«Я имею в жизни две ценности - Православие и русскость...». Последний Первоиерарх РПЦЗ Блаженнейший Митрополит Виталий (Устинов)

Беседа с Первоиерархом РПЦЗ митрополитом Виталием

ВОПРОС: Владыко святый, Российская Православная Свободная Церковь уже 2 года существует открыто. Что Вас радует и что огорчает в ее жизни?

ОТВЕТ: Мы ушли из России и живем здесь, за границей, так же как жила Российская Церковь в продолжение 1000 лет, мы ничего не изменили. Нас лично можно осуждать в грехах, в немощах, но мы совершенно непоколебимо стоим на совершенно правильном пути канонического строения Церкви - на правилах апостольских и 7-ми Вселенских Соборов. Мы никуда не спешим, мы понимаем, что после 70-летнего ужасного состояния России нельзя сразу ожидать, что все изменится.

Нас огорчает в особенности то, что иногда к нам вступают в ряды духовенства определенные люди, которых можно назвать - инфильтрацией. Естественно, это есть самый простой способ борьбы с истиной. Но мы знаем, что всякая инфильтрация всегда изживается. Нельзя никого обмануть, когда речь идет об истине, - рано или поздно все почувствуют - истина в человеке или ложь. Повторяю, мы не спешим никуда, мы знаем, что процесс возрождения России начался. Чтобы погасить его, брошены все силы во главе с папой Римским, униаты, всевозможные сектанты. Если России не удастся перебороть это последнее, самое страшное искушение, что почище Наполеона или нашествия Гитлера, то это будет самое ужасное - потому что касается души человеческой. Мы бессильны помочь чем-то, кроме посылки литературы, помощью наших некоторых священнослужителей, мирян, - русский народ должен сам справиться с этим страшным искушением. А если нет, то тогда откуда еще можно ожидать какого-то света возрождения? Неоткуда. Все пойдет к концу, к великому концу. Но, если русский народ справится с этим, то будет некое возрождение в России, которое повлияет безусловно на весь миp, и как-то люди начнут одумываться и немного праветь. Запад нуждается в России как никогда. Не как в экономической единице, а как в духовном слове истины - вот в чем нуждается Запад и весь мир.

В: Как происходит процесс становления Российской Церкви, с какими трудностями он сталкивается?

О: Главная причина - 70-летний плен Русского Народа в коммунистических тисках, и это оставило некую пленку на душах не всех, но многих русских людей, и вот эту пленку надо снять. Это болезненный процесс. Непонимание жизни Церкви, непонимание, что такое Церковь, - это не организация, Церковь остается всегда великой тайной. Церковь нельзя никакими defиnиtиo определить, как какую-то формулу химии или физики. Церковь - это Христос. Церковь истинная - она всегда будет богочеловеческой. Кто осуществляет эту богочеловечность? - Христос в совершенстве, а мы все, человеки, призваны обожествиться. Вот наша задача. С одной стороны, трудность в том, что русский народ жил в ужасных условиях, и на нем остался известный отпечаток, а с другой стороны мы видим русский народ совершенно не знающим ничего ни о Церкви, ни о таинствах. И это даже лучше - потому что у него нет никаких налетов схоластики, влияния католицизма или протестантизма, и неправильных мыслей; он совершенно tabula rasa. И такой народ, когда услышит истину и к ней прибегнет, то будет действительно полноценным народом.

Так что жалеть о том, что русский народ совершенно опустошен духовно не стоит. Когда в нем ничего нет, он примет истину во всей ее чистоте.

В: Т.е. это естественно, что наши приходы сталкиваются с различными внутренними трудностями, что присоединяющиеся не всегда понимают, в чем состоит упование нашей Церкви?

О: Вся структура Московской Патриархии ложная, вся жизнь Московской Патриархии ложная, совершенно неправильная. Первый грех они все время повторяют, это то, что они распоряжаются епископатом, как хотят - гоняют с кафедры на кафедру. Они должны знать, что архиерей венчан пожизненно на епархию, и никакая сила на земле не может его снять с этой епархии, ни патриарх, ни собор, ни синод. Его можно снять только, если он добровольно, по нездоровью, хочет уйти на покой или если он совершил преступление, то его по суду снимут, и даже могут запретить в служении и снять сан, - это единственный способ. Все остальные указы это беззаконие.

В таком же положении находятся священники: если он хороший, то его загонят в трущобы. Ежедневно я говорю по телефону с Москвой, Петроградом, со многими российскими городами и вижу, что это реальность наших дней.

В: И все это отражается на тех, кто к нам присоединяется?

О: Конечно. Люди думают, что священника можно снять, когда угодно. Это неправда. Наш епископат в царское время всегда считался с семейным положением священника, с его способностями, с его ученостью, - все это принималось во внимание, и тогда использовали всех священников максимально для блага Церкви. А в Патриархии не так, там ставят настоящих проходимцев. Вот, к примеру, Новониколаевск (Новосибирск): там какой-то есть поп, который кроме денег просто ничего не признает, и его там держат, потому что напротив него служит ксендз католический, который улыбается всем, всех обнимает и целует, всех принимает и даже деньги раздает, и он выглядит благодетелем. А поп от Московской Патриархии компрометирует Церковь, и от него отвернулись по-настоящему верующие русские православные люди. Но Московская Патриархия его держит. Вот вам и пример явный.

В: Недавно в России достоянием общественности стали документы, доказывающие, что Московская Патриархия на протяжении десятилетий являлась соработницей КГБ; однако мы видим, что несмотря на эти неопровержимые свидетельства, массового исхода «церковных людей» из Патриархии не происходит. Чем можно объяснить, что эти люди, знающие о таковом положении, не стремятся к истинной Российской Церкви?

О: Во-первых, есть много людей, которые привыкли, что большевики все время издевались над Церковью, и они думают, что это продолжение дела все тех же коммунистов. Известны такие люди, которые считают так, - мол, клевещут на наше духовенство. Другая часть верующих настолько развращена и находится в таком ужасном состоянии невежества, что просто не обращает внимания - привыкли к этому.

Московская патриархия - это «живая церковь» (обновленчество - прим. редакции), это продолжение живоцерковников.

Среди епископов есть живущие с любовницами, воры, убийцы и почти все поголовно доносчики. Ну, что можно с таким епископатом сделать? Я не говорю, что все духовенство такое, есть очень хорошие батюшки, которые стонут от пребывания в Московской Патриархии, но им некуда деваться: они семейные, у них дети, их моментально выбросят на улицу.

У нас нет средств их содержать. Мы просто нищие в сравнении с Патриархией. Мы только можем предоставить им нашу чистую веру, наш чистый канонический строй. Благодать Божия - аромат очень тонкий, и она требует большой бережливости, она может очень быстро совершенно уйти.

Патриарх говорит часто: «У нас не хватает духовности». Скажите просто: «У нас нет благодати». Что за слово - «духовность»? Это ведь очень туманное слово, его можно как угодно понимать на все лады; а я скажу, что духовность - это есть ощущение Божией благодати, - вот вам и духовность. А раз не ощущаете Божию благодать, значит ее нет. Вот что страшно. Бедный русский народ!

Сейчас идет такое движение, что надо венчаться, надо креститься, - ну, пошли венчаться, пошли креститься. Как будто бы это какой-то долг, который надо непременно исполнить. Это должно быть личное желание стать христианином, стать на путь спасения, а не просто почему-то, - вот пошли все, да и я пойду; ну вот его кропилом по лбу три раза окропят, и он «крещеный». Это же кощунство. Так же венчаются, потому что надо венчаться, и стоят пары десятками в очереди, и их венчают таким же самым образом.

Если есть еще какие-то по-настоящему верующие люди, которые молятся на иконы, молятся по словам, которые произносят безбожные священники, - они молятся, и для них слова остаются те же самые, богослужебные, то ради них Господь, может быть, и совершает невероятную икономию - то есть они причащаются святых даров, эти люди. Если Господь мог отшельников в пустынях причащать чрез ангела-хранителя своего, то Господь может сделать такое исключение ради какой-нибудь бабушки, которая искренне верит в Христа.

Но я себе не представляю, чтобы человек, который предавал своих собратьев-епископов, который был доносчиком (там это называется какими-то особыми словами, выработанными советским лексиконом, которые я просто не хочу употреблять, ибо это загрязнение русского языка), и этот доносчик для собратьев, для своей паствы, совершает литургию, и она совершается, - я просто не могу принять, что в Чаше у него Тело и Кровь Христовы. Или apxиepeй, который является прелюбодеем, - и в Чаше у него Тело и Кровь Христовы? Это просто невозможно принять, - это кощунство.

Ко мне группа советских русских православных священников обратилась: «Неужели это не кощунство - думать, что весь русский народ без таинств?» Я отвечаю им на это: «А вы не думаете, что это кощунство, если женатый архиерей совершает литургию и другие таинства?»

А каким образом народ русский все-таки причащается? Только так это могу я понять - Господь совершает невероятную икономию ради верующей души.

Эти архиереи ничего общего не имеют с русскими архиереями. Так же как и некоторые батюшки - грубые, дерзкие, немилостивые. Есть, конечно, и замечательные священники, с некоторыми из них я переписываюсь.

В: Здесь, в Зарубежье, среди наших прихожан бытует мнение, что вот, мол, возглавители Патриархии плохие, но простые прихожане - бабушки - хорошие, вот они-то хранят истинное православие, несмотря на то, что окормляются в Патриархии. Можно ли согласиться с этим?

О: Церковь одна, и миряне - такая же Церковь. Как часто бывает, что собор архиерейский выносит какое-то постановление, а Церковь его не принимает. Нет acceptиo - нет восприятия этого указа. А кто не принимает? - миряне, они такие же члены Церкви. Бывают часто такие указы - постановил, как будто, Архиерейский Собор, а указ этот не исполняется, Церковь его органически не приемлет, и все; и так этот указ уходит, испаряется, и никто больше о нем не вспоминает. Церковь есть Церковь, и каждый мирянин такой же член Церкви Христовой.

Часто бывает, что какой-то мирянин скажет такое, что архиерей задумается. Фактически, что мы делаем, архиереи? Мы духовно прослушиваем Церковь - чем она живет, чем она дышит, - и возвращаем это, но конкретно, ясно и точно. Но берем-то мы все это от кого? От Церкви всей, не то, что мы придумываем что-нибудь такое-этакое. Церковь совершенно едина. Вот какой процесс происходит: мы таинственно воспринимаем от народа то, чем он живет, но он даже не сознает, что живет этим, не конкретизирует это. А Собор Архиерейский объявляет ему ясный путь - вехи, и народ благодарен за это. То же самое касается и интеллигенции нашей. Интеллигенции дана возможность изучить грамматику, синтаксис, правильно выражаться по-русски, и она должна выражать непременно народ, а не что-то чуждое народу. Величайшей трагедией России стало то, что класс интеллигентный, мыслящий, совершенно отошел от народа, и народ почувствовал себя оставленным, сиротой, и сама интеллигенция заблудилась и погибла почти вся. А народ остался без выразителя своего. Интеллигенция - не больше и не меньше, как выразитель народа, - как корень и цветок. Корень не может без цветка жить, цветок не может без корня. Корень это народ, цветок - это мыслящий класс.

Миряне и епископы, находящиеся в Патриархии, связаны связью порочной, связью не благодатной. Каждый архиерей - он потенциальный сергианец по жизни, по мыслям, по своему поведению. Вот в этом трагедия. Неизвестно, что будет дальше, но я думаю, что они должны уйти или их «уйдут».

Помните, как преп. Серафим Саровский молился и видел весь этот нечестивый епископат, - а их уж там больше сотни, - и как он молился Христу, чтобы Господь помиловал. – Нет, не помилую, - отвечал Господь… Серафим Саровский еще молился, и Господь ему сказал - не помилую. И это страшно. Но мы не собираемся и не можем никого судить, - из кого выбирать судей?

В: Нередко приходится слышать от людей, приезжающих из России, что они более ощущали благодать за богослужениями и при посещении святых мест на родине, чем в Зарубежной Церкви, что там они видели особые знамения благодати, например, старцев, а здесь нет. Что можно сказать на это?

О: Старчество - это есть результат благочестия всей Церкви. Это есть как бы венец благочестия, некий духовный аристократизм Церкви в самом хорошем смысле этого слова. Старцев в Московской Патриархии быть просто не может.

Мне одна верующая русская девушка как-то писала, что она была в России у одного так называемого старца.

- Я ушла от него, как от змеи, - писала она.

Нельзя попасть в монастырь и сказать: «Я – старец», - такого не бывает. Старчество складывается органически, - это плод большого благочестия, невероятного послушания, разумного послушания. Старец рождал старца, послушник старца делался старцем по смерти старца, он жил тесно с ним, он дышал его атмосферой, его молитвой, и он проникался его мудростью и в особенности смирением. Смирение - это главная действенная причина старчества - абсолютное смирение, кротость. Откуда взять это, когда почти что весь епископат Московской Патриархии - нечестив? Откуда могут родиться эти «старцы», которые должны непременно защищать этих архиереев, а они все подсудимые? Они не просто согрешили, скажем просто, они находятся в ереси, а их личные грехи, как мне кажется - это результат их стояния в ереси. Господь за ересь, за неправомыслие, за ложное учение наказывает самыми постыдными грехами, так, чтобы смирить до земли. Так что не будем останавливаться на их личных грехах - это только последствие.

Московский патриарх объявил во всеуслышание, что они никогда не откажутся от экуменизма. С сергианством они уже слились настолько, что уже не представляют жизни вне сергианства, иными словами, они слушаются сильных века сего, в данном случае коммунистов, которые им диктуют главную линию. Теперь, конечно, коммунисты не входят в детали, такие как финансовое положение, это чересчур для них обременительно, но главную линию указывают. Коммунисты чувствуют, что возрождение настоящего православия для них гибельно, - они будут сидеть в конце концов на бочке с порохом, если только православие разольется действительно по-настоящему.

В: Как можно емко сформулировать суть сергианства?

О: Просто. В Церковь вошла НЕ Божия воля. Вот и все. Всем руководит в Церкви Божия воля, Дух Святой, а тут вошла не Божия воля, и ее слушаются, а для того, чтобы замаскироваться, оставляют весь чин внешний - кадите, пожалуйста, говорите проповеди, держитесь старого стиля - делайте все, как полагается. Но воля-то будет не ваша. Вот в этом все. Мы называем это сергианством. Когда не Божия воля руководит Церковью, то исполнение обрядов постепенно делается пустым, начинается обрядопоклонничество. Обряды они оставляют, - пожалуйста, сколько хотите, и чем пышнее - тем лучше. Это страшная вещь, это тонкая вещь, далеко, далеко идет. Знания, - пожалуйста, знайте историю Церкви, знайте все расколы до тончайших подробностей, знайте все философские системы, будьте богословами, чтобы вас почитали докторами теологии, - пожалуйста. Но воля наша будет. А в воле все, от нее зависит свобода или несвобода. Церковь не нуждается ни в чем, только в свободе, а этого-то и нет у них.

В: В чем состоит в настоящее время особенность иноческого служения в сравнении с прошлыми столетиями, к чему призвано нынешнее монашество в первую очередь?

О: Мы живем в интересную эпоху - искания сущности во всех областях. Во всем мире. Что такое атомная энергия? - Это искание сущности вещества, материи, на эти разработки направлены большие силы и много открыто, технология на этом поприще очень развита. Революция целая произошла, например, в типографской области, и во всякой другой, из-за этой технологии. Вся эта электронная система - ведь это только «да» и «нет», и все. На этих двух словах основаны все компьютеры, в одну секунду вы можете вложить колоссальную информацию, но шифр: «да» и «нет» - плюс, минус.

Так что повсюду идет искание сущности. Возьмите, к примеру, в музыке, в литературе, все ищут, все идиоты, шарлатаны, все ищут какой-то сущности, все устали от форм. Писатели хотят разбить куклу, чтобы посмотреть внутрь, на ее душу. А мы, монахи, не должны размениваться на мелочи, ведь у нас бывает много бытового, много мирского - от привычек, много елейного сентиментального; монашество сильно заражено этим, все эти: «батюшка благословите, батюшка благословите, батюшка благословите». Сущность в монашестве простая, и она выражена преп. Серафимом Саровским - цель всей Церкви, всего, что в ней творится, единственная цель - стяжание Святого Духа. И больше нет другой цели ни в чем, во всех митрах, храмах, песнопениях; преподобные только имеют одну цель - стяжание Святого Духа, и если этой цели нет, то все это чепуха, все это делается привычкой. Поклоны это ничтожество, если нет сущности - искания Святого Духа, они необходимы и пост необходим, но если главного нет, то пост будет голодовкой, поклоны кувырканием - и так все. Во все надо вкладывать себя, свою душу, для стяжания Святого Духа. Что мне от того, что я верю в Бога, но у меня Его нет в сердце. Первое, что преп. Серафим указал, - единственная цель Церкви Христовой, 2000 лет существующей, - стяжание Святого Духа и больше ничего. Церковь богата, предлагает и то и это, но цель - стяжание Святого Духа, и если этого нет, то все пустое. А как стяжать Святого Духа? Смиренно просить Бога очистить свое сердце и молиться этим очищенным сердцем Богу. Вот вам квинтэссенция монашеской сущности: если этого нет, - ничего нет.

После Серафима Саровского пришел прав. Иоанн Кронштадтский, и он продолжал говорить о той же древней истине, которую нам напомнил преп. Серафим, - что вся жизнь на земле имеет одну единственную, уникальную цель - стяжание Святого Духа. Пришел Иоанн Кронштадтский и говорит: Как стяжать Святого Духа? - Кротко просить очистить свое сердце, и этим чистым сердцем молиться Богу. Вот сущность монашества, и выше этого ничего нет. Все остальное это приемы, это хорошо, это необходимо, но если нет этого, то ничего нет. Я думаю, нынешнее монашество, в первую очередь, должно показать настоящее благочестие, настоящую сердечную Иисусову молитву, и тогда по этому монашеству будут равняться все люди, все приходы, потому что без монашества нет Церкви. Там, где нет настоящего монашества, там нет Церкви. Неважно, если нет пустынников, столпников, - важно, чтобы было благочестивое, искреннее, честное монашество. Когда оно старается быть честным и благочестивым, то и есть монашество. Всегда и белое духовенство, и миряне будут равняться по монашеству. Они нет-нет, да и приедут в монастырь, потому что ощущают, что там полнота. Монашество, оно остается полноценным до сего дня. Если в Церкви нет монашества, то безусловно что-то не ладно в этой Церкви.

В: Приходится слышать, что наша Церковь ожидает восстановления в России монархического строя, и пока этого нет, не желает иметь дела ни с каким тамошним правительством. Что можно сказать на это?

О: Это клевета на нас. Мы можем жить при любом строе, если этот строй не посягает на Церковь, если этот строй нас не преследует, и даже когда он преследует, мы живем. Мы будем всегда жить, мы будем защищаться, но будем жить. Мы совершенно не держимся такой установки - монархия и больше ничего. При любом режиме мы живем. Конечно, для нас, для Церкви Христовой, как говорит свят. Григорий Богослов, наиболее любезна монархия. Божие, оно лучше всего отображено в монархии православной, но мы будем жить и при республике, если таковой режим не является явным врагом Церкви. Коммунисты объявили себя просто явными врагами Церкви, и все-таки мы жили под ними и мучились, у нас много мучеников было, постоянно убивали нас всех в России. Но мученики все-таки вынесли Церковь, и перенесли ее, и там, в России, до сего дня есть благочестивые люди, их не много, но они есть.

В: Владыко святый, как Вы относитесь к исходящим из Ватикана призывам к православной Церкви начать диалог?

О. Между нами уже почти 10 веков. Накопилось столько разниц, столько вырыто рвов, причем не нами, а именно Римом. Эти рвы надо засыпать. Это не просто какая-то ссора личная, это разница жизни, разница мистики, разница веры, разница поведения, разница морали - во всем разница. Ведь это же серьезная вещь, что же мы будем только перечислять, что мы верим в Троицу, и они верят в Троицу, они верят в Матерь Божию и мы верим в Матерь Божию, они верят во святых и мы верим во святых. Что будем перечислять по пальцам, во что они верят и во что мы верим. Это абсурд. Во-первых, в Троицу мы уже верим не одинаково, - куда вы денете fиlиoque, ведь это серьезное нарушение догмата о Святой Троице. А непорочное зачатие Матери Божией? Что это такое? Это никогда не признавалось в продолжение 10 веков св. отцами. Как так? Матерь Божию, вдруг, Святая Троица выделила, и она совершенно не причастна ни к какому первородному греху Адама и Евы. А почему Господь не сделал это для каждого человека? Ему просто было сделать это. А эта самая, сверхдолжная благодать (заслуга - прим. редакции), - какая там может быть сверхдолжная благодать, когда наш св. Ор умирает и плачет; ему говорят: «Отче, ты 85 лет подвизался в посте и молитве, в пещерах жил отшельником, и ты плачешь?» А он ответил: «А я не знаю, любезны ли были, приемлемы ли были все мои подвиги моему Господу?» Где тут может быть какая-то сверхдолжная благодать? Вы знаете, что такое сверхдолжная благодать? Это значит, что святой молится, и Господь ему прощает, а кто может быть судьей, чтобы решить простил ли ему Господь? - Папа Римский. Значит, когда этот святой уже «прощен» и начинает молиться и поститься, то тогда благодать Божия идет ему сверх, - ему больше не нужно, и благодать эта идет как бы в сокровищницу Церкви, как в банк. И оттуда папа Римский черпает и дает другим, кому не хватает. И таких вещей столько накоплено. Да вы войдите в храм католический, там же духовный голод. И вдруг мы протянем руку друг другу. А эти все разницы? Ведь эти разницы нравственные. Ведь это же не фантазии, это же не какая-то отвлеченность, абстракция, это же жизнь. Они же больше не постятся, чуть ли не за 2 часа до причастия можно есть, пить. Мы никогда такие вещи не примем, никогда св. отцы этого не принимали. Пусть они вспомнят своего короля Людовика, какой он был святой, да он православный был, почти что и принимал все как православный. Ныне это абсолютно забыто ими. Куда они идут вообще? В церкви выступают рок-музыканты. А мы все это примем и будем лобызаться, что мы одинаковые христиане? Позвольте, кто-то из нас христианин, а кого-то вообще, может быть, больше даже и назвать нельзя христианином.

В: Каково в настоящее время отношение Русской Зарубежной Церкви к различным группам, находящимся в российских катакомбах вне ее окормления?

О: Мы к ним относимся очень благожелательно. Единственное, что нас беспокоит, это если встречаются сомнительные епископские хиротонии. Мы это не можем принять, нам нужно доказать, что действительно хиротонии тех или иных катакомбных епископов являются каноническими. А доказать это очень трудно. Там переплетаются просто невероятные вещи. У нас все канонично, мы знаем, откуда произошел наш епископат, какие епископы кого рукополагали. Если бы они пришли к нам и сказали: «Раз вы считаете, что епископат сомнительной хиротонии, то неофициально сделайте хиротесию». И тогда они будут каноничными. Но хватит ли у них смирения и кротости для этого? Не знаю. Некоторые представители этих групп нас заранее обвиняют, считая, что мы не по праву в свое время не заметили епископов, которые давно существуют в катакомбах. Но почему они сами не выявились? Мы же не сыщики, чтобы искать их по всей России. Мы сами живем открыто, к нам можно обратиться всегда из любой страны, из любого уголка России. Мы не прячемся, мы только хотим, чтобы у нас все было канонично, потому что от этого зависит восприятие благодати Божией - от правильного архиерея, от правильного собора. Так что относимся мы к ним благожелательно, знаем, что среди их паствы есть очень много благочестивых людей.

В: Если былые духовные традиции русского народа не ушли в историю, то каким образом сейчас происходит преемственность этих традиций в России?

О: Думаю, что эта сторона невероятным образом сохранилась, я даже знаю людей, которые и в церковь не ходили все это время коммунистического господства, но всякие обряды совершали, домашнего характера, вспоминали кое-что. И это осталось в народе, не могу сказать, как это распространилось широко, но это осталось. Эти вещи так просто погасить невозможно, они как-то живут в самой крови народа. Так что эта сторона старого быта живет. Русский народ все-таки существует, у него есть память своего прошлого. Сейчас идет стихийный возврат к прошлому, правда, это еще не нашло себе одного общего русла - очень много всяких рек.

В: В нынешнем мире, когда кругом царит отступление от истины, нам, чадам Русской Зарубежной Церкви, очень легко впасть в чувство превозношения, как избежать этого?

О: Монашество обязано поставить своей целью непрестанную молитву, это цель монашества, и это осуществимо. Иисусова молитва. Подумайте сами, - если Вы повторяете сотни раз: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного», ведь вы просите только помилования и ничего больше не просите. Только помилования. 20 раз вы повторите и как будто бы вы повторили только словами, а вы все-таки трудитесь, стоите, делаете хотя бы поясные поклоны, и вдруг за это хотя бы одно стояние на молитве Господь разок пошлет вам, и вы почувствуете, что вы от всего сердца сказали: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Вот вам и смирение, потому что вы просите только о помиловании. Кто просит о помиловании? Кто чувствует себя грешником, преступником, ничтожеством, он только просит о помиловании. Слово «помиловать» - это замечательное слово, это поразительное слово. Только нам не дается всегда это прочувствовать. Почему мы даем минимум послушнику: читай Иисусову молитву вечером перед сном 100 раз и старайся, говоря 100 раз, хоть один раз вырвать настоящее «Господи помилуй». Человек, когда это скажет и почувствует, что сказал это всем своим существом, он никогда этого не забудет. Потому что ответ был немедленный - почувствовал себя почти что блаженным. Он захочет вернуться к этому, и начнет вторую сотню делать уже от себя, а не по послушанию, и, может, удастся ему еще почувствовать это. Отныне только трудящиеся восхищут Царство Небесное, - сказал Господь. Отныне – то есть от Нового Завета.

В: Владыко святый, о чем нам нужно сейчас сугубо молиться?

О: Отвечу вам словами преп. Серафима Саровского. Спасай свою душу и тысячи людей спасутся вокруг тебя. Если ты действительно спасешь свою душу, ты никогда не будешь одиноким, все потянутся, все, потому что спасти свою душу это что-то великое. Это значит быть бесстрастным, это и есть святость. Что такое святость? Нас пугает слово святость. Ну, куда мне, мол, до святости. Мы представляем, что с нас, мол, будут икону писать. Да нет. Больше святых, которых мы не знаем совершенно, чем тех, которым мы молимся и которых читаем жития. Так вот в этом и есть служение Церкви и народу своему. Очисть себя от страстей, и ты сделаешь дело всемирное, хотя нас, монахов, обвиняют, что мы эгоисты, что хотим спасти лишь самих себя. Неправда! Мы никогда не спасаемся в одиночестве. Никогда. Если мы будем молиться Богу и очищать себя, то мы сделаем мировое космическое дело. Бесстрастие - это и есть святость. И когда человек бесстрастный, все его чувствуют, все к нему идут, как пчелы на мед. Он не может спрятаться. Он и захотел бы, но не может, пойдет в лес его найдут там, зароется в землю, его найдут там. Потому что важнее этого ничего нет. Вот у меня спрашивают: «Чего Вы хотите, Владыко?» - «Одного живого святого в епархии своей - говорю я, - больше ничего не хочу». Вот и все. Потому что я знаю, что в нем все будет.

В: Владыко святый, в чем мы, чада Русской Зарубежной Церкви, должны исправиться?

О: Нам нужно избавиться от страстей. Мы каемся в грехах, и хорошо делаем, но ведь мы можем все время каяться в грехах и в те же грехи впадать. И так всю жизнь, но это грустная картина. Если бы мы подумали, что источник грехов - страсти, а мы их даже и мизинцем не тронули. А надо молиться так: Господи, прости мне грехи мои и избавь мя от страстей моих. Почему прости? - Потому, что грехи - это конкретные акты беззакония. А страсть - это не акт, это источник грехов, вся наша структура внутренняя. Страсти - страшная вещь. Почти в каждом богослужебном тексте есть молитвы, чтобы Господь избавил нас от страстей. Мы так невнимательны к богослужебным текстам, ведь ни одной службы в минее нет, чтобы не говорилось об этом. Церковь это понимает, глубоко понимает, а мы думаем только о грехах. Неужели Христос, Сын Божий, пришел на землю только для того, чтобы нам сказать, чтобы мы не грешили? Нет, Никодим не даром ночью пришел к Спасителю с очень важным вопросом: какая цель Твоя, всего Твоего учения, всех Твоих чудес? Какая цель конечная? Господь ему сказал: переродиться, т.е. избавиться от страстей, сделаться таким, каким человека создал Бог, - Адамом безгрешным. Никодим был умный человек, он понял, что это невозможно. Он сказал: это так же невозможно, как войти в утробу матери; и Господь просто ему сказал: да, человеку это невозможно.

Господь открыл все падение рода человеческого так красноречиво, так глубоко, как это мог сделать только Христос. Апостолы в ужас пришли и воскликнули: «Кто же может спастись?» И в ответ: никто. «Человеку это невозможно, а Богу все возможно». Самый главный грех наш не в том, что мы грешны, но в том, что мы не просим Божией помощи, а если мы не будем просить Его помощи, значит, не признаем Его совершенство, и попадем в ад. Он единственный, Который может нас спасти, и потому Господь для православного мира не учитель в первую очередь, но Спаситель. Спаситель прежде всего спасает, а учитель может себе всяким наполнить голову, и никакого толку не будет. Протестанты, Спасителя представляют учителем, и очень довольны от того, что они сами очень умные. Сейчас наша самая главная задача - укрепление нашей собственной Церкви, потому что сейчас идет нажим с разных сторон, железное кольцо начинает нас здесь потихонечку сжимать. Надо поднять наше благочестие, молитву в особенности.

В: Владыко святый, в чем есть определенное Богом для нашей Церкви служение?

О: Как-то Владыка Митрополит Анастасий сказал, и его слова ныне осуществляются: «Придет время, когда Зарубежная Церковь станет важнейшей единицей во всем мире». Мы видим патриархов, которые так или иначе погружаются в какие-то неправды, а наша Церковь стоит непоколебимо, подобно деве, бегущей в пустыню, о которой говорится в Апокалипсисе. Вот наша Церковь. Поэтому мы никогда не будем богатыми, - чтобы не возгордились. Никогда не будем пышными, полными здоровья, - чтобы не возгордились. Ведь апостол Павел, величайший апостол, просил Господа избавить его от жала диавольского. Мы не знаем до сего дня, что это было такое. Но Господь сказал - нет, довлеет тебе благодать Моя. Чтобы он не возгордился. Даже апостол Павел был в опасности возгордиться, и Господь оставил ему «пакостника плоти». Если архангел Сатанаил во всей красе возгордился, то что мы?! Нам только дай копейку, мы уже на рубль гордимся.

В: Выполняется ли определенное Богом нашей Церкви служение?

О: Оно выполняется помимо нас. В этом смысле Господь нас ведет. И когда мы придумываем что-то не то, это как-то испаряется и делается ничем. Большая ответственность на Зарубежной Церкви, нас Сам Господь ведет, Спаситель ведет.[1]