Антология Русской Мысли [533] |
Собор [345] |
Документы [12] |
Русская Мысль. Современность [783] |
Страницы истории [358] |
К этому времени впрочем дело уже велось о другом Самозванце — Лже-димитрии П-м. Этот был уже вовсе явным авантюристом. И зная об этом, Рим и некоторые в Польше вновь поддержали его! А легенда была такова: «царь» Димитрий в Москве не был убит, а сумел бежать («чудесно спасся» вторично!). И вновь примкнули к нему казачьи отряды из Малороссии, с Дона с «прежепогибшей Украины». Вновь немало русских людей поверили лжи, ибо очень хотелось иметь «настоящего», «прирожденного», как тогда говорили, Царя, каковым в глазах многих мог быть только прямой потомок Ивана IV. Марина Мнишек «признала» в Лжедмитрии П-м своего законного мужа. Однако её духовник — иезуит счёл нужным тайно венчать её с новым Самозванцем; иезуит знал, что он не тот, убитый в Москве, а другой Лжедимитрий... Сохранились тайные инструкции Рима приближенным этого Самозванца. Суть их в том, чтобы постепенно, но неуклонно вести дело к унии Церкви Российской с Церковью Римской, к подчинению папе. Вот уж где католики показали, что для них цель оправдывает средства. В 1608 г. Лжедимитрий П-й вошёл в пределы России и вскоре приблизился к Москве, став лагерем в Тушино. Потому и назвали его тогда «тушинским вором». «Вор» в понятиях тех времён — государственный преступник (тех, что крадут вещи, тогда называли татями). Маринка родила сына от Лжедмитрия П-го. 119 Малютку в народе тут же назвали «ворёнком». Москва заперлась. Ещё оставались очень небольшие войска для защиты столицы. Шатание настроений и умов возникло великое. Иные князья и бояре по несколько раз перебегали из Москвы к «вору» в Тушино и обратно. Не имея сил вести большую войну, Царь Василий Шуйский призвал на помощь Шведского короля Карла 1Х-го. И тем совершил большую ошибку. Как мы уже говорили Карл Шведский и Сигизмунд Польский воевали тогда за Шведский престол. Призванием шведов Шуйский ставил Россию в положение военного противника Польши, чем она и воспользовалась, видя Смуту на Русской Земле,— объявила России войну. Теперь королевское польское войско под «законным» предлогом вошло в Московское Царство. Самозванец стал не нужен полякам и они от него отошли. Сигизмунд осадил Смоленск, а крупное войско Жолкевского подошло к Москве. Недовольные Шуйским бояре в июле 1610г. свергли его с престола (принудили отречься). Но кого теперь ставить Царём? Во многом это зависело от бояр. О, Великороссийские князья и бояре! Сколько было в вас искони стремления властвовать в государстве. Вот теперь не стало никакого Царя, теперь вы получили, как кажется, всю полноту власти. Вот теперь бы вам показать себя, показать, на что вы способны! И показали... Среди правительства, состоявшего из семи бояр и прозванного «семибоярщиной», началась страшная разногласица мнений. Патриарх Гермоген сразу же предложил призвать на царство 14-летнего «Мишу Романова», как назвал он его. Но Патриарха не слушали. Обсуждали предложение Польши посадить на Московский Престол сына короля Сигизмунда Владислава. Большинство бояр согласились. Полякам открыли ворота Москвы и они заняли своим гарнизоном Китай город и Кремль. В то же время огромное польское войско осадило монастырь Преподобного Сергия — «Игумена Русской Земли», Троице-Сергиеву Лавру, но после 16-месячной осады так и не смогло её взять! Патриарх Гермоген готов был согласиться и на королевича Владислава, но при таких условиях. Владислав крестится в Православную Веру немедля, под Смоленском. В жены себе он возьмёт только девицу Православного Исповедания. Поляки уйдут из России, а все русские отступники, перешедшие в это время в католичество, или унию будут казнены, Между Москвою и Римом никогда не будет никаких переговоров о вере. Под Смоленск к Сигизмунду отправлено было посольство для переговоров о престолонаследии. Духовным главою посольства явился Митрополит Ростовский Филарет Никитич Романов, изведенный из ссылки и затем посвященный в архиерейство при Царе Василии Шуйском. В то же время Патриарх Гермоген не переставал увещевать тушинцев, ещё стоявших с вором под Москвою, призывая их обратиться, покаяться и прекратить разорение Отечества. Оказалось однако, что на престоле Московском хочет быть сам король Сигизмунд... Но это держалось в тайне. Большинство бояр согласились принять и такое, ссылаясь на то, что поляки уже в Москве, а у русских нет войска, чтобы защититься от Польши. Была составлена грамота, где говорилось, что Московское государство «отдаётся на волю короля». Члены правительства подписались. Нужно было, чтобы подпись поставил и Патриарх Гермоген. С этим к нему явился князь Михаил Салтыков. Глава Русской Церкви ответил: «Нет! 120 Чтобы король дал сына своего на Московское государство, а королевских людей всех вывел бы вон из Москвы, чтобы Владислав оставил латинскую ересь, а принял греческую веру,— к такой грамоте я руку приложу. ...А писать так, что мы все полагаемся на королевскую волю, и чтобы наши послы положились на волю короля, того я и прочие власти (церковные) не сделаю и вам не повелеваю. Явно, что по такой грамоте нам пришлось бы целовать крест самому королю». Салтыков выхватил нож и устремился на Патриарха. Тот перекрестил Салтыкова, сказав: «Не боюсь я твоего ножа, ограждаюсь от него силою Креста Христова. Ты же будь проклят от нашего смирения и в сей век и в будущий!». В декабре 1611 г. грамоту эту бояре всё-таки повезли под Смоленск к находившимся там российским послам. И вот здесь случилось такое, что явилось переломной чертой всех событий и вывело государство из хаоса Смуты, из обстоятельств, казавшихся безнадёжными. Получив грамоту, и не увидев под ней подписи Патриарха, послы ответили нашим боярам, что грамота незаконна. Им возразили: «Патриарх в земские (то есть мiрские) дела не должен вмешиваться». Послы сказали: «Изначала у нас в Русском государстве так велось: если великие земские или государственные дела начнутся, то государи наши призывали к себе на собор патриархов, митрополитов, архиепископов и с ними советовались. Без их совета ничего не приговаривали. И почитают наши государи патриархов великою честью... А до них были митрополиты. Теперь мы стали безгосударны, и патриарх у нас человек начальный (то есть в отсутствие Царя — главный). Без патриарха теперь о таком великом деле советовать непригоже... Нам теперь без патриар-ховых грамот по одним боярским делать нельзя». Сговора с Сигизмундом и передачи ему во власть Московского Царства не получилось.. Вот что значит порой одна лишь такая «малость» как подпись, точнее в данном случае — отсутствие подписи! Это дало духовное и законное основание (в предвидении новых боярских измен) начать русским городам переписываться между собой с целью решить, как спасать Москву и Отечество? В переписке этой часто упоминался Патриарх Гермоген, который стал «прям как сам пастырь, душу свою полагает за веру христианскую». Жители Ярославля писали к гражданам Казани: «Ермо-ген стал за веру и Православие, и нам всем велел до конца стоять, Если бы он не сделал сего досточудного дела, погибло бы всё». И вправду, Россия, которая так недавно по желанью поляков чуть было не взявшая Польшу, теперь была на волосок от того, чтобы стать владением Польши (и как знать, на сколь долгое время!). Между тем Патриарх Гермоген стал писать сам во все города, призывая Россию подняться на своё освобождение. Письма — грамоты эти будили народ, имели огромную силу. Поляки потребовали, чтобы он написал городам и призвал их отказаться идти на Москву для её освобождения от захватчиков. С этим к Гермогену явился вновь Михаил Салтыков. «Напишу,— отвечал Патриарх,— ... но только под условием, если ты и все с тобой изменники и люди короля выйдете вон из Москвы... Вижу поругание истинной веры от еретиков и от вас, изменников, и разорение святых Божиих Церквей и не могу больше слышать латинского пения на Москве». Гермогена заточили в Чудовом монастыре и начали морить голодом. Но голос Церкви не смолк. С теми же 121 призывами объединиться и пойти на защиту Отечества стала рассылать городам свои грамоты братия Троице-Сергиевой Лавры во главе с архимандритом Дионисием. К Москве потянулись народные ополчения. Первое их собрание оказалось нетвёрдым. В нем было немало разбойных казаков, как, например, казаки атамана Заруцкого. Между ополченцами пошли распри и ссоры, иной раз кровавые. Был убит предводитель рязанских отрядов Ляпунов. Ополчение это больше грабило население, чем воевало с поляками. Всё изменилось, когда к столице двинулось второе ополчение, созданное усилиями Нижегородского купца Козьмы Минина Сухорукова и князя Димитрия Пожарского. Как известно, Минин, побуждая людей жертвовать на ополчение, призывал, если нужно, продать жён и детей, заложить имения, но освободить Святую Соборную Апостольскую Церковь Успения Пресвятой Богородицы, где икона Владимирская, где почивают мощи великих русских Святителей (то есть речь шла об Успенском соборе Кремля^) Вот, оказывается, та ценность, которая одинаково дорога была жителям Нижнего, Рязани, Ярославля, Казани и других городов России и ради которой они были готовы и жен продать и жизнь положить! Значит, Успенский собор был тогда тем, что можно назвать как бы географическим центром патриотизма в России! По совету Патриарха Гермогена, из Казани в ополчение Минина-Пожарского была взята святая Казанская икона Богоматери. Осенью 1612г. второе ополчение было уже под Москвой. Но пробиться в столицу не удавалось. Силы таяли. Тогда ополченцы наложили на себя строгий трёхдневный пост и стали сугубо молиться Царице Небесной пред Её Казанской иконой. В это время проживавший в Кремле в монастыре на покое епископ Арсений, родом грек, приехавший к нам в 1588 г. с Патриархом Иеремией, после усердной молитвы в тонком сне увидел Преподобного Сергия. Игумен Русской Земли сказал Арсению, что, «молитвами Богородицы суд об Отечестве нашем пре-менён на милость, что заутра Москва будет в руках ополчения, и Россия спасена!» Весть об этом видении Арсений тут же сумел передать войску Пожарского, что ободрило всех чрезвычайно. Пошли на решительный приступ и 22 октября 1612 г. овладели частью Москвы и Китай городом. Начались уличные бои в которых принимали участие и жители. В огне и дыму трудно было отличить своих от врагов, 27-го октября дымы стали рассеиваться. Поляки сдавались. Интересным должно было быть это зрелище. На Красной площади под сенью Казанской иконы Богородицы стоит русское ополчение, где большая часть бойцов — простые горожане и крестьяне, одетые как попало, иногда и в лаптях, и вооруженные чем попало, иной раз — просто вилами. А из Кремля правильным строем, одетое в латы выходит польское войско, отлично вооруженное и слагает к лаптям мужиков свои потерявшие славу знамёна... До этого светлого дня не дожил Патриарх Гермоген. 17 февраля 1612 г. он умер голодной смертью в Чудовом монастыре. В 1912 г. он был причислен к лику святых, и мощи его до сих пор почивают в Успенском соборе Кремля. Так в конце октября 1612г. Смута кончилась. Хотя по России ещё продолжали бродить отряды поляков, шведов, разбойников и казаков. После гибели Лжеди-митрия И-го, Марина Мнишек связалась с Заруцким, который пытался ещё воевать, но был разгромлен. Маринка в тюрьме умерла. И всех их — Заруцкого и «ворёнка» — казнили. Последнего, правда, жалко,— был совсем ведь младенец. 122 Но решающая победа была одержана тогда, в 1612 г.! В память об этом 22 октября — 4 ноября (по н. ст.) был установлен ещё один праздник Казанской иконе. А в 30-х годах XVII в. тщанием князя Пожарского и москвичей на Красной площади в честь этой иконы был воздвигнут храм. Икона сия имеет особенность. Если на многих иных знаменитых иконах Матерь Божия, держа Богомладенца, свободною Своею рукою указывает на Него, как бы говоря молящимся: «вот ваш Спаситель», то на Казанской иконе руки матери Божией не показаны, а зато Христос Своею рукою указывает на Неё, как бы говоря людям: «вот ваша Заступница». Казанская икона Богородицы свидетельствует о возрастающем значении Царицы Небесной в последних судьбах Церкви и мiра, о том, что, как спасла Матерь Божия Церковь в Казани в 1579 г., как спасла она Москву и Россию от супостатов и лжецарей — самозванцев в 1612г., так спасёт Она верных от всех искушений последнего лжецаря — самозванца антихриста в канун Второго пришествия Господа Иисуса Христа. Вот почему всё происходящее с Казанской иконой или окрест неё важно для всей России не только вчера, но — сегодня и завтра, и в самый последний день. Великая Смута в Великой России закончилась. Впереди был Великий Церковный и Земский Собор и выборы нового Государя новой династии.
УРОКИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
Итак, чудом Божиим, чудом Пресвятой Богородицы в значительной мере посредством Её чудотворной Казанской иконы, а также Курской Коренной, предста-тельством русских святых, особенно Преподобного Сергия и поистине волей народа была спасена Россия! Без Царя, без войска, даже и без правительства (правящая «семибоярщина» оказалась большей частью изменнической) Великороссийский народ, как бы придя в себя, сумел сбросить супостатов и восстановить государство, практически переставшее существовать в хаосе Смуты... Вот когда можно видеть непосредственно действие решающей массы российского общества, действие высшей доброй воли Великороссии. Значит, тогда эта высшая воля не была сожжена, уничтожена или чрезмерно подавлена; она на время была как бы оттеснена разгулявшимся действием воли низшей, бесовской. Победить, покорить эту низшую волю гораздо трудней, чем изгнать иноземцев и выбрать Царя. Поэтому подвиг Великороссии продолжался и после 1613 г.. И состоял в преодолении низменных злых начал, пробужденных или порожденных в народе Смутой. Как удачно и замечательно, что в нужные дни за Россию, за Божию правду стал глава Русской Церкви Патриарх Гермоген, не убоявшийся ни угроз, ни самой смерти («Боюсь Единого, живущего на небесах»,— любил говаривать он). Таковыми же, как мы помним, были многие предстоятели Православной Российской Церкви, таковыми они и должны быть всегда, наипаче в тяжёлое время. Время Смуты очень хорошо показало, что может Великороссийский народ под водительством настоящего пастыря, если в самом народе не иссякли добрые силы высшей, духовной воли! Особенный интерес вызывает, конечно, явление на Руси самозванчества. Как могло оно возникнуть в российской среде при том всеобщем священном 123 восприятии Божественного образа и происхождения царской власти, которое так свойственно древней России? Самозванцев в Смутное время было не два, а по крайней мере четыре (мы поведали только о двух потому, что другие совсем уж ничтожны). На XVII веке явление это не кончилось. Оно продолжалось и в ХУШ-м, особенно ярко себя показав, например, в Пугачёвщине (Пугачёв ведь тоже не кто-нибудь, а «царь Пётр III»). Скрывшись куда-то в XIX веке, самозванчество с новой силой возникает в веке ХХ-м. Появляются якобы чудом спасшиеся от расстрела в Екатеринбурге то «великие княжны» (Анастасия, Мария), то «цесаревич» Алексей Николаевич (слава Богу, недавно умерший), кажется, готов появиться ещё кое-кто... Всё это побуждает повнимательней рассмотреть самозванчество как явление. Всё началось, как мы помним, с Ивана 1У-го. Он обезценил царскую власть, а значит, и любую другую, показав её лишь как средство безнаказанно творить всё, что угодно, вплоть до диких жестокостей и убийств. Опричники в этом вполне подражали Царю, каждый в рамках своего положения и имений. Тем самым впервые в истории Великороссии власть, в том числе — царская сделалась вожделенной целью прежде всего для всяческих негодяев. Есть нынче выражение: «Пробил час негодяев». Оно вполне применимо к тому, что последовало за царствованием Ивана IV. Негодяи воспрянули духом, увидев через Опричнину, что и на Русской Земле возможно для тех, кто был ничем, становиться всем... Последнее подтвердил движеньем к верховной власти Борис Годунов. И добавил: эту власть можно восхитить путем коварства и преступлений. Всё это и вызвало к жизни феномен самозванчества. Нужно добавить, что сему помогало и оборот-ничество, привнесённое в русскую жизнь тем же Иваном IV. Он не устрашился даже прибегать к текстам Священного Писания в превратном их толковании, для оправдания того, что прямо противоречит Писанию. Так поступал диавол, искушая Христа в пустыне. Посему такое безстрашное употребление Писания для прикрытия беззаконий есть дело уж прямо бесовское, то, что роднит человека по духу с «отцом лжи» — диаволом. И это бесовское средство потом стало, увы, слишком часто применяться в государственной и церковной жизни Великороссии. Не удивительно после сего, что самозванцы Лжедимитрии не боятся притворяться теми, кем они заведомо не являются. Православное благочестие, точнее внешняя видимость его, становится, маской, под которой можно скрывать всё, что угодно, даже тайное католичество. Оборотничество на Руси сопровождается еще лицедейством, игрой, и сие открывает «заслонку», через которую в русскую душу вливается пристрастие к игре, лицедейству, притворству. Оно проявляется как в сравнительно безобидном увлечении театральным искусством, ранее совершенно чуждым Православному духу Руси, так и в более пагубных формах лицедейства в жизни, в том числе и на самой вершине власти. Вспомним игры Ивана IV с «царём» Симеоном. В такие же игры потом любил поиграть Пётр 1-й, во многом осознанно вдохновлявшийся примером Ивана IV. Их примерами, в свою очередь, сознательно вдохновлялся Сталин — тоже оборотень и лицедей. Весьма не случайно, что в антимонархическом коммунистическом СССР при Сталине были в большом почёте два этих Царя, Иван IV вообще был во многом примером для большевиков, особенно в деле безудержных беззаконных казней. В своём месте мы скажем ещё об этом. Пока же отметим, что в России 124 наглые самозванцы, как явление, стали возможны только после того, что понат-ворили Иван IV и Борис Годунов. Самозванцы в те времена были и особенно ненавистны народу, склонному иногда им поверить, потому, что прикидывались, притворялись не просто кем-то, а Царями, власть которых почиталась святой, Богоданной. Посему, когда обман обнаруживался, гневу народа не было пределов! Однако то, что подобный обман, подлог были возможны, являлось знамением страшным. С таким-то «наследием» пришлось иметь дело Великороссии по окончании Смуты. Доброй надеждой тогда служило то обстоятельство, что высшая добрая воля народа, имевшая опорой своей Святую Русь, сумела возобладать над восстанием воли низшей и сохранить эту Святую Русь как духовную цель и основу всей жизни российского общества в целом, как мерило для поведения всех, в том числе сильных мiра сего, прежде всего — и Царей! Это здоровье и сила Святой, Православной Руси явились основой её внешней, военной победы над силами Запада. Из великого искушения Великая Русь выходила и достойно и славно. Особенно ярко это явилось в устройстве взаимоотношений церковной и царской власти, Церкви и государства. Если в деле установления на Москве Патриаршества хлопочет и действует прежде всего не Церковь, а царская власть, то вскоре самую царскую власть спасает в России Церковь в лице Патриаршества. Несмотря на неверное поведение отдельных своих иерархов и предстоятелей, Русская Церковь тех времен в целом хранила ещё огромную меру способности быть верной Богу и правде Его вплоть до смерти, не боясь никого, ничего, кроме «Единого, живущего на Небесах». Сие обстоятельство чрезвычайно существенно в деле отношений церковной и царской власти. Ибо отношения эти слагались в то, что называлось «симфонией» (согласием). Как на гербе российском у орла две головы, при одном теле, так у единого общества, общины Православной Великороссии два начальника—духовный (Церковь) и мiрской (Царство). Патриарх и Царь поэтому оба вкупе ответственны перед народом и Богом за все, что происходит или будет происходить.Но Патриарх преимущественно отвечает за дела церковные и духовные, а Царь — преимущественно за мiрские, Все важнейшие дела Патриарх и Царь решают в совете друг с другом. Первый является непременным членом государевой Думы, второй — непременным участником церковных Соборов. Последнее слово в мiрских делах за Царем, в церковных делах — за Патриархом. Вот, что такое «симфония» Мы видели, что как правило, (не без исключения) так и было всегда на Руси со времен Крещения князя Владимира. Но в XVII веке, когда Великороссия была уже царством, объединившим многие исконно русские земли и начавшим вбирать в себя даже земли иных народов, а Русская Церковь соделалась Патриархатом, отношения Церкви и царства, Патриарха с Царём, как основа единства и крепости всей Великой России, приобретали особую значимость, исключительный смысл. Как показало Смутное время, в сознании лучших русских людей обе главы, обе силы — Патриарх и Царь восполняли друг друга, так что верующий Государь, когда нужно, брал на себя попеченье о Церкви, а Патриарх, когда нужно, то есть когда не было Царя, имел право и обязанность брать на себя попечение о государстве. Какими по духу должны были быть отношения Главы Церкви и Главы государства, Промысел Божий наглядно показал всей Великой России сразу по окончании Смутного времени. Отношения эти должны быть отношениями родственной искренней любви, как у отца с сыном. И под конец отметим, что остались, всё же остались, притаившись и спрятавшись где-то в тёмных глубинах те плевелы, что были посеяны в Великороссийской жизни Иваном Ужасным и Смутой! Может быть, ещё в те времена Великороссам нужно было обратить больше внимания на эту сокрытую порчу, так как плевелы могли снова в любой час прорасти (и проросли впоследствии).
| |
| |
Просмотров: 835 | |