В 1836 году Государь Николай Павлович проводил часть лета в Петергофе со всем своим семейством. В часы досуга он любил ходить пешком на охоту, вдвоем с кн. П.М. Волконским, министром Его Двора. Князь был настоящий барин, честный, правдивый и благородный. К тому он искренно и непритворно любил Государя и его семейство и берег царские деньги, может быть, еще несравненно более, чем свои собственные. За то князя все называли скупым, и часто даже сам Император подсмеивался над его расчетливостью, повторяя, что она вошла у него в привычку, хотя со своей стороны искренно любил и уважал князя. Как-то в прекрасный летний день, рано утром, Государь с князем, оба в сюртуках без эполет и в фуражках, с ружьями, шли по уединенной дорожке за деревню Бабий-гон, когда наткнулись на широкую и длинную лужу, которую пешком перейти оказалось очень неудобным. Собака, сопровождавшая охотников, бегала по луже более, чем по колено в воде.

Что было делать? Возвращаться домой Государю не хотелось, тем более, что хорошее место для охоты было уже очень недалеко.

Издали показался пеший мужик.

Они мужика окликнули, он тотчас же поворотил на их зов и стал к ним подходить. Увидя военных, он их принял только за офицеров, и Государя не узнал.

- Перенесешь ты нас через лужу? - спросил его Государь. - Нам не хочется мочить ног.
- Почему не перенести, - отвечал мужик в раздумье, - перенести можно...
- А что ты с нас за это возьмешь? - спросил князь.
- Да что взять? Ваша милость не должны быть очень грузны... - отвечал мужик князю, - ну, а вот это барин... - говорил он с расстановками, указывая на Императора, и покачивал головой...
Всем известно, что Государь отличался необыкновенным ростом, был широкоплеч и чрезвычайно статен.
- Ну, я не поскуплюсь, - сказал он, - да сколько же ты хочешь?...
- Положите красненькую [1], - отвечал мужик. - Хоть ваша милость и тяжеленька, но я перенесу... ничего... право перенесу...
- Ну, уж заломил ты красненькую, - сказал князь, с обыкновенным своим негодованием при всяком расходе, - с тебя и синенькой будет довольно. А я тебе за себя два с полтиной дам... вот и выйдет, что ты получишь семь с полтиной... разве это мало?

Государь улыбался, видя, что князь никак не может не торговаться; мужик, не отвечая, глядел на обоих охотников пристально, как будто соображаясь со своими силами.

- Ну, неси меня, - сказал Государь. - Я тебе десять рублей дам.

Мужик поднял Государя, который припал к нему на спину и обнял его за шею обеими руками. Крестьянин был гораздо меньше ростом, чем Император, но сильный и здоровый; он нес его легко и переходил лужу без малейшего замедления ровным и тихим шагом.
Лишь только вышел он на сухое место, Государь поспешил вынуть свой бумажник, достал десятирублевую ассигнацию и, отдавая ее, поспешил сказать:

- Ну, теперь иди за этим барином и неси его сюда.
Мужик поблагодарил за деньги и отправился по луже за князем.

С князем опять начался торг, мужик просил пятирублевую ассигнацию, а князь давал два с полтиной, три, и, наконец, за три с полтиной мужик взял и его на плечи. Когда он дошел со своей ношей до середины лужи - Государь крикнул своим громким и сильным голосом:

- Стой!
Мужик остановился.
- Сбрось его в лужу, - кричал Государь, - я тебе дам еще красненькую... а не то пусть он набавит, чтобы вперед не торговался...
Мужик сейчас смекнул, в чем дело, и не двигался с места.
- Сбрось, сбрось, - приказывал Государь.
Мужик сделал движение, как будто хочет спустить ноги князя в лужу, в которой по щиколотку стоял сам.
- Ну, ну, - сказал князь, - держи, держи крепче, пожалуй, и я тебе дам десятирублевую.
- А я дам двадцать пять, - кричал Император. - Слышишь... двадцать пять, только спусти его в воду.
- Уж так и быть, - сказал князь, - я дам тридцать.
- А я пятьдесят...
Мужик, в совершенном недоумении, не верил своим ушам, что на него сыплется такая благодать. Князь дал 55 руб. Тогда их торг приостановился, мужик вынес князя на сухое место и спустил его с плеч. Государь, обращаясь к мужику, сказал веселым голосом:
- Требуй же, чтобы он сейчас тебе эти деньги отдал...
- Да я не знаю, будет ли у меня столько в бумажнике? - отвечал князь.
- Показывай, показывай, - повторял Государь, смеясь от души, что ввел его в такой расход; князь открыл бумажник, отсчитал 55 руб. и, отдавая их, сказал крестьянину вполголоса:
- Знаешь ли ты, кого перенес? Ведь это Царь...
Мужик остолбенел...
- Как Царь? - спросил он.
- Да ты только на него погляди, неужели ты его не узнал?
- Батюшка, - закричал мужик и, бросившись на колена, начал креститься... - Привел же Господь Царя на плечах снести.

Потом, вынув из-за пазухи полученные первые десять рублей, он повторял:

- Батюшка, возьми эти деньги назад, не надо мне их... не надо... я Царя на плечах нес...

Примечание М.Ф. Ростовской: [­[1]] - Красная стоила тогда 10 руб. ассигнациями, а синяя 5 руб.