У него сложилась дурная репутация в революционных кругах – и это неудивительно. Странно, что в ХХ веке уцелел памятник императору на Исаакиевской площади. Наверное, помогла любовь ленинградцев к уникальной конной скульптуре.

Барельефы на постаменте рассказывают о важнейших событиях царствования – какими их видели через год после смерти Николая Павловича. Это – восстание декабристов 1825 года, холерный бунт на Сенной площади летом 1831 года, преобразования М.М. Сперанского и открытие моста железной дороги Петербург-Москва в 1851 году.

Пожалуй, это первый Российский самодержец, среди великих дел которого в каноническом монументе не нашлось места для военных побед. Хотя мало кто из наших императоров так любил и знал армию. Да и победные кампании в годы его правления случались. Но – перевешивало всё-таки мирное строительство и усмирение смут.

Смерть императора знаменовала конец сорокалетней эпохи, начало которой протрубили победные трубы 1814 года. Русские в Париже, наполеоновская империя разгромлена, новый порядок строится по принципам Священного Союза…

Русский царь становится оплотом монархического будущего на континенте. Такой венец Николай принял от старшего брата. Но поводов для спокойствия не было. Правление, как известно, началось с мятежа. И Николаю пришлось употребить всю волю, чтобы утвердиться на троне, чтобы его считали полномощным монархом.

А потом – многолетняя борьба с революционными веяниями по всей Европе. И – неустанная работа в России. Во всех сферах жизни царь укреплял дисциплину и подавал к тому личный пример.

И вот 18 февраля (2 марта по новому стилю) граф П.Н.Киселёв пишет:

«Судьба свершилась. Я поцеловал теплую еще руку покойного, ныне усопшего Императора- Милостивца». И добавляет:

«Мне объявлено, что Государь находится в безнадежном состоянии, что он исповедовался и приобщился. Призывал всех детей и внуков, прощался с Императрицею, выговорил ей и прочим членам своего Семейства утешительные слова, простился с прислугою своей и некоторыми лицами, которые тут находились – и, наконец, последний и тихий вздох отделил душу от тленного тела. Государь 65 миллионов людей скончался смиренно, без страданья, сохранив в последние минуты все силы душевные и все упования христианина».

При Николае Павловиче оформилась официальная идеология империи – знаменитая уваровская триада. Министр просвещения Сергей Семёнович Уваров в нескольких выступлениях сформулировал пароль эпохи: «Православие, самодержавие, народность».

Солдатский лозунг «За веру, Царя и Отечество» был известен и ранее. Уваровская концепция родилась с опозданием: как раз накануне кризиса самодержавия. Уже в 1860-е идеология 1840-х стала анахронизмом. Николай Павлович был уверен, что ситуацию можно «заморозить», что революция – это морок, с которым следует бороться и побеждать.

В то же время тридцатилетие правления Николая I не было для России «топтанием на месте». Росло население, в том числе и городское. Протекционистские меры помогали развитию промышленности.

Упорядочивалась система управления, активизировалось производство. Крестьянская реформа Киселёва, о которой мы недавно вспоминали, прошла сравнительно безболезненно и оказалась действенной. Во всём чувствовалось мировоззрение императора – устойчиво консервативное, со склонностью к армейскому порядку не только в армии.

Неслучайно в те времена статские чиновники облачились в форму. Это подчёркивало упорядоченность и субординацию. «В России дышит всё военным ремеслом. И ангел делает на караул крестом», – сказал неизвестный острослов, глядя на Александровскую колонну, установленную возле Зимнего дворца как раз при Николае Павловиче.

У императора нашлось немало последовательных сторонников и критиков – в том числе среди ярких мыслителей. В стане его союзников – не только Булгарин, но и Гоголь. А среди критиков – не только Герцен, но и Тютчев. Неожиданные сближения, несхематичные. История вообще сложнее наших стереотипов.

Взаимоотношения императора с Пушкиным – важная глава нашей истории, сильно мифологизированная. Но Пушкин несколько раз сравнивал двух императоров, двух сыновей Павла – и неизменно в пользу Николая. Первое впечатление от императора было неизменным: сильный человек. Такой и должен стоять в непогоду у штурвала огромного фрегата.

Пушкин высоко оценил приезд императора в холерную Москву, под впечатлением от этого поступка написал стихотворение «Герой». А через год азиатская болезнь превратила Петербург в пустынный, траурный город. Трупы не успевали убирать с мостовых. Ходили панические слухи.

Доведённая до отчаяния толпа в тот день стекалась на Сенную площадь, к лечебнице. Там и начался стихийный погром.  Выбили стекла в окнах, выбросили мебель, разогнали больничную прислугу, убили двух лекарей. Кто-то обвинял в несчастьях правительство. Площадь окружили гвардейцы и сапёры.

Но царь предотвратил расправу, неожиданно появившись среди бунтовщиков. Над площадью зазвучал его голос – не басовитый, ближе к тенору, но мощный, командный. «Остановите беззаконие, остановите разбой. Стыдно народу русскому, забыв веру отцов, подражать буйству французов и поляков!» – примерно такие слова прозвучали тогда.

И народ проникся словами Николая. Это было истинно царское выступление. Многие пали на колени, волнения утихли. Самодержец с кем-то поговорил строго, с кем-то – доброжелательно. И спокойно удалился.

Он имел обыкновение появляться в народной гуще без охраны, без императорского конвоя. Зимой с детишками катался с горки. В храме, на праздники, тоже стоял вместе с прихожанами без предварительного отбора. У его преемников такой свободы не будет, единение царя и народа распадётся.

Николая упрекают в том, что он – душитель свобод – опасался личностей высокого полета. Всё сводил к единственному трафарету, строил казарменную империю, для которой человек был всего лишь математической функцией или «винтиком». Припоминают про невозмутимый «оловянный» взгляд Николая. Пугают.

Отчасти это справедливо, но вспомним и другое. При Николае, несмотря на жёсткость цензуры, состоялся золотой пушкинский век русской литературы. Среди государственных деятелей того времени ярких личностей тоже немало.

Кроме Киселёва и Уварова необходимо упомянуть Михаила Михайловича Сперанского. Вот уж противоречивый человек – совсем не винтик. Декабристы прочили его в первые президенты России. Державин считал изменником. Николай вернул Сперанского на политический олимп, возвёл в графское достоинство.

Цепкий ум неблагонадежного Сперанского понадобился императору для составления грандиозного Полного собрания законов Российской империи и Свода законов. Империя получила прочный законодательный фундамент, а император (знавший цену этому свершению!) наградил Сперанского высшим орденом, сняв Андреевскую звезду с собственной груди.

При Николае I были заложены основы современного инженерного образования в России, а точнее – в этом смысле он был рьяным последователем Петра Великого.

28 ноября 1828 года указом императора был учреждён Санкт-Петербургский Практический Технологический институт с целью «приготовить людей, имеющих достаточные теоретические и практические познания для управления фабриками или отдельными частями оных».

О многом говорят крылатые выражения, приписываемые Николаю:

«Я смотрю на человеческую жизнь как на службу, ибо каждый служит».

«Седлайте коней, господа офицеры. В Париже опять революция».

«России не нужны адвокаты, без них проживём!».

По-моему, нам сегодня не хватает именно этой грани русского характера. Главное здесь – умение служить терпеливо и дисциплинированно.

«Он любил спартанский образ жизни, спал на походной кровати с тюфяком из соломы, не знал халатов, и ел только раз в день по-настоящему, запивая еду водой… Вечером, когда все ужинали, он опять пил чай, добавляя к нему иногда солёный огурец» – таким запомнила Николая Павловича дочь.

Впрочем, даже недруги не могли обвинить его в сибаритстве.

Ну, а в феврале 1855-го всё померкло. В ту зиму многие при дворе подхватили грипп – по тем временам болезнь смертельно опасную. Тяжело болел и император, который не первый год страдал кашлем и болезнями горла. Грипп перешёл в воспаление лёгких.

Слухи о самоубийстве связаны с поражением русской армии генерала Хрулёва под Евпаторией. Император действительно страдал, оказавшись в дипломатическом тупике. Видел, что система не сработала, что армия не готова к отражению интервенции. С первых дней высадки интервентов в Крыму лицо его почернело. Вести о неудачах армии, несомненно, ускорили его уход. Но разве можно бездоказательно обвинять солдата в самоубийстве?

Мы не сильно преувеличим, если назовём его последним русским самодержцем. Реформы 1860-х ограничат власть государя, усилив влияние деловых кругов – отечественных и зарубежных.

Почему же мощная империя, в которой всё подчинялось созидательной логике, пошатнулась в последние месяцы правления Николая? Почему ему пришлось сказать наследнику: «Сдаю тебе мою команду, но, к сожалению, не в таком порядке, как желал, оставляя тебе много трудов и забот»? Что это – крах самодержавного консерватизма?

Вероятно, ситуация требовала перемен, но роковым обстоятельством для империи стала высокомерная, авантюристическая внешняя политика.

Воплощением всего худшего, что было в тогдашней политике, стал Александр Сергеевич Меншиков, который слишком высокомерно держался на переговорах с турками, а потом провалил оборону Крыма.

Сила империи определяется не громкими скандалами, а умением встраиваться в союзы, умением удачно чередовать кнут и пряник во внешнеполитических делах.

У Меншикова всё получалось невпопад. Россия оказалась в изоляции. Противники торжествовали, прежние союзники – австрийцы – навсегда перешли в разряд недругов России (это оказалось невыгодным для обеих империй). Это был тупик дипломатического высокомерия. Да, союзникам нельзя доверять безоглядно. Но побеждать в больших войнах без союзников не удавалось никому.

Самое печальное, что этот исторический урок Николаевского времени нами не усвоен. Меншиковых сегодня гораздо больше, чем Киселёвых или Пушкиных.

Словами последнего мы вправе закончить разговор о выдающемся самодержце. Таким он сохранится в нашей памяти. Конечно, это написано о первых годах николаевского правления, но бодрость и честность были ему присущи до последнего часа:

Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.