Осенью 1915 года Первая мировая война докатилась и до Беларуси. К вечеру 15 сентября после восьмичасового боя немецкий кавалерийский полк, усиленный пулеметами и артиллерией, занял Сморгонь. Русские маршевые роты вынужденно отступили на Крево. Но уже 20 сентября подошедшие части 4‑го Сибирского и 36‑го армейского корпусов русской армии с боем отбили город. В войска из Ставки поступил приказ: «Стоять насмерть! Ни шагу назад!».

Так началась 810‑дневная битва за Сморгонь, у которой наступавшая немецкая армия впервые была остановлена и понесла значительные потери.

Владимир Прихач, учитель истории гимназии г. Сморгони, краевед:

— Я прочитал в воспоминаниях немецких офицеров, попавших в плен: «Как же так? Русские сдали Брест, Гродно, Вильно, а у этого маленького городка дерутся насмерть…» А отступать дальше было некуда: позади находились Минск и Москва.

Бои за Сморгонь были страшные. Неслучайно у русских солдат сложилась поговорка: «Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал». Только в один день 25 сентября 1915 года в штыковых атаках погибли 5,5 тысячи немцев и 3,5 тысячи русских солдат гвардейских полков. В нарушение всех приказов было заключено перемирие — чтобы собрать убитых и раненых на поле боя у реки Вилии…

К концу октября 1915 года активность боевых действий уменьшилась, так как силы воюющих сторон были истощены. Войска зарывались в землю. И до наших дней сохранились здесь их окопы и траншеи, бетонные доты, другие оборонительные сооружения.

В Сморгонском краеведческом музее хранится настоящий раритет, свидетель исторических событий столетней давности — немецкий противогаз, поступивший на вооружение в 1913 году.

Владимир Картавик, сотрудник музея:

— Как известно, впервые немцы применили отравляющий хлорный газ 22 апреля 1915 года под бельгийским Ипром против англо-французских войск. На сморгонском же участке фронта кайзеровская армия прибегла к этому новому чудовищному оружию 12 октября 1915 года. С 3 до 5 часов ночи химической атаке подверглись позиции 3‑й гвардейской пехотной дивизии. Газ проник более чем на 20 километров. Русские солдаты не сразу поняли, почему вдруг стало трудно дышать, а в воздухе появились целые облака серо-зеленого цвета с запахом вишни. От удушливого, вызывающего мучительный кашель газа не было спасения. Он проникал в любую щель.

По воспоминаниям участников тех боев, впоследствии солдаты инстинктивно даже утренний туман стали воспринимать за отравляющий хлор.

В результате той химической атаки серьезно пострадало свыше двух тысяч солдат и 40 офицеров. Угрозе подверглась и жизнь находившегося в окопах штабс-капитана Мингрельского полка Михаила Зощенко, будущего известного писателя. Но и после отравления газами он продолжал командовать ротой. За мужество и отвагу офицер был удостоен ордена Святого Станислава  II степени с мечами.

Из фронтовой заметки Михаила Зощенко:

«Сквозь завесу дыма вижу, что многие солдаты лежат мертвые, их большинство. Иные же стонут и не могут подняться. Опираясь на палку, я бреду в лазарет. На моем платке кровь от ужасной рвоты. Я вижу пожелтевшую траву и сотни дохлых воробьев, упавших на дорогу».

К слову, вместе с людьми от газа погибали и лошади. Чтобы хоть как-то защитить животных, позже в войска стали поступать специальные противогазы и для них.

В дальнейшем газовые атаки вошли в разряд обычных боевых действий и чаще всего проводились противником, исходя из условий местности на участке от Сморгони до Крево. Так, в ночной немецкой газовой атаке с 2 на 3 августа 1916 года у станции Сморгонь были насмерть отравлены свыше 3.000 солдат и офицеров Кавказской гренадерской дивизии.

Весьма любопытные и волнующие воспоминания о последствиях применения немцами отравляющего хлора оставила младшая дочь великого русского писателя Льва Толстого графиня Александра Львовна, служившая сестрой милосердия в действующей армии и заведовавшая полевым госпиталем на 400 коек. Располагался он недалеко от Сморгони, в Залесье, бывшей усадьбе известного дипломата и композитора Михала Клеофаса Огинского.

Из дневника Александры Толстой:

«Палаты заполнялись ранеными и, главным образом, отравленными газами. Персонал и санитары не пострадали, масок хватило на весь отряд. Но деревья и трава от Сморгони до Молодечно, около 35 верст, пожелтели, как от пожара./…/Забыть то, что я видела и испытала в эти жуткие дни, — невозможно. Поля ржи. Смотришь, местами рожь примята. Подъезжаешь. Лежит человек. Лицо буро-красное, дышит тяжело. Поднимаем, кладем в повозку. Он еще разговаривает. Привезли в лагерь — мертвый. Привезли первую партию, едем снова… Отряд работает день и ночь. Госпиталь переполнен. Отравленные лежат на полу, на дворе… Я ничего не испытала более страшного, бесчеловечного в своей жизни, как отравление этим смертельным ядом сотен, тысяч людей. Бежать некуда. Он проникает всюду, убивает не только все живое, но и каждую травинку. Зачем?».

В 1917 году Александра Львовна вернется с фронта домой, в Ясную Поляну с тремя Георгиевскими медалями.

Владимир Прихач, учитель истории гимназии г. Сморгони, краевед:

— В июне 1916‑го русским удалось захватить стратегически важную высоту Золотая. Там находилась немецкая артиллерийская батарея, доставшая своим разительным огнем, и защищенный железобетоном наблюдательный пункт. Все подступы к высоте были немцами заминированы и основательно укреплены. И тогда русское командование пошло на военную хитрость: в течение месяца солдаты выкопали подземный ход к подножию высоты и заложили внушительный запас взрывчатки, которую привели в действие в день штурма. Успех боя был предрешен.

В кровопролитных боях за Сморгонь мужество и командирские навыки проявили офицеры Антон Деникин и Александр Кутепов, ставшие впоследствии известными генералами Белого движения.

Вместе с ними воевал будущий маршал и министр обороны Советского Союза, тогда 17‑летний Родион Малиновский. В сентябре 1915‑го подносчик патронов пулеметной команды Елисаветградского полка 64‑й пехотной дивизии Малиновский был тяжело ранен, за что получил первую боевую награду — Георгиевский крест IV степени. Также отважно сражались полковник Борис Шапошников, будущий начальник Генерального штаба Красной Армии и Маршал Советского Союза, уроженец Могилевщины, унтер-офицер Степан Красовский, ставший маршалом авиации, а также подпоручик Валентин Катаев, снискавший впоследствии славу еще и на литературном поприще.

Из письма Валентина Катаева своей возлюбленной:

«Дорогая Миньона!

Опять обстрел. Немец бьет по батарее, словно гвозди вколачивает… Ужасное зрелище… Если вам кто-то скажет, что на войне не страшно, не верьте. Я боюсь, что немецкий наблюдатель уже обнаружил наш взвод со своей колбасы и немецкая тяжелая артиллерия уже готовится снести нас с лица земли своими чемоданами. Ах, простите, колбаса это аэростат с наблюдателем в корзине, а чемодан громадный снаряд…».

Сморгонь потом нарекут «мертвый город»: он будет полностью разрушен и сожжен. После войны из 16 тысяч жителей сюда вернутся всего 130 человек…

…В марте 1917‑го в войска пришло сообщение об отречении от престола императора и Верховного главнокомандующего Николая II.

В армии началось брожение, резко упала дисциплина, массовым стало братание русских и немецких солдат. Ничего не изменил и приезд в Крево и Залесье премьер-министра Временного правительства Александра Керенского.

4 декабря того же года в местечке Солы было заключено перемирие с немцами. Героическая оборона Сморгони, которая впоследствии даже не упоминалась в советских учебниках истории, закончилась.

Десятки тысяч солдат и офицеров отдали жизнь, защищая от врага

Отечество, 847 поименно известных героев стали в тех боях за белорусский городок Георгиевскими кавалерами. Увы, их ратный подвиг после 1917‑го года был предан забвению…

Геннадий Бычко, заместитель председателя Сморгонского рай-исполкома:

— 1 августа 2014 года должно состояться официальное открытие мемориала памяти героев и жертв Первой мировой войны. Авторский коллектив во главе с известным белорусским скульптором Анатолием Артимовичем за основу взял композиционный триптих.

В центральной части комплекса располагается круг, в котором на величественной глыбе устанавливается скульптурная композиция «Крылатый гений солдатской славы» — памятник защитникам Отечества как символ памяти о тех, кто отдал свои жизни за Родину. Дополняют центральную часть две бронзовые скульптуры: «Солдаты Первой мировой» и «Беженцы».

Вторая часть мемориального комплекса состоит из девяти памятных знаков, выполненных из гранита и бронзы. Завершающим акцентом комплекса станет скульптурная композиция «Проклятие войне». Солдат, стоя на бруствере, втыкает винтовку со штыком в землю и возносит руки к небу, выражая свой гнев, протест войне.

По задумке авторов, основу мемориальной зоны составит карта боевых действий, отлитая из бронзы. Слева и справа от нее — две урны с землей с мест захоронения воинов двух противоборствующих армий. Рядом размещены две гранитные стены памяти. На одной высечены более 800 фамилий погибших русских воинов, на другой вверху нанесены слова на немецком языке: «Здесь, на сморгонской земле, покоятся тысячи немецких солдат и офицеров, погибших в сражениях жестокой, бессмысленной войны 1915–1917 гг. ». Продолжением мемориальной зоны станет часовня с колоколом и Георгиевским крестом.

Русские окопы у Сморгони, 1917 г.

Бой во время газовой атаки немцев

Руины костела, 1916 г.

Жертвы газовой атаки 1916 года

Руины на центральной площади Сморгони, 1917 г.

Подполковник запаса ГРИГОРИЙ СОЛОНЕЦ