 Неизвестное стихотворение казначеи Марфо-Мариинской обители Валентины Сергеевны Гордеевой. После ареста и гибели Великой Княгини Елизаветы Федоровны Валентина Гордеева стала настоятельницей обители.
Послушание
В убогой келье, одинокой,
На хладных каменных плитах,
В тиши обители далекой
Молился пламенно монах.
Просил у Господа прощенья,
Самоотверженности, сил,
Чтоб побороть те искушенья,
Что он с трудом переносил.
На нем лежало послушанье
Пришельцев, бедняков кормить,
Но к ним святого состраданья
Не мог в себе он возбудить.
Был полдень. В келье полутемной
Вдруг свет лучистый воссиял,
И уголок молитвы скромный
Струею теплою обдал.
И инок увидал в смятенье
Христа в хитоне пред собой,
Он пал на землю в восхищенье,
Исполнен радости святой.
То был Господь не в час страданья,
Не в час распятья на кресте,
Не в час молитвы в Гефсиманьи
С следами крови на Лице, -
То был Господь, как Он являлся
Путь жизни людям указать,
Когда на гору поднимался
Святую проповедь сказать;
То был Господь, когда полями
На Пасху в град Иерусалим
Спокойно шел с учениками,
С толпой, грядущею за Ним.
Из глубины души смиренной
В восторге инок возгласил:
«Кто ж я, что Ты, Господь вселенной,
Меня сегодня посетил?
О, дай всем сердцем помолиться,
Упавши ниц перед Тобой,
И дай мне счастьем насладиться,
Молитвой чистою – святой».
Но вдруг протяжный звон раздался,
Несясь далеко по полям,
Им час полдневный возвещался -
Раздачи хлеба беднякам.
Тот звон внезапное страданье
В душе монаха возбудил:
Ужель идти на послушанье?..
Оставить Господа нет сил!..
Но голос совести, смиренья
Шептал: «Ты долг свой исполняй,
А все тревожные сомненья
На волю Господа отдай».
И он пошел туда, где ждали
Те, кто так часто голодал,
Кого мученья так терзали,
Что запах хлеба убивал.
Им ныне монастырь казался
Звездою райской, золотой,
А хлеб, что щедро раздавался,
Казался Трапезой Святой.
Окончил инок послушанье;
Обратно в келию спешит,
В душе тревога, ожиданье,
И сердце трепетно стучит.
Ушел ли Гость неоцененный,
Иль ждет его Он, может быть…
С надеждой тайною, священной
Спешит он дверь приотворить.
И что же? Дивное сиянье
Он снова в келье увидал,
И оправдалось ожиданье –
Господь опять пред ним стоял.
И Глас Божественный раздался:
«Зачем ты возроптал тогда?..
И если б в келье ты остался,
То Я ушел бы навсегда».
(Москва, 1912 г.)
Валентина Сергеевна Гордеева – ровесница Великой Княгини Елисаветы Феодоровны. Родилась в 1863 году в г. Самаре в семье действительного статского советника губернатора Самарской губернии Сергея Петровича Ушакова. Семья Ушаковых прожила в городе Самаре до 1867года. Здесь прошли младенческие годы будущей исповедницы Валентины. В 1867 году Сергея Петровича назначили губернатором Уфимской губернии, и семья переехала в Уфу. В 1873 году Сергея Петровича назначили губернатором Тульской губернии.
После окончания гимназии Валентина Сергеевна была фрейлиной Государыни Императрицы. В 1887 году Валентина Сергеевна вышла замуж за Николая Николаевича Гордеева, предводителя дворянства Одоевского уезда Тульской губернии, а через два года Николая Николаевича назначили Бессарабским вице-губернатором с производством в надворные советники, затем он был переведен на ту же должность в Рязанскую губернию. С 1903 по 1906 год Гордеев – губернатор Курской губернии. Валентина Сергеевна была ему верной помощницей, возглавляла благотворительное общество. В 1903 году, в год прославления Преподобного Серафима Саровского, по инициативе Николая Николаевича была создана временная комиссия по составлению жизнеописания святого земляка.
Знакомство Гордеевых с Великой Княгиней Елисаветой Феодоровной состоялось сразу же по приезду Великой Княгини в Россию. Они дружили семьями. Валентина Сергеевна была образованным человеком, знала несколько иностранных языков, хорошо рисовала и писала иконы, сочиняла стихи.
В 1906 году у Валентины Сергеевны скоропостижно умирает любимый супруг. Валентина Сергеевна сначала поселилась в своем родовом имении Якшино Тульской губернии с великолепным храмом, роскошным барским домом и уникальным садом. Но вскоре она переезжает в Москву, оставляет светскую жизнь и, следуя примеру Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, идет служить больным и бедным. Становится сестрой милосердия в московских больницах.
Великая Княгиня в Обители на Большой Ордынке. Справа В.С. Гордеева. 1908 г.
В 1908 году Великая Княгиня Елисавета Феодоровна пригласила Валентину Сергеевну своей помощницей в только что созданную Марфо-Мариинскую Обитель Милосердия. 9 апреля 1910 года Великая Княгиня Елисавета Феодоровна, Валентина Сергеевна вместе с 15 сестрами были посвящены Преосвященным Трифоном в крестовые сестры (был на Руси красивый старинный обычай крестового побратимства или посестричества, когда люди не состоящие в кровном родстве между собой обменивались нательными крестами в знак родства более высокого – во Христе…). А на второй день Великая Княгиня Елисавета Феодоровна была посвящена в настоятельницы Обители. Валентина Сергеевна стала казначеей. В ее обязанности вменялась вся хозяйственная часть, ведение отчетов, производство всех текущих расходов, надзор за порядком и чистотой, и при отсутствии настоятельницы она исполняла ее обязанности. Во всех паломнических поездках по святым местам России Валентина Сергеевна сопровождала Великую Княгиню Елисавету Феодоровну.
С казначеей Марфо-Мариинской Обители В.С. Гордеевой. Празднование 300-летия Дома Романовых. Ярославль, 1913 г.
После зверского убийства большевиками 18 июля 1918 года Великой Княгини Елисаветы Федоровны Марфо-Мариинская обитель пыталась продолжать свою деятельность. Все, что создано Великой Княгиней - Обитель, больница при ней и Покровский храм оставались еще долго любимы москвичами. Многие приходили сюда на службу, несмотря на растущие год от года репрессии. Сестры обители на собрании под председательством своего духовника отца Митрофана Сребрянского избрали настоятельницей казначею Валентину Сергеевну Гордееву. При Великой Матушке она была ближайшей ее помощницей в управлении обителью.
Протоиерей Митрофан Сребрянский. 1906 год
С приходом к власти большевиков все денежные средства Обители национализированы, благотворители были сами разорены. В Обители к этому времени жило 105 сестер. Наступило тяжелое время, нужно было выжить. Несмотря на трудности большинство учреждений – больница, амбулатория, аптека, школа, столовая – оставались для бедных бесплатными даже в 1920 году. Американская журналистка Рита Чайлд Дорр, посетившая Москву и Марфо-Мариинскую обитель в августе 1917 года, в одном из своих интервью так описала встречу с Валентиной Сергеевной, в то время казначеи обители: «Все отмечали большую работоспособность Валентины Сергеевны. У нее прекрасное лицо, четкий голос и быстрые, изящные движения. Её хорошее произношение, особенно я была рада этому, поскольку с трудом понимаю довольно неясный французский, на котором говорят русские. Французский мадам Гордеевой был настолько совершенен, что мне казалось, что я разговариваю с парижанкой. Я понимала каждое слово. Женщина до кончиков пальцев, мадам Гордеева носит сестринское облачение с той же грациозностью, как если бы она носила последнее творение модельеров…»
С 1917 года средства добывались работой сестер, и, кроме того, община стала получать от Замоскворецкого райсовета помощь на существовавшую больницу на 30 коек и амбулаторию на 100 человек в день, а также безплатную столовую на 450 человек, которая в 1919-1920 была закрыта. Больница была в совместном пользовании Обители и Мосздравотдела. В 1919 году аптека была национализирована, а через три года МЗО вернул ее в ведение Общины.
В феврале 1923 года были арестованы духовник протоиерей Митрофан Сребрянский, священник Вениамин Воронцов и настоятельница Валентина Сергеевна Гордеева. Остался на свободе только недавно приехавший в Москву священник Иоанн Игошкин, впоследствии Архимандрит Гавриил (на Юбилейном Архиерейском Соборе в 2000 году причислен к лику святых, преподобноисповедник). Немного об отце Иоанне-Гаврииле. Москвичи полюбили молодого священника, даже и не обращали внимания на то, что он был из провинции. Надо отметить удивительную способность батюшки Гавриила всю жизнь учиться. Фундаментальное образование у него было слабоватое: церковная учительская школа в деревне Русский Качим, это настоящий медвежий угол в двухстах верстах от Пензы. Но он всегда тянулся к знаниям, к тем людям, которые могли его чему-нибудь научить. В Москве он близко подружился с известным проповедником, протоиереем Митрофаном Сребрянским, духовником Марфо-Мариинской обители милосердия. Среди близкого его окружения был протоиерей Вениамин Воронцов, впоследствии Митрополит Ленинградский. Так что было у кого учиться будущему исповеднику.
Арестованных обвиняли в противодействии властям, в том, что отец Митрофан зачитывал с амвона воззвание Патриарха Тихона об изъятии церковных ценностей.
Протоиерей Митрофан
Теперь стало известно из архивных источников, что агент ОГПУ донес на отца Митрофана: «Сообщаю, что священник М. Сребрянский по моим сведениям представляет из себя значительную величину, как в духовном мире, так и среди бывших людей. До революции он состоял личным духовником и великой княгини Елисаветы Федоровны. Имел доступ без доклада к Николаю II. В Японскую войну был в армии Куропаткина. В настоящее время на Ордынке ведет осторожную политическую работу».
Валентину Сергеевну после допроса отпустили. Отца Вениамина продержали в заключении шесть месяцев и отпустили на свободу, он вернулся на службу в обитель. А отца Митрофана (Архимандрита Сергия) осудили по печально знаменитой 58-й статье и отправили в Тобольскую ссылку на 3 года. Еще раньше Валентину Сергеевну с двумя сестрами осудили за хранение церковного вина на два года, но после жалобы в органы решение было отменено.
Архимандрит Сергий. 1920-е годы
В 1925 году устав общины был аннулирован. Тогда сестры решили переименовать общину в трудовую артель. Сестры зарабатывали деньги частной практикой, стегали одеяла, шили тряпичные куклы, ухаживали за больными.
В октябре 1925года в «Правде» по заказу воинствующих безбожников была опубликована грязная статья «Советские Марфа и Мария». Корреспондент Зорич писал: «Лет десять тому назад в Москве на Большой Ордынке великой княгиней Елисаветой Федоровной основана была так называемая «Марфо-Мариинская обитель милосердия». Идеологическим основанием, а также конкретным целям этого высокополезного учреждения посвящено было тогда одобрение цензурным комитетом «пояснительное слово» духовника обители протоиерея Митрофана Сребрянского, угодившего не так давно, по причине пагубной страсти к драгоценным камням в священных предметах, в места, где водятся тюлени.…Иначе говоря, хлопотами Серебрянского на Большой Ордынке был основан патронируемый особой царствующего дома районный церковно-черносотенный агитпром. …О пропагандистских успехах «диаконисс» нам пока ничего неизвестно, но несомненным является то, что тишайшая обитель была подлинным филиалом общества двуглавого орла… Прошедший «духовные курсы» церковно-черносотенной премудрости личный состав обители целиком сохранился в ней по настоящий день. Во главе милосердного дела стоит Гордеева, вдова бывшего тульского губернатора и казначея великой княгини Елизаветы Феодоровны… Весь прошлый уклад жизни, вплоть до диаконисских служений в домашних церквах сохранен целиком; домашняя молельня великой княгини и вещи ей принадлежащие, хранятся и посейчас, как реликвия; помещения «трудовой общины» сплошь увешаны великокняжескими портретами и изображениями сосланного в Нарым духовника Митрофана Серебрянского… «Советских» Марфу и Марию пора бы ликвидировать».
Сестры Марфо-Мариинской обители обратились в эту газету с просьбой опубликовать опровержение клеветы. В их защиту выступил академик архитектуры А.В. Щусев: «Деятельность Марфо-Мариинской Трудовой Общины я наблюдаю более 12 лет и могу совершенно искренно признать ее полезной для Республики, несмотря на уклон убеждений в сторону культа… К Марфо-Мариинской трудовой Общине надо подходить как к весьма полезному специальному обществу и использованию его силы, а не уничтожению их из-за уклона, вряд ли могущего быть вредным для Республики».
После опубликования пасквиля в обитель нагрянула ревизия, которая проверила все финансово-хозяйственные документы, оплату квартплаты сестрами и написала громадный акт, будто бы в обители выявлено много нарушений. Акт отправили в ОГПУ, возбудили уголовное дело. Сестер по очереди вызывали на допрос на Лубянку. На допросах каждую спрашивали, с какого времени в обители, какую работу выполняла и сколько денег получала. Ответы были почти одинаковы: в обитель пришли по собственному желанию послужить ближнему, имели готовый стол, квартиру, одежду и все необходимое для жизни, но зарплату не получали.
Валентина Сергеевна, как и большинство сестер, на допросах держалась мужественно. 4 февраля 1926 года начальник ударного отдела НКВД в докладной записке сообщает: «…опечатал все шкафы, подсобки, запасные двери, поставил 209 печатей». А 8 февраля в Марфо-Мариинскую обитель прибыли вооруженные солдаты. Командир зачитал постановление НКВД о высылке сестер во главе с настоятельницей Валентиной Сергеевной Гордеевой и о закрытии обители. Было приказано: «Ничего лишнего не брать, одну смену белья». Все 111 сестер были посажены в кузова машин и вывезены на вокзал для дальнейшей отправки в разные концы страны. Старшие восемнадцать сестер во главе с Валентиной Сергеевной высланы были в Киргизский край. Из материалов архивного уголовного дела следует, что были и такие сестры, которым было изменено место ссылки – страшно даже предположить, что кому-то из них это послабление могло быть сделано в вознаграждение за «полезную информацию» об Обители и сестрах. Они были высланы на родину и в близлежащие губернии, без запрета проживания в Москве и области. Кельи сестер заняли коммунисты. Так обитель была ликвидирована.
Архимандрит Гавриил вспоминал: «Я служил священником в Покровском храме Марфо-Мариинской обители милосердия города Москвы и был очевидцем ее закрытия. Обитель ликвидировали, а церковь, бывшая под ведением Государственного музея, объявлена была приходской. Однако и она оставалась открытой два с половиной года. Жена председателя совнаркома Рыкова, приехав для осмотра церкви под клуб, сама лично закрыла ее. Мы, священники, спасая святыни, уносили их в соседний храм. Безбожники, как грачи налетели на добычу. В церкви они со всех стен снимали, а то и просто сдирали святые иконы в дорогих ризах, украшенные драгоценными камнями. Ризы снимали, а иконы кололи и уносили в костер, разведенный во дворе обители. В этом постыдном деле особенно отличались два брата Рейтеры со своей матерью. Много и других постыдных дел можно было бы привести, но достаточно и этих. А о жестокости, безчеловечности и кровожадности их и говорить нечего».
Из воспоминаний матушки Надежды (в миру Зинаиды Александровны Бреннер): «23 февраля, в День Ангела нашей настоятельницы Валентины Сергеевны – святой мученицы Валентины – мы приехали в город Кзыл-Орда. Она угостила нас на вокзале плюшками из буфета. Все смотрели на нас с удивлением, ведь мы были первые ссыльные в этом городе. Одна добрая женщина взяла к себе Валентину Сергеевну и еще несколько наших сестер, которые были послабее и постарше. Но вскоре Валентину Сергеевну и меня отправили в город Казалинск, а других сестер в Алма-Ату, Чимкент, Туркестан. В Казалинске мы сняли комнату, в общем, устроились хорошо. Валентина Сергеевна благословила меня пойти в финотдел, попроситься на работу, так как я была по специальности бухгалтер с большим опытом. А мне боязно… Ну, иду на другой день. «Ничего, что ссыльные, – говорят, – нам работники московские нужны. Приходите». Жалованье мне назначили – семьдесят пять рублей. Через некоторое время взяли на работу Валентину Сергеевну, она всю работу выполняла очень быстро, ведь была казначея Обители и ей приходилась работать с банками и финотделами. Но когда узнали в ОГПУ, пришли в удивление, что ссыльным доверили все секретные финансовые документы, и Валентину Сергеевну уволили, а я осталась работать. Ей было 63 года, и врач выдал ей справку, чтоб она каждый день не являлась на ежедневную регистрацию в ОГПУ.
Это было в Страстную пятницу 1928 года: меня повесткой вызвали в ОГПУ и объявили, что по ходатайству моей матери, которая проживала в г. Москве, мое дело пересмотрели и я свободна, а Валентина Сергеевна останется здесь еще на год. Тут я расплакалась и заявила, что не оставлю Валентину Сергеевну. Меня назвали там сумасшедшей. Прихожу домой. Даже не хотела говорить Валентине Сергеевне. Она сама спрашивает: «Ну, что там?» – « Да вот, – говорю, мать за меня, оказывается, хлопотала… Освободили меня». Она так поглядела на меня: «К Фросе теперь поедешь?» – «Нет, – говорю, – я вас не оставлю». Да…
В 1929 году всех нас освободили. Валентина Сергеевна решила ехать в г. Ростов и написала письмо матушке Любови (в миру Евфросиния Никитична Журило), чтоб она тоже собиралась. Евфросиния Никитична Журило – одна из самых активных сестер обители, в Туркестане она возглавила «подпольный центр помощи ссыльным» и многих спасла от голода и холода. Евфросиния Никитична ответила Валентине Сергеевне письмом, в котором просила ее ехать не в Россию, а к ним в Туркестан, но слово настоятельницы было законом. Валентина Сергеевна даже рассердилась, но все-таки решили все ехать в Ростов Великий. В Ростове нашли квартиру, а съехалось нас 6 человек. Кроме нас сюда приехали жить многие сестры из Обители. Но недолго пришлось нам здесь жить. Родина нас встретила неприветливо. В Ростове мы подружились с Архиепископом Варлаамом (Ряшенцевым), который нас благословил уехать из Ростова, «так как всех вас арестуют и отправят по разным местам». Мы здесь получили паспорта и союзные книжки и снова уехали в Туркестан. А сестры, которые остались жить в Ростове, вскоре были арестованы.
В Туркестане жить было спокойно, местные к нам относились хорошо. Мы работали, вечерами дома стегали одеяла на продажу. Продолжали жить по уставу Марфо-Мариинской обители, много молились. Так мы прожили два года.
Шел 1931 год. Валентина Сергеевна стала сильно болеть и с каждым днем слабеть, 19 июля 1931 года в субботу после Всенощной тихо и мирно отошла ко Господу. Накануне в четверг Валентина Сергеевна видела видение: Преподобный Серафим Саровский велел ей подняться в гору. И она почему-то стала ожидать субботу и Всенощную. Возможно, Ангел Хранитель ей заранее предсказал час смерти, и она его ждала. На похоронах гроб с телом Валентины Сергеевны несли ссыльные священники и монахи. Похоронили за городом на кладбище около часовни в честь Покрова Пресвятой Богородицы» рядом с могилой ссыльного Архимандрита».
В настоящее время место захоронения не сохранилось.
http://orthodoxy-news.livejournal.com/114357.html |
