По большому счету, этот догмат производен от первого догмата.  Приобретение богатства - необходимое, но не достаточное условие существования капиталистического порядка. Это богатство надо защищать от посягательств со стороны других членов общества. Прежде всего - со стороны «плебса» (наемных работников). Также возможна ситуация, когда на богатство одного капиталиста посягает другой капиталист.

Однако главной функцией современного государства оказывается защита  капиталистического богатства.  Она обеспечивается специально создаваемой система законов, судебными учреждениями, полицией и армией, тюрьмами и т.п. Фактически в капиталистическом обществе складывается государственно-правовая система, которая узаконивает результаты тех экспроприаций, которые осуществляют капиталисты.  Еще раз напомним формулу Прудона: «Частная собственность - кража».

Иногда говорят, что экономическая и правовая доктрина христианства не исключает (и даже обосновывает) существование института частной собственности. Однако здесь требуется уточнение. Под частной собственностью в данном случае имеется то имущество граждан, которое является результатом их собственного труда и не используется для получения прибыли. Такую собственность правильнее называть личной собственностью, или трудовой собственностью.  Она вполне законна, и ее защита должна быть важной функцией государства.  

Хотя конечно социальным идеалом христианской жизни является общественная собственность - т.е. совместное владение всем имуществом всеми членами христианской общины. Это проистекает из одинакового понимания всеми Святыми Отцами того, что единственным собственником всего в мире является Бог. Кстати, слово «Бог» санскритского происхождения и означает Того, кто владеет всеми богатствами.  Все без исключения люди   -   лишь пользователи и имеют при этом  равные права пользования.  Выступая за общее, совместное владение вещами (фактически  при отказе от личной собственности - конечно добровольное) как социальный идеал христианства, Иоанн Златоуст в качестве эталона рассматривал руководимую Апостолами общину первых христиан в Иерусалиме[1]. Конечно, сегодня такая высота христианского духа не по плечу современным людям, поэтому и допускается личная (индивидуальная трудовая) собственность.

Экономическая доктрина христианства также считает  допустимой совмещение индивидуальной трудовой и   коллективной трудовой собственности.  В реальной жизни  коллективная трудовая собственность может иметь разные модификации: кооперативная, общинная, артельная и т.п. Это очень важная и многогранная проблема, выходящая за рамки данной работы. Приведем лишь выдержку из Иоанна Златоуста: «...в то время, когда Бог отовсюду собирает нас, мы с особым усердием стараемся разъединиться между собою, отделиться друг от друга, образуя частные владения, и говорить эти холодные слова: «то твое, а это мое». Тогда возникают споры, тогда огорчения. А где нет ничего подобного, там ни споры, ни распри не возникают. Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем отдельное, владение вещами, и оно более согласно с самой природой»[2]. 

 В хозяйственной жизни общества надо различать  два основных вида вещных объектов:

а) те, которые созданы человеком, являются результатом его трудовой деятельности (продукты сельского хозяйства, добывающей и обрабатывающей промышленности, строительства);

б) те, которые человеку дал Бог и которые еще пока не опосредованы человеческим трудом (природные ресурсы).

По поводу правового статуса первого вида объектов мы уже дали разъяснение (это должна быть индивидуальная или коллективная трудовая собственность).  В отношении второго вида объектов позиция христианства однозначна - это общее достояние, наследие людей; такие объекты могут находиться только в общественной (общенародной) собственности, их приватизация (превращение в частную собственность) не допустима.

Можно выделить еще один (третий) вид объектов -  такие, которые в силу объективных экономических, социальных и политических причин могут находиться только в общем пользовании; попытки перевода таких объектов в частные руки может создавать угрозы существованию государства и общества. Это объекты экономической и социальной инфраструктуры, военное имущество, имущество органов государственного управления и т.п.

Крайне важно подчеркнуть, что к этой категории объектов относятся также деньги. Приватизация денег как средства товарного обмена и платежей, осуществляемая в целях превращения их в капитал подрывает нормальное развитие экономики и жизненные устои общества. Но именно приватизация денег и извращение их функций - важнейшая черта современного капитализма, которая, по сути, возводится в один из краеугольных догматов религии денег. Рассмотрение этого важного самостоятельного догмата религии денег выходит за рамки данной работы.  Отметим, что приватизация денег и денежного обращения оказывается вне поля зрения  даже самых проницательных христианских критиков капитализма. Между тем, это не меньшая угроза для человечества, чем приватизация природных ресурсов[3].

Объекты третьего вида могут находиться только в общественной (общенародной) собственности.   Вот, что писал, например, еще тысячу лет назад Симеон Новый Богослов: «Существующие в мире деньги (выделено мной - В.К.) и имения являются общими для всех, как свет и этот воздух, которым мы дышим, как пастбища неразумных животных на полях, на горах и по всей земле. Таким же образом все является общим для всех и предназначено только для пользования его плодами, но по господству никому не принадлежит»[4]. Святые Отцы Церкви  еще в самые первые века христианства постоянно говорили о том, что земля и природные ресурсы - Божьи и не могут находиться в частных руках. А вот на угрозу приватизации денег и их превращения в капитал до Симеона Нового Богослова еще никто не обращал внимания.  

Резюмируя, отметим, что институт частной собственности претит христианству, по крайней мере, по двум причинам:

а)  это фактически означает легализацию грабежей и краж, совершаемых капиталистами;

б) это есть проявление индивидуализма, являющегося противоположностью коллективизма как христианского идеала.

  Индивидуализм - в значительной степени идентичен понятию «эгоизм»; он пронизывает все стороны личной и общественной жизни.   Хорошо известно, что человек - существо общественное. В христианстве это общественное существо, уподобляясь своему Творцу, относится к окружающим людям с любовью и милосердием; братская любовь сплачивает людей в единое целое (семья, коммуна, община и т.п.). В сфере хозяйственно-экономических отношений это проявляется во взаимной помощи, сотрудничестве, коллективных (общинных) формах собственности, производства, распределения, базирующихся на принципах справедливости, честности и социально-экономического равенства.

При капитализме - все наоборот. Происходит разъединение людей, разрываются узы любви и сотрудничества, человек воспринимает окружающих как «чужих», непомерно развивается эгоизм (ego). Напомним, что «индивидуализм» происходит о слова «индивидум». Последнее   происходит от латинского individum, что означает «неделимый». Имеется в виду, что мельчайшей неделимой частицей общества (атомом социума) является человек (аналогия была взята философами из физического мира; еще недавно считалось,  атом - «неделимый кирпичик» вселенной). Таким образом, переход от коллективизма к индивидуализму  может быть описан в виде определенных процессов в физическом мире: как разрушение целостных материальных объектов сначала до молекулярного уровня, а затем превращение молекул в атомы. Аналогом молекулы в обществе является семья. 

  Человек-индивидуалист начинает воспринимать других людей как своих врагов.  В обществе начинает господствовать принцип homo homini lupus est («человек человеку волк»).  

Изучая догматику и этику такой разновидности протестантизма, как пуританизм, Макс Вебер обращает внимание на то, что человек в этой религии нацеливается на служение Богу и только Богу (о том, в чем должно проявляться это служение мы выше уже говорили) при полном забвении «ближнего своего». Результатом этого, - как отмечает Вебер, - становится «ощущение неслыханного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида. В решающей для человека эпохи Реформации жизненной проблеме - вечном блаженстве - он был обречен одиноко брести своим путем навстречу от века предначертанной ему судьбе»[5]. Как пишет А. Ваджра, «...протестантский Бог стал глухой и непреодолимой стеной между людьми, сея в их душах глубоко укоренившееся недоверие «к ближнему», предостерегая полагаться на помощь людей и на дружбу между ними»[6].  Кстати, протестантские (особенно) пуританские проповедники любят вспоминать слова из пророка Иеремии: «Проклят человек, который надеется на человека» (Иер. 17:5). Развитие ego у западного человека наложило на его умственное развитие и психологию неизгладимый отпечаток в виде таких характерных черт: «эмоциональная тупость, гипертрофированный рационализм и лишенный каких-либо иллюзий, пессимистически окрашенный индивидуализм, граничащий с эгоцентризмом и эгоизмом»[7]. 

Оборотной стороной эгоизма является чувство одиночества, порождающее уныние и отчаяние. Известный  немецкий философ и культуролог Освальд Шпенглер (1880-1936) показал на примере  литературных произведений  известных писателей одиночество западного человека Нового времени: «Драмы Шекспира представляют собой один сплошной монолог. Даже диалоги, даже групповые сцены дают почувствовать чудовищную внутреннюю   дистанцию, разделяющую этих людей, каждый из которых говорит лишь с самим собой. Ничто не в силах устранить эту душевную отдаленность»[8].

Особенно ego развито у капиталистов. В своей работе «Христианство и социализм» прот. Сергий Булгаков писал: «Капитализм есть организованный эгоизм»[9]. В сфере  предпринимательства индивидуализм проявляется, прежде всего, в виде личного, или частного интереса.  Интерес торгаша (или банкира)    всегда выше  интереса всего общества, который по идее должно защищать государства.  Интерес торгаша (или банкира) может ограничиваться,  но это происходит лишь в тех случаях, когда   нашелся другой, более сильный торгаш (или банкир), которому первый торгаш (или банкир) мешает делать деньги. При этом второй торгаш (или банкир) может прибегать для этого к помощи государства.

Это доминирование частного интереса над государственным интересом и использование государства для реализации частного интереса в полной мере проявилось уже в первой капиталистической стране Европы - Голландии. Известный историк экономики Ф. Бродель так писал про Голландию XVII века: «Тем, что голландская политика и образ жизни не переставали защищать и охранять..., был комплекс торговых интересов. Интересы эти распоряжались всем, все захлестывали... Дело было в том, что царил купец, и торговый интерес играл роль государственного»[10].  Для подтверждения своего тезиса Бродель приводит (помимо других доказательств) мнение одного француза тех времен о голландском капитализме: «В Голландии интерес государства в делах торговли составляет интерес частных лиц, они идут нога в ногу. Торговля абсолютно свободна. Купцам абсолютно ничего не приказывают, у них нет иных правил, коим надлежало бы следовать, помимо правил собственного их интереса: это установленная максима, которую государство рассматривает как вещь, главнейшую для себя.  Таким образом, когда частное лицо делает для своей коммерции нечто противоречащее интересу государства, государство закрывает глаза и делает вид, что не замечает сего...»[11]. Хорошо известно, что государственный аппарат новоиспеченной республики Нидерланды использовался для продвижения интересов новоиспеченных олигархов на мировой арене: для организации пиратских захватов чужих судов, работорговли, установления контроля над чужими землями и народами, вытеснения из колониальных владений конкурентов, развязывания войн в Европе и т.п.[12].

Прошло два - три столетия и капитализм пожелал предстать в более благородном обличии. По заказам олигархов стала переписываться история капитализма, появились разного рода теории о «социальном государстве», «государстве всеобщего благоденствия», «социальной ответственности» бизнеса и т.п.  Теория «социальной ответственности» бизнеса утверждает, например, что современный капиталист коренным образом отличается от тех капиталистических разбойников, которые когда-то грабили, убивали, занимались работорговлей. Современный капиталист якобы «работает на общество»: во-первых, снабжая общество необходимыми товарами и услугами; во-вторых,  предоставляя  гражданам рабочие места; в-третьих, обеспечивая общество деньгами, которые поступают в государственный бюджет в виде налогов.    Несмотря на  нынешнюю пышную демагогию относительно «социальной ответственности» бизнеса, личный интерес капиталиста всегда находится на первом месте. Когда выясняется, что производство наркотиков рентабельнее, чем производство колбасы, капиталист немедленно переключится на производство наркотиков. Когда выясняется, что рабочая сила в Африке почти бесплатная, капиталист, не колеблясь, закроет свое производство в Германии и переведет его в какую-нибудь Намибию. Да, в Намибии появятся «рабочие места», но это уже будет вариант не «наемного», а «классического» рабства. А что касается налогов, то наиболее «продвинутые» капиталисты давно уже пользуются разного рода оффшорами и в государственную казну ничего не платят.

Одно время были модны лозунги: «Что выгодно «Дженерал моторс», то выгодно и Америке», «Богатые граждане - богатое государство», «Обогащая себя - обогащаешь общество» и т.п. Сегодня социально-имущественная поляризация капиталистического общества зашла так далеко, что озвучивать подобные теории и лозунги стало просто неприлично, и они полностью исчезли из обихода. Интересы всех остальных рассматриваются капиталистом лишь как досадные ограничения по реализации его личного интереса.

 Иногда, правда, капиталисты могут демонстрировать «коллективизм».  Например, договариваться о монопольных ценах на рынке (картельные соглашения) или объединяться в консорциумы и синдикаты для захвата новых рынков или «коллективного распила» государственного бюджета (под видом «государственных заказов»). То есть это «коллективизм», нацеленный на захват и ограбления («солидарность стаи шакалов»).

Индивидуализм капиталиста накладывает серьезный отпечаток на психологию восприятия им остальных людей. Людей он оценивает с точки зрения их возможной полезности для развития его бизнеса.  Люди, которые таковой пользы  капиталисту принести не могут, его мало интересуют, чаще всего он их вообще не замечает (что-то вроде уличных фонарей).

Парадоксально, но эта очевидная истина, которую еще сформулировали Святые Отцы первых веков христианства, сегодня  подвергается «научной проверке».  Современные социологи и психологи «открывают» давно уже открытое.  Американский психолог и социолог Дачер Келтнер из Калифорнийского университета в Беркли  вместе с коллегами потратил значительное количество времени на изучение характеров обеспеченных людей и пришел к выводу, что вне зависимости от воспитания и образования, подавляющее большинство миллионеров и миллиардеров интересуются только собственной персоной. То есть те, кто обладает максимальными возможностями оказания помощи нуждающимися, на деле является наименее альтруистичными. Келтнер комментирует результаты исследования американских богачей: «Я измерял их способность к состраданию ко всем остальным, но всегда получали почти одинаковые результаты. Любопытно, что их блестящее образование, особый статус в обществе, могущественность и престижность, все это давало им лишь одну свободу - думать только о самих себе»[13].

Людей, которые в его бизнесе выступают в качестве  объектов  эксплуатации (в сфере производства, обмена, кредита),  капиталист  воспринимает как «чужих»  и  даже как людей «второго сорта» (полулюдей, нелюдей, живых вещей); при ином восприятии капиталист просто не сможет быть «эффективным»  и «конкурентоспособным» предпринимателем. Возникает своеобразный «социальный расизм» как условие эффективного капиталистического накопления.  Сознательное или подсознательное восприятие капиталистом остальных людей как «живых вещей» снимает с него всякие моральные ограничения:

во-первых, он  воспринимает использование  наемного труда с последующим отчуждением части конечного продукта труда в свою пользу как вполне укладывающееся в нормы «естественного права»[14];

 во-вторых,  в случае «экономической целесообразности» он готов от эксплуатации наемного труда переходить к эксплуатации на основе прямого рабства.   Кстати, на этапе становления капитализма прямое рабство превалировало над использованием наемного труда (вспомним, например, капиталистическую Америку, в которой до гражданской войны 1860-х гг. рабство было очень широко распространено). Сегодня, в XXI веке наметилась тенденция  возрастания использования прямого (физического) рабства в мире.

Со временем ego и индивидуализм становятся также нормой жизни и самих объектов капиталистической эксплуатации. Капиталисты в этом заинтересованы и  поощряют процесс превращения людей в индивидуалистов, т.к. это облегчает эксплуатацию, лишает работников способности коллективного противостояния капиталистам.   

На смену отношениям взаимопомощи и сотрудничества приходят отношения конкуренции. Конкуренция пронизывает все капиталистическое общество: конкуренция между странами, конкуренция между компаниями в рамках отрасли, конкуренция за рубль (доллар, евро) покупателя между компаниями разных отраслей и т.п.  Впрочем,  не менее острой является конкуренция и между работниками за рабочие места.  Разобщенность наемных работников приводит к тому, что профсоюзы реально не могут противостоять натиску монополий на права трудящихся. Конкуренция из экономики распространилась также на политическую сферу (появилось даже выражение «конкуренция на политическом рынке»). Одним словом, имеет место «война всех против всех» (фраза английского философа 17 века Томаса Гоббса). Конкуренция в духовном смысле - стремление человека возвыситься над другими людьми, стремление, которое порождается страстью гордыни.  Конкуренция в экономике - результат разнузданной страсти гордыни, помноженной на страсть сребролюбия и на махровый индивидуализм.  Для того, чтобы оправдать и обосновать  «войну всех против всех» в экономике, социологи и экономисты придумывают различные «теории» о конкуренции как «двигателе прогресса»,  о ее «благотворном влиянии на эффективность производства», о  ее «вкладе» в развитие науки и техники и т.п. На самом деле все эти «теории» являются сплошной мифологией. Их рассмотрение и критика выходят за рамки данной работы   (нас интересует, прежде всего, духовная сторона вопроса). Очевидно, что постоянное нахождение человека в состоянии войны со своими конкурентами развивает в нем звероподобные качества.

Итак, очевидно, что индивидуализм как капиталистический принцип жизни диаметрально противоположен взглядам христианства на человека и общественное устройство. 

 Подведем некоторые итоги. Открытый столетие назад Максом Вебером «дух капитализма» - порождение в первую очередь не  религии протестантизма, а религии денег. Протестантизм - лишь одно из проявлений этой глобальной религии денег. В том, что духовной составляющей капитализма является особая религия - сомнений нет. К такому выводу приходят многие исследователи капитализма (могут лишь различаться названия, даваемые этой религии: «религия денег», «религия золотого тельца», «религия мамоны» и т.п.). Так, описывая события XVI века в Голландии, которые дали старт развитию современного капитализма, А. Ваджра использует термин «религия «золотого тельца»»:  «...деньги теряют свое извечное назначение - средства обмена - и превращаются в объект непосредственного культового поклонения, когда вся жизнь адептов религии «золотого тельца» преобразуется в повседневный ритуал. Со временем эта религия целиком поглотила западное общество, подчинив себе все стороны человеческой жизни, низведя людей до состояния существ, с маниакальным упорством стремящихся к главной цели своего существования - максимальному обогащению»[15].

Наш беглый обзор некоторых «догматов» «религии денег» в сравнении с установками христианства показал, что:

-  в «религии денег» главным «экономическим догматом» является установка на стяжание человеком земных благ, накопление богатства; в христианстве - достаток (в некоторых случаях - добровольная бедность); духовными источниками капиталистического стяжательства являются многочисленные страсти человека; христианская ориентация на бедность или достаток продиктована задачами духовного спасения человека; 

-  в «религии денег» реализация главной целевой установки (накопление богатства) предполагает использование любых средств, и наиболее «эффективными» среди них оказываются те, которые основаны на использовании человеческих страстей и пороков (сребролюбие, гордыня, удовлетворение плотских похотей,  страсть к потреблению, обман, убийства, различные  формы духовно-нравственного насилия  и т.п.); в христианстве экономическая деятельность не только исключает использование человеческих страстей и пороков, но рассматривается как средство духовного спасения человека (через труд как творческую деятельность);

- в «религии денег» непререкаемым является «догмат» о «святости частной собственности»; в христианстве социальным идеалом является коллективная трудовая и общественная собственность;

- в «религии денег»  идеалом социально-экономического  устройства человеческой жизни является индивидуализм, разъединение людей и борьба их между собой (в сфере экономики - конкуренция); в христианстве - коллективизм и общинные формы жизни (в сфере экономики - сотрудничество и взаимопомощь).

В хозяйственной этике христианства ключевым принципом является борьба человека с грехом и страстями как условие личного спасения и организации такого способа хозяйствования, который облегчает спасение всем (реализация заповеди любви). В хозяйственной этике капитализма упор всегда делался на использование греховной природы человека, эксплуатацию его страстей.  Раньше со стороны его идеологов делались попытки возвысить капитализм в лице общества, представить его как носителя неких христианских «идеалов» (естественно, извращенных до неузнаваемости). По нашему мнению, именно этим можно объяснить такую необычную популярность книги Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Ведь ее автор пытался показать, что носители «духа капитализма» все-таки руководствовались христианскими идеалами (просто эти идеалы отличались от общепринятых в те времена представлений). У Вебера наблюдается определенная героизация этих «первопроходцев» капитализма.  Так что книга Вебера имеет вполне очевидную идеологическую «заряженность» (несмотря на то, что в академических кругах ее принято считать непревзойденным образчиком «объективной», «непредвзятой» социологической науки). 

Сегодня маски уже сброшены: на Западе  экономисты, социологи и философы  погрузились в  «научное обоснование» пороков, страстей, эгоизма как главных двигателей экономики и прогресса.

Вот один лишь пример. В  1999 году у нас вышла в русском переводе книга немецких авторов  «Принципы этической экономии»[16]. Один из разделов книги называется: «Private Vices - Public Benefits (частные пороки - на благо общества) - добро как внешний эффект».  В самом заголовке предельно откровенно сформулирован главный тезис западных «исследователей».    Совершенно безумная идея:  пытаться строить крепкое и богатое общество на фундаменте грехов и пороков!

Таким образом, капитализм как «религия денег» и христианство не просто не совпадают в своем понимании человека и общества, но прямо противоположны друг другу, являются взаимоисключающими мировоззрениями.

Об этой противоположности говорили и писали еще Святые Отцы первых веков христианства - особенно Иоанн Златоуст и Симеон Новый Богослов. Хотя в те времена капитализма как общественной системы не существовало, однако «вирус капитализма» присутствовал в душах людей и уже тогда угрожал обществу.  Вот слова Иоанна Златоуста: «Сребролюбие возмутило всю вселенную, все привело в беспорядок, оно удаляет нас от блаженнейшего служения Христу: ибо не можете, - говорит Он, - Богу работати и мамоне (Мф. 6:24), ибо мамона требует совершенно противоположного Христу. Христос говорит: подай нуждающемуся, а мамона: отними у нуждающегося. Христос говорит:  будь человеколюбив и кроток, а мамона напротив: будь жесток и бесчеловечен, считай не за что слезы бедных»[17].

 Еще раз  подчеркну: Иоанн Златоуст увидел принципиальную несовместимость «религии денег» и христианства еще в те времена, когда капитализм находился в состоянии  «дремлющего» «вируса». Неужели же сегодня, когда капитализм расцвел махровым цветом и обнажил все свое уродство, нам не видно этой несовместимости?  Впрочем, я не исключаю, что действительно - не видно. По той простой причине, что  дух христианства стал стремительно уходить из нашей жизни, и люди даже перестали понимать, что это такое. «Дух капитализма» им стал ближе и понятнее.

[1] См.: Иоанн Златоуст. Собрание сочинений...  Том III, с. 257-258.   

[2]Иоанн Златоуст. Собрание сочинений...  Том IX, с.704.

[3]Кое-что по данному вопросу можно найти в книге: В.Ю. Катасонов. О проценте:  ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных проблем «денежной цивилизации». Книга 1. - М.: НИИ школьных технологий, 2011.

[4]Цит. по: Диакон Владимир Василик. Социальные взгляды преп. Симеона Нового Богослова // Сайт «Христианский социализм как русская идея».

[5]М. Вебер. Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990, с.142. 

[6]А. Ваджра. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. - М.: АСТ: Астрель, 2007, с.83. 

[7] Там же, с.83.

[8]О. Шпенглер.  Закат Европы. Том 1. Гештальт и действительность. - М.: Мысль, 1993, с.508.

[9]С.Н. Булгаков. Христианский социализм. - Новосибирск, 1991, с.225.

[10]Ф. Бродель. Время мира: Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. - М.: Прогресс, 1992, с.204.

[11]Там же, с.204-205.

[12]Самое главное в государственном аппарате Голландии того времени - военно-морской флот, который обеспечивал ее олигархии доминирование на мировых рынках и в колониях: «В середине XVII века голландский флот, представлявший основу ее торгово-финансового и военно-политического могущества, почти вдвое превосходил флоты Англии и Франции, вместе взятые» (А. Ваджра. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. - М.: АСТ: Астрель, 2007, с.92-93).

[13]«Американский социолог: богатым людям плевать на чувства бедных» // «Русская народная линия новостей», 15.08.2011.

[14]Впрочем, среди некоторых христианских богословов и социологов существует мнение, что любой наемный труд является в той или иной степени «отчужденным»; такой труд, по их мнению, не соответствует христианскому идеалу, хотя и допустим (при условии полного возмещения трудовых затрат работника).

[15]А. Ваджра. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. - М.:АСТ: Астрель, 2007, с.82.

[16]Этическая экономия: Исследования по эти­ке, культуре и философии хозяйства; вып. 7. - СПб.: Экономическая шко­ла, 1999.