Любовь вызвала мир из небытия в бытие; она совершила величайшее дело искупления; она же, наконец, спасёт человека и приведёт нас к Богу, и будут все едино, как Един Бог, Троичный в лицах.

Любовь к ближнему и любовь к Богу не два, а одно чувство, проявляющееся под двумя различными формами.

Любви к Богу может противоречить только ложная любовь к людям, которая ставит тварь выше Бога; о такой любви говорит Спаситель: «иже любит отца или матерь паче мене, несть мене достоин; иже любит сына или дщерь паче мене, несть мене достоин». Мф. X, 37. Любовь к Богу невозможна без любви к людям и наоборот. Кто любит Творца, тот любит и творение Божие – особенно то, которое носит на себе образ Христа. Любя творение, мы необходимо любим и Творца. В творении мы познаём и любим Творца, и творения мы любим постольку, поскольку в них отражаются божественные совершенства. То, что противно Богу, в чём нет ни единой искры добра, не может быть предметом нашей любви (диавол). Чем больше мы привязаны друг к другу, тем ближе к нам Бог; чем меньше, тем он дальше от нас. Представим себе геометрический круг. Центр его – Бог; радиусы – люди. Чем радиусы ближе к центру, тем меньше между ними расстояние; чем дальше, тем промежуток больше. Все материальные частицы земного шара влекутся силою притяжения к центру; на пути оне сталкиваются, взаимно притягиваются, и все объединяются в одном центре. Люди также стремятся к Богу. Общая цель связывает их воедино и образует из них одну семью, в которой Бог – отец, все люди – братья.

Людям необходимо быть как можно ближе друг к другу, как можно крепче держаться друг за друга, потому что враг их (диавол) силён, и он всячески старается вредить им. Для легчайшего отражения общей опасности люди соединяются вместе и составляют религиозное общество, которое называется «Церковью». Успешная борьба с врагом и спасение возможны для человека только в Церкви, т.е. в союзе с другими людьми, ибо Церкви обещано, что «она пребудет вечно и врата адовы не одолеют ей». Мф. XVI, 18. Один человек может ошибаться: «homini errare est», а Церковь непогрешима. Она свято и ненарушимо хранит Божественное учение, и в ней же даны благодатные средства для создания спасения людей. Церковь – лоза, «мы же рождие». Всякая ветвь, оторванная от лозы, засыхает и погибает; ветвь же, питающаяся соками Церкви, никогда не погибает, так как Церкви дан источник живой воды, «пияй которую, человек не вжаждется вовеки». Иоан. IV, 14. Церковь есть живое тело, единый организм, в котором отдельные члены относятся друг к другу как различные органы в теле. Орган, нарушивший связь с другими частями тела, скоро атрофируется и уничтожается за негодностию; точно также и человек, порвавший союз с Церковью, как негодный и вредный член, отметается и погибает. Каждый орган в Церкви, как и в теле, отправляет свою собственную функцию. Многоразличные дарования даны людям в Церкви о «Том же Дусе»: одному – одно; другому – другое. Один чувствует в себе дар пастырства; другой чувствует призвание к педагогической деятельности; третьего влечёт пустыня, уединение. Все они сделают хорошо, если поступят по влечению своего сердца. Важно одно – не прерывать общения с матерью-Церковью, не нарушать единства любви, которое связывает нас с другими людьми. На каком бы месте человек ни был, он обязан прежде всего «искать Царства Божия и правды его», Мф. VI, 33., и делать то дело, которое ему поручено, с любовью и с самоотверженностью, а результаты деятельности нужно предоставить в волю Божию. Относительно – с человеческой точки зрения – один род жизни выше другого, но перед Богом все они равны; для Него нет ни малого, ни великого. Не может голова сказать рукам или ногам: вы мне не нужны; точно так же и руки и ноги не могут действовать без головы. Земледелец может находиться в такой же чести у Бога, как и учёный богослов, если только он делает своё дело с желанием угодить Богу и спасти свою душу. От христианина требуется одно – усвоить на всё христианскую точку зрения, и тогда всё в его глазах получит свой смысл, и каждая мелочь будет иметь особенное значение. Замечателен взгляд на мелочи о. Амвросия Оптинского. По словам «Поселянина»(1): мелочей для о. Амвросия не существовало; он знал, что всё в жизни имеет свою цену и свои последствия. Не было ни одного случая, на который бы он не ответил с неизменным чувством добра и участия.* Всякое занятие может быть духовным подвигом для христианина – «крестоношением». Кресты есть разные: деревянные, железные, медные, серебряные, золотые, как повествуется в каком-то житии. Для одних таким крестом было стояние на столбе, на камне; для других – писание икон (древние русские иконописцы); иные спасались, списывая книги (древние русские книжники), иные – сражаясь на войне. Женщину, по слову ап[остола], спасает чадородие. «Христианство имеет бесконечно широкие взгляды, говорит Поселянин, обнимая всё разнообразие человеческой деятельности. Тем и велико христианство, тем и доказывается его Божественный источник, что оно всеобъемлюще. Христианство, с бесконечною ширью своих взглядов, благословляет труд учителя, воина, врача, землепашца, учёного, судьи, торговца, писателя, слуги, чиновника, ремесленника, адвоката, чернорабочего, художника. Оно провозглашает святым всякий труд и учит, как лучше всего его исполнить».** Важно не то или иное занятие, но отношение человека к нему, субъективное настроение, т.е. те мотивы и цели, которые руководят человеком. Спасение возможно для человека везде, была бы у него любовь. Где любовь, там и добро. Она есть духовный огонь, непрестающее свойство которого распространяться, пока есть горючий материал. «Я принёс огонь на землю, сказал Спаситель, и как бы я желал, чтобы он возгорелся». Без любви ничто, никакое дело не имеет цены. Если даже мы пойдём на смерть за ближнего, но любви в нас нет, то мы медь звенящая. 1. Кор. XIII, 3. Мы не можем сеять добро кругом нас, если его нет в нас; мы не можем дать другим того, что сами не имеем. О. Амвросий Оптинский говорил: «желание трудиться на благо человечества – дело весьма благовидное, но поставлено не на своём месте. Св[ятой] Давид говорит: сперва уклонись от зла, а потом уже сотвори благо (пс. 33). У нынешних же людей выходит навыворот. Все хотят, на словах, трудиться на благо ближним, нисколько, или весьма мало заботясь о том, что наперёд нужно самим уклониться от зла, а потом уже заботиться о пользе ближних. Широкие затеи молодого поколения о великой деятельности на пользу всего человечества похожи на то, как если бы кто, не зная жизни, не имея знаний, много мечтал о себе, что он мог бы быть профессором и великим наставником в университете. Но с другой стороны, думать, что если мы не можем двинуть вперёд всего человечества, то вовсе не стоит трудиться, это опять другая крайность. Каждый христианин обязан по силам своим и сообразно своему положению трудиться на пользу других, но с тем, чтобы всё это было во время и в порядке, и чтобы успех наших трудов представлять Богу и Его Св[ятой] воле».***

Старец Серафим говорил своему любимому ученику: «радость моя! стяжи дух мирен, тогда около тебя многие спасутся». Достоевский, который написал целый роман на тему о христианской любви: «Братья Карамазовы», пишет: «смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость». Любовь, по его мнению, – всё в нашей жизни, без неё никакие внешние реформы, никакие государственные и мировые перевороты не сделают человека счастливым. Ту же мысль находим у Еп[ископа] Антония: «христианство говорит: заботься о целостном достижении нравственного совершенства, т.е. любви, смиряйся и будь чист душою – тогда вокруг тебя будет разрастаться общее благо».****

В настоящее время всё оценивается с точки зрения пользы. Всё, что не приносит явной, очевидной пользы, то вменяется в ничто. Здесь кстати будет привести слова Гюго: «прекрасное, доброе не менее полезно, чем полезное; оно даже полезнее последнего».

«Разнообразны характеры и дарования людей. Есть люди, которых влечёт внешняя деятельность, которым нужно жить в народе, которые только и дышат свободно в часы борьбы за дорогие идеалы. Есть люди иного склада. Их деятельность мало видна при жизни; с виду кажется, что они не дают нового направления людской жизни, новых ей толчков, как деятели первого рода. Но ценны и долговечны духовные плоды их духовной деятельности и, быть может, в конце концов, оказывают более могущественное воздействие на людскую жизнь. Эти люди – подвижники***** (Поселянин). Они уходили из мира, горя сильнейшею любовью к людям, уходили потому, что не желали вреда себе и ближним» (Еп[ископ] Антоний). Они почитали себя не в праве дышать тем воздухом, которым дышат другие, и жить на той земле, где живут другие люди. Живя вдали от мира, они никогда не забывали людей – по словам Еп[ископа] Антония, «самые строгие отшельники болели душой за грехи людей и с любовью о них молились». Молитва, по словам Мартенсена, есть созерцательная любовь. Она есть главнейший источник деятельности. Кто молится, тот тем самым уже служит человечеству, и гораздо больше, чем какой-ниб[удь] учёный, поэт… Молитва за других – жертва, равной которой нет ничего на свете. Молитва – это «слёзы ребёнка» – как сказано у поэта. Молитва – чистейшая – самая святая любовь; кто не любит, тот не может молиться. Мы молимся живой Личности и за живых людей, – иной молитвы нет. Но подвижники никогда не прерывали вполне связи с миром. Они уходили из мира, но мир бежал за ними. К ним приходили люди за утешением, за советом и лаской. Многие из подвижников сами являлись в мир в трудные минуты жизни и были теми тихими ангелами, которые вносят с собою всюду мир и радость о «Дусе Святе». «Постом, слезами, бдением и молитвою» (Летопись) этих подвижников возникли все знаменитые в истории монастыри, из которых нам достаточно указать два: Киево-Печёрскую Лавру и Троицко-Сергиев Монастырь.

Услуги, какие оказали монастыри миру, неисчислимы. В сочинении Смирнова, печатающемся в настоящее время на страницах Богословского вестника, под заглавием: «Как служили миру подвижники древней Руси» – указываются 4 вида общественной деятельности наших монастырей: первою обязанностью монаха является – молиться за мирян – «трудиться в бдении и в молитвах, молиться за весь мир беспрестане». Вторая обязанность инока – быть учителем, даже пастырем мирян. Третья форма служения миру – заступничество или печалование. Четвёртая форма, в которой проявлялось служение монастыря миру, – благотворительность. Кроме этого, монастыри имели огромное колонизаторское значение, через заселение монастырями пустынных пространств. «Придёт инок в пустыню, где в непроходимых лесных чащах жили только дикие звери и бесы, где обыкновенный колонист видел одни только страхования, выкопает землянку, или поселится в дупле старого дерева, «яко вран на нырищи», по сравнению житий, или «птица, особящаяся на зде», и мало-помалу его жилище сделается починком большой монастырской колонии. Он первый победит девственную природу своим трудом, победит пустынные страхи своею святою молитвою, и пустыня, после этого, привлечёт к себе густое народонаселение, станет городом обительным». (История Русской Церкви П.Знаменского. Изд. 1870 г. стр. 97 – 98).

В последнее время на страницах наших духовных журналов очень горячо обсуждался вопрос об общественном служении монастырей – вопрос, поднятый Г. Кругловым. Между о. Архимандритом Евдокимом и о. Арх. Никоном разгорелась полемика, из которой выяснилось, что обе спорящие стороны в главном согласны между собой и спорят из-за слов. Нельзя установить одну какую-нибудь определённую форму для общественной деятельности монастырей: «дух, идеже хощет, дышет». Один монастырь может быть велик и славен старчеством; иной может широко развивать благотворительную деятельность и т.д. Но идеалом для всех монастырей должен быть монастырь, в котором широко развиты все виды общественной деятельности и в котором горит ярким пламенем светильник созерцательной жизни отшельников.

Созерцание и деятельность должны быть сведены к единству, и там, где это единство есть, мы имеем истинный идеал христианской жизни, которая состоит в полном и совершенном развитии всех сторон нашей природы, т.е. в достижении той целостности и гармонии, которую являет в своём лице наш Божественный Учитель.

Николай Троицкий.

* Русские подвижники 19 в. Поселянин. 526 – 527 стр.

** Там же.

*** Житие о. Амвросия. Изд. 2. Собрал П-он Б-ий. Москва, 1893 г. 85 – 86 стр.

**** Как относится служение общественному благу к заботе о спасении своей собств[енной] души. Т. III. еп. Антоний, стр. 372.

***** Там же.