблизи своих границ. Особенно опасно было участие в венгерской смуте вооруженных отрядов поляков. Государь оказал содействие имп. Францу-Иосифу, сражаясь с венгерско-польской армией. По окончании войны он в самый короткий срок вывел из Венгрии русские войска, не имевшие все время административного касательства к гражданскому населению. Значительная часть последнего, и не только славяне, не сочувствовали свержению Габсбургов. Гергей положил оружие в середине августа, в конце же этого месяца началось возвращение армии в Россию. *** В 1848 г. Пулковскую обсерваторию впервые посетила группа американских ученых. Принята она была "по-царски" и, вернувшись, опубликовала в "Норд Америкэн Ревю" свои впечатления и подробное описание обсерватории. В статье, между прочим, сообщалось, что за девять лет существования Пулковской обсерватории, двадцать астрономов из других стран прошли там двухгодичный курс астрономической практики под руководством Струве. Это сообщение положило начало паломничеству американских астрономов в Пулково. *** Слухи о надвигавшемся разрыве России с Турцией возбудили горцев Кавказа. Шамиль и Магомет-Эминь объявили горским старшинам о полученных от султана фирманах. Всем мусульманам повелевалось восстать против общего врага - России. Говорилось о скором прибытии турецких войск в Грузию и Кабарду и о необходимости решительно действовать против русских, якобы, ослабленных отправкой значительной части войск на турецкие границы. Но прежние неудачи сильно ослабили сопротивляемость горцев и подчинить их себе Шамиль мог только жестокими наказаниями. Без успеха оказался набег на Лезгинскую линию. Генерал Козловский разбил Магомет-Эминя со скопищем кубанских горцев. Начавшаяся война с Турцией заставила русских держаться преимущественно оборонительных действий. Вместе с тем, расчистка лесов и истребление у противника средств продовольствия продолжались, правда, в более ограниченных размерах. В 1854т. начальник турецкой анатолийской армии вступил в сношения с Шамилем, приглашая его двинуться на соединение с ним со стороны Дагестана. В конце июня Шамиль вторгнулся в Кахетию. Горцы успели разорить богатое селение Цинондаль, захватить в плен семейство его владетеля и разграбить несколько церквей. Приближение русских отрядов заставило их обратиться в бегство. Шамилю не удалось овладеть мирным аулом Истису. Как известно, происходящее укрепление России на Кавказе и на персидской границе очень беспокоили Англию, недовольную и нашей успешной политикой в Средней Азии и в Китае. На Кавказ присылались английские агенты, там настраивавшие горцев против России, снабжавшие их оружием. Главный враг России, министр иностранных дел лорд Пальмерстон во время Восточной войны так изложил свои давнишние мечты английскому послу в Вашингтоне: "Для меня идеальная цель войны заключается в следующем: Аландские острова и Финляндию возвратить Швеции; ядро польского королевства восстановить как барьер между Германией и Россией; Валахию и Молдавию отдать Австрии; Крым, Черкесия и Грузия отрываются от России; Крым и Грузию передать Турции. Черкесия становится независимой, либо подчиняется суверенитету султана". В связи с высказанными "чаяниями" Пальмерстона необходимо отметить, что Имп. Николай I не был враждебен Англии и с самого начала своего царствования пытался сговориться с нею (соглашение в Петербурге 26 марта 1826 г. с герцогом Веллингтоном по греческому вопросу). В 1840 г. Государь отказался от преимущественных прав в Турции, особенно беспокоивших Англию. Когда в пятидесятых годах он счел Оттоманскую империю "больным человеком", близящимся к кончине, он раздел ее владений мыслил только в порядке соглашения заинтересованных в этом держав, причем видное место отводил доле Англии в наследстве. Но Англию пугала сама Российская Империя, столь усилившаяся при Имп. Николае I. Сокровенно враждебную политику против России проводила Австрия, столь многим ей обязанная и недавно мощно поддержанная во время венгерского восстания. Тогда в письме молодого имп. Франца-Иосифа, привезенном в мае 1849 г. в Варшаву генерал-принцем Лобковиц, говорилось, что он с детства привык видеть в Государе защитника монархических принципов, наиболее искреннего и верного друга своей семьи. Еще в 1850 г. Государь поддержал Австрию в ее споре с Пруссией из-за Гессена. На самом же деле, как скоро выяснилось, Габсбургская монархия ревниво относилась к усилению влияния России на Балканах и все время держала камень за пазухой, ожидая случая бросить его в свою союзницу. В пятидесятых годах подготовлялся заговор против России, в котором принимал участие, с юных лет связанный с Англией, принц Луи-Наполеон, ставший затем французским императором в итоге революции. Наполеон III недружелюбно относился к Имп. Николаю I, не пожелавшему именовать его, как других государей, "братом", и думал, по примеру своего великого дяди, приобрести популярность удачными войнами. Главным же двигательным началом была, конечно, Англия. Имп. Наполеон I 1-2 апреля 1811 г. писал королю Виртембергскому: "Война будет. Она будет вопреки мне, вопреки Имп. Александру, вопреки благу Франции и России. Я уже часто бывал в подобном положении, и опыт прошедшего раскрывает мне будущее. Все это сцена из оперы, а действующие машины в руках англичан". Через 40 лет история повторилась. Против России была либеральная Европа, в которой все больше ростков давали ядовитые семена "великой" французской революции. В царствование Имп. Николая I в Зап. Европе бушевали в 1830 и 1848 гг. революционные бури. Первая из них способствовала восстанию в Польше. В 1848 г. Карл Маркс опубликовал свой коммунистический манифест, положивший начало тем потрясениям и ужасам, от которых страдает весь мир. Императора Николая I давно беспокоил вопрос о Святых Местах в связи с домогательствами католиков. Еще в 1839 г. он говорил флигель-адъютанту графу А.А. Ржевускому, отправляемому им к султану Абдул-Меджиду и египетскому паше Мехмед-Али: "...Конечно, охрана Св. Мест должна была бы нам принадлежать безраздельно, или, по крайней мере, мы должны были иметь там более широкие права, чем латиняне. Это покровительство христианам французов смешно. В Турции и в Сирии больше православных, чем католиков, и наследие Восточных Императоров не принадлежит французам". Обострил вопрос имп. Наполеон III. Нуждаясь в поддержке разных кругов во Франции, в частности католических, он стал требовать от султана расширения прав католиков в Св. Местах. Последние получили ключи от храма Воскресения, принадлежавшие ранее православным грекам. Когда в 1853 г. Турция в этом отказала, то русскими войсками заняты были подчиненные Порте Молдавия и Валахия, "в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России". Султан обратился с протестом к другим державам. Представители Англии, Франции, Австрии и Пруссии, собравшиеся в Вене, отправили в Петербург ноту, которую Государь принял во внимание. Английским послом в Константинополе с 1842 г. был Стратфорд-Редклиф, лично ненавидевший Имп. Николая I, не пожелавшего видеть его в 1833 г. послом в Петербурге. Он все время вел подкопную работу, в данное же время предложил Турции разные изменения в указанной ноте, с какими Государь не согласился. Турция предложила России в 15-дневный срок очистить княжества, и когда это не последовало, объявила 14 сентября 1853 г. войну России. 27 октября французский и английский флот вошли в Босфор. 20 октября Россия объявила войну Турции. 18 ноября вице-адмирал П. С. Нахимов, подкрепленный эскадрой контр-адмирала Новосильцева, разгромил турецкий флот в Синопской гавани. Имп. Николай писал в рескрипте Нахимову: "Победа под Синопом являет вновь, что черноморский флот наш достойно выполняет свое назначение. С искренней радостью поручаю сказать храбрым морякам нашим, что я благодарю их за подвиги, совершенные для славы и для чести русского флота. Я с удовольствием вижу, что Чесма не забывается в нашем флоте и что правнуки достойны своих прадедов". Государь еще отдельно писал Нахимову: "Истреблением турецкой эскадры при Синопе вы украсили летопись русского флота новой победой, которая навсегда останется памятной в морской истории. Статут военного ордена св. великомученика и победоносца Георгия указывает награду за ваш подвиг. Исполняя с истинной радостью постановление статута, жалуем вас кавалером св. Георгия второй степени большого креста". Нахимов скромно ответил: "Михаил Петрович Лазарев - вот кто сделал все-с", - разумея под этим блестящее состояние черноморского флота, до которого довел его этот выдающийся адмирал. Синопская победа еще более растравила враждебное к нам чувство западных держав. Английский парламент и газеты заговорили, что Россию следует отбросить за Урал. 22 декабря англо-французский флот, без объявления нам войны, вступил в Черное море. На наш запрос о побуждениях к этому из Лондона и Парижа последовали ответы, что делается это для прикрытия турецкого флота и прекращения свободного плавания русского флота. Имп. Николай отозвал наших послов из Парижа и Лондона. Наполеон же послал Государю дерзкое письмо и посмел напечатать его в газетах раньше, чем оно дошло по адресу. В нем он требовал очищения Дунайских княжеств и заключал угрозой за поражение турецкого флота. Государь в ответном письме от 4/16 января 1854 г. высказался так: "Когда ваше величество, не довольствуясь быть зрителем или даже посредником пожелали быть вооруженным пособником врагов моих, тогда было бы прямее и достойнее вас предварить меня о том откровенно, объявив мне войну. Я не отступаю ни пред какою угрозою. Доверяю Богу и моему праву, и Россия, ручаюсь в том, явится в 1854 г. такою же, какою была в 1812 году". 9 февраля 1854 г. Россия объявила войну Англии и Франции. 28 марта последовало объявление того же этими государствами, войну вызвавших, но желавших, чтобы вызов исходил не от них. 26 января 1855 г. войну России объявило королевство Сардиния. Предательством оказалось поведение Австрии, императору которой Государь так доверял. Он ожидал в острое время переговоров давления Австрии и Пруссии на султана. Позднее Царь рассчитывал на их благожелательный нейтралитет. В Вене же камень уже вытаскивался из-за пазухи. Князю А. Ф. Орлову, посланному туда в начале 1854 г., осмелились задать вопрос - сможет ли Государь дать обещание не интересоваться впредь судьбой славян. Решительный отрицательный ответ Государя повлек за собой открытие Австрией своих карт. "Позволишь ли ты себе, апостольский император, интересы турок сделать своими? Допустит ли это твоя совесть? Произойди это, Россия одна под сенью святого Креста пойдет к своему святому назначению. Если же ты будешь поддерживать дело турок и пойдешь против меня под знаком полумесяца, то это приведет к отцеубийственной войне..." Государь укорил его в этом письме, сказав, что его славный дед (имп. Франц I) так не поступил бы. Те же мысли, напоминанием о том, как недавно еще Россия, жертвуя кровию своих сынов, спасала его от взбунтовавшихся подданных, излагал Государь в письме к Францу-Иосифу от 18 февраля/1 марта 1854 г. Прусский король Фридрих-Вильгельм IV, брат Имп. Александры Феодоровны, некоторое время колебался. 20 же апреля 1854 г. Пруссия заключила в Вене договор с Австрией, и обе державы потребовали очищения Россией Молдавии и Валахии. Княжества были очищены и заняты турецкими и австрийскими войсками. 2 декабря 1854 г. Австрия заключила союз с Англией и Францией. Естественное негодование Имп. Николая I вызвало поведение Пруссии, своим существованием во время господства в Европе Наполеона I обязанной России и ею окончательно освобожденной от его гнета. Но там приобрели значение те силы, о планах которых писал Бисмарк, говоря о положении в Европе в середине прошлого столетия: "В этой обстановке наша либеральная партия вела курьезную двойную игру. Я вспоминаю объемистый меморандум, циркулировавший среди этих господ и которым они, между прочим, и меня старались привлечь на свою сторону. В нем указывалась цель, к которой якобы должна стремиться Пруссия, как авангард Европы, а именно: расчленение России, отторжение от нее прибалтийских стран, с Петербургом включительно, в пользу Швеции и Пруссии, а также восстановление Польши в ее максимальных границах, остаток же России должен был быть расколот на Великороссию и Украину (независимо от того, что большая часть последней уже включалась в Речь Посполитую!) - И такими детскими утопиями тешились эти, в других отношениях далеко не глупые, головы Бетмановской партии, разыгрывая из себя государственных мужей и считая возможным третировать в будущей Европе 60-миллионную великорусскую массу, как мертвое тело, без риска сделать из нее естественного союзника любого врага Пруссии"... "И такие-то политики не только сами себя почитали мудрыми мужами, но и восхвалялись, как таковые всей либеральной печатью"... 8 апреля 1854 г. союзный флот в числе 28 судов бомбардировал впервые Одессу, повторив бомбардировку через два дня, в Страстную субботу. Неудачной оказалась попытка высадиться. Жителей города ободрял своими проповедями знаменитый владыка Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский. Государь все силы свои отдавал борьбе с врагами. Известные историки признают правильность советов и приказаний, которые он давал фельдмаршалу Паскевичу, адмиралу кн. Меншикову, кн. Горчакову и др. Историк-публицист П. Бартенев, отмечая большое знание Государем инженерного дела, пишет. "Слышно, что даже знаменитые редуты, давшие возможность Севастополю так долго сопротивляться, возведены не только по его указаниям, но и по его собственным чертежам". В биографическом очерке Н. Шильдера: "Граф Эдуард Иванович Тотлебен. Его жизнь и деятельность" (СПБ. 1885) приведены некоторые письма Государя, относящиеся ко времени Восточной войны. Государю, которого Шильдер именует творцом самостоятельного развития русского Инженерного корпуса, пришлось близко познакомиться с Тотлебеном, тогда капитаном, летом 1853 г. в лагере под Петергофом. Тотлебен руководил там практическими работами. Государь нередко посещал лагерь своих гвардейских саперов и следил за ходом занятий. Однажды он давал указания, каким образом нужно продолжать занятие атакованного наружного укрепления крепостного форта. Тотлебен, не смущаясь, не согласился с высказанным им и объяснил, как он намерен решить рассматриваемый вопрос. Присутствовавшие были поражены его смелостью, Государь же внимательно выслушал и согласился с ним. Граф Тотлебен в начале 1854 г. был вызван в главную квартиру Дунайской армии и исполнял поручения ген.-адъютанта Шильдера и, после его ранения, заведывал там всеми работами. Позднее был отправлен в Севастополь. После снятия нашими войсками осады Силистрии, Государь предугадал, где противники нанесут удар. 27 июня он писал главнокомандующему кн. Паскевичу: "Теперь в ожидании будет ли попытка на Крым; спокоен буду, когда гроза минует"... 3 июля писал ему же: "Очень думаю, что попытка на Крым сбудется". Паскевич опасался ослабления сил на всей западной границе и не соглашался на отправление оттуда подкреплений в Крым. Кн. А. С. Меншиков, командуя войсками в Крыму, просил князя М. Д. Горчакова, командовавшего на юго-западном фронте, двинуть к Перекопу 16 дивизию, что тот и исполнил. На донесении об этом Горчакова Государь ответил ему 1 июля: "Нельзя благоразумнее поступить, ни распорядиться, как ты это сделал. Искренно благодарю тебя". Паскевичу, высказавшему неудовольствие распоряжением Горчакова, Государь ответил: "... Сохранение Крыма, обеспечение Севастополя и фронта для нас первейшая важность; если будем так несчастливы, что лишимся их, на долю России ощущать будет этот тяжкий удар. Отвратить его, елико возможно, предмет наиважнейший". Все увеличившееся враждебное поведение Австрии побудило Государя двинуть в Гродно и Белостоку гвардию. 28 августа он извещал Паскевича о начинающемся ее выступлении. 1/13 сентября Император писал ему, что когда сосредоточится гвардия, "тогда мы поговорим с Австрией посерьезнее; пора ей отдать отчет в своих мерзостях. А ты приведи все в порядок, устройство и готовься к ноябрю, ежели Богу угодно будет, чтобы мы рассчитались с Австрией". В письме от 2 сентября говорилось: "... Скоро наступит время, где пора нам будет требовать отчета от Австрии за все ее коварства". 4 декабря Государь писал Горчакову: "Коварство Австрии превзошло все, что адская иезуитская школа когда-либо изобретала. Но Господь их горько за это накажет. Будем ждать нашей поры". Император Николай I не дожил до этого времени. Предательство Австрии в отношении России дало возможность Франции разбить ее в 1859 г. и Пруссии в 1866 г. Россия этому не препятствовала. Кн. Имеретинский в записках "старого преображенца" описывает прощание Государя б сентября 1854 г. в Гатчине с полком, выступавшим в Белосток: "На его лице светлела улыбка, стесненная выражением перемогавшейся грусти. Когда Император начал говорить, видно было, что избыток чувств пошатнул даже эту, богатырскую натуру, и слезы чуть не прервали речи. - "Смотрите, молодцы, служите у меня по-преображенски, если дойдет до дела, - слышите ли вы, - то мне вам больше ничего не нужно говорить, как одни слова: помните, что вы Преображенцы. Господь с вами!" С последним словом голос прервался от слез. Государь перекрестил полк широким крестом, быстро повернул лошадь и отъехал... Он плакал. Полк единодушно грянул "ура". Солдаты крепились, и у многих руки, мимоходом, шмыгали по глазу обшлагом" ("Русская Старина". 1884). Фрейлина Тютчева писала в своем дневнике во время войны: "Стоя очень близко от него в церкви, я была поражена происшедшей в нем за последнее время переменой. Вид у него подавленный; страдание избороздило морщинами его лицо. Но никогда он не был так красив: надменное и жестокое выражение смягчилось; крайняя бледность, особенно выделяющая изумительную правильность черт его лица, придает ему вид античной мраморной статуи. При виде того, с каким страдальческим и сосредоточенным видом он молился, нельзя не испытывать почитательного и скорбного сочувствия к этой высоте величия и могущества, униженной и поверженной ниц пред Богом". Она же отмечает, что когда в Гатчину пришло известие о частичном успехе русского оружия в Севастополе, Император "бросился на колени перед образами и разрыдался". После поражения 8 сентября под Альмой, Государь писал 17 сентября кн. Горчакову. "Буди воля Божия; роптать не буду и покоряюсь Святой Его воле..." 27 сентября он писал кн. Меншикову: "Благодарю всех за усердие, скажи нашим молодцам морякам, что я на них надеюсь на суше, как и на море. Никому не унывать, надеяться на милосердие Божие, помнить, что мы, русские, защищаем родной край и веру нашу и предаться с покорностью воле Божией! Да хранит тебя и нас всех Господь; молитвы мои за вас и за ваше правое дело, а душа и все мысли с вами!" 30 сентября он писал: "... Не унывать никому, повторяю я, доказать каждому, что мы те же русские, которые отстояли Россию в 1812 г." Французский главнокомандующий маршал Сент-Арно, получив известие о затоплении русского флота, воскликнул: "Это начало Москвы!" Государь отправил в Севастополь своих младших сыновей Николая и Михаила. Первый, по прибытии в крепость, обнял Тотлебена, сказав: "Государь, приказал мне Вас поцеловать". Государь, желая Меншикову победы, писал 23 сентября: "Мое душевное настроение не стану описывать, оно схоже с горячкой. Одно меня подкрепляет - слепая вера в Промысл Всевышнего, Которому смиренно покоряюсь. Буди воля Его". Письмо от 31 октября, после неудачного Инкерманского боя: "Не унывать... Скажи вновь всем, что Я ими доволен и благодарю за прямой русский дух, который, надеюсь, никогда в них не изменится. Пасть с честью, но не сдаваться и не бросать". - Письмо от 23 ноября 1854 г.: "Хотелось бы к вам лететь и делить участь общую, а не здесь томиться беспрестанными тревогами всех родов". На азиатском фронте в 1853 г. кн. Андроников 14 ноября 1853 г. разбил турок под Ахалцыхом и 19 ноября кн. Бебутов разбил главную турецкую армию под Баш-Кадыкларом. В 1854 г. ген.-адъютант Н.М. Муравьев, заменивший кн. Воронцова по главному командованию войсками, 16 ноября занял сдавшуюся крепость Карс. | |
| |
Просмотров: 1156 | |