«Без Иванов Михайловичей с их чувством собственного достоинства и долга всякое государство обречено на гибель изнутри, несмотря ни на какие Днепрострои и Волховстрои. Потому что государство должно состоять не из машин, не из пчел и муравьев, а из представителей высшего вида животного царства, Homo sapiens».
Первый русский нобелевский лауреат, академик И.П. Павлов.

Иван Сеченов появился на свет 13 августа 1829 г. в дворянской семье в деревне Теплый Стан, лежащей в Симбирской губернии (сегодня поселок Сеченово в Нижегородской области). Отца его звали Михаилом Алексеевичем, и был он человеком военным. Служил Сеченов-старший в Преображенском гвардейском полку и в отставку вышел в звании секунд-майора. Мать же Ивана, Анисья Егоровна, являлась обычной крестьянкой, освободившейся от крепостной зависимости после того, как вышла замуж за своего барина. В мемуарах Сеченов писал с любовью: «Моя умная, добрая, милая мать была красива в молодости, хотя по преданию в крови её имелась примесь калмыцкой крови. Из всех детей я вышел в черных родственников матери и от неё приобрел то обличье, благодаря которому возвратившийся из путешествия по Ногайской степи Мечников говорил мне, что в палестинах этих, что ни татарин, то вылитый Сеченов...»

Деревня Теплый Стан, в которой провел свое детство Ваня, принадлежала двум помещикам — западная часть ее была владением Петра Филатова, а восточная — Михаила Алексеевича. У Сеченовых имелся добротный двухэтажный дом, в котором жила вся большая семья — у Ивана было четверо братьев и три сестры. Своих детей глава семейства содержал с трудом — капиталов он не имел, а доходы с поместья были невелики. Несмотря на это Михаил Алексеевич прекрасно понимал значение образования и своим долгом считал дать его детям. Однако когда настала пора отдать Ивана в уже назначенную ему казанскую гимназию, Сеченов-старший скончался. После смерти отца с мыслями о гимназии Ване пришлось распрощаться. В это же время в деревню из Москвы возвратился его старший брат. Именно он рассказал матушке о том, что обучение в Санкт-Петербурге в Главном инженерном училище довольно недорого (взнос составлял всего 285 рублей за четыре года, причем за эту скромную сумму воспитанника одевали, кормили и учили), полученное образование весьма солидно (в училище молодые люди подробно изучали инженерные и математические науки), а профессия военного инженера считается престижной. Этот рассказ произвел на Анисью Егоровну должное впечатление, и уже вскоре Ваня был отправлен в Северную столицу.

В середине августа 1843 Ивана Михайловича приняли в Главное военно-инженерное училище, в котором обучались и другие знаменитые русские люди — герой Севастополя генерал Эдуард Тотлебен, писатели Федор Достоевский и Дмитрий Григорович. Проучившись в низших классах пять лет, Сеченов провалил экзамены по строительному искусству и фортификации и потому вместо перевода в офицерский класс в июне 1848 в чине прапорщика отправлен был для прохождения службы во второй саперный батальон, расквартированный в городе Киеве. Военная служба не смогла удовлетворить пытливую натуру Сеченова, и, прослужив в саперном батальоне менее двух лет, Иван Михайлович принял решение уйти в отставку. В январе 1850 в чине подпоручика он уволился с военной службы, а уже в октябре месяце вольнослушателем записался на медфак Московского университета.

Порядки в столичном университете в то время царили невероятно строгие. Для студента тяжким проступком считался выход без шпаги на улицу или фуражка, надетая вместо треуголки. Кроме своего начальства требовалось отдавать честь всем встречным военным генералам. Строго наказывался и «беспорядок» в мундире. За это, к слову, пострадал известный впоследствии врач Сергей Боткин — за незастегнутый на крючки воротник мундира он оказался на сутки посажен в холодный карцер. Сам Иван Михайлович в студенческие годы жил крайне скромно, снимая крохотные комнатушки. Денег, которые мать присылала ему, едва хватало на питание, а кроме того необходимо было еще вносить деньги за обучение. Первая прослушанная Иваном Михайловичем в университете лекция была по анатомии. Седой профессор прочитал ее на латинском, которого Сеченов в тот момент не знал, однако, благодаря прилежанию и своим незаурядным способностям, быстро выучил. Вообще старательный и вдумчивый студент Сеченов занимался поначалу очень прилежно. По его собственным словам, на младших курсах он мечтал посвятить себя сравнительной анатомии. Эту дисциплину преподавал известный профессор Иван Глебов. Сеченову нравились его лекции, и он с охотой посещал занятия Ивана Тимофеевича.

Спустя несколько лет обучения Иван Михайлович приступил к изучению терапии и общей патологии, которую читал профессор Алексей Полунин — тогдашнее медицинское светило, основатель первой в стране кафедры патологической анатомии. Однако ознакомившись с главными медицинскими предметами поближе, молодой человек внезапно разочаровался в медицине. Впоследствии он писал: «Виной измены моей медицине было то, что я не обнаружил в ней того, чего ожидал — голый эмпиризм вместо теорий... Нет ничего, кроме перечисления симптомов болезни и причин заболевания, способов лечения и ее исходов. А о том, как болезнь развивается из причин, в чем сущность ее и почему помогает то или иное лекарство, нет сведений... Сами болезни не рождали ни малейшего интереса во мне, поскольку ключей к пониманию их смысла не было...». За разъяснениями Сеченов обратился к Алексею Полунину, который ответил ему так: «Милостивый государь, да не желаете ли вы, подскочить выше головы своей?.. Молодой человек, вообще говоря, усвойте, что знания появляются не только из книжек — их, главным образом, добывают практическим путем. Будете лечить, будете ошибаться. И когда пройдете эту сложную науку у больных своих, тогда и можете называться врачом».

Не исключено, что Иван Михайлович оставил бы медицину так же легко, как распрощался с военной службой, не повстречай он выдающегося хирурга Федора Иноземцева. Увлечение профессора ролью симпатической нервной системы в развитии множества заболеваний, поразительное предвидение им важности нервной системы в изучении болезней вызвали у молодого человека большой интерес. На основе работ Федора Ивановича появилась первая научная статья Сеченова «Могут ли влиять нервы на питание».

В 1855, когда Иван Михайлович уже перешел на четвертый курс, неожиданно умерла его мать. После кончины Анисьи Егоровны сыновья разделили наследство. Сеченов сразу отказался от прав на поместье и попросил денег. На долю его пришлось несколько тысяч рублей, а единственным «имуществом», полученным Иваном Михайловичем в собственность, стал крепостной слуга Феофан, которому будущий ученый незамедлительно выхлопотал вольную.

Курс обучения в столичном университете Сеченов окончил в числе трех самых способных студентов и был вынужден сдавать не стандартные лекарские, а гораздо более сложные, докторские выпускные экзамены. После их защиты в июне 1856 он получил свидетельство об утверждении в степени лекаря «с предоставлением права по защите диссертации получить диплом доктора медицины». Сам Иван Михайлович после сдачи экзаменов окончательно уверился, что медицина — не его призвание, избрав новым направлением своей деятельности физиологию. Поскольку за рубежом эта молодая наука находилась на более высоком уровне, Иван Михайлович принял решение на время покинуть родину.

Начать обучение Сеченов решил с химии и первой остановкой выбрал город Берлин. Лабораторией медицинской химии там руководил молодой и талантливый ученый Феликс Гоппе-Зейлер. Вместе с ним Сеченов изучал химические составы жидкостей, входящих в тела животных. В ходе этой стажировки он обнаружил в работах известного французского физиолога Клода Бернара существенную ошибку. Публикация данных об этом принесла молодому физиологу известность среди европейских коллег.

Еще в студенческие годы юный Сеченов являлся постоянным членом литературного кружка Аполлона Григорьева. Кроме поэтических чтений данный кружок славился своими безудержными кутежами, в которых «отец русской физиологии» принимал самое активное участие. Для Ивана Михайловича в конечном итоге участие в этих попойках не прошло даром, — уже находясь в Берлине, у него родился план исследовать влияние алкогольного отравления на человеческий организм. Научное освещение острого алкогольного отравления впоследствии стало основой его докторской диссертации. Все исследования Сеченов осуществлял в двух вариантах — при употреблении алкоголя и при нормальных условиях. Изучение влияния спиртных напитков на нервы и мышцы молодой ученый проводил на животных (в частности, лягушках) и на себе.

Зимой 1856 Иван Михайлович прослушал у немецкого физиолога Эмиля Дюбуа-Реймона ряд лекций по электрофизиологии — новой области исследования, изучающей физиологические процессы путем изменения электрических потенциалов, возникающих в тканях и органах организма. Аудитория этого виднейшего ученого была мала, всего лишь семеро человек, и среди них пара русских — Боткин и Сеченов. Кроме этого за год нахождения в Берлине Иван Михайлович прослушал лекции Розе по аналитической химии, Иоганнеса Мюллера — по сравнительной анатомии, Магнуса — по физике. А весной 1858 Сеченов выехал в Вену и устроился к знаменитому физиологу тех лет — профессору Карлу Людвигу, известному своими работами по кровообращению. По словам Сеченова, Людвиг являлся «интернациональным светилом физиологии для молодых ученых со всего света, чему способствовали его педагогическое мастерство и богатство знаний». В его лаборатории русский ученый продолжил свои исследования о влиянии алкоголя на кровообращение. Все лето 1858 Иван Михайлович только и занимался тем, что выкачивал из крови газы. Однако все способы для этого, которыми пользовались ученые в то время, были неудовлетворительными, и после долгих поисков и размышлений двадцатидевятилетнему русскому ученому удалось сконструировать новый абсорбциометр, оставшийся в истории под названием «насос Сеченова».

Следующим пунктом учебы Ивана Михайловича стал Гейдельбергский университет, где преподавали популярные в Европе профессора Герман Гельмгольц и Роберт Бунзен. В лаборатории Гельмгольца Сеченов провел четыре важных научных исследования — влияние раздражения блуждающего нерва на сердце, изучение скорости сокращений мышц лягушки, исследование по физиологической оптике и изучение содержащихся в молоке газов. А у химика Бунзена Сеченов прослушал курс по неорганической химии. Любопытно воспоминание оставленное Иваном Михайловичем о своем новом преподавателе: «Бунзен превосходно читал лекции и имел привычку нюхать перед аудиторией все описываемые пахучие вещества, как бы скверны и вредны ни были запахи. Ходили рассказы, что как то раз он чего-то нанюхался до обморока. За слабость свою к взрывчатым веществам он давно уже поплатился глазом, но на лекциях своих производил взрывы при каждом удобном случае, а потом торжественно показывал на пробитом дне остатки последнего соединения... Бунзен являлся всеобщим любимцем, и молодые люди называли его «папа Бунзен», несмотря на то, что он еще не был стариком».

Посетив Берлин, Вену, Лейпциг и Гейдельберг, Иван Михайлович полностью выполнил программу, которую сам себе и составил с целью всестороннего и глубокого освоения экспериментальной физиологии. Итогом этих трудов стало окончание работ над докторской диссертацией, которая была отправлена в Санкт-Петербург в Медико-хирургическую академию, где должна была состояться её защита. Эта работа, скромно названная автором «Материалы для физиологии алкогольного отравления», выделялась глубоким научным проникновением в суть поставленной темы, богатством экспериментальных данных и широтой охвата проблемы. В феврале 1860 диссертация Сеченова была напечатана в «Военно-медицинском журнале».

Февральским вечером 1860 Иван Михайлович в почтовом дилижансе прибыл на родину. В начале марта он благополучно защитил диссертацию и стал доктором медицины. Одновременно с этим совет Медико-хирургической академии допустил его к экзаменам на право приобретения звания адъюнкт-профессора. Сдав эти экзамены, Сеченов получил предложение вести занятия по физиологии, и спустя пару недель прочел свою первую лекцию. Уже первые выступления тридцатилетнего профессора привлекли всеобщий интерес. Доклады его отличались не только наглядностью и простотой изложения, но и насыщенностью фактами, а также необычностью содержания. Один из его ассистентов писал: «И теперь спустя много лет должен сказать, что никогда в своей жизни ни раньше, ни позже я не встречал лектора с подобным дарованием. Он имел прекрасную дикцию, но особенно потрясала сила логики в его рассуждениях...». В середине апреля Ивана Михайловича адъюнкт-профессором зачислили на кафедру физиологии, а в марте 1861 он конференцией Медико-хирургической академии был единогласно избран экстраординарным профессором (то есть не занимающим кафедру или сверхштатным).

В сентябре 1861 в «Медицинском вестнике» были опубликованы публичные лекции ученого «О растительных актах в жизни животной». В них Сеченов впервые сформулировал понятие связи организмов с окружающей средой. А летом следующего года Иван Михайлович снова отправился на год за границу и работал в парижской лаборатории знаменитого Клода Бернара, основоположника эндокринологии. Там ему удалось открыть нервные механизмы «центрального (или сеченовского) торможения». Этот труд, высоко оцененный Клодом Бернаром, Иван Михайлович впоследствии посвятил немецкому исследователю Карлу Людвигу со словами: «Своему глубокоуважаемому учителю и другу». Не прекращал он также повышать свое образование — в эту же поездку Сеченову удалось прослушать курс по термометрии в известном Коллеж де Франс.
 

Осенью 1861 ученый познакомился с Марией Боковой и ее подругой Надеждой Сусловой. Молодые женщины страстно желали стать дипломированными врачами, однако попасть в университет не могли — в России в то время путь к высшему образованию для представительниц слабого пола был закрыт. Тогда Суслова и Бокова, невзирая на трудности, приняли решение в качестве вольнослушательниц посещать лекции в Медико-хирургической академии. Иван Михайлович с большой охотой помогал им в деле изучения медицины. В конце академического года он предложил своим ученицам различные темы для научных исследований, впоследствии Мария Александровна и Надежда Прокофьевна не только написали докторские диссертации, но и успешно защитили их в Цюрихе. Надежда Суслова стала первой русской женщиной-врачом, а Мария Бокова — супругой Сеченова и его незаменимым помощником в научных исследованиях.

В мае 1863 Иван Михайлович вернулся в Санкт-Петербург и опубликовал в печати свои последние труды — очерки о «животном» электричестве. Эти работы Сеченова наделали много шума, и в середине июня Академия наук удостоила его премии Демидова. Сам же Иван Михайлович все лето занимался созданием своего знаменитого научного труда под названием «Рефлексы головного мозга», который академик Павлов окрестил «гениальным взмахом сеченовской мысли». В этой работе ученый впервые убедительно доказал, что вся психическая жизнь людей, все их поведение прочно связано с внешними раздражителями, «а не с некой загадочной душой». Всякое раздражение, согласно Сеченову, вызывает тот или иной отклик нервной системы — рефлекс по-иному. Иван Михайлович экспериментально показывал, что если у пса «выключить» зрение, слух и обоняние, то он все время будет спать, потому что в его мозг из внешнего мира не будет приходить никаких сигналов-раздражителей.

Данная работа ученого срывала пелену таинственности, которой была окружена психическая жизнь человека. Радость, печаль, насмешка, страстность, одушевленность — все эти явления жизни мозга, по Сеченову, выражались в результате меньшего или большего расслабления или укорочения определенной группы мышц — чисто механического акта. Разумеется, подобные умозаключения породили в обществе бурю протеста. Некий цензор Веселовский в докладной записке отмечал, что труды Сеченова «подрывают политические и нравственные начала, а также религиозные верования людей». Тайный советник Пржецлавский (к слову, второй цензор министерства внутренних дел) обвинил Ивана Михайловича в том, что тот, низводя человека «до состояния чистой машины», развенчивает «все моральные общественные основы и уничтожает религиозные догматы жизни будущей». Уже в начале октября 1863 министр внутренних дел запретил публиковать в журнале «Современник» работу ученого под названием «Попытки ввести физиологические начала в психические процессы». Однако это сочинение под измененным заглавием «Рефлексы головного мозга» было издано в «Медицинском вестнике».

В апреле 1864 Сеченова утвердили в звании ординарного профессора физиологии, а спустя два года Иван Михайлович решил выпустить главную работу своей жизни отдельной книгой. По этому поводу министр внутренних дел Петр Валуев сообщал князю Урусову, управляющему министерством юстиции: «В общедоступной книге объяснить, хоть и с физиологической точки зрения, внутренние движения человека результатом внешних влияний на нервы — не значит ли ставить на место учений о бессмертии духа, учение, признающее в человеке только одну материю. Сочинение Сеченова признаю неоспоримо вредного направления». Тираж книги оказался под арестом, а материалистические взгляды ученого вызвали новую волну преследований со стороны властей. Известие о возбуждении против него судебного дела Сеченов встретил чрезвычайно спокойно. На все предложения друзей о помощи в поисках хорошего адвоката Иван Михайлович отвечал: «И зачем он мне? Я принесу с собой в суд обычную лягушку и перед судьями проделаю все мои опыты — пусть прокурор тогда опровергает меня». Боясь оскандалиться не только перед всем русским обществом, но и перед ученой Европой, правительство решило отказаться от судебного процесса и, скрепя сердце, разрешило издать книгу «Рефлексы головного мозга». В конце августа 1867 арест с ее публикации был снят, и работа Сеченова увидела свет. Однако великий физиолог — гордость и краса России — на всю жизнь для царского правительства остался «политически неблагонадежным».

В 1867-1868 Иван Михайлович работал в австрийском городке Граце, в научной лаборатории своего товарища Александра Роллета. Там он обнаружил явления следа и суммации в нервных центрах живых организмов и написал труд «О химическом и электрическом раздражении спинномозговых нервов лягушек». В Российской АН в то время по разряду естествознания не имелось ни одного русского имени, и в конце 1869 Ивана Михайловича избрали членом-корреспондентом этого научного учреждения. А в декабре 1870 Сеченов по собственному желанию ушел из Медико-хирургической академии. Этот поступок он совершил в качестве протеста против забаллотирования его близкого друга Ильи Мечникова, выдвинутого в профессора. Уход Сеченова положил начало целой «традиции» — на протяжении последующих восьмидесяти лет руководители кафедры физиологии покидали академию при различных обстоятельствах, однако всегда с обидой.

Покинув кафедру, Сеченов некоторое время оставался без работы, пока старый друг и соратник Дмитрий Менделеев не предложил ему поработать в своей лаборатории. Сеченов предложение принял и занялся химией растворов, одновременно выступая с лекциями в клубе художников. В марте 1871 он получил приглашение из Новороссийского университета и до 1876 года работал в Одессе профессором физиологии. В эти годы Иван Михайлович, не переставая изучать физиологию нервной системы, сделал крупные открытия в области поглощения из тканей и отдачи углекислоты кровью. Также в эти годы Иван Михайлович открыл механизм мышечного чувства (иначе проприорецепции), позволяющего людям даже с закрытыми глазами осознавать положения своих тел. Совершивший подобное открытие английский ученый Чарльз Шерринтгон всегда признавал приоритет Ивана Михайловича, однако Нобелевскую премию по медицине и физиологии в 1932 получил только он, поскольку Сеченов к тому моменту уже скончался.

В восьмидесятые годы девятнадцатого века имя Сеченова являлось в научном мире не менее популярным, чем в литературном — имя Чернышевского. Однако не менее «популярно» было оно и в правительственных верхах. В ноябре 1873, согласно представлению шести академиков, Иван Михайлович баллотировался в адъюнкты Академии Наук по физиологии. Огромный перечень открытий и трудов ученого был столь внушителен, а выдвигавшие его академики так авторитетны, что на заседании отделения он был избран 14 голосами против 7. Однако через месяц прошло общее собрание АН, и Иван Михайлович недобрал два голоса — эти два голоса были привилегией президента Академии. Вот так двери этого учреждения закрылись перед великим русским ученый, как закрылись они и для Столетова, Менделеева, Лебедева, Тимирязева, Мечникова — известных во всем мире ученых, лучших представителей отечественой науки. Ничего удивительного, к слову, в неизбрании Ивана Михайловича не было. С точки зрения большинства академиков физиолог, написавший «Рефлексы головного мозга», пропагандирующий направо и налево «английского революционера Дарвина», крамольник и материалист не мог рассчитывать на нахождение в кругу «бессмертных».

Весной 1876 Сеченов вернулся в город на Неве и занял место профессора отделения физиологии, гистологии и анатомии физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. В этом месте в 1888 ученый организовал отдельную лабораторию физиологии. Наряду с работой в университете Сеченов читал лекции на Бестужевских высших женских курсах — одним из создателей, которых он являлся. На новом месте Иван Михайлович, как и всегда, развернул передовые физиологические исследования. К тому времени он в общих чертах уже завершил работы, касающиеся физико-химических законов распределения газов в искусственных солевых растворах и крови, а в 1889 у него получилось вывести «уравнение Сеченова» — эмпирическую формулу, связывающую растворимость газа в электролитическом растворе с его концентрацией и положившую начало изучению газообмена человека.

Необходимо отметить, что Иван Михайлович, будучи необыкновенно разносторонним человеком, интересовался всеми сторонами общественной и научной жизни. Среди его ближайших знакомых числились такие известные личности как Иван Тургенев, Василий Ключевский и Федор Достоевский. Любопытно, что современники считали Ивана Михайловича прототипом Базарова в романе «Отцы и дети» и Кирсанова в романе «Что делать?». Друг и ученик Сеченова Климент Тимирязев писал о нем: «Едва ли какой современный физиолог обладает таким широким охватом в области своих исследований, начиная с исследований в сфере растворения газов и заканчивая исследованиями в сфере нервной физиологии и строго научной психологии... Если к этому прибавить ту замечательно простую форму, в которую он облекает свои идеи, то станет понятно огромное влияние, которое Сеченов оказал на русскую мысль, на русскую науку далеко за пределами своей специальности и своей аудитории». К слову, как ученый Иван Михайлович был необыкновенно удачлив. Каждая новая работа всегда одаривала его значительным и важным открытием, и физиолог щедрой рукой складывал эти дары в сокровищницу мировой науки. Сеченов, получивший прекрасное физико-математическое и инженерное образование, эффективно применял знания в своей научной деятельности, используя, помимо прочего, и такие подходы, которые впоследствии были названы кибернетикой. Кроме того ученый подготовил (хоть и не опубликовал) курс высшей математики. Согласно словам академика Крылова «из всех биологов лишь Гельмгольц (к слову, крупный физик) не хуже Сеченова знал математику».

Несмотря на все заслуги ученого, начальство выносило его с трудом, и в 1889 Иван Михайлович был вынужден покинуть Санкт-Петербург. Сам физиолог с иронией говорил: «Я решил сменить свое профессорство на более скромное приват-доцентство в Москве». Однако и там ученому продолжали ставить препоны и мешать заниматься любимым делом. Отказаться от своей исследовательской работы Иван Михайлович не мог, и прекрасно понимавший все Карл Людвиг — в тот момент профессор Лейпцигского университета — написал своему ученику, что пока он жив, в его лаборатории всегда будет место для русского друга. Таким образом, в лаборатории Людвига Сеченов ставил опыты и занимался физиологическими исследованиями, а в Москве — только читал лекции. Кроме этого ученый вел занятия на женских курсах при Обществе учительниц и воспитательниц. Так продолжалось до 1891, пока не скончался профессор кафедры физиологии Шереметевский, и в Московском университете не появилась вакансия. К тому времени Иван Михайлович полностью закончил исследования по теории растворов, которые, к слову, получили высокую оценку в ученом мире и были в ближайшие годы подтверждены специалистами-химиками. После этого Сеченов занялся газообменом, сконструировав ряд оригинальных приборов и разработав собственные способы изучения обмена газов между тканями и кровью и между внешней средой и организмом. Признаваясь, что «изучение дыхания на ходу» всегда было его невыполнимой задачей, Сеченов начал изучать газообмен человеческого организма в динамике. Кроме того большое внимание он, как и в старые времена, уделял нервно-мышечной физиологии, издав обобщающую капитальную работу «Физиология нервных центров».

В быту же знаменитый физиолог был человеком скромным, довольствовавшимся очень малым. Даже самые близкие друзья его не знали, что Сеченов имел такие высокие награды, как орден Святого Станислава первой степени, орден Святого Владимира третьей степени, орден Святой Анны третьей степени. Вместе с супругой он в свободное от работы время перевел на русский «Происхождение человека» Чарльза Дарвина и являлся популяризатором эволюционного учения в нашей стране. Также стоит отметить, что ученый являлся противником любых опытов на живых людях. Если же ему требовалось во время работы провести эксперименты на человеском организме, то Иван Михайлович проверял всё только на себе самом. Для этого ему, любителю редких вин, пришлось не только глотать неразбавленный спирт, но однажды выпить колбу с туберкулёзными палочками, дабы доказать, что этой инфекции подвержен лишь ослабленный организм. Данное направление, к слову, позднее развил его ученик Илья Мечников. Кроме того Сеченов не признавал крепостное право и перед смертью отослал крестьянам своего имения Тёплый Стан шесть тысяч рублей — именно такую сумму по его подсчетам он за счёт крепостных своей матушки истратил на своё образование.

В декабре 1901 в возрасте 72 лет Иван Михайлович оставил преподавание в Московском университете и вышел в отставку. После ухода со службы жизнь Сеченова шла в тихом и мирном русле. Он продолжал вести экспериментальные работы, а в 1903-1904 годах даже занялся преподавательской деятельностью для рабочих (Пречистинские курсы), однако власти быстро наложили на это запрет. Жил он вместе с Марий Александровной (с которой еще в 1888 скрепил свой союз таинством венчания) в Москве в чистенькой и уютной квартирке. У него был небольшой круг знакомых и друзей, которые собирались у него на музыкальные и карточные вечера. В стране меж тем разразилась русско-японская война — был сдан Порт-Артур, под Мукденом разгромлена царская армия, а посланный на помощь из Балтийского моря флот почти весь погиб в сражении при Цусиме. В эти дни Иван Михайлович писал в мемуарах: «…Несчастье быть в такое тяжкое время ни на что не годным стариком — мучаться тревожными ожиданиями и заламывать бесполезные руки…». Впрочем, руки ученого не были бесполезными. Вскоре после того, как царские чиновники запретили ему работать на Пречистенских курсах, Иван Михайлович подготовил к печати очередной свой труд, объединивший все исследования о поглощении солевыми растворами угольной кислоты. А затем ученый начал новые исследования, посвященные физиологии труда. Еще в 1895 он опубликовал такую уникальную для того времени статью, как «Критерии для установки продолжительности рабочего дня», где научно доказал, что длительность рабочего дня не должна быть более восьми часов. Также в этой работе было впервые введено такое понятие, как «активный отдых».

Страшное для пожилых людей заболевание — крупозное воспаление легких — внезапно обрушилось на Сеченова осенью 1905. Предчувствие скорой кончины не обмануло семидесятишестилетнего ученого — утром 15 ноября он потерял сознание, а в районе двенадцати ночи Ивана Михайловича не стало. Похоронен великий физиолог был на Ваганьковском кладбище в простом деревянном гробе. Спустя несколько лет прах Сеченова перенесли на Новодевичье кладбище. После себя Сеченов оставил множество учеников и колоссальное наследие в области медицины и психологии. На родине Ивану Михайловичу был сооружен памятник, а в 1955 имя Сеченова присвоено было столичному медицинскому институту. Стоит отметить и то, что Святитель Лука Войно-Ясенецкий в своих трудах подчёркивал, что теории Сеченова и его последователя Ивана Павлова о центральной нервной системе целиком соответствует православному вероучению.

По материалам книги М.И. Яновской «Сеченов» и сайта http://chtoby-pomnili.com/