«Наш стан кипит и дышит мужеством»

29 августа 1812 года у бивуака русских войск возле деревни Царево-Займище Смоленской губернии остановились крытые дрожки. Из них, тяжело дыша, вылез Кутузов. Накануне он получил письмо от командующего Русской армией Михаила Барклая де Толли, в котором он уведомлял, что избрал «весьма выгодную» позицию и намерен дать на ней генеральное сражение Наполеону. Впрочем, пребывать в этой должности ему оставалось недолго. Михаил Илларионович спешил, чтобы принять бразды правления армией.

Старый, увенчанный множеством боевых наград генерал прибыл в войска, когда они занимали позиции и возводили укрепления. Поздоровавшись, Кутузов громко воскликнул: «Да можно ли все отступать с такими молодцами!» В ответ он услышал восторженный рев тысяч глоток.

Кто-то мигом отыскал рифму: «Приехал Кутузов бить французов!» И экспромт тотчас стал поговоркой. «Кутузов приехал! …солдаты, офицеры, генералы — все в восхищении, — вспоминала кавалерист-девица Надежда Дурова. — Спокойствие и уверенность заступили место опасений; весь наш стан кипит и дышит мужеством».

В тот же день, 29 августа, Кутузов осмотрел место предполагаемого сражения и, по свидетельству Барклая, «позицию нашел выгодною и приказал ускорить работы укреплений». Однако наутро музыканты внезапно протрубили отход, и армия двинулась в направлении Гжатска. Это был первый приказ нового главнокомандующего.

Служивые, хоть и хмурились — сколько ж можно Наполеону спину показывать? — однако роптать не стали. Ведь авторитет Кутузова был непререкаем. Барклай же счел себя уязвленным. Он уверился, что Кутузов из зависти лишил его славы, которая окутала бы его после победы при Царево-Займище…

Но дело было не в этом. Кутузов и вовсе не хотел давать сражение французам, где бы то ни было, намереваясь их измучить погоней за русскими. «Надеетесь ли вы разбить Наполеона?» — спрашивали полководца. Он отвечал хитро щурясь: «Разбить — нет, а вот обмануть — надеюсь».

Однако с каждой верстой, приближавшей армию к Москве, сражение с Бонапартом становилось все более неотвратимым.

Его сохраняло провидение

Ночами Михаил Илларионович спал плохо. Вылезал из палатки, до рассвета сидел у тлеющего костра, зябко кутаясь в шинель. Мучительно вспоминал: сколько же он дал сражений? Пытался сосчитать, но мысли роились, бегали…

Кутузов пошел по стопам отца, генерал-поручика, военного инженера. Образование получил в артиллерийско-инженерной школе, которую окончил в числе самых прилежных. Далее изрядно послужил — сначала в мирное время, потом — под гром пушек. Впервые пороха понюхал Кутузов в турецкой кампании. Направленный в первую Дунайскую армию под начало генерала Петра Румянцева, молодой офицер участвовал в сражениях, прославивших русское оружие — при Рябой Могиле, Ларге (командовал батальоном гренадер), у Кагула (действовал в авангарде правого крыла). За участие в боевых действиях 1770 года Кутузов был произведен в майоры.

Спустя четыре года, в бою близ Алушты он со знаменем в руке увлек за собой солдат. Тут его настигла вражеская пуля. В докладе главнокомандующего Крымской армией генерал-аншефа В.М. Долгорукова Екатерине Второй от 28 июля 1774 года говорилось: «…Ранены: Московского легиона подполковник Голенищев-Кутузов, приведший гренадерский свой баталион, из новых и молодых людей состоящий, до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат. Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая, ударивши между глазу и виска, вышла на пролет в том же месте на другой стороне лица».

Лечивший Кутузова врач, был поражен: «Видимо, провидение сохраняет этого человека для чего-то необыкновенного, потому что он исцелился от двух ран, из коих каждая была смертельна».

За участие в том бою Кутузов был удостоен ордена святого Георгия четвертой степени (он стал полным кавалером этой высокой награды) и был направлен Екатериной для лечения за границу. Однако там не бездельничал — знакомился с опытом военного дела в Австрии и Пруссии.

Скоро Кутузов приумножил число своих наград — за бои под Аккерманом и Каушанами, за взятие Бендер, участие в штурме крепости Измаил в армии под командованием Александра Суворова.

Смятение Александра Первого

В 1797 году, уже при Павле Первом, Кутузов удостоился звания генерала от инфантерии. Стоит заметить, что он был в большом фаворе у императора, который правил Россией всего четыре с лишним года. Павел назвал генерала «одним из величайших полководцев нашего времени».

Они много общались, Кутузов был частым гостем в новом императорском дворце — Михайловском замке. Государь даже стал крестным отцом внука Кутузова Павлуши. Увы, благополучие генерала оборвал мартовский переворот 1801 года, во время которого император был убит…

Новый царь Александр Первый косо посматривал на Кутузова. Точные причины царской неприязни не известны, но в 1802 году Кутузов уходит — или вынужден уйти? — в отставку. На три года он уединяется в своем имении Горошки Житомирского уезда.

Император вспомнил о генерале, когда Австрия схлестнулась с Наполеоном. Кутузов возглавил армию, брошенную на помощь союзницы России. Он оказался лицом к лицу со значительно превосходившими по численности французскими войсками. Почти неделю генералу пришлось отступать, то и дело отражая удары французов с флангов и прикрываясь арьергардами. В конце концов, армия Кутузова сумела избежать разгрома и соединилась с корпусом генерала Федора Буксгевдена.

В декабре 1805 года случился Аустерлиц…

Формальным командующим союзной армией, состоявшей из 60-ти тысяч русских и 25-ти тысяч австрийцев, был Кутузов. Однако его смущало присутствие двух императоров — Александра Первого и Франца Второго. Но окончательно погубил дело план другого Франца — австрийского генерала Вейротера. Его отвергал Кутузов, но принял русский царь, отчего-то благоволивший к стратегам из Вены.

Как известно, Наполеон, снова показавший себя блестящим стратегом, под Аустерлицем нанес союзной армии жестокий удар. Потери союзников составили 27 тысяч, причем подавляющее большинство убитых были русскими. Более ста лет — со времен Нарвской битвы 1700 года со шведами — войска империи не терпели столь чувствительных поражений…

Под Аустерлицем сражался муж дочери Кутузова Елизаветы, флигель-адъютант, капитан Федор Тизенгаузен, бросившийся в атаку с развевающимся знаменем. Он был сражен пулей. Сам Кутузов, получивший увечье, едва не угодил в плен. Ну а Александр Первый, этот величественный император, пребывал в смятении и плакал как ребенок…

Последний парад полководца

Летом 1812 года Кутузов находился в праздном покое. Он был отставлен императором, затаившим на него обиду после аустерлицкого краха. К тому же, полководец зрел его, царское, унижение…

Кутузов понимал, что его время прошло. Да и возраст давал о себе знать — как-никак, генералу шел уже 67-й год, да и недуги все больше тревожили его израненное тело.

Однако последний парад полководца был впереди…

Когда Наполеон вторгся в пределы России и стремительным маршем двинулся вглубь страны, Кутузов был избран начальником петербургского, а затем и московского ополчений. Но разве эта скромная должность была достойна боевого генерала?

«Мы долго молча отступали, досадно было, боя ждали…» Но лишь

после сдачи французам Смоленска Александр Первый вызвал бывалого полководца. Представший пред ясные очи царя старый лис понимал, о чем пойдет разговор. И не ошибся — после аудиенции генерал выехал в действующую армию…

В ранге главнокомандующего Кутузов еще несколько дней вел русское войско к Москве и, наконец, достиг села Бородина. Более пятиться было невозможно — позади была Белокаменная. Русская армия расположилась на позициях, чтобы помериться силами в чистом поле с соединениями Наполеона…

Едва стихло Бородинское сражение, главнокомандующий отправил письмо императору: «Кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни шагу земли с превосходными своими силами». Далее в письме говорилось: «…а потому, когда речь идет не о славе выигранных только баталий, но вся цель будучи устремлена на истребление французской армии, я взял намерение отступить шесть верст, что будет за Можайском».

«Все это теперь развалится само собой»

Французы вошли в Белокаменную, изрядно ее разграбили. Пока Наполеон мучительно решал, кашляя от нестерпимого дыма московских пожарищ, как поступать дальше, Кутузов действовал быстро и решительно. Он, предвидя отход французов, закрывал им пути везде, где только возможно. И когда захватчики в октябре 1812 года вышли из древней столицы, им пришлось брести по пустынной дороге. Продовольствие и фураж, да и то в небольших количествах, доставались им дорогой ценой.

К тому же французы беспрестанно подвергались набегам партизан и атакам Русской армии. Со злорадством наблюдая закат французской армии, Кутузов говорил: «Теперь за одного русского я не дам и десять французов». И, верно, поминал, что, как и обещал, перехитрил супостата…

Становилось все холоднее и страшнее — наступала зима, и захватчики, уже окончательно потерявшие боевой строй, замерзшие и голодные, превратились в сборище бродяг. Они мечтали лишь о том, чтобы любой ценой выбраться из этой загадочной и страшной страны.

Александр Первый требовал дать еще одно, генеральное сражение французам, чтобы разбить их окончательно. Но Кутузов лишь устало повторял: «Не нужно. Все это теперь развалится само собой». Да и не было у Кутузова таких сил. Наполеоновская армия была разбита, но и русская выглядела изрядно потрепанной. Да и зачем жертвовать солдатскими жизнями и гнаться за неприятелем, который и без того удирает со всех ног?

Достойные почести полководцу

Изгнав остатки наполеоновских войск из пределов империи, русская армия отправилась в европейский поход. Кутузов, не желавший покидать пределы России, ворчал: «Самое легкое дело идти теперь за Эльбу. Но как воротимся? С рылом в крови!»

Его не радовали ни милость царя, ни свалившиеся на его голову награды и почести. Полководец был удостоен звания князя Смоленского, награжден высшим боевым орденом — Святого Георгия первой степени, шпагой с бриллиантовым эфесом и лаврами из изумрудов. Кроме того, Михаил Илларионович получил чин фельдмаршала и 100 тысяч рублей — несметную по тем временам сумму!

Ему все больше нездоровилось. Одолевала апатия и слабость, но он не просил отставки, решив нести свой крест до конца. Продолжал командовать армией, которая вошла в Польшу, а затем — в Силезию и Пруссию. Но в марте 1813 года Кутузов занедужил всерьез. И слег окончательно.

Незадолго до смерти Александр Первый навестил умирающего полководца. «Прости меня, дорогой Михайло Илларионович, что порою был к тебе несправедлив», — молвил царь со слезами на глазах. «Я прощаю тебе, государь, — едва слышно отвечал Кутузов. — Да простят тебя Бог и Россия…»

Целых полтора месяца гроб с телом Кутузова везли в Санкт-Петербург. Медлительность объяснялась тем, что повсюду усопшему оказывали достойные почести. В пяти верстах от столицы гроб сняли с повозки и до самого Казанского собора несли на плечах. Вся Россия оплакивала героя, спасшего Россию от одного из самых страшных вражеских нашествий.

Валерий Бурт
http://svpressa.ru/post/article/131951/