В 1760 г. пруссаки, боясь повторения Кунерсдорфа, избегали испытывать судьбу. Балтийцы адмирала З.Д.Мишукова (27 линейных кораблей и фрегатов) обстреливали морскую крепость Кольберг в Померании. К нам присоединилась и союзная (с 1758 г.) эскадра из 9 шведских кораблей. Фридрих наскрёб несколько тысяч солдат и направил их в Кольберг, оголив берлинское направление.
Елизавета Петровна приказала ударить по Берлину. Войска генерала З.Г. Чернышёва и донские казаки атамана Краснощёкова вместе с австрийцами подошли к Берлину 22 сентября, открыв огонь из орудий. Генерал Зейдлиц, раненый ещё при Кунерсдорфе, возглавил больных, инвалидов и всех, кого можно было поставить под ружьё. Но даже Зейдлиц, считающийся образцом несгибаемого тевтонского духа, решил сдать столицу и поскорее её покинуть. Другой «защитник Берлина», генерал Хюльзен, бежал в ночь на 28 сентября.
Русские войска заняли Берлин 28 сентября 1760 г. Донские казаки атамана Краснощёкова преследовали пруссаков до Потсдама. В Берлине взяли богатые трофеи – пушки, ружья, запасы боеприпасов. Уничтожили военные заводы в Берлине, Шпандау, Потсдаме. Собрали 1,7 миллиона талеров контрибуции. (Австрийцы, не найдя значительной наличности, получили от пруссаков векселя на банк в Гамбурге.) Через четыре дня русские войска покинули город, раздразнив Фридриха, собиравшегося идти к столице на выручку.
Фридрих жаловался, что его дворцы в Шарлоттенбурге и Шёнгаузене «…были казаками и саксонцами разграблены». Саксонцы входили в австрийский корпус и мстили Фридриху за разгром Дрездена. Но они не производили на Фридриха столь тяжёлого впечатления, как донские казаки.

Посвящение в масонскую ложу Венеции. Между 1776 и 1790 гг.
Картина австро-итальянского художника Игнаца Унтербергера

Падение Берлина в 1760 г. оставило глубокий след в высокомерной психологии пангерманизма. В 1941 г., нацистские войска, наступая на Москву, намеренно разрушили из орудий старинную усадьбу Ярополец только потому, что её владельцем был генерал (при Екатерине II генерал-фельдмаршал) Чернышёв, покоритель Берлина. Ярополец и ныне – в руинах, забытый «менеджерами культуры». Но армия помнила Чернышёва. Как пишет дочь маршала Жукова, «очевидцы /мая 1945 г./ рассказывали, что среди офицеров различных рангов разговоры о событиях 1760 г. велись, многие высказывались за то, что следует подчеркнуть исторический факт второй капитуляции Берлина перед русскими войсками» (М.Г.Жукова. Маршал Жуков – мой отец. М., 2004, с.100).
В сентябре 1760 г. Елизавета Петровна назначила на место болевшего Салтыкова нового главнокомандующего – генерал-фельдмаршала графа А.П.Бутурлина. Через месяц в Англии на престол вступил новый король Георг III. Он замыслил изгнать всесильных парламентских министров.
Весной 1761 г. один из них, Питт, уверял русского посла в Лондоне князя А.М.Голицына: Россия обладает «превосходством сил», и у императрицы Елизаветы нет причин опасаться «предприятий» Фридриха, истощённого войной. У России не должно быть «побуждений желать раздробления его /Фридриха/ государства».
Питт, как торгаш, предлагал России сделку с Фридрихом. Елизавета Петровна была настроена иначе. И здесь Англия и Россия не могли сойтись, хотя дипломатические отношения между ними сохранялись. В англо-французской войне Россия не участвовала, но Елизавета Петровна выразила сожаление французскому королю Людовику XV, когда его флот был разбит у берегов Франции в 1759 г. английским адмиралом Хоуком
Елизавета всегда интересовалась морями. За время её царствования были построены 36 крупных линейных кораблей, 8 фрегатов и несколько десятков мелких военных судов. Балтийский флот ежегодно уходил в плавание со стрельбами - от 3 недель до 2 месяцев. Отряд из четырёх фрегатов доходил до датского мыса Скаген, за которым – Северное море, омывающее Англию. В 1743 г. русские фрегаты плавали ещё дальше Скагена – у берегов Голландии. В 1745 г. к Александро-Невской лавре в Петербурге был выведен ботик «Дедушка русского флота» с повтором петровского торжественного церемониала. (В 1996 г., когда Ельцин спешно переизбирался, в музее Переяславля-Залесского, где хранился ботик Петра, как говорят, сделали неслыханное - починили крышу.)
В 1752 г. Елизавета основала «Морской шляхетский кадетский корпус». В 1761 г. кадетами стали наши будущие великие адмиралы – Св. Фёдор Ушаков, Г.К.Голенкин, П.В.Пустошкин, уже при Екатерине II отвоевавшие Чёрное море у турок, опираясь на Севастополь.
Заботясь о Балтике, Елизавета расстроила английские интриги на Каспии, покончив с позорным наследием Анны Иоанновны, Бирона и Остермана. При них Россия, как принято ныне говорить – «в одностороннем порядке», отказалась в пользу Персии от петровских завоеваний: южного и западного берегов Каспийского моря. Одновременно англичанам разрешили использовать русскую территорию как транзит своих товаров в Персию. За транзит англичане должны были платить пошлину в 3%, но вряд ли это делали – в те годы русская казна почти не пополнялась, а дома английских купцов в России пользовались особыми привилегиями. Однако англичане не были бы англичанами, если бы под мирным торговым договором с Россией не спрятали бы военных приготовлений.
Их купец Эльтон построил в Казани два корабля, на которых вывозил из России в Персию лес и парусину. Эльтон ещё в 1742 г. подстрекал персидского шаха Надира (1736-1747) к войне с Россией. Незаметно соорудил ему один военный корабль (готовя и второй) на Каспийском море, в южном прибрежном городе Ленгеруд. Персидский военный корабль начал грабить русских купцов у Дербента в 1746 г. и даже требовать себе приветственного салюта. Елизавета заявила Англии протест, арестовала торговые суда Эльтона в Астрахани, запретила транзит английских товаров через Россию. Вскоре Надир был убит своим племянником, и в Персии начались смуты. Елизавета решила заверить нового шаха в дружбе и тайно истребить персидские военные суда, а Эльтона либо купить у персов за деньги, либо похитить, доставив в Астрахань.
В 1751 г. русский крейсер под командой лейтенанта Токмачёва сжёг персидские военные корабли. Все участники смелого налёта были щедро награждены Елизаветой. Судьба Эльтона не известна. Но он не был «английским резидентом», как считали советские азиатоведы. Эльтон – лишь один из агентов.
Имя резидента – Джонас (Иона) Хэнвей, или Генвей. Он в 1743 г. прибыл морем в Ригу, доехал до Петербурга, затем незаметно проник в Москву, Астрахань, оттуда – в Персию. Хэнвей – из семьи поставщиков английского военного флота, торговавших с Португалией. Ранее заведовал английской фирмой в Лиссабоне. Хлопоты Хэнвея в Петербурге о возобновлении, после запрета 1746 г., английского транзита через Россию ни к чему не привели. В числе книг Хэнвея – «Историческая оценка британской торговли через Каспийское море» (1753 г., в 4-х томах) и описание поездок (1754 г.), в 1-м томе которых на карте был показан и путь русской экспедиции поручика Дмитрия Гладышева, проникшего в Хиву в 1740-1741 гг. одновременно с английскими агентами Томсоном и Гоком (Хоуком?).
Хэнвей мечтал отомстить России. В Семилетнюю войну, с 1756 г., он вербовал добровольцев в английский военный флот и поставлял обмундирование войскам, воевавшим на стороне Фридриха. Основал в Лондоне госпиталь (видимо, для английских моряков), куда принимали на работу только «кающихся» девиц лёгкого поведения. Его закрыли в 1958 г., в эпоху НАТО.
В англо-персидских связях была и масонская подоплёка: Надир-шах мечтал о создании всемирной религии. Он дал Эльтону привилегию на свободную торговлю по всей Персии. Было оговорено, что в обмен англичане построят персам флот. Хэнвей постоянно вился у южного, персидского, побережья Каспийского моря. Однако Надир-шах, складывавший пирамиды из человеческих голов, не решился напасть на Россию: персы помнили победоносный поход Петра Великого в их владения в 1722-1723 гг.
Елизавета Петровна завершила в 1752 г. строительство в Кронштадте большого каменного канала и доков для линейных кораблей. Канал, начатый Петром Великим в 1719 г., был назван в его честь. Гавани очистили и выложили камнем. В Петербурге в 1753-1762 гг. построили большой пятиглавый морской собор во имя Св. Николая Чудотворца (сохранился поныне). Разумеется, всё это, вместе взятое, охладило пыл английских политиков, даже Питта, во время Семилетней войны.
Питт, прозванный «великим министром войны», говорил, что хочет «унизить весь Бурбонский дом» - старых врагов, Францию и Испанию. Король Георг III, выживая Питта, назначил в марте 1761 г. министром своего любимца лорда Бьюта (Бюта). Тот прибрал к рукам дела, и «… холодность между Пруссией и Англией возросла чрезвычайно», - позже писал Фридрих.
Подробности он опустил. Союзники Питта в правительстве тотчас перешли на сторону Бьюта. Питт пригрозил обратиться к общественному мнению, но был осмеян коллегами-министрами, знавшими, что парламент куплен на корню, а шум вне его стен не опасен. Новый властелин Бьют хотел мира, не заботясь о Пруссии.
Публицисты, например, чтимый до сего дня Израэль Модот (Mauduit), в памфлете «Рассуждения о германской войне», доказывали, что война до победного конца приведёт Англию к банкротству. За годы правления Питта государственный долг Англии достиг 140 миллионов тогдашних фунтов стерлингов. Это горная вершина - ведь налоги с английских колоний в Северной Америке (ядра нынешних США) давали холмик в 200 тысяч фунтов.
Англия искала, как выйти из войны, пожертвовав временным союзником - Фридрихом. Императрица Елизавета стремилась окончательно уничтожить Пруссию и приказала в 1761 г. главным силам фельдмаршала Бутурлина действовать вместе с австрийцами в Силезии, а отдельному корпусу Румянцева на севере, в Померании, взять важный балтийский порт Кольберг.
В Померании русские офицеры схватили лазутчика. Он пытался пробраться на юг, в Кюстрин, и спрятал в сапоге секретные документы русской армии, да ещё и письмо одного из генералов-иностранцев на русской службе, адресованное «известному банкиру Гоцковскому в Берлин». Генерала-предателя арестовали вместе с его сообщниками.
Следствие выяснило: «… Гоцковский осведомляется, к кому в Петербург адресоваться, чтоб двор на полезные королю мысли склонить, он бы-де с радостью хотел до двух миллионов на то употребить». Это было в июне 1761 г. (Немцы до сих пор почитают Гоцковского, торговца драгоценностями, шёлком, бархатом, фарфором, называя его «купцом-патриотом».)
Итак, воевать Пруссия не могла, разве только наступая астрономической взяткой. Деньги предназначались «… для того министра, который Императорский двор в его б /Фридриха/ пользу склонил».
Спустя два месяца, в августе 1761 г., у Бунцельвица в Силезии армия Фридриха была окружена вдвое превосходящими силами русских и австрийцев. Казаки и драгуны отрезали его от связи с кем бы то ни было. Новый австрийский командующий Лаудон предлагал атаковать пруссаков, однако наш командующий Бутурлин уклонялся. (Кстати, Суворов признавал военные дарования Лаудона.)
В сентябре Бутурлин, оставив Лаудону русский корпус Чернышёва, отошёл с остальной армией. Фридрих вновь избежал неизбежного плена. Но город Швейдниц, оплот Фридриха в Силезии, взяли австрийцы и русские войска Чернышёва. (В 1945 г. Советский Союз передал Силезию Польше. Бунцельвиц стал деревней Болеславец, а Швейдниц – городом Свидница. Эти места - к юго-западу от Вроцлава, недалеко от границы с Чехией.)
Пока Фридрих был заперт в Бунцельвице, Франция и Испания, чьи монархи принадлежали к разным ветвям дома Бурбонов, подписали в августе 1761 г. «фамильный пакт» против Англии и Пруссии. Тогда же Елизавета Петровна дала в Петербурге аудиенцию прибывшему испанскому послу. Новый король Испании Карлос III Бурбон (1759-1788) признал её императорский титул. Намечалось сближение России и Испании. А французские армии принца Субиза и герцога де Брольо продолжали борьбу с англо-пруссаками в княжестве Гессен-Кассель и Саксонии.
В конце сентября 1761 г., когда Румянцев успешно осаждал Кольберг в Померании, а половина Силезии была потеряна для Фридриха, его надежда и щедрый кредитор Питт получил отставку. Бьют прекратил выплачивать Пруссии огромные английские субсидии. За Фридриха безуспешно пытались заступиться его старые друзья, включая лорда Гардвика.
Фридрих признавал, что он от Англии получал 4 миллиона талеров в год. Столько же приносили провинции самой Пруссии. Зная из русских источников пересчёт фунтов в талеры, получаем размер ежегодной английской помощи – 1 миллион фунтов стерлингов, а не 670 тысяч, как полагалось по второму Вестминстерскому договору Англии и Пруссии 1758 г. Значит, часть средств шла не из английской казны, а от частных банков.
Эти деньги Фридрих пускал в оборот под громадные проценты, пользуясь ростовщиками. Иначе бы не написал: «… вспомогательные деньги от Англии составляли 4 миллиона, и обращены в 8…». Лишиться платежей из Лондона – потерять доверие среди банкиров.
На что воевать? Тогда же, в октябре 1761 г., Фридрих, забыв о гордом величии, о придворном этикете, принял… брадобрея крымского хана. Ханом в 1758-1764 и 1768-1769 гг. был Крым-Гирей, известный содомит, прозванный за это турками и татарами «Дэли-хан», или «сумасшедший, помешанный хан» («дэли» – соврем. турецк.: deli). Из всех ханов династии Гиреев он – единственный, кто носил имя «Крым» - по местности. Эту странность никак не объясняют. Как и наличие в XVIII в. сразу двух ханов по имени Каплан – Каплан-Гирей I и Каплан-Гирей II.
Крым-Гирей предлагал Фридриху орду в 16 тысяч конных, но, естественно, за деньги. С деньгами у Фридриха было туго, и он ограничился подарком хану и грамотой. Не доверяя ханскому брадобрею, Фридрих послал с ним своего юного камергера – Гольца.
Фридрих велел своему послу в Бахчисарае склонить хана к нападению на Россию. Тогда русские войска ударят по хану, а Османская империя, покровитель крымских татар, вынуждена будет хана защищать и объявит войну России. В таком случае Россия, воюя с турками, непременно выведет войска из Померании, а французы и австрийцы перестанут угрожать Бранденбургу.
Хан решил, что его брадобрей плохо объяснил, что за набег орды надо платить авансом, и прислал другого гонца к Фридриху, повторившего то же самое. Пока Фридрих строил воздушные замки, хан твёрдо держался привычной, понятной ему и всем его предшественникам, формулы: «деньги – набег – деньги». Денег у Фридриха не было.
Пруссия лежала в руинах. Поля не обрабатывались, не было семян и скота. Для сева Фридрих отдавал тевтонским хлебопашцам полковых и артиллерийских лошадей, и его войска забывали о манёврах и контрударах. Фридрих портил монету, перечеканивал её, не платил жалованья.
Померания висела на волоске: Кольберг, ныне Колобжег в Польше, последний оплот Гогенцоллернов на Балтике, был полностью окружён. Русский Балтийский флот (24 линейных корабля и 12 мелких судов) вице-адмирала А.И.Полянского в августе-сентябре 1761 г. выпустил по Кольбергу 1500 трёх и пятипудовых бомб и свыше 11 тысяч ядер и зажигательных снарядов, вызвав большие разрушения. Морской десант с пушками помогал наземным войскам Румянцева. Десантом командовал капитан 1-го ранга Г.А.Спиридов (впоследствии – адмирал и герой Чесмы, на юго-западе Малой Азии, где в 1770 г. был полностью истреблён турецкий флот). В обстреле Кольберга осенью 1761 г. участвовала и союзная шведская эскадра из 9 линейных кораблей. Русские крейсера, установив блокаду Балтики, захватили 20 торговых судов Пруссии.
Бутурлин советовал Румянцеву оставить тяжёлую осаду, но Румянцев упорствовал. Попытки Фридриха спасти свою цитадель провалились, и 5 декабря 1761 г. Румянцев взял её. Русскими трофеями стали 20 знамён, 146 орудий, 33 000 ядер и бомб, 500 000 ружейных пуль, 2903 пленных.
В начале декабря 1761 г. Англия и Испания начали новую войну на море. Тут уж не до Фридриха, от чьего королевства оставались осколки. К концу декабря 1761 г. русские войска прочно занимали на юге – Силезию (вместе с австрийцами), на севере – Померанию, в центре - нижнюю Вислу.
И вдруг, 25 декабря 1761 г., умерла императрица Елизавета Петровна, главный враг Гогенцоллернов! Ещё не зная о её кончине, Фридрих писал 29 декабря 1761 г. своему брату Генриху: «Если, вопреки нашим надеждам, никто не придёт нам на помощь, - прямо говорю Вам, что я не вижу никакой возможности отсрочить или предотвратить нашу гибель».
«Надежда» - на смерть Елизаветы. Фридрих писал уклончиво, не доверяя ни министрам, ни собственному брату Генриху, нелюбимому, но иногда полезному на войне.
Елизавета Петровна всегда отличалась прекрасным здоровьем вплоть до 1755 г., кануна Семилетней войны, когда, по свидетельствам иностранных дипломатов, «… она харкала кровью, задыхалась, постоянно кашляла, у ней пухли ноги» (С.М.Соловьев. Кн.XII, М.., 1993. Т.24, с.324).
Странная болезнь Елизаветы Петровны схожа с симптомами маркизы де Помпадур (Жанны-Антуанетты Пуассон). Та заболела кровохарканьем и «приступами лихорадки», как только из любовницы короля Людовика XV превратилась в его советницу. Через год после окончания Семилетней войны, в 1764 г., маркиза де Помпадур, державшая в руках секретные дела Людовика XV, быстро умерла в возрасте всего 42 лет. Её могила в монастыре капуцинов в центре Парижа была осквернена масонами-якобинцами, как и все королевские надгробия в парижском аббатстве Сен-Дени в 1792-1793 гг. При Наполеоне монастырь капуцинов снесли. Сейчас на месте могилы Помпадур – улица Мира (rue de la Paix). Так что где останки маркизы – никто не знает наверняка. И, может быть, масонская ложа «Череп и кости» в Йельском университете США в самом деле имеет скелет «мадам Помпадур» – и это не вымысел.
В год победы при Кунерсдорфе, в 1759 г., Елизавете Петровне исполнилось всего 50 лет. В год взятия Берлина, в 1760 г., – 51 год. И вдруг, как осторожно замечает историк Соловьев, «… в начале /1761/ года встречаем известие о болезненном состоянии императрицы, которая слушала доклады, лёжа в постели».
Нам ложно внушают, будто осенью 1761 г., Елизавета Петровна не занималась военными и государственными делами. Напротив, 21 сентября 1761 г., за два месяца до своей внезапной смерти, Елизавета подписала в Петербурге рескрипт Бутурлину – план ведения войны, полученный им 2 октября.
Вернёмся к Соловьеву. 17 ноября 1761 г. Елизавета «почувствовала лихорадочные припадки», но после принятых мер «совершенно оправилась и занялась делами».
Поясню, что «лихорадкой» в XVIII веке, как известно из истории медицины, называли симптомы, позднее отнесённые к совершенно разным болезням. Часто «лихорадкой» называли общее болезненное состояние, не понимая его причин.
12 декабря 1761 г. Елизавете «стало опять дурно: началась жестокая рвота с кровью и кашлем; медики – Моисей, Шилинг и Круз – решили отворить кровь и очень испугались, заметив сильно воспалённое её состояние. Несмотря на то, через несколько дней императрица, казалось, оправилась», - пишет Соловьев («История России с древнейших времён». Кн. XII, М., 1993. Т. 24, с. 601-602).
Симптомы болезни императрицы: «жестокая рвота с кровью и кашлем» - признаки вероятного отравления.
18 декабря 1761 г. Елизавета сместила слишком осторожного Бутурлина с поста главнокомандующего и отозвала в Петербург для дачи объяснений. На этот факт из биографии Бутурлина обычно не обращают внимания. Напрасно. Елизавета за неделю до смерти проявляла тот же решительный характер, что и всегда. Бутурлину она когда-то доверяла. Но он не покончил с Фридрихом, и прежние заслуги от отставки не спасли.
Соловьев сообщает: «20 декабря Елизавета чувствовала себя особенно хорошо; но на третий день, 22 числа, в 10 часов вечера началась опять жестокая рвота с кровью и кашлем; медики заметили и другие признаки, по которым сочли своим долгом объявить, что здоровье императрицы в опасности» (с.602).
Раз 20 декабря Елизавета «чувствовала себя особенно хорошо», речь не может идти об обычном заболевании. «Жестокая рвота с кровью и кашлем» - вновь заставляет предположить отравление. Какие «и другие признаки» (чего?) заметили встревоженные медики – можно лишь догадываться.
«Агония продолжалась ночью /с 24 на 25-е/ и большую половину следующего дня», - так по Соловьеву. В четвёртом часу пополудни 25 декабря 1761 г. 52-летняя императрица Елизавета скончалась. В тот же день в Петербурге была обнародована весть о взятии Румянцевым крепости Кольберг. Кстати, по французским данным, мучительнейшая агония императрицы продолжалась двое суток.
Узнав о смерти Елизаветы Петровны, Людовик XV написал в конце января 1762 г. своему послу в Петербурге барону де Бретейлю, что это известие «… мне причинило настоящее горе из-за чувств искренней дружбы, соединявших меня с ней».
Людовик XV сам едва уцелел в начале Семилетней войны. 5 января 1757 г. он внезапно заехал в свой дворец в Версале, но оказалось, там ждала засада. Людовик XV был тяжело ранен ударом кинжала. Кто пустил преступника во дворец, зная расписание поездок монарха? Следствие или не смогло, или не захотело добиться правды. Покушавшийся был публично четвертован в Париже.
Советница Людовика XV – маркиза де Помпадур – не раз избегала яда с помощью верного ей начальника полиции. Иезуиты, якобы заботясь о «нравственности», пытались удалить маркизу от Людовика XV в 1756 г., в начале Семилетней войны и заключения союза Англии с Фридрихом. Масоны-«просветители» распространяли бранные памфлеты с угрозами маркизе. Фридрих не раз пытался её подкупить, но - безуспешно.
Иезуиты, которым мешал король Португалии Жозе I Браганца (1750-1777), решили убить его и поднять мятеж в португальской Бразилии. Королевский духовник-иезуит знал, какими улицами Жозе I ездит ночами к лиссабонским красавицам. Рано утром 13 сентября 1758 г. несколько нанятых разбойников обстреляли из пистолетов карету монарха, ранив его. Он выжил и расправился с заговорщиками, разгромив иезуитов. В том же 1758 г., к изумлению испанцев, таинственно умерла их королева Барбара Браганца, сестра Жозе I.
На этом фоне смерть Елизаветы Петровны от яда не кажется преувеличением. В «цивилизованной» Европе (а речь идёт именно об иностранных агентах в Петербурге) яд, пуля и кинжал - традиция.
«Англичане почти воспылали радостью при смерти императрицы», как писал один из французских историков. Французский посол де Бретейль сообщал в Париж уже 31 декабря: «… англичане возрадовались новому императору» Петру III.
Нити заговора могли вести в английское посольство в Петербурге. Правда, новый король Англии Георг III и его министр Бьют, не спрашивая ни Фридриха, ни его друзей в английском парламенте, ни кадровых дипломатов, собирались отдать Восточную Пруссию России, а Силезию – Австрии, надеясь добиться мира. Наконец, заговорщики могли быть агентами берлинского банкира Гоцковского или тайными иезуитами, действовавшими по приказу из Рима.
Елизавета намеревалась отстранить презираемого ею племянника Петра (недолговечного Петра III), передав престол его сыну Павлу (впоследствии – Павлу I) при регентстве его матери Екатерины (позже – Екатерины II). В октябре 1761 г. австрийский посол в Петербурге сообщал в Вену, что Елизавета проявляет значительную привязанность к своему 7-летнему внуку Павлу.
Ключевский написал: «Елизавета была умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня XVIII в., которую по русскому обычаю многие бранили при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали по смерти. Не оплакало её только одно лицо, потому что было не русское и не умело плакать: это – назначенный ею самой наследник престола – самое неприятное из всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета. Этот наследник, сын старшей Елизаветиной сестры, умершей вскоре после его рождения, герцог Голштинский, известен в нашей истории под именем Петра III» (В.О.Ключевский. Сочинения в девяти томах. М., 1989. Т. IV, с. 316).
«Нелепая голштинская педагогия», невежество, привычка лгать и верить в «собственные вымыслы» создали будущего Петра III. «Развитие его остановилось раньше его роста; в лета мужества он оставался тем же, чем был в детстве, вырос, не созрев… На серьёзные вещи он смотрел детским взглядом, а к детским затеям относился с серьезностью зрелого мужа» (с. 316 - 317).
Вот почему Петр III не терпел русской армии, но играл в куклы, свинцовые и деревянные солдатики, устраивал военно-полевой суд над… крысой с повешением «виновной». Гримасничал, грубо издёвался над придворными дамами, кутил с итальянками, болтал без умолку, давал многочасовые концерты на скрипке, которыми все обязаны были восторгаться. Страсть к скрипке Петру III привили итальянцы и его любимый камердинер Яков Бенедикт Бастидон, выходец из Португалии. (Возможно, Бастидон был из «новых христиан». Его второе имя Бенедикт, по-португальски Бендито, значит «благословенный». Вместе – «благословенный Яков».)
«Ум его, голштинско-тесный, никак не мог расшириться в географическую меру нечаянно доставшейся ему беспредельной империи». Этот приговор Ключевского (с.318) избавляет нас от дальнейшего изучения личности Петра III, «не понятой якобы современниками».
Петр III, ещё раньше посылавший Фридриху секретные сведения о русской армии, немедленно прекратил войну и спас его от неизбежной гибели. Он отдал Фридриху все русские завоевания, даже Восточную Пруссию, занятую ещё в январе 1758 г., провинцию, которую Фридрих не пытался отвоевать по недостатку сил. Её генерал-губернатором был генерал-поручик В.И.Суворов (крестник Петра Великого и отец генералиссимуса). Уже 27 декабря, через два дня после смерти Елизаветы, Петр III сместил Суворова и позже решил отправить губернатором в Тобольск. Однако Сенат, где Суворов давно был своим человеком, задержал исполнение указа. Суворов, умея быть незаметным, остался в Петербурге, готовя свержение Петра III.
Так же поступил, но оставаясь на виду, елизаветинский вельможа гетман К.Г.Разумовский. Усыпляя подозрительность англичан и «голштинцев», он 1 января 1762 г. предложил восстановить в русской Академии Наук португальского выходца Рибейру Саншеса, изгнанного Елизаветой. Малоросс Разумовский был очень хитёр и скрытен. Любезно-лояльный Петру III, он тайно настроил свой Измайловский полк на переворот 28 июня 1762 г.
Петр III уже в день смерти Елизаветы, 25 декабря, сместил с поста генерал-прокурора её соратника - князя Я.П.Шаховского. 28 декабря Петр III отозвал русского посла в Лондоне князя А.М.Голицына, мешавшего англичанам. А смещённого Елизаветой фельдмаршала Бутурлина, напротив, оправдал и назначил генерал-губернатором Москвы. 6 марта 1762 г. уволил фельдмаршала Алексея Разумовского, верного покойной императрице.
Манифестом 21 февраля Петр III упразднил Тайную розыскных дел канцелярию, бывшую в руках другого сподвижника Елизаветы – графа А.И.Шувалова. «Новые россияне» восторгаются манифестом, жемчужиной законности и милосердия. На самом деле – это торжество глупости. Без негласной полиции ни одна великая держава существовать не может.
Тайная канцелярия, по оценке Роберта Кейта, тогдашнего английского посла в Петербурге, была «… самым отвратительным во всех отношениях трибуналом, худшим даже, чем испанская инквизиция». Судя по такому мрачному отзыву, шуваловское ведомство работало неплохо. Кстати, посол Англии Р.Кейт – дальний родственник уроженца Шотландии Якова (Джеймса) Кейта, служившего Франции, Испании, наконец, России, и тайно – Швеции.
Яков Кейт был лазутчиком. Именно он ещё при Анне Иоанновне и Бироне изучил поле битвы под Полтавой, доставив потом Фридриху точное описание местности. Кейт стал «великим мастером ложи России», назначенным из Лондона. Но при Елизавете Тайная канцелярия графа Шувалова напала на след. Письма Кейта перехватывались, он чувствовал, что тучи над ним сгущаются. И попросил разрешения покинуть Россию, «страну, опасную для всех иностранцев, где невинность - не защита от наказания», как он утверждал позже, в Берлине. Елизавета Петровна разрешила Кейту уехать в 1747 г., по сути, выставив его вон.
Фридрих сразу сделал Кейта фельдмаршалом, а в 1749 г. – губернатором Берлина. Одновременно с Яковом его родной брат – Георг (Джордж) Кейт, живший в Европе, поступил на службу к Фридриху, став его послом во Франции, а затем в Испании в 1759-1761 гг. Яков Кейт в Семилетнюю войну был убит в сражении с австрийцами, Георг Кейт умер после войны на вилле близ Потсдама. Оба - не женаты, входили в «близкий и интимный круг» Фридриха, сторонившегося женщин.
Масонам было за что ненавидеть Елизавету и братьев Шуваловых. Позже Екатерина II, как умная государыня, восстановила политический сыск.
В апреле 1762 г. Петр III уволил деятельного генерал-адмирала М.М.Голицына и адмирала Мишукова, ранее охранявшего Балтику от английского флота. Чтобы унизить Голицына, Петр III оставил ему половину жалованья. Екатерина II, вступив на престол, вернула Голицына. Когда он вышел в отставку в декабре 1762 г., определила ему полное жалованье, адъютанта и почётный караул на время приездов в Петербург и Москву.
Все плоды Семилетней войны Петр III у России отнял. Мир 24 апреля 1762 г. с Пруссией привёл русских в ярость. 8 июня 1762 г. Петр III заключил ещё и союз с разбитым врагом, с Пруссией, собираясь воевать с Данией.
Опора Петра III - «голштинские войска», или выходцы из Голштинии, наших балтийских окраин Лифляндии и Эстляндии, поляки, «волохи», т.е. из Валахии (нынешнего юга Румынии). Генерал Суворов с отрядом русских гусар разоружил и арестовал «голштинские войска» в Ораниенбауме сразу после переворота.
Пока русские войска бездействовали, Швеция вышла из войны, подписав 11 мая 1762 г. Гамбургский мир с Пруссией и отказавшись от Померании.
В конце апреля 1762 г. испанцы вторглись в Португалию, принявшую сторону Англии. В начале июля Франция объявила войну Португалии. Шла «фантастическая война» (Guerra Fantastica) - без единого сражения, полная стычек, осад и манёвров. Англия высадила десант в Португалии, прислав главнокомандующего графа Липпе, ганноверского офицера, с 1757 г. сражавшегося за Фридриха II. У нас эти события не известны. Сейчас Guerra Fantastica тщательно изучается в НАТО.
Английские морские десанты взяли в июле 1762 г. Гавану, столицу испанской Кубы в Карибском море, а в сентябре 1762 г. - Манилу на Филиппинах, в Тихом океане. Адмирал Хоук захватил испанский конвой, шедший из Америки с грузом ценностей. В октябре 1762 г. испанцы Буэнос-Айреса (ныне – Аргентина) подчинили португальцев Сакраменто (теперь – юго-запад Уругвая). Португальское Сакраменто было гнездом английской контрабанды в Южной Америке. Ныне сакраментальные колониальные кварталы, пронизанные духом британского предпринимательства, – под охраной ЮНЕСКО.
Споры в Америке и Азии чужды России – это принцип Елизаветы Петровны. Семилетняя война без Елизаветы превращалась в чисто колониальную, по сути, мировую. Петр III, послушный Фридриху II, втянул бы Россию в ненужную войну с Данией, подчинил русскую политику союзу Берлина, Лондона и Лиссабона.
А об этом подлинном раскладе 1762 г. «евро-историки» не говорят ни слова. По старым английским данным, средоточием масонства в немецких государствах была ложа в Берлине, ей покровительствовал Фридрих II. Она называлась Zu den drei Welt-Kugeln: «К трём глобусам / к трём вселенным».

Н. СЕЛИЩЕВ,
член Русского Исторического Общества
http://www.rv.ru/