Если бы в годы Первой мировой войны городам давали
почетные звания, то небольшой белорусский городок Сморгонь, что в
Гродненской области близ литовской границы, несомненно стал бы
городом-героем. А как иначе? Восемьсот десять дней и ночей шли
кровопролитные бои за Сморгонь, небольшую железнодорожную станцию,
ставшую стратегически важным узлом.
Дрались пехота, кавалерия, авиация, тяжелая артиллерия, химические
войска. Десятки тысяч русских солдат и офицеров полегло под Сморгонью и
не меньшие потери понесли войска кайзера. Наши солдаты говорили: «Кто
под Сморгонью не бывал, тот войны не видал». Немцы называли Сморгонь
«русским Верденом» и в память о тех жесточайших боях композитор Герман
Блюме написал «Сморгонский марш».
Однако еще раньше на сморгонской земле прозвучала иная музыка -
композитор Михаил Огинский сочинил здесь всемирно известный полонез
«Прощание с Родиной»...
Но в годы Первой мировой гремела на сморгонской земле иная музыка –
нескончаемая орудийная канонада. И цвет русской гвардии – преображенцы,
кексгольмцы, волынцы, весь Гвардейский корпус сражались на рубежах реки
Вилии и Оксны, что протекает через Сморгонь. Капитан Александр Кутепов,
будущий белый генерал и галиполийский герой, не раз водил свой 2-й
Преображенский батальон в атаку по-гвардейски: шеренгами, шагающими в
ногу, смыкая ряды, всякий раз, когда кого-то выбивали пули. Сам шагал
впереди, оглядываясь иногда – так ли, как надо, идут его бойцы...
В боях под Сморгонью отличились: будущий Маршал Советского Союза и
министр обороны СССР, пулеметчик 256-го Елисаветградского полка Родион
Малиновский; вольноопределяющийся-артиллерист Валентин Катаев (его
повестью «Белеет парус одинокий» зачитывалась потом советская детвора);
будущий Маршал Советского Союза и начальник Генштаба РККА, а тогда -
подполковник Борис Михайлович Шапошников; командир 14-й роты 6-го
Финляндского стрелкового полка поручик Владимир Триандафиллов
(впоследствии известный советский военный теоретик); прапорщик Генрих
Эйхе (позднее командовавший войсками Минского района в 1921—1922 гг.);
начальник штаба 64-й пехотной дивизии в 1915-м - полковник Михаил
Дроздовский (в годы Гражданской войны генерал Добровольческой армии);
Александра Толстая (дочь Льва Толстого); будущий писатель Константин
Паустовский, оказавшийся под Сморгонью в качестве санитара.Был среди них
и штабс-капитан 16-го Мингрельского гренадерского полка Михаил Зощенко
(тот самый, что стал писателем-сатириком). Именно он рассказал потом о
газовой атаке, предпринятой немцами под Сморгонью в ночь на 20 июля 1916
года.
«Я выбегаю из землянки. И вдруг сладкая удушливая волна охватывает
меня. Я кричу: «Газы! Маски!» И бросаюсь в землянку. Рукой я нащупал
противогаз и стал надевать его. Вокруг меня бегают солдаты, заматывая
свои лица марлевыми масками. В бинокль я гляжу в сторону немцев. Теперь я
вижу, как они из баллонов выпускают газ. Это зрелище отвратительно.
Бешенство охватывает меня, когда я вижу, как методично и хладнокровно
они это делают. Я приказываю открыть огонь по этим мерзавцам. Я
приказываю стрелять из всех пулеметов и ружей... Я вдруг вижу, что
многие (наши) солдаты лежат мертвыми. Их — большинство. Я слышу звуки
рожка в немецких окопах. Это отравители играют отбой. Газовая атака
окончена... На моем платке кровь от ужасной рвоты...»
Причем за несколько дней до газовой атаки подпоручик Зощенко писал в
своем донесении: «Ротный разведчик донес мне, что им замечено несколько
блиндажей на опушке леса... Под вечер 18 июля я прополз за свои караулы и
проволоку и в бинокль видел эти блиндажи - их примерно около 10 и
построены давно, ибо поросли травой... Я полагаю, что эти блиндажи для
штурмовых орудий или же какие-нибудь склады с боеприпасами. Иначе трудно
объяснить, почему блиндажи на самой опушке леса и так высоко от
земли…». Оказалось же, что именно из этих укрытий выкатили немцы свои
газовые аппараты. Но полковник Павленков то ли по небрежности, то ли по
пьянке (из эпиграммы на него ясно, что выпить он любил: «Он выше всех.
Он всех сильней. Он пьяный, злой и мрачный ходит»), докладывая в полк о
результатах разведки, сократил тревожное донесение своего ротного, и
никаких мер не было предпринято...
Почти весь 254-й Николаевский полк погиб под Сморгонью, отражая
газовую атаку. Правда, в ответ русские химики также провели по немецким
позициям газобалонную атаку. Она запечатлена на уникальной фотографии
(см. ниже).
Ожесточенные бои шли и в сморгонском небе. Сюда не раз прилетали
бомбить немецкие позиции тяжелые бомбардировщики «Муромцы». 25 сентября
1916 года три воздушных корабля под командованием штабс-капитана И.
Бошко, взяли боевой курс на позиции немецкой артиллерии в 25 километрах
юго-западнее Сморгони. Неожиданно один из «муромцев», который вел
поручик Дмитрий Мокшеев, повернул назад: заклинил правый крайний
двигатель. Отряд отбомбился без него и лег на обратный курс. Тем
временем механик мокшеевского самолета вышел на крыло, пробрался к
крайнему мотору и наладил его прямо в небе. В жилах поручика Мокшеева
текла кровь рюриковичей (он был прямым потомком князя в ХХХ поколении),
молодой офицер не мог допустить, чтобы товарищи подумали, что он струсил
и вернулся на аэродром под благовидным предлогом. И потому снова лег на
боевой курс и успешно отбомбился в одиночку. Но у него не было
истребительного прикрытия. Все «Мораны» - истребители, сопровождавшие
отряд, вступили в воздушный бой с немецкими самолетами, наседавшими на
бомбардировщики Бошко.
И «Муромец» поручика Мокшеева вступил в неравный поединок с четырьмя истребителями противника.
Метким пулеметным огнем экипаж отгонял наседавших немцев. Один из
истребителей трижды приближался к «Муромцу» и трижды уходил ни с чем. В
четвертый раз, высчитав мертвую зону воздушного корабля, немецкий пилот
вошел в нее и перебил весь экипаж из пулемета. Тяжелый бомбардировщик, с
мертвыми пилотами продолжал лететь, пока не сорвался в штопор. Он
врезался в землю возле села Чухны на немецкой территории. Немцы, которые
наблюдали воздушный бой, нашли в обломках машины тела четырех офицеров –
поручиков Д. Мокшеева, М. Рахмина и Ф. Гаибова, а также корнета О.
Карпова. Их с почетом предали земле и соорудили из обломков самолета
памятник, увенчав его православным крестом. Позже, когда Сморгонь вошла в
состав Польши, поляки перезахоронили русских летчиков, и теперь в
деревне Боруны стоит обновленный памятник героям.
И это только один эпизод из 810-дневной боевой хроники.
Много раз упоминается Сморгонь в военных сводках того времени, в
дневниках участников сражений, в мемуарных книгах… Но советским
историкам велено было про Сморгонь забыть: война империалистическая,
война бесславная, не наша война… Правда, можно было упоминать, что
именно под Сморгонью Наполеон бросил свою армию и уехал в Париж, под
Сморгонью же французы сжигали на кострах свои знамена. А то, что под
Сморгонью 847 человек стали георгиевскими кавалерами, что там полегли
сотни иных – безвестных – героев, об этом стыдливо умалчивали почти 90
лет. Бывший морской летчик-фронтовик Владимир Лигута попытался закрыть
эту черную дыру, написав книгу «У Сморгони под знаком Святого Георгия».
Низкий поклон ему за его труд и его память… Памятный православный крест
установили в 2006 году под Сморгонью (местечко Крево) на братской могиле
русских солдат местные жители краеведы Владимир Прихач и Александр
Каминский.
В моем распоряжении оказались уникальные фотографии,
сделанные под Сморгонью и Крево прапорщиком 204-го Ардано-Михайловского
полка Л. Соломонидиным.
Фотоаппарат был большой редкостью на передовой. На кадрах участника
боев под Сморгонью запечатлены для истории сцены солдатской жизни, следы
артналетов, фольварки и деревни прифронтовой полосы. Они публикуются
здесь впервые.
Несколько лет своего детства я провел в Сморгони. Учился там в школе.
Но никто никогда ни разу не рассказывал нашему классу о боях под
Сморгонью в Первую мировую войну. Полагаю, что учителя наши и сами не
знали о том, что творилось в здешней округе в 1914-1917 годах. Даже дед
мой, Михаил Романович Соколов, воевавший в этих местах, тоже промолчал о
том, какие бои полыхали здесь всего лишь сорок лет назад.
Сегодня на снимках, сделанных из космоса, хорошо просматриваются
линии оборонительных рубежей, следы траншей и окопов. Сегодня в этих
местах белорусы наметили создать первый на территории СНГ
военно-исторический мемориал, посвященный воинам Первой мировой.
Центральное место в нем будет занимать отлитая из бронзы скульптурная
композиция «Крылатый гений солдатской славы». Отлить-то отлили, но
несколько лет готовые скульптуры провели на задворках городской
автобазы. А может быть, и поныне там. У властей Сморгони не хватает
средств, чтобы установить мемориал на отведенные проектом места. И
все-таки хочется верить, что бронзовые солдаты Первой мировой займут
свои места на постаментах и пьедесталах, а имена героев той Великой
войны останутся в нашей памяти.
Москва-Сморгонь
Фото автора и из собственного архива.
| 
