В   начале   было   Слово ,  и   Слово   было   у   Бога ,  и   Слово   было   Бог . Оно  было   в   начале   у   Бога.  Все чрез Него  начало   быть ,  и  без Него ничто не  начало   быть , что  начало   быть . В Нем  была  жизнь,  и  жизнь  была  свет человеков. Ин. 1, 1-5.

Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься. Мф. 12, 36-37.

  Сегодня слова «предприниматель», «предпринимательство», «предпринимательский» используются широко в России: в публикациях СМИ, в лексиконе политических и государственных деятелей, в  социально-экономической литературе, в лекциях профессоров и учебниках (для студентов уже издано несколько учебников по предпринимательству и истории предпринимательства в России).  Указанные слова фигурируют даже в текстах законов и других нормативных документов.  В статье 34 Конституции Российской Федерации черным по белому записано: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности». Из этой формулировки можно умозаключить, что среди экономической деятельности в современной России предпринимательская деятельность - главная. Все, что не относится к предпринимательству, - всего лишь «иная экономическая деятельность».

Наряду со словом «предпринимательство» также используется слово «бизнес» (и различные его производные). Однако, в среде  истинных русских патриотов слово «бизнес» не приветствуется как иностранный термин, как некий вульгаризм   американского  происхождения. То ли дело «предпринимательство»! Наше слово! А наиболее патриотически настроенные  граждане призывают нас к «православному предпринимательству».   Попробуем разобраться в этом слове. 

Слово «предпринимательство» в русском языке.  

Слова «предпринимательство», «предприниматель», «предпринимательский» используются для описания всего многообразия деятельности современного человека в сфере промышленности, бытовых услуг, строительства, транспорта, сельского хозяйства, оптовой и розничной торговли,  кредита, страхования, иных финансовых услуг и т.п.  Конечно, предпринимателями называют далеко не всех людей, а лишь небольшую часть. А именно тех, кто выступает работодателем и организатором деятельности остальных людей. Правда, здесь также можно найти исключения. Потому, что есть понятие «индивидуальное предпринимательство», когда человек сам себе начальник и хозяин.

Наверное, есть какой-то более общий знаменатель, объединяющий различные формы предпринимательства. Практически во всех словарях (толковых, русского языка, финансово-экономических), а также учебниках по предпринимательству такими признаками выступают:

а) принятие человеком на себя рисков задуманной деятельности;

б) ориентация на получение прибыли.

Такое понимание предпринимательства зафиксировано и в нормативных документах Российской Федерации. В статье 2 (п. 1) Гражданского кодекса РФ дано определение  предпринимательства, как самостоятельной деятельности, осуществляемой человеком на свой риск, направленной на систематическое получение прибыли.

Второй из упомянутых признаков (ориентация на получение прибыли) - более важный. Ведь риски существуют в любой деятельности. Даже в советское время хозяйственные руководители  брали на себя риски при принятии тех или иных решений. Да и у земледельца во все эпохи были серьезные риски - могла случиться засуха, град, заморозки, проливные дожди и т.п.  Однако никто не называл ни советских директоров, ни крестьян «предпринимателями». Потому, что они не ориентировались на получение прибыли. У первых была цель - выполнить план, у вторых - накормить семью.

В советское время слово «предприниматель» несло негативный оттенок. Человека могли назвать «предпринимателем», подразумевая, что он махинатор, комбинатор, нечистый на руку. Такой смысл придавался термину и в словарях советского периода (кстати, далеко не во всех словарях слова «предприниматель», «предпринимательство» вообще присутствовали).  В толковом словаре Д.Н. Ушакова в статье «Предпринимательство» мы находим такое определение: «Склонность к устройству предприятий, к аферам».  Но даже в ряде современных, постсоветских словарей среди других определений сохраняется  этот негативный вариант. Например, в Большом  толковом словаре русского языка С.А. Кузнецова одно из толкований слова таково: «Склонность к устройству выгодных мероприятий, к аферам»[1].

Не надо все списывать на большевиков, которые якобы исковеркали слово. В данном случае советские филологи очень чутко  передали тот смысл слова, который в него вкладывался до революции.  А слово это в старое доброе время было достаточно редким и не имело однозначно положительного толкования.

  В словаре русского языка Владимира Даля есть слово «предпринять», которое он определяет следующим образом: «предпринять или предприять что, затевать, решаться исполнить какое-либо новое дело, приступать к совершенью чего-либо значительного». Производными от «предпринять» у Даля являются «предприниматель, предпринимательница, предприятель, предприятельница, предпринявший что-либо». Судя по всему, слово «предприятель» во времена Даля было даже более употребительным, чем «предприниматель». А вот слов «предпринимательство», «предприятие» у Даля нет - слишком редкие для того времени (словарь вышел в 60-е гг. позапрошлого века и отражает лексику первой половины 19 века).

 Глагол «предпринять» - более современная версия старорусского слова «предприять».  «Предприять - наперед овладеть, занять, захватить»[2]. Вероятно, слово «предприять» могло изначально использоваться в военном деле (захват территорий, позиций). А когда Россия вступила в эпоху капитализма, то глагол «предприять» стал описывать также коммерческие и финансовые операции по захвату чужого имущества.

 Слова «предпринимательство», «предприниматель», «предпринимательство» - русского происхождения. Но их смысловое наполнение менялось во времени. Главным образом в результате западных влияний. Считается, что в английском языке ближайшими аналогами «предпринимательства» являются слова «business»,  «enterprising»,  «undertaking» (примечательно, одним из значений последнего слова является «заниматься похоронной деятельностью»). В немецком языке - наиболее  близкое по смыслу слово: «unternehmung».  

До революции в России, как известно, в моде был французский язык. Поэтому некоторые французские слова без всякого перевода попадали  в оборот. Среди них - «антрепренер» (entrepreneur), которое было близко к  русскому слову «предприниматель», но не совпадало полностью[3]. Вот пример из А.С. Пушкина: «Критикою у нас большей частью занимаются журналисты, т.е. entrepreneurs, люди, хорошо понимающие свое дело, но не только не критики, но даже и не литераторы»[4]. Александр Сергеевич чутко улавливал смысл слов и сумел коротко определить, кто такой  entrepreneur:  человек, хорошо понимающий (знающий) свое дело, профессионал. Получение прибыли не было определяющим признаком деятельности, называвшейся «entrepreneurship». По крайней мере, в России 19 века.

Европейские идейные корни и смыслы.

Считается, что в литературный и научный оборот слово «предпринимательство» ввел Ричард Кантильон (1680-1734) - английский экономист, банкир и демограф[5]. Его перу принадлежит книга «Очерк о природе торговли вообще». В ней он рассуждает о природе богатства и его распределении, законах демографии, излагает свою теорию денежного обращения, а также говорит об особой социальной роли предпринимательства. Работа Кантильона удивительным образом соединила в себе очень разные экономические теории: английского меркантилизма, французской школы физиократов, английской классической политической экономии Адама Смита. Но речь сейчас не обо всей книге, а об ее идеях, касающихся предпринимательства. Европейскую экономику своего времени (начало 18 века) автор уже называл «рыночной». Эта экономика основывалась на постоянных товарных сделках (обменах). Важную функцию в поддержании таких обменов стали играть посредники, которые несли повышенное бремя рисков и неопределенности. Таких торговых посредников Кантильон и назвал предпринимателями. Кстати, используя слово entrepreneur. Впрочем, круг предпринимателей у Кантильона не ограничивался торговыми посредниками (купцами); к ним он отнес всех, кто не имеет стабильных доходов, сталкивается с рисками и неопределенностями: промышленников, спекулянтов, а также разбойников, бродяг и лиц свободных профессий.

Адам Смит (1723-1790) в своем главном труде «Богатство народов» также стал употреблять понятие «предприниматель». Однако у этого англичанина главным, определяющим признаком предпринимательства стало получение прибыли (хотя он также описывает и другие, производные от главного признаки: владение капиталом, наем работников, рациональность и утилитарность деятельности).

Еще один известный европейский экономист - француз Ж.-Б. Сэй (1767-1832). В своей основной работе «Трактат политической экономии, или Простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства» этот француз в категорию предпринимателей зачислил людей, действующих как в производстве, так и торговле, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Для него главный признак предпринимателя - способность эффективно выполнять организаторские и административные функции. Он не привязывал предпринимательство исключительно к капиталистической модели хозяйства, полагая, что предпринимательство - внутреннее свойство человека, которое проявляется в любых социально-экономических условиях. Правда, он считал, что при отсутствии гарантированного права частной собственности потенциал человека-предпринимателя раскрыться не может.

Кстати, целый ряд западных экономистов и социологов более позднего времени придерживался точки зрения Сэя о внеисторическом, универсальном характере предпринимательства. Так, известные немецкие социологи М. Вебер и В. Зомбарт (пик их творчества пришелся на начало ХХ века) полагали, что предпринимательство существовало и в докапиталистических, «традиционных» обществах.

М. Вебер, в частности, писал: ««Стремление к предпринимательству», «стремление к наживе», к денежной выгоде, к наибольшей денежной выгоде само по себе ничего общего не имеет с капитализмом. Это стремление наблюдалось и наблюдается у официантов, врачей, кучеров, художников, кокоток, чиновников-взяточников, солдат, разбойников, крестоносцев, посетителей игорных домов и нищих...»[6]. Как видим, у Вебера главный, определяющий признак предпринимательства - стремление к наживе. Правда, о наживе он говорит лишь как денежном обогащении.   Конечно, Вебер грубо искажает историческую реальность. Во-первых, далеко не все члены традиционного общества были одержимы «стремлением к наживе». Особенно в обществе христианском, где отношение к богатству было крайне настороженным. Во-вторых, нажива в традиционных обществах часто   имела  натуральную форму - в силу слабого развития  денежных отношений.

 Примечательно, что «стремление к предпринимательству» люди  докапиталистического общества по Веберу реализуют, прежде всего, не в сфере традиционного хозяйства, а за его пределами, там, где можно быстро обогатиться. Например:  занимаясь разбоями, пиратством, воровством, кладоискательством, алхимией, разными волшебствами и т.п.  Вебер называет такое предпринимательство «авантюристическим»: «Представители такого предпринимательства - капиталистические авантюристы - существовали во всем мире. Их шансы на успех (вне торговых, кредитных и банковских операций) либо носили обычно чисто иррационально-спекулятивный характер, либо были ориентированы на насилие, прежде всего на добычу; эта добыча могла извлекаться непосредственно в ходе военных действий или посредством длительной фискальной эксплуатации государственных подданных»[7].  Вебер об «авантюристическом предпринимательстве» говорит в прошлом времени. Фактически он выступает апологетом современного ему капитализма, т.к. ассоциирует его с «цивилизованным предпринимательством»  в сфере производства и обмена товаров. Авантюризма современных ему биржевых   спекулянтов, грюндеров, банкиров-ростовщиков он предпочитает не замечать.

Схожее представление о предпринимательстве у В. Зомбарта: «Предпринимательские натуры - это люди с ярко выраженной интеллектуально-волюнтаристической одаренностью, которой они должны обладать сверх обычной степени...»[8] У него докапиталистический предприниматель - ярко выраженный авантюрист: организатор, первопроходец, завоеватель и торговец в одном лице. И лишь позднее появляется рациональный производственный предприниматель, у которого авантюристические наклонности сглаживаются, замещаются расчетом и маскируются внешней благопристойностью. При капитализме «становится выгодным (из деловых соображений) культивировать известные добродетели или, по крайней мере, носить их напоказ, или обладать ими и показывать их. Эти добродетели можно объединить в одном собирательном понятии: мещанская благопристойность»[9]. В каком-то смысле капиталистический предприниматель у Зомбарта - прямая противоположность его докапиталистическому предшественнику.  Как пишет Н.Н. Зарубина, «особенностью мещанской морали, по Зомбарту, является способность к калькуляции, к сведению многообразия и сложности стоящих за реальным делом отношений к математическим исчислениям прихода и расхода - способность, не развитая в традиционном хозяйстве, где амбарные книги даже крупных купцов напоминали скорее дневники, чем современные финансовые документы»[10]. Правда, Зомбарт признает, что и в эпоху капитализма сохраняется авантюристический тип предпринимателя. Только это уже не пираты, а финансовые спекулянты, не разбойники с большой дороги, а государственные чиновники-коррупционеры. Но современные разбойники всячески маскируются, прикрываясь маской благопристойного мещанина. В целом Зобмарт более сдержанно оценивает феномен предпринимательства в эпоху сложившегося капитализма. Предприниматель готов развивать любое дело, даже если оно никак не связано с реальными потребностями людей. Предпринимательство приобретает вид самоценной деятельности, вызывающей у Зомбарта аналогию с «дурной бесконечностью». При всех тонко замеченных Зомбартом различиях двух видов предпринимательства (в традиционном и капиталистическом обществах) у них имеется «общий знаменатель» - жажда наживы.

В духе Вебера и Зомбарта выступал их современник, итальянский экономист и социолог Вильфред Парето (1848-1923).   В своих работах итальянец вообще не делал никакого различия между честными предпринимателями и мошенниками: те и другие, по его мнению, руководствуются в своей профессиональной деятельности (и жизни вообще) «комбинационным инстинктом». Предпринимательство, согласно Парето, - наиболее удобная сфера для реализации человеком своего «комбинационного инстинкта», т.е., попросту говоря, склонности к жульничеству и аферам. Свои сомнительные социологические «аксиомы» итальянец прикрывал математическим аппаратом. 

 Особый взгляд на предпринимательство имел К. Маркс, оказавший, как известно сильное влияние на умонастроения образованной части общества в Европе и России. Слово «предприниматель» неоднократно встречается в его главном произведении - «Капитале»,  причем фактически как синоним слова «капиталист»[11].  Правда, не любой капиталист у Маркса является предпринимателем. Маркс делит всех капиталистов на две категории:

а) функционирующие капиталисты;

б) денежные капиталисты.

Первые - создают различные товары и услуги, финансовым результатом их деятельности является прибыль. Вторые обеспечивают первых  ссудным капиталом. Прибыль функционирующих капиталистов делится на предпринимательский доход и процент. Первый достается функционирующим капиталистам, второй - денежным. В «Капитале» предприниматель - капиталист, получающий предпринимательский доход. То есть предприниматель олицетворяет производственный и торговый капитал. Денежный капиталист, ростовщик в категорию предпринимателей не входит.  Итак, у Маркса и его последователей предприниматель - лицо, получающее  часть прибыли, остающуюся за вычетом ссудного процента. Может статься, что предпринимателю вообще ничего не останется, и он еще окажется должным ростовщику.  Он фактически лишь пользователь капитала, Маркс называет его капиталом-функцией. В противоположность ростовщику, который олицетворяет капитал-собственность.  Если  погрузиться в тонкости «Капитала», то можно придти к следующему заключению: предприниматель в концепции Маркса находится «на побегушках» у ростовщика, истинного хозяина капитала. Маркс старался не выпячивать этот момент. Но все-таки иногда проговаривался, признавая, что истинным капиталистом является ростовщик, а  промышленник (т.е. предприниматель) по своему положению ближе не к истинному капиталисту, а к наемному работнику: «Промышленный капиталист, в отличие от собственника капитала, выступает поэтому не как функционирующий капитал, а как лицо, функционирующее даже помимо капитала, как простой носитель труда вообще, как работник, и притом как наемный работник»[12]. Однако подобного рода признания не только не реабилитируют институт «предпринимательства», но, наоборот, показывают его жалкую (в условиях капитализма) роль.

Слова «предприятие», «предпринимательство», «предприниматель» стали активно проникать из Европы в Россию в 19 веке - через переводы на русский язык работ упомянутых выше (и многих неупомянутых)  европейских экономистов и социологов. Однако слова эти обращались в основном в двух столицах, среди профессуры, «прогрессивной» интеллигенции, представителей зарождающейся буржуазии. Среди основной массы русского народа вплоть до революции эти слова не  имели широкого употребления.   Благочестивый русский человек не очень любил  слово «предпринимательство», поскольку оно несло несколько негативный заряд. «Предприятие» и «предпринимательство», несмотря на многообразие смыслов, ассоциировались лишь с двумя моментами:

- получением барыша;

- авантюризмом и даже аферами.

 Истинно русские люди квалифицировали некоторые западные книжки (типа В. Парето) как  «социологическую порнографию». Лишь единицы в России по-настоящему увлекались  подобной литературой и без зазрения совести пропагандировали ее  идеи.  У нормального русского человека после знакомства с такой литературой, а также проявлениями «комбинационного инстинкта» со стороны некоторых сверхактивных современников, появлялась устойчивая аллергия к слову «предпринимательство». Примерно такая же, как сегодняшняя аллергия к слову «демократия».

Валентин Юрьевич Катасонов, профессор, доктор экономических наук, председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова

(Окончание следует)

[1]  С. А. Кузнецов. Большой  толковый словарь русского языка 1998. - Первое издание:  - СПб.: Норинт...,1998.

[2] Полный церковно-славянский словарь. Сост. свящ. Григорий Дьяченко. Репринт. изд. 1898 г. - М.: «Отчий дом», 2011, с. 482.

[4] Цит. по: А.М. Бабкин, В.В. Шендецов. Словарь иноязычных выражений и слов. Том 1. - М.: Наука, 1981, с. 417.

[5] Н.Н. Зарубина. Социология хозяйственной жизни. Учебное пособие. - М.: Логос, 2010, с.231.

[6]  М. Вебер. Протестантская этика и «дух капитализма» // Избранные произведения. - М., 1990, с.47.

[7]  Там же, с.50.

[8] В. Зомбарт. Буржуа. Этюды по нравственной истории современного экономического человека. - М., 1994, с.154.

[9]  Там же, с. 99.

[10] Н.Н. Зарубина. Социология хозяйственной жизни. Учебное пособие. - М.: Логос, 2010, с. 246.

[11] Как известно, «Капитал» был написан на немецком языке. Автор использовал в этом произведении слова  "unternehmer", «arbeitgeber» (второе можно также перевести как «работодатель»).

[12] К. Маркс. Капитал. Том 3. - М., 1970, с.420).  Оценка взглядов К. Маркса на соотношение промышленного, торгового и денежного капиталов содержится в следующей работе: В.Ю. Катасонов. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных проблем «денежной цивилизации». Книга 2. - М.: НИИ школьных технологий, 2011 (глава 26 «Карл Маркс, Ротшильды и механизмы долгового ограбления народа»). 

РНЛ