Мать Фридриха II, София-Доротея, была дочерью Георга I и сестрой Георга II, английских королей. Она даже возглавляла тайную «английскую» партию при дворе своего мужа, прусского короля Фридриха-Вильгельма I (1713-1740).

Тот не раз требовал, чтобы Фридрих отрёкся от прав на престол в пользу младшего брата – Августа-Вильгельма. Фридрих согласился, если король-отец признает его, Фридриха, … незаконнорожденным. На скандал Фридрих-Вильгельм I не решился. Однако хитростью пытался избавиться от «наследника», публично унизил, добавив, что у него нет «твёрдости духа и силы воли», чтобы бежать из Пруссии.

Тогда-то, в 1730 г., 18-летний Фридрих и решился на побег в Англию к брату матери – королю Георгу II. Заговор раскрыли, Фридриха и его близкого друга арестовали и заключили в Кюстринскую крепость, отдав под военный суд как дезертиров. Друга казнили, а Фридриха заставили на это смотреть. Казнь грозила и ему самому, но заступились Англия и Австрия. Фридриха оставили в крепости под арестом с запретом читать книги, особенно французские. Заставили заново присягать отцу-королю. Из страха и честолюбия Фридрих лицемерно подчинился.

Фридрих женился по расчёту в 1735 г. на австрийской принцессе и втайне от отца-короля получал ежегодные субсидии от Австрии. Но с женой Фридрих не жил и вообще женщин сторонился. Собрал кружок исключительно мужчин – художников, музыкантов, певцов. Более откровенные подробности, нисколько не смущающие западных биографов Фридриха, - опустим.

Зато Э.-Я.Османчик, известный польский журналист и политик, освещавший Нюрнбергский процесс, писал: «Оттеснённая с Балтики и Одера, перекроенная Польша задыхалась от избытка рождаемости крестьянской бедноты, в то время как Пруссия, выросшая из гомосексуалистских крестоносных и меченосных орденов, сохла от бесплодия» («Был год 1945…». Варшава, 1973; русск. пер.: М., 1975, с.21). Гитлер уже в марте 1933 г. «возложил пышный венок на могилу обожаемого им Фридриха II» и провёл в его дворце в Потсдаме первое совещание с немецкими генералами о создании массовой армии – вермахта (Там же, с.69).

Фридрих II (см. фото) стал королём в 28 лет, в 1740 г. За свою долгую жизнь он, не имевший даже любовниц, не произвёл потомства. В 1786 г. ему наследовал Фридрих-Вильгельм II – сын того принца Августа-Вильгельма, которому хотел оставить корону ещё Фридрих-Вильгельм I.

Фридрих II был масоном. Его восторженные биографы называют и ложу – в Брауншвейге, старом гнезде «вольных каменщиков». Веротерпимость приносила Фридриху немалые барыши, шедшие на подкуп. Он составил подробную инструкцию: как заводить агентуру, силой принуждать к шпионажу, брать заложников-родственников, играть на религиозных чувствах населения разных стран. В его руки попали тайные документы многих держав.

Союз Фридриха с Англией готовился гораздо дольше, чем принято считать. Ещё в 1748 г. английский лорд-канцлер Гардвик в письме лондонскому коллеге советовал привлечь Пруссию к антифранцузской «конфедерации». Гардвик предложил в 1753 г. и закон о равноправии наций, но буря негодования англичан заставила отказаться от задуманного.

Настоящее имя и фамилия Гардвика - Филипп Йорк (Yorke). Он сын мелкого юриста из порта Дувр (возможно, его предки – выходцы из города Йорка, отчего и фамилия). В 1706 г. Филипп стал писцом у преуспевающего лондонского адвоката Чарльза Солкенда (Salkend), в 1715 г. – адвокатом. В 1719 г. вдруг женился на женщине, стоявшей в лондонских сферах много выше его: на племяннице уже умершего крупного масона, бывшего лорд-канцлера Джона Сомерса, юриста и друга банкиров Сити. Спустя год английский король Георг I дал Филиппу Йорку титул лорда Гардвика, сделав членом Тайного Совета. Георг II в 1737 г. назначил Гардвика лорд-канцлером. Отчего у обоих Георгов, чужаков в Англии, было такое расположение к местному крючкотвору? И почему сейчас его имя замалчивают? В каких отношениях с ним была мать Фридриха, София-Доротея?

Гардвик возглавлял палату лордов, ведал английскими судами, был в числе регентов, замещавших короля Георга II, когда тот уезжал из Англии на родину, в северо-немецкий Ганновер. «Прогрессивный» Гардвик помог заключить союз с Фридрихом II в 1756 г.

Напротив, Людовик XV Бурбон, как все французские Бурбоны вплоть до прекращения их рода в 1883 г., - в политике был непримирим. В отличие от Фридриха, Людовик XV - нормальный мужчина, часто влюблялся в красивых женщин, не забывая о делах. Его отношения с папством были напряжены, а иезуитов он не любил. Когда те вздумали бунтовать, - разгромил их орден.

Австрийская императрица и королева Венгрии и Богемии (Чехии) Мария-Терезия Габсбург - мать многочисленного семейства. Не в пример поздним (XIX – начала ХХ вв.) и нынешним, пан-европейским, Габсбургам, - противница ростовщиков, иезуитов и масонов. Париж и Вена нашли общий язык.

Позже, в 1770 г., франко-австрийский союз закрепили свадьбой дочери Марии-Терезии – Марии-Антуанетты и будущего Людовика XVI, внука Людовика XV. На эту супружескую пару тайные общества перенесли всю ненависть, ранее обрушенную на Марию-Терезию и Людовика XV.

Императрица Елизавета Петровна, патриотичная и твёрдо православная, вступила в союз с Австрией и Францией против Фридриха, соединявшего космополитизм с пангерманизмом и древнегерманским язычеством.

Однако союз с Австрией не мешал Елизавете Петровне направить в сентябре 1757 г. протест в Вену против гонений на тамошних православных сербов. Очевидно, письмо сербского епископа Парфения (Павловича) (+1760) подвигло Елизавету на этот шаг. Австрийскому канцлеру Кауницу пришлось любезно всё отрицать и просить Елизавету не разрушать русско-австрийского союза.

А однажды, увидев, что церковь Конногвардейского полка расписана в кощунственном итальянском духе «ренессанса», Елизавета резко сказала обер-прокурору Св. Синода князю Я.П. Шаховскому: «Чего Синод смотрит? Там на иконостасе, вместо ангелов, поставлены разные болваны, наподобие купидонов, чего наша Церковь не дозволяет».

В 1742 г. Елизавета учредила Петербургскую епархию и восстановила Московскую. В 1744 г. основала Костромскую. Отделила от Московской епархии Переяславль-Залесскую (1744 г.) и Владимирскую (1748 г.).

В 1758 г. создала огромную Тамбовскую и Пензенскую епархию. Её первым епископом стал Пахомий (Симанский) (+1789), опытный и строгий настоятель Иосифо-Волоколамского монастыря под Москвой. Владыка Пахомий - дальний родственник Патриарха Московского и всея Руси Алексия I (Симанского) (+1970). В «Журнале Московской Патриархии» (1945, № 4, с. 66) в списке памятных дат на март – май была дана и краткая справка на Владыку Пахомия.

Елизавета назначила Св. Иоасафа (Горленко) (+1754), потомственного казака из Прилук, игуменом Троице-Сергиевой Лавры, затем епископом Белгородским.

Иные религии Елизавета не замечала, с современными «правовыми» теориями была не знакома и всегда делала то, что считала необходимым.

Когда она решила воевать, её тотчас обвинили в борьбе «за чуждые австрийские интересы». Кстати, эту ложь придумал Фридрих. Но Елизавета Петровна руководствовалась наставлениями отца - Петра Великого - искать наиболее сильного врага и упреждать его.

Уже с 1740-х гг. Елизавета увидела новую опасность, получая донесения о намерениях Фридриха отобрать у нас Киев, Смоленск, выход на Балтику. В России Фридриха считали «конкерадным» («завоевательным») монархом, постоянно нарушавшим все подписанные им договоры с другими державами.

Пока угроза со стороны Фридриха не перешла допустимую грань, пока он не стал опасен, как шведский король Карл XII полвека раньше, - Елизавета не вступала в войну. Однако весной 1757 г. Елизавета и её советники поставили перед армией генерал-фельдмаршала С.Ф.Апраксина задачу – атаковать Пруссию, «… имея главным предметом г. Кёнигсберг».

С.М.Соловьев верно заметил: «Но в Петербурге ещё оставались предания Петра Великого, помнился взгляд его на войну как на живую практическую школу, в которой всего лучше развиваются военные таланты; в Петербурге сравнивали настоящую войну против искуснейшего полководца времени (Фридриха II. – Н.С.) с войною против Карла XII; ждали тех же результатов и не обманулись: из школы начали выходить хорошие ученики» («История России с древнейших времён». М., 1993. Кн. XII. Т.24, с. 600-601).

Среди «хороших учеников», прошедших «практическую школу» в Семилетней войне, граф П.И.Шувалов, руководитель русской артиллерии, внедривший новое оружие – «единороги», или дальнобойные гаубицы (т.е. орудия для навесной стрельбы). Родной брат П.И.Шувалова – А.И. Шувалов -возглавлял при Елизавете Петровне знаменитую Тайную канцелярию, или политическую полицию. Их родич И.И.Шувалов – друг М.И.Ломоносова, покровитель наук и искусств, подавший императрице мысль об основании Московского университета.

Шуваловы – выходцы из костромских дворян, из поколения в поколение служивших в армии. Братья Александр и Пётр Шуваловы – деятельные участники переворота 1741 г., приведшего на престол Елизавету Петровну. В их графском гербе, утверждённом ею в 1746 г., есть три гранаты, девиз «За верность и ревность» и мифический зверь – единорог (скачущий конь с длинным рогом на голове). Вот почему гаубицы П.И.Шувалова назвали «единорогами» – на стволах орудий изображался родовой символ – единорог.

Преимущества дальнобойных единорогов по сравнению с прежней артиллерией – вдвое легче, стало быть, подвижнее старых орудий тех же калибров; с большей меткостью стрельбы. Все орудия делились на калибры по весу ядра или гранаты. В России вес измерялся в русских фунтах (410 грамм) и пудах (16,38 кг). Русские армия и флот приняли единороги на вооружение в 1756 г. Они находились в строю свыше ста лет, постепенно усовершенствовались.

12-фунтовый единорог образца 1757 г. конструкции М.В.Данилова и М.Г.Мартынова при угле возвышения в 10 градусов стрелял гранатой или ядром на 400 русских саженей (=850 метров). При угле в 25 градусов – на 1100 саженей (=2 340 метров). Орудийный расчёт – 20 человек.

2-пудовый единорог - соответственно на 1597 и 3620 метров. Сравним: прежняя 3-фунтовая полковая пушка била ядрами и картечью не дальше, чем на 500 шагов (около 320 метров).

Единороги стреляли главным образом разрывными снарядами и наносили страшный урон вражеской пехоте и коннице. Например, на 12-фунтовый единорог полагалось десять 12-фунтовых ядер, шестьдесят 10-фунтовых гранат и пятьдесят зарядов 10-фунтовой свинцовой картечи.

Столкнувшись с единорогами, Фридрих, пытаясь подражать, ввёл в состав своей полевой артиллерии 10- и 7-фунтовые гаубицы. Позже так поступили и остальные великие державы. Но уровня единорогов достичь не удалось. В значительном числе единороги поступили в русскую армию после битвы при Цорндорфе в 1758 г., хотя впервые участвовали в битве под Грос-Егерсдорфом в 1757 г.

В решающей битве при Кунерсдорфе в 1759 г. именно шуваловские единороги скосили ряды пруссаков на левом фланге, на высотах Мюльберг, где Фридрих уже праздновал победу над русскими войсками генерала Голицына. Зейдлиц, командир немецкой конницы, видя залпы единорогов, несколько раз отказывался исполнить приказ Фридриха – атаковать русские позиции в центре. Наконец, Зейдлиц решился, и обе атаки его кавалерии растаяли в дыму выстрелов единорогов. При тотальном бегстве пруссаков два эскадрона лейб-кирасир Фридриха истребили чугуевские казаки.

Казаки считались нерегулярными войсками, хотя при их постоянной боевой практике, передаваемой из поколение в поколение, они приобретали огромный военный опыт, оказывая неоценимую помощь нашей регулярной коннице - драгунам и кирасирам. Те рубили и кололи длинными прямыми палашами.

Фридрих по примеру поляков завёл улан, вооружённых пиками. Резко увеличил лёгкую гусарскую конницу, то же делали и французы. Но, конечно, Пруссия, Австрия, Франция не отказывались от тяжелой конницы – драгун и кирасир.

В августе-сентябре 1756 г. Фридрих захватил соседнее, лежавшее к югу от Бранденбурга, крупное немецкое государство – Саксонию. Саксонская армия сдалась южнее столицы Дрездена, откуда Фридрих грубо изгнал французского посла, а Саксонию обложил огромной контрибуцией. Часть саксонских солдат бежала к австрийцам, другая осталась в армии Фридриха.

В июне 1757 г. русская армия генерал-фельдмаршала Апраксина выступила в поход. С помощью кронштадтской эскадры Балтийского флота был расстрелян, сожжён и взят самый северный балтийский порт Восточной Пруссии - Мемель (Клайпеда). Балтийский флот установил блокаду всей Восточной Пруссии.

В июне 1757 г. австрийский главнокомандующий фельдмаршал Даун разбил Фридриха при крепости Колин, восточнее Праги, в Богемии (Чехии). Фридрих немедля снял осаду Праги, чешской столицы, и отступил на север, в Саксонию.

Французская армия маршала д’Эстре, нападая с запада, вторглась в княжество Гессен-Кассель, союзное Фридриху. Через Вестфалию устремилась на север – на Ганновер, чей князь - король Англии и союзник Фридриха. При деревне Гастенбек (Хастенбек) на реке Везер в июле 1757 г. маршал д’Эстре разбил сына английского короля – герцога Кумберлендского. Княжество Ганновер было завоёвано армией д’Эстре. Но он внезапно впал в немилость и был отозван в Париж.

Новым командующим стал маршал Франции, герцог де Ришелье, дальний родственник знаменитого кардинала XVII в. Маршал разрешил солдатам своевольничать в немецких областях без ограничений. Герцог всю жизнь не мог умерить своё сластолюбие. Французские войска иронично прозвали его "petit pere de la Maraude” – «дядюшка грабежа». (Кстати, у пылкого герцога Ришелье впоследствии был внук со спокойным твёрдым характером – «дюк Ришелье», знаменитый генерал русской службы и борец с Наполеоном.)

Вскоре, в том же 1757 г., герцог Кумберлендский отступил уже на отдалённый север Германии, к устью реки Эльбы, и подписал с Ришелье «конвенцию в Клостер-Цевене», обязуясь распустить свою 50-тысячную армию.

Французы не учли, что Англией правил не король, а многоголовая парламентская олигархия. Один из её вождей, Питт-Старший, самый влиятельный член правительства, отказался ратифицировать конвенцию. Но формально именно король Георг II отрёкся от подписи своего сына, герцога Кумберлендского. (Опозоренный герцог ушёл в отставку, тяжело переживая происшедшее, и в 1765 г. умер от уже второго инсульта.)

19 августа 1757 г. русская армия генерал-фельдмаршала Апраксина в Восточной Пруссии сразилась с прусской армией генерал-фельдмаршала Левальда – у реки Прегель, при деревне Грос-Егерсдорф, юго-западнее Инстербурга (ныне, после победы 1945 г. – Черняховск). Левальд оборонял Восточную Пруссию и, как писал Фридрих, был «…в готовности к выступлению в поход, в случае, когда того потребуют обстоятельства».

Иными словами – удар на Балтику, Петербург, Смоленск, как только молниеносные победы Фридриха покончат с французами и австрийцами. Поэтому русское решение войти в Восточную Пруссию и искать встречи с Левальдом было стратегически верным.

При Грос-Егерсдорфе Левальд наносил главный удар по русскому левому флангу. П.А.Румянцев повёл русскую пехоту в штыки, обратив немцев в бегство. Успешно действовал и русский правый фланг. Потери Левальда – до 10 тысяч человек, из них 5 тысяч убитыми. Это первое поражение Гогенцоллернов от русских войск, взявших большие трофеи – 29 орудий (см. карту).

Апраксин поначалу развил несомненный успех, преследуя Левальда. Но был вынужден отступить из-за нехватки продовольствия и фуража. В сентябре 1757 г. Апраксин переправился назад - за реку Неман, затем увёл армию зимовать в Курляндию. Узнав об уходе русской армии, Левальд через Речь Посполитую отступил на запад, в Померанию, где осенью оттеснил шведов.

За отступление Апраксин был смещён, арестован и отдан под военный суд. Оправдан, сослан в одну из своих деревень, где и умер в 1758 г.

Пока Россия вела войну с Фридрихом, варшавские, гданьские и прочие банкиры и маркитанты воевали с нами, заламывая цены втридорога или отказывая в поставках. То, что в России было дёшево, в Речи Посполитой оказывалось на вес золота, вынуждая русскую армию чаще отходить. Например, только за починку сапог польские «умельцы» драли с нашего солдата по 30 копеек, в то время как 35-40 копеек – это был дневной заработок русского рабочего, обеспечивавший ему достойную жизнь.

Осенью 1757 г. у Фридриха, из-за вынужденного отхода русской армии Апраксина, руки были свободны. Принц де Субиз, командующий южной французской армией, по просьбе Вены углубился в западную Саксонию. К нему присоединились австрийцы, но обе армии были разбиты Фридрихом при Росбахе. Чуть позже Фридрих нанёс поражение австрийцам при Лейтене, в центре Силезии. Кстати говоря, много десятилетий спустя, Наполеон Бонапарт, разбирая сражения Семилетней войны, был на стороне Фридриха, а отнюдь не Франции, своей формальной «родины». Наполеон восторгался Фридрихом.

Елизавета Петровна в декабре 1757 г. назначила главнокомандующим генерала В.В.Фермора, перешедшего границу Восточной Пруссии в ночь на 1 января 1758 г. Столицу края – Кёнигсберг – русские войска взяли без боя через десять дней. Восточная Пруссия стала русским генерал-губернаторством. Местных жителей, пруссаков и литовцев, заставили платить контрибуцию. Россия чеканила монеты-талеры для Восточной Пруссии - с портретом Императрицы Елизаветы Петровны.

Далее русская армия двинулась к Познани, на запад Речи Посполитой, стремясь выйти к реке Одер и нанести удар по княжеству Бранденбург, сердцевине владений Фридриха. В начале августа 1758 г. русские войска атаковали город Кюстрин на Одере. Особенно отличилась регулярная конница Румянцева и донские казаки атамана Ф.И.Краснощёкова.

Англо-немецкие источники полны сообщений о «зверствах» казаков. При всей преувеличенности подобных утверждений, надо помнить, что казаки и по характеру, и по роду службы отличались здравым отношением к войне. Война – это уничтожение противника, а не рыцарский турнир. И в годы Семилетней войны их удары по Восточной Пруссии и Бранденбургу казались Фридриху кошмаром наяву. Он писал о Цорндорфском сражении: «… зажжённые казаками окольные деревни представляли ужасное зрелище, приводящее человечество в содрогание».

Фридрих поспешил к Одеру навстречу русским войскам, оставив на юге сильный заслон против австрийцев. Мы прекратили многодневный обстрел Кюстрина и отступили к селению Цорндорф, в 15 верстах к северо-востоку от города. В Цорндорфском побоище 14 августа 1758 г. русская армия понесла очень большие потери, но оставила поле боя за собой. Фридрих, понёсший огромные потери, отступил к Кюстрину, затем в Силезию, нынешний юго-запад Польши.

В конце октября 1758 г. Фермор отвёл русскую армию на Нижнюю Вислу, на зимние квартиры. Восточная Пруссия осталась в русских руках.

На западе в 1758 г. новый французский командующий граф Клермон-Конде повёл себя необъяснимо. На словах требовал порядка, поднятия боевого духа, а на деле – отступал, оставляя ранее занятые французами области – Ганновер, Брауншвейг, Вестфалию. Это изумляло кадровых военных, возмущало маркизу де Помпадур. Клермон-Конде ушёл за Рейн, намереваясь отойти ещё дальше, за реки Маас и Мозель. В первом случае он открыл бы пруссакам дорогу на Брюссель, тогда бывший под австрийской властью, во втором – путь во Францию. Людовик XV настаивал на сражении.

Лишь при городе Крефельде, севернее Дюссельдорфа, в долине Рейна, Клермон-Конде занял позицию. Но, имея полуторный общий перевес в силах и двойной в коннице, позволил пруссакам выстроиться для атаки и обойти себя. Не введя в бой все войска, отступил 23 июня 1758 г. Его слабо преследовали пруссаки Фердинанда Брауншвейгского. Есть дореволюционное упоминание, что Клермон-Конде был «великим мастером» французских лож. Фридрих II – «великий мастер» в Берлине. Им нужна была видимость войны.

К счастью, Людовик XV отозвал Клермон-Конде, а французские войска остались на Рейне. Посвящённый в планы Клермон-Конде, Фридрих не особенно беспокоился о западном направлении и, как мы видели, пошёл против русских войск – к Цорндорфу.

Но не все французские военачальники отступали. Герцог де Брольо и принц де Субиз разбили пруссаков и их союзников - гессен-кассельцев.

На юге, в Саксонии, в октябре 1758 г., у селения Гохкирх, Фридрих потерпел тяжёлое поражение от австрийского фельдмаршала Дауна.

Кампанию следующего, 1759 г., французы начали удачно. В апреле герцог де Брольо разбил пруссаков у Франкфурта-на-Майне. Де Брольо, маршал Франции с 1759 г., решительный по характеру, не шёл на тайные сделки. Его сын погиб в 1794 г. от рук «вольных каменщиков» во время «французской» революции. А он сам в 1797-1799 гг., уже старик, был русским генерал-фельдмаршалом.

В 1759 г. Елизавета Петровна назначила главнокомандующим генерала П.С.Салтыкова. В конце мая 1759 г. русская армия подошла к Познани и вновь двинулась к Одеру, главной водной артерии Гогенцоллернов.

Уже 12 июля Салтыков разгромил у Пальцига генерала Веделя, которому Фридрих приказал защищать подступы к Одеру. По признанию Фридриха, Ведель потерял от 4 до 5 тысяч человек. Урон русских, как позже писал Фридрих, был «… не столь великий, потому что местоположение его /неприятеля/ было гораздо выгоднее». По русским данным, только убитых пруссаков мы погребли 4228, захватив 600 пленных, 7 знамён и 14 орудий, более 4 тысяч ружей. Ещё 2800 пруссаков были ранены или пропали без вести. Русские потери – только 900 убитыми и 3904 ранеными.

Пруссаки быстро отошли за Одер. Салтыков уже 19 июля взял Франкфурт-на-Одере, сжимая владения Фридриха с востока.

Одновременно с запада наступали французы, по сути, начиная войну заново после странного отступления 1758 г. Армии маршала де Контада и герцога де Брольо вновь, как и в 1757 г., заняли часть Гессен-Кассельского княжества и город Минден на крупной реке Везер.

1 августа (по принятому в Европе новому стилю) 1759 г. 40 тысяч французов сошлись при Миндене с 37 тысячами англо-пруссаков герцога Фердинанда Брауншвейгского. Французы потерпели поражение. Их общие потери 7 тысяч человек, англо-пруссаков – 4 тысячи. Но де Брольо умелым манёвром прикрыл отступление французских войск. А командующий английской конницей лорд Секвилл не развил успех и дважды не подчинился приказу герцога Брауншвейгского – атаковать французов.

За это король Георг II сместил Секвилла, отдал его под суд и с позором изгнал из армии в 1760 г. Секвилл – опытный военный, не

трус и, видимо, бездействовал намеренно. Он был близок к наследнику английского престола Георгу, принцу Уэльскому, стремившемуся прекратить войну, начатую его дедом Георгом II. (С восшествием на престол принца Уэльского, ставшего королём Георгом III, Секвилл был прощён и занялся политикой. )

Через двенадцать дней после Миндена произошло другое, решающее сражение - в 80 верстах от Берлина, при Кунерсдорфе на Одере. В России было 1 августа, в Европе – 12 августа 1759 г. (см. карту). Русские войска Салтыкова из 41 тысячи человек потеряли 2416 убитыми и 10863 ранеными. Союзные нам австрийцы генерала Лаудона из 18 тысяч - 893 убитыми и 1398 ранеными.

Левым флангом, на высоте Мюльберг, командовал генерал Голицын. Центральную высоту Большой Шпиц защищал Румянцев. Правый фланг, ключ позиции, гору Юденберг – удерживал генерал Фермор.

Салтыков быстро разгадывал манёвры Фридриха и, перемещая русские полки, отражал одну угрозу за другой. Сильно измотав пруссаков, нанёс им сокрушающий удар. Полный разгром перешёл в повальное бегство. Мы похоронили 7627 неприятельских тел, взяли 6597 пленных. К вечеру из 48 тысяч у Фридриха оставалось не более 3-х. Это он признал в письме к своему министру иностранных дел графу Финку фон Финкенштайну (чья настоящая фамилия – Финк, его брат – генерал; их отец-наёмник – выходец из Голландии).

Девиз Фридриха: «Солдат должен в мирное время бояться палки капрала больше, чем в военное время - неприятеля». Но как только капралы лишились своего прежнего магического ореола, - армия рассыпалась. Наши трофеи – 28 знамён и штандартов, 172 орудия и множество боеприпасов, из них 93 тысячи ружейных патронов. Пруссию и Берлин охватила паника.

Фридрих вспоминал: «В сие время войска были в таком беспорядке, что при малейшем крике казаков пехота бежала оттуда шагов за 1000, так что и удержать её никак было не можно». Он признавал, что если бы русская армия начала преследование, «… то пруссаки были бы истреблены совершенно».

Салтыков хотел атаковать Берлин. Но австрийский главнокомандующий Даун воспротивился: обеим армиям ждать, пока другие австрийские силы возьмут Дрезден. А затем двигаться не на запад, к сердцу врага, – Берлину, а на юго-восток, в Силезию, прежнюю австрийскую провинцию, захваченную Фридрихом ещё в 1742 г.

Пока Даун назойливыми советами сковывал решительного Салтыкова, - Фридрих торопился. Из бранденбургских крепостей забрал пушки, зная, что они почти не годны для маневренной войны. Срочно отозвал войска с севера Померании, махнув рукой на шведскую опасность. Раненых генералов призвал в строй. Так наскрёб не больше 20 тысяч солдат, но их дух был надломлен, поскольку, как он писал, «…поражения свои имели ещё в свежей памяти».

После кунерсдорфской катастрофы Фридриха спас его противник и наш союзник (формально) австрийский фельдмаршал Даун. Генералиссимус Суворов, тогда молодой офицер, воевавший с пруссаками с 1757 г., участник Кунерсдорфа, узнав об отступлении русской армии за Одер, сказал: «Я бы прямо пошёл к Берлину».

Даун не преследовал врага даже после победы. Узость мышления? Безволие? Однако в сражениях при Колине и Гохкирхе Даун - искусен и хитёр. Возможно, это тип, встречающийся в Германии и Австрии из века в век, – в меру сообразителен, всегда исполнителен, но превыше всего почитает не Бога, а инструкцию, данную ему начальством (каким для Дауна по уставу был «гофкригсрат» – «высший военный совет» в Вене).

И в Семилетнюю войну солдаты-австрийцы за деньги переходили к пруссакам, и наоборот. Хронической болезнью французской армии оставалась вербовка иностранцев. Вражда «профессионалов» на поле боя не мешала «деловой» дружбе, не предполагала подлинной неприязни.