В ноябре 1920 г. Русская армия генерала П. Н.
Врангеля — последняя вооруженная сила белых на Юге России — эвакуировалась из
Крыма в Константинополь. Сюда пришло около 130 «плавсредств».
По словам очевидца, это были «корабли под Андреевским флагом, Добровольного
флота, казенные транспорты и бесконечная вереница коммерческих судов всяких
рангов, величин и названий. Все это было до отвала переполнено народом».* В
Константинополь из Крыма эвакуировалось около 150 тысяч русских беженцев. Почти две недели решалась судьба томившихся
на судах людей. Наконец, после долгих препирательств с французским
оккупационным командованием, было разрешено свезти армию на берег и разместить
в трех военных лагерях. Первый лагерь предполагалось устроить в Чаталдже, неподалеку от Константинополя, куда должны были
направиться донские казачьи части. Второй — возле Галлиполи,
в Дарданеллах, где должны были расположиться все регулярные части Русской
армии, сведенные в 1-й армейский корпус. Третий лагерь для размещения кубанских
и терских казаков устраивался на острове Лемнос на
севере Эгейского моря. Французы согласились снабжать эти лагеря продуктами и
предоставить оборудование для их обустройства. За
это им передавалась большая часть коммерческих судов, а все грузы на них
французы предусмотрительно реквизировали. 22 ноября 1920 г. на рейде портового городка
Галлиполи, расположенного на европейском берегу Дарданелльского пролива, встали русские пароходы «Херсон» и
«Саратов», пришедшие из Константинополя. На них прибыли первые из почти
тридцати тысяч русских людей — военных и гражданских, которым здесь, в
разрушенном недавней войной и землетрясением городке предстояло стать
беженцами. Это были те, о ком позднее так точно сказал Маяковский: «...к туркам
в дыру, в Дарданеллы узкие, плыли
завтрашние галлиполийцы, плыли вчерашние русские».** Первый армейский корпус (командир — генерал
от инфантерии А. П. Кутепов), высадившийся в Галлиполи, к 1 января 1921 г. насчитывал 9 540 офицеров, 15
617 солдат, 369 чиновников и 142 врача и санитара — всего 25 868 человек.
Вместе с ними на берег сошли женщины и дети, которых на 15 января 1921 г. было
соответственно 1444 и 244. Кроме того, в составе воинских частей числилось
около 90 воспитанников — мальчиков 10—12 лет. Корпус включал штаб (начальник —
генерал-майор Б. А. Штейфон), 1-ю пехотную дивизию
генерал-лейтенанта В. К. Витковского, 1-ю
кавалерийскую дивизию генерал-лейтенанта И. Г. Барбовича.
В пехотную дивизию входили полки: Корниловский
ударный, Марковский и Алексеевский пехотные и
Сводно-стрелковый генерала Дроздовского полк. При
каждом из полков состояли одноименный конный дивизион и инженерная рота. Пешая
артиллерия дивизии в декабре 1920 г. была сведена в артиллерийскую бригаду под
командованием генерал-майора А. В. Фока. Кавалерийская дивизия включала четыре
сводно-конных полка и конно-артиллерийский дивизион. В состав корпуса входил
также Технический полк, позднее появились учебно-офицерский кавалерийский полк
и учебная артиллерийская батарея. Для размещения русских частей французским
оккупационным командованием была назначена долина пересыхающей летом каменистой
речки Биюкдере в 6-ти километрах западнее города Галлиполи — унылое безлюдное место. В 1919 г. здесь
располагался английский военный лагерь, обитатели которого из-за обилия змей и
зарослей шиповника называли это место «Долиной роз и смерти». Русские за
пустынность и по созвучию с Галлиполи назвали место
«Голое поле». Здесь должны были разместиться воинские части, в городе — штаб
корпуса, военные училища и офицерские школы, Технический полк. Под проливным осенним дождем в Галлиполи высадились люди, в большинстве своем сломленные
морально и физически, беженская масса, ничего уже не видевшая впереди. «Было ясно, что только поддержанием видимости военной организации
можно влить в душу этих несчастных новую веру в себя и в свое назначение, —
писал в своих воспоминаниях Никанор Васильевич Савич, известный земский
деятель, депутат Государственной Думы, член правительства Юга России, —
заставить их подтянуться нравственно, вновь собраться с духом и поверить, что в
прошлом они были правы, проливая свою кровь за родину, и в будущем для
них не все еще потеряно. ... Люди, входившие в состав полков, батарей и прочих
частей, после высадки невольно жались друг к другу. Они были бесприютны и беспризорны, выброшены на пустые и дикие берега, полуодеты
и лишены средств к существованию. Большинство не имело
ничего впереди, не знало ни языков, ни ремесла». И все
же русские изгнанники нашли в себе силы преодолеть отчаяние, проявить
исключительную стойкость и способность выжить — и достойно — в тяжелейших
условиях. Главную роль в этом сыграл командир корпуса Александр Павлович Кутепов, офицер старой русской военной школы, прошедший три
войны, еще раньше заслуживший у своих подчиненных прозвище «правильный
человек». Тот же Савич пишет о нем: «Кутепов оказался
очень суровым, но вместе с тем и заботливым начальником. Его первые шаги были
встречены ожесточенной бранью со стороны левого лагеря, страстно стремившегося
поскорее обратить наши кадры в беженскую пыль. Естественно, меры, предпринятые Кутеповым и направленные к сохранению суровой дисциплины,
им не нравились. Между тем, от первых же шагов власти многое должно было
зависеть в будущем. За время отступления и эвакуации у многих дух поколебался,
люди начали распускаться, появились опасные симптомы разложения. ... Кутепов понял, что наступил критический (стр.453) момент, и
предъявил к высадившимся частям требование максимума подтянутости и дисциплины.
Первый же случай неповиновения приказу, нарушения воинской дисциплины встретил
суровое возмездие, за уголовное преступление расправа была коротка — полевой
суд. ... Поэтому все сразу же поняли, что они не беженцы, что они вооруженная
сила, живущая исстари установленными обычаями и законами прежней русской армии.
Все подтянулись, встрепенулись. Молодежь
подняла голову, почувствовала себя силой, полезной и имеющей будущее. Внешняя
подтянутость, чистота и возможная щеголеватость скоро показали, что в лагерях
расположены дисциплинированные военные. Сами военные ... морально возрождались
на глазах. Через короткий срок люди эти стали неузнаваемы, они ожили и обещали
стать самой отборной нравственно частью эмиграции». В Галлиполи исправно неслась военная служба, устраивались
военные парады и смотры, действовали шесть военных училищ, две офицерские школы
и несколько курсов. Нарушителей дисциплины ждали три гауптвахты. Вместе с тем,
в корпусе была активная культурная жизнь. Издавались машинописные журналы с
массой стихов и рисунков, которые печатались в канцелярии штаба корпуса по
ночам, когда были свободны пишущие машинки. Устраивались концерты, на которых
часто выступала Надежда Плевицкая, жена командира Корниловского полка генерала Скоблина.
Работали два театра: городской и лагерный. Выпускалась «устная газета»,
зачитывавшаяся по репродуктору. Проводились спортивные состязания, футбольные
матчи. Галлиполийцев
объединяла религиозная жизнь, они сообща участвовали во всех церковных
праздниках, в ряде частей были устроены свои церкви. Весной 1921 г. была
отпразднована Пасха. Особенной заботой командования и всего
взрослого населения русской общины были детский сад и гимназия имени генерала
Врангеля, над которой шефствовала его жена баронесса
Ольга Михайловна. 16 июля 1921 г. на Большом русском военном
кладбище был торжественно открыт памятник, спроектированный и воздвигнутый
самими галлиполийцами, принесшими по призыву генерала
Кутепова около 20 тысяч камней для его сооружения. Когда в конце лета до Галлиполи
дошли слухи о голоде в России, к командиру корпуса от различных частей
поступили ходатайства об удержании однодневного продуктового пайка и отправке
его через Красный Крест голодающим. А паек самой армии врачами оценивался как
«неполное голодание». Первый массовый отъезд из Галлиполи был спровоцирован французами, через голову
русского командования предложившими желающим выехать на работу в славянские
страны и предоставившими для этого пароходы. В мае 1921 г. уехало около трех
тысяч человек. Русское командование, вынуждаемое французами
и подгоняемое угрозой второй раз зимовать в Галлиполи,
ускорило переезд всех оставшихся в Сербию и Болгарию, согласившихся принять
части корпуса. В августе 1921 г. уехали кавалеристы и первый эшелон пехоты.
Отъезд продолжился в ноябре: в Болгарию уехали остатки
штаба пехотной дивизии, Корниловский и Марковский
полки, военные училища, офицерские школы и госпитали. Все оставшиеся части из
лагеря были переведены в город. 8
декабря 1921 г. через Салоники в Сербию уехали
Николаевское кавалерийское училище, часть Технического полка, к тому времени
переформированного в батальон, и
передвижной отряд Красного Креста. А 15 декабря на борт парохода «Ак-Дениз» был погружен последний эшелон, с которым в
Болгарию выезжал командир корпуса со штабом. В Галлиполи
в ожидании отправки в Сербию и Венгрию оставались часть
Технического батальона и учебно-офицерский кавалерийский полк, сведенные в
«Отряд Русской армии в Галлиполи» под командованием
генерал-майора З. А. Мартынова. Навсегда в Галлиполи
остались 343 могилы русских людей, нашедших здесь свое упокоение... Население Галлиполи
тепло проводило русских военных, с которыми у жителей — турок, армян, греков —
сложились добрые отношения. Характерная деталь — за время пребывания корпуса в Галлиполи в отношении жителей не было совершено ни одного
правонарушения. На проводы был устроен «последний парад» русских частей. Мэр
города вручил генералу Кутепову памятный адрес.
Французский комендант, подполковник Томассен, с
которым у командования корпуса были не лучшие отношения, прощаясь с генералом Кутеповым, растроганно сказал, что теперь он еще больше
уважает русских. Так закончилась основная история «галлиполийского сидения», последнюю точку
в котором поставил отъезд 6 мая 1923 г. «последних галлиполийцев»
из отряда генерала Мартынова в Сербию, где они стали дорожными рабочими в
местечке Кральево. И. А. Бунин писал, отвечая
на вопросы белградской газеты «Галлиполи» 15 февраля
1923 г.: «Галлиполи — часть того истинно великого и
священного, что явила Россия за эти страшные и позорные годы, часть того, что
было и есть единственной надеждой на ее воскресение и единственным оправданием
русского народа, его искуплением перед судом Бога и человечества». (Иван Бунин. Великий дурман. Неизвестные страницы. М. 1997. С. 165.) Публикуемые фотографии жизни русских в Галлиполи хранились в изофонде
Государственного исторического музея (Ф. 68257), где числились как фотографии
Первой мировой войны. Они были выявлены старшим научным сотрудником музея И. А.
Семаковой. Фотографии поступили в ГИМ из
Военно-исторического музея после его расформирования в 1926 г. (на фотографиях
имеется штамп Военно-исторического музея), источник же их поступления в этот музей
неизвестен. Собрание ГИМ включает 274 фотографии,
выполненные как почтовые открытки размером 9 на 14 см. Все они отклеены от
листов двух альбомов: на обратной стороне всех без исключения фотографий
присутствуют следы клея и остатки картона двух цветов — розово-желтого и
серо-голубого. Дубликаты среди фотографий отсутствуют. По
сюжетам фотографии можно условно разделить на одиннадцать групп. 1.
Виды лагеря, сцены лагерной жизни — 21 снимок.
2.
Военные парады и смотры — 27 снимков. 3.
Военная учеба — 8 снимков. 4.
Групповые снимки — 29 снимков. 5.
Гимнастическо-фехтовальная школа и спорт — 15 снимков. 6.
Жизнь в городе — 35 снимков. 7.
Дети в Галлиполи — 15 снимков. 8.
Приезд в Галлиполи баронессы О. М. Врангель — 15
снимков. 9.
Галлиполийские памятники — 28 снимков. 10.
Церкви и религиозные праздники в Галлиполи — 15
снимков. 11.
Русские части в Болгарии и Сербии (после переезда из Галлиполи,
1922 г.) — 58 снимков. Кроме
того, в собрании имеются фотографии генералов С. Л. Маркова, А. П. Кутепова и И. Г. Барбовича, а также четыре фотографии стендов под общим
названием «1-й армейский корпус в Галлиполи»,
обозначенных как «Таблицы II—V». Первой таблицы нет ни в
собрании ГИМ, ни в галлиполийском альбоме,
поступившем в 1998 г. в Российский фонд культуры в составе собрания
американо-русского общества «Родина», г. Лейквуд,
штат Нью-Джерси, США). Каждая из 72 фотографий
на стендах пронумерована и снабжена подписью (номера следуют произвольно,
поскольку, видимо, номера ставились по мере съемки, а на стендах располагались
по тематическому принципу). В собрании находится также пасхальная открытка «ХВ Галлиполи 1921 г.», на которой литеры «ХВ» составлены из
уменьшенных галлиполийских фотографий. На лицевой стороне фотографий красными
чернилами сделаны пометки «крестиком», иногда дается пояснение, кем является
изображенный человек: «Офицер Григорьев спец по
радио», «Полковник Челядинов Василий», «Комендант Перекопа» и т. п. Поясняющие
надписи теми же красными чернилами сделаны на обороте фотографий, часто — по
остаткам альбомного картона. Помимо пометок красными чернилами на лицевой
стороне фотографий имеются надписи химическим карандашом: «Лебедеву из архива»,
«Поповская шпана», «Греческий поп», «А они всё
молятся» и т. д. Все надписи сделаны по новой орфографии уже в России. Галлиполийские фотографии публиковались в русском еженедельнике «Зарницы»,
издававшемся в 1921 г. в Константинополе. 25 снимков было опубликовано в
сборнике «Русские в Галлиполи», подготовленном к
годовщине «галлиполийского сидения» в 1922 г. и
вышедшем в 1923 г. в Берлине. 69 фотографий из архива секретаря генерала П. Н.
Врангеля Николая Михайловича Котляревского помещены в
книге «Крестный путь Русской армии генерала П. Н. Врангеля» (составитель
П. Г. Паламарчук, Рыбинск, 1996), изданной попечением его дочери М. Н.
Апраксиной и сына В. Н. Котляревского. Фотографиями
из того же архива проиллюстрирован сборник «Русская армия на чужбине. Галлиполийская эпопея», составленный
С. В. Волковым (М. 2003). Однако при указанных публикациях галлиполийские
фотографии не персонифицированы и не датированы, кроме того, многие подписи
оказались неточными и даже ошибочными. Помещая галлиполийские
фотографии в настоящем издании, мы попытались устранить отмеченные недостатки,
дав аннотации с кратким рассказом о том, что изображено на снимке, когда и, по
возможности, указав, кто именно изображен. При этом была использована база
данных С. В. Волкова «Участники Белого движения», его же «Материалы для
справочника «Белое движение в России: организационная структура» (М. 2000), а
также материалы собраний И. М. Алабина и А. И. Дерябина. Публикацию 32 отобранных фотографий
необходимо предварить рассказом о появлении в Галлиполи
«Корпусной фотографии». «С разрешения командира корпуса по высадке в
Галлиполи началась работа по устройству
землянки-мастерской и инструментов для постройки фотографического аппарата и
принадлежностей. В начале декабря 1920 г. приступили к постройке двух
аппаратов, и 20 февраля 1921 г. был уже произведен первый снимок, изготовленный
магазинным фотоаппаратом на шесть пластинок размером 10 на15 см с объективом,
приобретенным по случаю на базаре в Константинополе. Интересно отметить, что
материалом для постройки аппаратов служили исключительно ящики и жестяные банки
из-под французских консервов. ... Вначале выданная командиром корпуса
субсидия, затем деньги, вырученные от продажи фотографических снимков, и,
наконец, помощь комитета баронессы Врангель дали возможность в июне 1921 г.
перейти к работе аппаратом Эрнемана с объективом
Цейса размером 13 на 18. За период времени с 1 марта по 1 октября
1921 г. фотографией было произведено 550 негативов и 14 400 отпечатков с них.
... Около 6 000 отпечатков было предоставлено в штаб Главнокомандующего для
распространения в другие государства, часть снимков была помещена в журнале
«Зарницы», и многие из них попали во французские и другие иностранные журналы». Если считать, что одной из
последних была сделана фотография генералов Кутепова
и Мартынова рядом с Галлиполийским памятником
накануне отъезда командира корпуса в Болгарию 15 декабря 1921 г., то временной
интервал галлиполийских фотографий следует определить
с 20 февраля по 15 декабря 1921 г. Хотя точное количество сделанных фотографий
остается неизвестным, оно вряд ли значительно превышает 550. *** 1.
Лагерь Корниловского ударного полка Помещена под № 84 в
таблице IV фотостенда. Имеется на пасхальной открытке
«ХВ Галлиполи 1921 г.», что означает, что она сделана
до 30 апреля 1921 г., на которое в том году
приходилась Пасха. Корниловские части,
первые из «цветных» частей Добровольческой армии (красный и черный цвета на
погонах и фуражках), ведут свое начало от 1-го Ударного отряда, сформированного
в мае 1917 г. в составе 8-й армии генерала Л. Г. Корнилова, воевавшей на
Юго-Западном фронте. Позднее отряд получил именное шефство генерала Корнилова и
был преобразован в полк. После октября 1917 г. полк официально был
расформирован, но неофициально его чины получили приказ пробираться в
Новочеркасск, где в конце декабря 1917 г. полк был восстановлен в составе
Добровольческой армии. В 1918 г. Корниловский ударный
полк принимал участие в 1-м («Ледяном») и 2-м Кубанских походах. В августе 1918
г. наименование Корниловского получил 1-й Кубанский
конный полк. Летом 1919 г. были сформированы 2-й и 3-й Корниловские
ударные полки. В сентябре того же года все три ударных полка были сведены в Корниловскую ударную бригаду 1-й пехотной дивизии. В октябре 1919 г. после взятия Орла бригада была
переформирована в дивизию, в состав которой вошла также Корниловская
артиллерийская бригада. В декабре к дивизии присоединился 4-й Корниловский ударный полк, сформированный в Азове из
донецких шахтеров. В конце февраля 1920 г. этот полк почти полностью погиб в
бою и больше не восстанавливался. В Галлиполи остатки
корниловских полков и конный дивизион были сведены в Корниловский ударный полк, командиром которого стал бывший
начдив генерал-майор Н. В. Скоблин. Из артиллерийских
частей был сформирован Корниловский артиллерийский
дивизион. 27 ноября 1921 г. Корниловский
ударный полк вместе с артиллерийским дивизионом были эвакуированы в Болгарию.
До 1930-х гг., несмотря на преобразование армии в Русский общевоинский союз и
рассеяние чинов по разным странам, Корниловский
ударный полк оставался кадровой частью, в списке которой осенью 1925 г.
числилось 1135 человек, в том числе 738 офицеров. На русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа
под Парижем есть мемориальный участок, называемый Корниловским,
на котором под серыми мраморными плитами с эмблемой полка похоронены умершие в
эмиграции чины корниловских частей. *** 2.
Знаменная площадка в лагере  Помещена под № 38 в таблице IV фотостенда, а также на пасхальной открытке «ХВ Галлиполи 1921 г.». На снимке — знаменная площадка Корниловского ударного полка. На клумбе выложен российский
двуглавый орел и эмблема в виде щита с литерой «К» — корниловцы. В павильоне хранились семь
знамен бывших корниловских частей, в том числе,
наградные знамена Святителя Николая Чудотворца, учрежденные главнокомандующим
Русской армией генералом Врангелем в апреле 1920 г. 1-й, 2-й и 3-й Корниловские ударные полки были награждены Николаевскими
знаменами «в воздаяние беспримерных воинских подвигов, храбрости, отменного
мужества и беззаветного самоотвержения, проявленных в боях за освобождение
России от врагов ее», — как было сказано в приказе главнокомандующего от
6 июня 1920 г. *** 3.
Парад в лагерях Помещена под № 321 в таблице V фотостенда. Парады
войск корпуса были заметным явлением галлиполийской
жизни на всем ее протяжении. Первый парад был устроен 9 декабря (26 ноября по
старому стилю) 1920 г. по случаю праздника ордена Св.
Георгия Победоносца. Тогда из-за отсутствия приличной одежды и обуви на парад
была выведена лишь небольшая часть корпуса (русские запасы обмундирования были
задержаны французами в Константинополе «для составления их точного инвентаря»,
и первая партия одежды и обуви была доставлена в Галлиполи
лишь в начале февраля 1921 г.). Последний парад оставшихся в городе частей
гарнизона в духе лучших традиций и строевой выправки русской армии состоялся 15
декабря 1921 г., накануне отъезда командира корпуса генерала Кутепова в Болгарию. На приведенном снимке в центре построенных
для парада частей виден вынос знамен. К данной фотографии имеется парная более
крупного масштаба, на которой по знаменам и форме знаменосцев видно, что
запечатлен вынос знамен Корниловского ударного полка,
а знаменосцы следуют к аналою. «В центре расположения войск
был поставлен аналой, к которому были поднесены знамена, штандарты и регалии»,
— говорится о параде, проводившемся в лагерях на третий день Пасхи 2 мая 1921
г. («Русские в Галлиполи».
Берлин. 1923. С. 149). *** 4.
Штаб Корниловского ударного полка перед палаткой в
лагере в Галлиполи Помещена в «Материалах для
истории Корниловского ударного полка» (Париж. 1974.
С. 569). На обороте фотографии из собрания ГИМ
красными чернилами сделана надпись, поясняющая крестики, расставленные на изображенных: «х — ген.-м. Скоблин, начдив Корниловск. хх — полк. Гордиенко ком. 1 корнил.
полка, ххх — капитан Копецкий адъютант Скоблина, поп 1 Корнил. полка 4) полк. Челядинов Василий пом. ком. 1 Корнил. полка». В этой надписи должности изображенных указаны по Корниловской
дивизии, в Галлиполи сведенной в полк. На снимке изображены: генерал-майор Н. В. Скоблин, командир Корниловского
ударного полка (сидит справа), о. Леонид Розанов, полковой священник (сидит
слева), стоят слева направо: подполковник В. В. Челядинов, помощник командира
1-го батальона, ротмистр П. В. Копецкий, адъютант командира полка, полковник К.
П. Гордиенко, командир 1-го батальона. Скорее всего, снимок сделан 2 мая 1921 г.,
когда полк участвовал в параде — на офицерах парадные пояса и черные
гимнастерки. *** 5.
Офицерская землянка Корниловского артиллерийского
дивизиона Фотография опубликована в
журнале «Зарницы» (№ 13. Вклейка). Сделана в
лагере весной 1921 г. не позднее 30 апреля, поскольку использована в пасхальной
открытке «Х В Галлиполи 1921 г.» В это время 1-й Корниловский
артиллерийский дивизион (трехбатарейного состава)
входил в состав Сводной артиллерийской бригады генерал-майора А. В. Фока. *** 6.
Лагерь Сводно-стрелкового генерала Дроздовского полка
Помещена под № 77 в
таблице IV фотостенда. Дроздовские части,
цветами которых были белый и красный, ведут свою историю с 1-й Отдельной
бригады русских добровольцев, сформированной в дек-бре
1917 г. на Румынском фронте полковником Генерального штаба М. Г. Дроздовским. В конце февраля (по старому стилю) бригада
выступила из Ясс и начала поход на Дон для соединения с Добровольческой армией.
После 1200-верстного похода, взяв с боем
Новочеркасск, дроздовцы в конце мая 1918 г.
присоединились к армии генерала Деникина. Бригада полковника Дроздовского стала 3-й дивизией Добровольческой армии. После смерти от полученного ранения в январе
1919 г. Дроздовского, незадолго до этого
произведенного в генерал-майоры, его имя было дано 2-му офицерскому стрелковому
полку. В октябре того же года имя генерала Дроздовского
получил также 2-й конный полк В августе 1919 г. 2-й офицерский генерала Дроздовского полк развернулся в два полка, наименованных в
1-й и 2-й. В сентября был
сформирован 3-й полк, вместе с 1-м и 2-м вошедший в 3-ю пехотную дивизию,
которая с октября 1919 г. получила наименование Офицерской стрелковой генерала Дроздовского дивизии. В нее вошли также 3-я артиллерийская
бригада и 3-я отдельная инженерная рота, которые при переименовании дивизии в Дроздовскую также получили соответствующие наименования. В Галлиполи дроздовские стрелки и кавалеристы были сведены в
Сводно-стрелковый генерала Дроздовского полк, а
артиллеристы — в Дроздовский артиллерийский дивизион.
31 августа 1921 г. Сводно-стрелковый генерала
Дроздовского полк с конным и артиллерийским
дивизионами и инженерной ротой отбыл на пароходе в Варну. Так же, как и Корниловский ударный, Дроздовский
стрелковый полк и в рассеянии оставался кадровой воинской частью: осенью 1925
г. в нем числилось 1092 человека, включая 753 офицера. На русском кладбище Снт-Женевьев-де-Буа
под Парижем есть мемориальный участок дроздовцев,
куда перенесен прах умершего в 1957 г. в Мюнхене последнего командира Дроздовской дивизии (в Галлиполи
полка) генерал-майора А. В. Туркула. *** 7.
Знаменная площадка в Дроздовском лагере Помещена под № 157
таблице IV фотостенда. На обороте красными чернилами
сделано уточнение: «Часовой у знамени Дроздовского
полка». На клумбе возле знаменной
площадки Сводно-стрелкового генерала Дроздовского
полка выложены российский двуглавый орел и щит с вензелем «Д», носившимся на
погонах чинов дроздовских частей. В палатке хранились знамена дроздовских частей, в том числе, знамена Святителя Николая
Чудотворца, которыми 6 июня 1920 г. приказом главнокомандующего Русской армией
генерала П. Н. Врангеля были награждены 1-й, 2-й и 3-й офицерские стрелковые
генерала Дроздовского полки. *** 8.
Штаб 1-й пехотной дивизии Опубликована в сборнике
«Крестный путь Русской армии генерала П. Н. Врангеля» (Рыбинск. 1996. С. 88). В первом ряду на скамье четвертым слева сидит начдив
генерал-лейтенант В. К. Витковский, рядом с ним
справа — начштаба полковник Ф. Э. Бредов. Его
изображение отмечено крестиком и снабжено пояснением: «Брат Бредова».
Имеется в виду генерал-лейтенант Н. Э. Бредов,
командовавший 7-й пехотной дивизией Вооруженных Сил Юга России, а позднее —
группой войск на правобережной Украине. В феврале 1920 г. группа
совершила поход из Тирасполя (куда отступила после оставления Одессы) к
местечку Новая Ушица, где русские войска встретились с польскими и вскоре были
разоружены и отправлены в Польшу («Бредовский
поход»). Владимир Константинович Витковский
(1885—1978) окончил Павловское военное училище с выпуском в лейб-гвардии Кексгольмский полк (1905). В этом полку начал Первую мировую войну, в 1917 г. в чине полковника
командовал 199-м пехотным Кронштадтским полком. Весной 1918 г. вступил в 1-ю Отдельную
бригаду русских добровольцев полковника Дроздовского
и совершил в ее рядах поход «Яссы — Дон». В декабре 1918 г. был назначен
командиром бригады 3-й пехотной дивизии и произведен в генерал-майоры. С
февраля 1919 г. стал начальником дивизии, с осени получившей наименование
Офицерской стрелковой генерала Дроздовского дивизии.
Командуя дивизией, в период наступления с боями прошел до Орла, при отступлении
— до Новороссийска. В русской армии генерала Врангеля в чине
генерал-лейтенанта командовал 2-м армейским корпусом. В Галлиполи
был начальником 1-й пехотной дивизии и заместителем командира корпуса. В эмиграции жил в Париже. После похищения
агентами ОГПУ в январе 1930 г. генерала А. П. Кутепова
стал председателем Общества галлиполийцев. Последние
годы жизни провел в США, состоял почетным членом Общества русских ветеранов
Великой войны. Скончался 18 января 1978 г. в Паоло-Альто
(Сан-Франциско). Написал книгу воспоминаний «В борьбе
за Россию» (Франкфурт-на-Майне. 1963). Федор Эмильевич Бредов (1884—1959) окончил Павловское военное училище в
1903 г. и был выпущен в лейб-гвардии Финляндский полк. В 1911 г. окончил
Академию Генерального штаба. Во время Первой мировой
войны, будучи начштаба 63-й пехотной дивизии, при сдаче крепости Новогеоргиевск (на Висле близ Варшавы) попал в плен. После
освобождения служил в Вооруженных Силах Юга России, с июля 1919 г. состоя
начальником штаба 3-й пехотной дивизии генерала Витковского.
С ним же перешел во 2-й армейский корпус, став начальником штаба корпуса. В Галлиполи был
начштаба 1-й пехотной дивизии, с которой переехал в Болгарию, где остался жить
эмигрантом. Во время Второй мировой войны вступил в
Русский корпус, в котором командовал батальоном, участвовавшим в боях с
партизанами в Боснии, был ранен. После окончания войны вместе с чинами корпуса
шесть лет провел в плену в Келлерберге (Австрия).
Последние годы жил в США, умер 15 марта 1959 г. в Сан-Франциско.
*** 9.
Отъезд генерала А. П. Кутепова в Константинополь Помещена на
пасхальной открытке «ХВ Галлиполи 1921 г.»,
выпущенной к Пасхе 30 апреля 1921 г. Скорее всего, это — отъезд
командира корпуса на судно, следующее в Константинополь, куда генерал Кутепов по вызову французского командующего генерала П. Шарпи прибыл 23 марта 1921 г. («Зарницы». № 5. С. 12). Учитывая, что по свидетельству галлиполийцев
морем до Константинополя приходилось добираться 12 часов, снимок мог быть
сделан утром того же 23 марта. В сборнике «Крестный путь...» (С. 57) подпись
под фотографией гласит: «Генерал Кутепов отбывает для
встречи главнокомандующего на яхту «Лукулл». Яхта прибыла из Константинополя на
рейд Галлиполи 15 февраля 1921 г., а днем появления
первой галлиполийской фотографии точно названо 20
февраля. Заметим, что предполагавшийся приезд главкома в Галлиполи
на Пасху не состоялся из-за запрета французского командования. *** 10.
Штаб корпуса Здание
штаба 1-го армейского корпуса в Галлиполи. Снимок
опубликован в сборнике «Русские в Галлиполи» (С.
179). *** 11.
Комендантское управление Фотография под № 216 с той же подписью:
помещена в таблице II фотостенда. Здание управления русского военного
коменданта, разместившееся в бывшей греческой таможне. На здании был вывешен
русский трехцветный флаг и установлена вывеска с надписью: «Комендант г. Галлиполи» и «Commandant Russe». С 29 января 1921 г. и по день ухода основной части
корпуса в славянские страны (15 декабря 1921 г.) комендантом города был
генерал-майор Б. А. Штейфон, сменивший на этом посту
генерал-майора М. А. Звягина. *** 12.Радиотелеграфное
отделение штаба 1-го армейского корпуса Фотография нигде не публиковалась. На ней крестиками
отмечены два человека и указано, что это — «полк. Краснопевцев»
и «офицер Григорьев спец по радио». Радиотелеграфное отделение образовано в марте
1921 г. из радиотелеграфных станций, входивших в состав Технического полка. Полковник Краснопевцев
действительно числится в списке чинов корпуса, составленном вскоре после
прибытия в Галлиполи. Однако в спешке была допущена
ошибка, и его настоящая фамилия — Краснописцев.
Дмитрий Михайлович Краснописцев окончил Николаевские инженерные училище и академию. Произведен в
полковники в 1917 г. В конце 1918 г. участвовал в т. н.
Екатеринославском походе добровольческих частей из Екатеринослава
в Крым, где они вошли в состав Крымско-Азовской армии Вооруженных Сил Юга
России. Полковник Краснописцев в этом походе был
начальником радиостанции. В 1919—1920 г. командовал радиотелеграфным
дивизионом. По прибытии в Галлиполи числился
командиром радиороты Технического полка, с марта 1921
г. командовал радиотелеграфным отделением штаба корпуса. В эмиграции жил в Югославии, возглавлял
группы Общества галлиполийцев в Нови Саде (1931) и Земуне (1941). Офицер Григорьев — штабс-капитан Василий
Васильевич Григорьев. По прибытии в Галлиполи
числился в Марковской инженерной роте, позже служил в радиотелеграфном отделении
штаба корпуса. В эмиграции жил во Франции, осенью 1925 г. числился в списке
Технического батальона. На обороте фотографии сделана надпись
красными чернилами: «Технический полк. Применение электрического плуга».
Сделавший эту надпись принял агрегат питания радиостанции, за которой с
наушниками сфотографирован радист, за электроплуг, поскольку, видимо,
отвалившаяся крышка кожуха, хорошо видная на фото, напоминает лемех плуга. Ни о
каком «электроплуге» в Галлиполи не упоминается ни в
одном из воспоминаний. Можно предположить, что надпись навеяна модной в 1920-е
гг. в России идеей применения в сельском хозяйстве электроплуга, оказавшейся
технически несостоятельной. *** 13.
Офицерская артиллерийская школа Впервые была помещена в
журнале «Зарницы» (№ 12. Вклейка) как «занятия в
Сергиевском артиллерийском училище». В № 18 от 7 августа 1921 г. ошибка
была исправлена, и фотография была подписана: «Занятия при орудиях учебной
команды легкой батареи Офицерской артиллерийской школы». В сборнике «Русские в Галлиполи» (С. 231) фотография имела подпись: «Офицерская
артиллерийская школа». На фотографии видны щиты, выложенные камнем
на склоне холма, на которых сделаны надписи: «Родина
ждет от тебя спасения», «Только смерть может избавить тебя от обязанностей
перед Родиной», «Армия вне политики. Дисциплина душа армии». Офицерская артиллерийская школа явилась
преемницей учебно-подготовительной артиллерийской школы, основанной в 1918 г.
на Кубани и позже переведенной в Крым. В Галлиполи начала
работать в конце января 1921 г. За десять месяцев существования в школе прошли
курс 119 человек. Особенные затруднения чувствовались при практическом
обучении. «Наводке приходилось обучаться за отсутствием
орудий с одними панорамами, которые прикреплялись к старинным турецким пушкам,
поставленным на самодельный лафет.» («Русские в Галлиполи».
Берлин. 1923. С. 232.) 29 ноября 1921 г. школа эвакуировалась
в Болгарию, где вскоре была расформирована.
На главную страницу сайта |