Я. Суходольский, 1853 г. Штурм Очакова 6 декабря 1788 г. Центральный военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи

Старая крепость

Крепость Очаков, или Ачи-Кале, не раз стояла утесом на пути русской армии. Значение этого чрезвычайно удобно расположенного турецкого опорного пункта трудно переоценить. Он создавал угрозу коммуникациям, идущим в Крым, контролировал выход из Днепро-Бугского лимана, являлся не только крупной крепостью, но и местом стоянки флота. Очаков – старая крепость. Еще в XIV веке на этом месте предприимчивыми генуэзцами было основано торговое поселение, эстафету приняли крымские татары в лице хана Менгли Гирея, построившего здесь крепость Кара-Кермен. С началом XVI века хозяином Северного Причерноморья стала Османская империя, и Ачи-Кале (Ачи – угол, Кале – крепость) стала одним из ключевых опорных пунктов турецкой экспансии.

В годы русско-турецкой войны 1735–1739 годов русская армия под командованием Бурхарда Миниха в июле 1737 года после грамотной осады и продолжительной бомбардировки заставила капитулировать гарнизон крепости. Участником этого боевого эпизода был небезызвестный барон Мюнхгаузен. Правда, впоследствии взятую крепость пришлось вернуть туркам.

 

К 1787 году Ачи-Кале была подвергнута значительной модернизации. Турецкое командование сделало надлежащие выводы из уроков штурма 1737 года. Для усовершенствования крепости были привлечены иностранные специалисты – лучшими экспертами в области фортификации в Европе были французские инженеры, и именно к их услугам было решено прибегнуть. Идея обстоятельно и регулярно помогать врагам России всегда была не лишена популярности у просвещенных мореплавателей и философов. Европе тогда (впрочем, как и всегда) было чрезвычайно выгодно, чтобы Россия увязла в своих черноморских или, еще лучше, в каких-нибудь сибирских проблемах. Французские офицеры помогали модернизировать турецкие крепости, работали консультантами на военно-морских верфях, нередко они выступали в качестве инструкторов в турецкой армии. Сыны Туманного Альбиона не отставали в усердии. Так, английский посол в Стамбуле подбивал султана Абдул-Хамида I начать войну с Россией, всерьез обещая, что Англия выступит на стороне Турции. Конечно, джентльмен врал.

Но и без того отношения между двумя империями стремительно скатывались к неизбежной войне. Турки не могли просто смириться с потерей Крыма, своего давнишнего инструмента влияния на весь юг России, реваншистские настроения, любезно подогреваемые вкрадчивым шепотом господ в париках, достигли высшей точки накала. 5 августа 1787 года Великий визирь Юсуф Коджа вызвал к себе русского посла Булгакова и предъявил ему ультиматум: вернуть Крым, аннулировать все прежние русско-турецкие договоры, отказаться от покровительства над Грузией. (Кстати, Юсуф Коджа родился в Грузии и проделал в Османской империи путь от раба до Великого визиря). Булгаков даже не успел передать ультиматум в Петербург – 12 августа султан Абдул-Хамид I объявил России войну.

Снова война

Планы турок предусматривали высадку десанта в Крым, чтобы вместе с восставшими татарами очистить его от русских. Далее планировалось уничтожить русскую флотилию в Днепро-Бугском лимане, разрушить Херсон и находящиеся там верфи, после чего начать вторжение на Украину со стороны Молдавии и Крыма. Ачи-Кале отводилась важнейшая роль в начинающейся войне – крепость была крупнейшей турецкой базой в Северном Причерноморье.

Как неоднократно уже случалось, Россия не имела четкого плана войны. Выступления турок ожидали, но все равно оно оказалось внезапным. Князь Григорий Александрович Потемкин логично предлагал овладеть Очаковом, затем взять под контроль побережье между Бугом и Днестром, чтобы потом продолжить наступление на Балканы. Для этих целей было решено сформировать две армии: Екатеринославскую под командованием собственно Потемкина и Украинскую, которую поручили генерал-фельдмаршалу Румянцеву. Екатеринославская армия, являвшаяся главными силами, должна была насчитывать 75–80 тыс. человек при 300 орудиях. В задачу Украинской армии в 35–40 тыс. человек при 96 орудиях ставилось взаимодействие с союзными австрийскими войсками и оборона Украины. Для обороны Крыма и действий на Кубани сформирован мобильный Крымско-Кубанский корпус в 20–25 тыс. человек. Пока шло формирование этих контингентов, генерал-аншефу Суворову поручалось организовать оборону Крыма, крепости Кинбурн и подступов к Херсону. Военно-морской флот России на Черном море был представлен пятью линейными кораблями, девятнадцатью фрегатами, одним бомбардирским кораблем и несколькими десятками мелких судов. Эти силы были поделены на Севастопольскую эскадру и Лиманскую флотилию. Ввиду малочисленности корабельной группировки ей предписывались оборонительные действия с упором на оборону Крыма.

Испытание на прочность

Турки попытались первыми навязать темп. 1 октября после нескольких демонстраций флота они высаживают 5,5-тысячный десант, выделенный из состава контингента, размещенного в Очакове, на Кинбурнскую косу для захвата крепости Кинбурн. Суворов, командующий русскими силами в этом районе, ожидал подобной вылазки противника – он устроил визитерам теплый прием, истребив десант практически полностью. Любопытно, что при осмотре тел убитых турок были обнаружены двое переодетых французов, и это были явно не исследователи местного фольклора, а военные советники. Когда эту новость довели до сведения императрицы, Екатерина повелела, что если подобный случай повторится, и каких-нибудь французов возьмут живьем, то отправлять их на отдых в Сибирь, чтобы отбить у них охоту ездить учить и наставлять турок. Очевидно, Государыня была далека от толерантности.

Пока происходили вышеуказанные события, князь Потемкин, завершив формирование Екатеринославской армии, к решительным боевым действиям переходить не спешил. Ни осенью 1787, ни зимой 1787–1788 годов он не решился приступить к осаде Очакова. Бездействие Светлейшего позволило туркам довести гарнизон Очакова до 20 тыс. человек и усилить оборону крепости полевыми укреплениями. Количество орудий, расположенных на валах и ретраншементе, достигало 330 стволов. Крепость была обнесена глубоким рвом глубиной до 7 метров. Кладовые и пороховые погреба Очакова были значительно расширены, в них были собраны ресурсы для снабжения гарнизона всем необходимым в расчете на длительную осаду. Во главе гарнизона находился трехбунчужный Гуссейн-паша.

К середине мая 1788 года более 50 тыс. солдат и офицеров сосредоточились в районе Ольвиополя (современный пока что Первомайск). Дождавшись подхода многочисленных обозов и парков осадной артиллерии, русская армия начала движение на юг. 25 мая она переправилась через Южный Буг и продолжила двигаться в сторону Очакова. Отягощенный многочисленными тылами, Потемкин преодолел 200 верст за 33 дня. Суворов предлагал командующему при помощи Лиманской флотилии с ходу брать крепость, пока турки не опомнились. Но Потемкин решил вести классическую осаду «по методе» – с закладкой траншей и батарей. Его план состоял в постройке редутов, прикрывающих фланги русской армии, а затем в возведении целого ряда осадных батарей, чтобы методичной бомбардировкой вынудить гарнизон к капитуляции, как это осуществил 50 лет тому назад Миних. Однако Светлейший не учел того, что противник тоже сделал надлежащие выводы из своего поражения, и крепость укреплена и снабжена сейчас значительно лучше.

12 июля на берегу Черного моря построили первую батарею, а к 20 июля армия полностью обложила крепость. В начале августа с целью предотвращения вылазок противника и прикрытия осадных работ в двух километрах от Очакова были сооружены четыре редута, снабженных артиллерией. Подкопы под вражеские укрепления рыть не представлялось возможным из-за особенностей грунта. Турки не остались пассивными наблюдателями – 29 июля, очевидно, с целью разведки боем из крепости вышел конный отряд в 50 человек, атаковавший казачий пикет. За конницей выдвинулось не менее 500 пеших янычар. Мелкая вылазка, быстро преодолев масштаб стычки, стала разрастаться до сражения. К русским также подошло подкрепление – рота Фанагорийского полка и рота гренадер, которые метким огнем отогнали турок. Противник, видя, как разрастается дело, тоже начал вводить в сражение одно подразделение за другим, доведя количество пехоты со своей стороны до трех тысяч. Возник кризис, и с целью его разрешения генерал-аншеф Суворов, построив два гренадерских батальона в каре, лично повел их в атаку. Враг побежал, и русским удалось захватить несколько полевых укреплений. Генерал хотел на плечах турок ворваться в крепость – для этого созрел подходящий момент. Но наличных сил у Суворова явно не хватало – он шлет Потемкину ординарцев с просьбами, похожими на требования, выслать подкрепление. Командующий же не только не присылает никаких войск, но и требует отступить. Трижды разъяренный Суворов требует помощи, трижды получает приказ отступать. Турки тем временем пришли в себя и открыли сильный огонь. Введя в бой свежие силы, начали теснить гренадер. Суворову, получившему ранение в шею, пришлось сдать командование генерал-поручику Бибикову, который вскоре вынужден был отдать приказ об отступлении. В этом бою потери русских составили 154 человека убитыми и 211 ранеными. Некоторые историки объясняют причины, по которым честолюбивый Потемкин не оказал помощи Суворову, личными мотивами. Дескать, славой не хотел делиться. Более вероятно, что методы ведения боевых действий, принятые Александром Васильевичем, были слишком дерзки, стремительны и динамичны для осторожного в военных делах Потемкина. Его испугал объем и количество решений, которые надо было принять за короткий промежуток времени. Князь был талантливейшим администратором, человеком большого и динамичного ума, но его военные таланты все же оставляли желать лучшего.

Кроме ранения Суворов получил суровый выговор от командующего, который обвинил генерала в чрезмерной лихости и бесполезных, с точки зрения Потемкина, потерях. Основной аргумент князя сводился к ценности солдатских жизней, что сильно обидело самого Суворова, трепетно относившегося к подчиненным. Между двумя незаурядными личностями возник конфликт, который весьма острый на язык Александр Васильевич комментировал едкими каламбурами вроде таких: «Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу». Естественно, услужливые личности доносили суворовские каламбуры до сведения Потемкина, что, мягко говоря, не улучшало атмосферы в верхушке русской армии. В конце концов, Суворов вернулся на Кинбурн. Престарелый Румянцев высказывался не менее остро: мол, Очаков не Троя, чтобы его 10 лет осаждать. Общее недовольство деятельностью Потемкина при осаде Очакова нарастало. Известный кондотьер на русской службе принц Нассау-Зиген писал в Петербург об упущенной возможности взять крепость еще весной.

Екатерина была в курсе подробностей «Очаковского сидения» и медлительности Потемкина, но кредит доверия ему был очень высок. Светлейший приступил к организации полномасштабной осады. Весь август русские солдаты рыли параллели и возводили осадные батареи, которые должны были вести бомбардировку крепости. Гарнизон время от времени утраивал количество вылазок, тревожа осаждающих. 18 августа состоялось крупное столкновение с силами турецкого гарнизона, пытавшимися помешать строительству батареи. Потеряв более 500 человек убитыми, противник отступил. Русские войска потеряли 150 человек. Примечательно, что в этом бою получил второе ранение в голову генерал-майор М.И. Кутузов. Рана оказалась серьезной, но судьба хранила будущего фельдмаршала для более серьезных дел. За весь август и сентябрь было оборудовано в общей сложности 30 артиллерийских батарей, на которых было установлено 317 орудий осадной и полевой артиллерии. Сила огня русской армии постоянно нарастала. Жгли много пороху, расходовали ядра, но турки не показывали признаков слабости – на все ультиматумы Потемкина Гуссейн-паша непременно отвечал отказом. Превосходство турецкого флота на море позволило 1 ноября доставить морем в Очаков 1,5 тысячи подкрепления и необходимые припасы. Сильный ветер не позволил русской флотилии выйти из лимана и воспрепятствовать этому. Тем временем мало-помалу методичная бомбардировка постепенно начала приносить результаты. К началу ноября турецкие укрепления, особенно на передовом рубеже, были изрядно повреждены. Часть зданий собственно внутри крепости – разрушена. Покрейсировав, турецкий флот ушел на зимовку в Стамбул, что не могло не сказаться на моральном состоянии гарнизона. Из истории известно, что крепость с флотом и крепость без флота – две разные ситуации. Воспользовавшись уходом неприятеля, русская гребная флотилия 7 ноября высадила тактический десант на остров Березань, на котором находился небольшой гарнизон, и захватила его.

Тем не менее противник постоянно совершал вылазки – особо крупную 11 ноября силами до 2 тыс. человек. С русской стороны был убит генерал-майор С.П. Максимов, три офицера и почти сотня солдат. Даже осторожному Потемкину стало ясно, что осада не приносит соответствующих результатов. На носу была зима в степи, а Потемкин знал о количестве санитарных потерь в армии Миниха, стоявшей тут в 1737 году. Потери его собственной армии больными и умершими от лишений давно превысили боевые. Очень четкой стала перспектива либо зимовать в холодной, продуваемой ветрами степи, где даже не было из чего построить капитального жилья для солдат, либо снимать осаду и отходить на квартиры. Неудачи Потемкин потерпеть не мог – это было совершенно не приемлемо. Он прекрасно знал, какие интриги плетутся против него в Петербурге, кто настойчиво толпится у дверей спальни императрицы. Ему нужна была победа. Скрепя сердце, князь отдает приказ готовиться к штурму.

Штурм

Во второй половине ноября начались морозы. В этих условиях русская армия готовилась к штурму. Его план составлял находившийся в ставке Екатеринославской армии генерал-аншеф артиллерии Иван Иванович Меллер. Для овладения крепостью были сформированы шесть колонн. Первая и вторая должны были захватить цитадель, третья наносила удар с севера, четвертая – с восточной стороны крепости. Пятая и шестая колонны находились в резерве и действовали «по рассмотрению генерала Меллера». Артиллерийскую подготовку для обеспечения внезапности решено было не проводить.

Все приготовления были закончены к вечеру 5 декабря. В 7 часов утра 6 декабря 1788 года, в день святителя Николая Чудотворца, после молебна при морозе в 23 градуса русские войска пошли на штурм Очакова. Турки оказали яростное и упорное сопротивление – атакующих встретил плотный огонь. Колонна генерал-майора барона П.А. Палена вклинилась в турецкие укрепления между крепостью и цитаделью, так называемым замком Гуссейна-паши. Затем он послал полковника Ф. Мекноба в атаку на замок. Полковник со своими людьми ворвался в цитадель, и находившиеся там около 300 турок вместе с самим Гуссейном-пашой были взяты в плен. Целостное управление обороной Очакова было утеряно. Третья колонна энергично атаковала земляные укрепления, возглавлявший ее генерал-майор Волконский был убит. Полковник Юргенц, принявший командование, довел ее до стен крепости. Четвертая колонна под командованием генерал-лейтенанта князя Долгорукова в ходе упорного штыкового боя прорвалась к крепостным воротам, заняла и открыла их. Турки подорвали два ранее заложенных фугаса, но это не остановило штурмующих.

Пятая и шестая колонны, введенные в сражение, пробили бреши в обороне противника и вышли непосредственно к бастионам крепости. Часть сил шестой колоны под командованием подполковника Зубина подошла по льду Лимана к южной стороне крепости. Причем гренадеры волокли с собой орудия. Выведя их на прямую наводку, под прикрытием артиллерийского огня солдаты Зубина полезли на стену и овладели ей.

Сбитые со стен турки засели в развалинах домов внутри крепости и оказывали ожесточенное сопротивление. Но хребет вражеской обороны был уже перебит, она перестала быть организованной. Остатки турецкого гарнизона были уничтожены в основном в результате штыкового боя. Либеральные историки любят посетовать на «резню», устроенную русскими в Очакове, забывая о некоторых подробностях пребывания христиан в турецком плену и захвата турками городов. Лирику Мехмеду II, взявшему Константинополь, не мешала сочинять стихи массовая резня христианского населения. В Турции даже снят весьма пафосный фильм по этому событию, без неудобных подробностей, конечно. В сухопутной битве при Абукире 25 июля 1799 года французы загнали в воду и фактически утопили под плотным огнем от 10 до 11 тысяч турок. Кто об этом вспомнит? Война на Востоке кардинально отличалась от схваток благородных джентльменов в Европе. Все джентльменство и рыцарство после перехода через Неман мгновенно улетучивалось.

Князь Потемкин наблюдал за общим ходом штурма с одной из передовых батарей. Когда к нему подвели захваченного турецкого командующего Гуссейна-пашу, Светлейший набросился на него с гневом, выговаривая за то, что из-за его упрямства пролилось столько крови. На что старый комендант Ачи-Кале философски возразил, что он, как и его противник, просто выполнял свой долг.

Спустя час с небольшим сопротивление турецкого гарнизона было сломлено – Очаков был взят. При штурме были убиты и умерли от ран 9,5 тыс. турок. Еще 4 тыс. взяты в плен, не считая обывателей. В качестве трофеев было захвачено более 300 орудий и 180 знамен, запасы пороха, пуль и ядер. Потери русской армии составили 956 убитых и 2776 раненых. Тела погибших при штурме офицеров были перевезены в Херсон и погребены в церкви святой великомученицы Екатерины. Военный некрополь героев Очакова сохранился до нашего времени.

Многочисленные тела погибших турок не было возможности похоронить сразу в промерзшей земле – часть их была перенесена на лед лимана, где и оставалась до весны. Немедленно после взятия крепости Потемкин приступил к ее разрушению. Свое рвение он оправдывал перед Екатериной тем, что крепость может вызвать осложнения на переговорах с турками. Хотя к 1789 году исход войны уже не вызывал никаких сомнений. После разрушения Очакова вход в лиман прикрывала крепость Кинбурн, лишь во время войны 1877–1878 годов в этом месте были построены береговые батареи.

Заждавшаяся победы Екатерина щедро наградила Потемкина. 4 февраля 1789 года в Зимнем дворце он получил жезл генерал-фельдмаршала, орден Георгия I степени, шпагу, украшенную бриллиантами и 100 тысяч рублей наградных. Многие офицеры, участники штурма, были также награждены орденами Св. Георгия и Св. Владимира IV степени. Нижние чины получили серебряные медали и добавочное полугодовое жалование.

Виктория

Очаковская победа позволила России окончательно утвердиться в Северном Причерноморье, обеспечить безопасность подступов к Крыму. Ликвидировать непосредственную угрозу судостроительным верфям Херсона. Для расширения кораблестроительной базы набирающего силу и значение Черноморского флота в 1789 году на месте слияния Южного Буга и Ингула, по указанию Потемкина, были основаны новая верфь и город, получивший в честь Очаковской победы, одержанной в день Николая Чудотворца, название Николаев. Он впоследствии станет вторым по величине судостроительным центром империи.

Можно сколько угодно критиковать князя Потемкина за медлительность осады, фаворитизм, любовь к наградам. Получив в управление Дикую степь, населенную сусликами и тушканчиками, этот человек в короткий срок превратил южные рубежи России в процветающий край, где были построены города, крепости и верфи. Практически с нуля был создан русский Черноморский флот, корабли которого ничем не уступали противнику. Стимулируя переселение в Новую Россию крестьян из перенаселенных центральных губерний, негласно разрешив не выдавать сбежавших сюда крестьян их помещикам, Потемкин добился того, что на берегах Черного моря имелось население, которое могло при необходимости постоять за Россию с оружием в руках. Князь обладал недюжинным умом и умел выделять талантливых людей из толпы лизоблюдов и подхалимов, качество, которое было бы весьма похвально для многих современных государственных деятелей.

Современная украинская историография, вертясь подобно ужу на сковороде, пытается ликвидировать слово «Россия» и «русские» из эпопеи освоения Северного Причерноморья. Доходит до абсурда: описываются действия безликой армии, участвовавшей в конкретных событиях. Неизвестные люди основали Екатеринослав, Херсон, Николаев и Одессу. Армия без принадлежности защищала Кинбурн и взяла Очаков. Неизвестные корабли (вероятно, «Летучие голландцы») бороздили Черное море. Слово «русский» во многих учебниках табуировано. Факты и события есть, а кто их осуществил, умалчивается. Хотелось бы верить, что это все просто очередная песня, которую пытаются спеть без слов. Но больше это похоже на заговор умолчания о тех людях и той стране, которые невозможно из этой песни выкинуть.