Многое из происходящего сегодня объясняется защитной реакцией на десятилетнее попрание либерал-радикалами национального достоинства русского народа-государствообразователя и разрушение российской государственности. Доведённый до грани уничтожения российский национально-государственный организм закономерно стремится к самосохранению через консолидацию власти, укрепление государства, усиление национального самосознания русского большинства страны. Это есть неизбежный результат содеянного в прошлом, но от современников зависит то, какую форму приобретут эти процессы. Кто-то из политиков будет игнорировать эти объективные тенденции, чем приговорит себя к маргинализации. Кто-то же будет демагогически разыгрывать патриотическую карту и на новой волне рваться к власти во имя шкурных интересов. Но начало созидательных процессов говорит о том, что формируется поколение политиков-государственников, которые понимают, что возрождение России пролагается только через возрождение государственности. Понимание сути происходящего помогает созидательно ориентироваться и избегать опасностей.

В этом смысле актуальны исследования русского философа Ивана Александровича Ильина, который ещё в конце сороковых годов ХХ века описал объективные тенденции переходного периода – после неизбежного распада коммунистического режима. Прежде всего, для российской истории очевидно, что «Такие пространства, такое число народностей, таких склонных к индивидуализму людей можно сплотить исключительно централизованным единым государством, можно удержать исключительно авторитарной (не путать с тоталитарной) формой правления. Россия может иметь собственные, самостоятельно возникающие организованные формы авторитарного государства и демократического государства – в единстве. Именно этим – не случайностью и не деспотией московского центра – объясняется то, что Россия на протяжении веков оставалась монархией, притом все сословия и профессиональные цеха вырабатывали и практиковали своеобразные формы самоуправления» (И.А. Ильин). Иван Ильин убеждён, что переход от коммунизма к органичной для России государственности возможен только через национальную диктатуру, под которой он имел в виду не диктатуру в собственном смысле слова, а авторитарный режим. Ибо только просвещённый авторитаризм, или демократическая, либеральная диктатура, может избежать послекоммунистического хаоса, охлократии, которые неизбежно заканчиваются приходом диктатора. Понятно, что потрясения девяностых годов резко сузили возможности для возрождения России, но и многому научили. Во всяком случае, сейчас неизмеримо больше людей, способных услышать пророческие слова русского философа.

И.А. Ильин в книге «Наши задачи» предупреждал о гибельности демократических соблазнов после падения коммунистического режима, когда в обществе не будет никаких предпосылок для демократии: «Русский народ выйдет из революции нищим. Ни богатого, ни зажиточного, ни среднего слоя, ни даже здорового, хозяйственного крестьянина – не будет вовсе. Нищее крестьянство, пролетаризованное вокруг "агрофабрик” и "агрогородов”; нищий рабочий в промышленности; нищий ремесленник, нищий горожанин… Это будет народ "бесклассового общества”; ограбленный, но отнюдь не забывший ни того, что его ограбили, ни того, что именно у него отняли, ни тех, кто его подверг "экспроприации”… Все будут бедны, переутомлены и ожесточены. Государственный центр, ограбивший всех, исчезнет; но государственная монетная единица, оставшаяся в наследство наследникам, будет обладать минимальной покупательной силой на международном рынке и будет находиться в полном презрении на внутреннем рынке. И трудно себе представить, чтобы государственное имущество, награбленное и настроенное, было оставлено коммунистами в хозяйственно-цветущем виде: ибо оно, по всем видимостям, пройдёт через период ожесточенной борьбы за власть. Итак, предстоит нищета граждан и государственное оскудение: классическое последствие всех длительных революций и войн… Подорваны все духовные и все социальные основы демократии – вплоть до оседлости, вплоть до веры в труд, вплоть до уважения к честно нажитому имуществу. В клочки разодрана ткань национальной солидарности. Повсюду скопилась невиданная жажда мести. Массы мечтают о том, чтобы стряхнуть с себя гипноз подлого страха и ответить на затяжной организованный террор бурным дезорганизованным террором».

Таково неизбежное состояние России после десятилетий коммунистической диктатуры. Ильин предвидел, что в этих условиях явятся силы, которые попытаются использовать политическую инфантильность общества и увлечь его болотными огнями псевдодемократии: «И в этот момент им предложат: 1. "Демократическую свободу”; 2. "Право всяческого самоопределения” и 3. "Доктрину народного суверенитета”. Кто же будет отвечать за неизбежные последствия этого?.. Лозунг "демократия немедленно и во что бы то ни стало” один раз привёл уже в России к тоталитарной диктатуре. Он грозит такой же диктатурой и впредь, но уже антикоммунистической… Или они попытаются создать новый "демократический фашизм”, чтобы, воспевая свободу, попирать её от лица новой, неслыханной в истории псевдодемократии?.. Если что-нибудь может нанести России, после коммунизма, новые, тягчайшие удары, то это именно упорные попытки водворить в ней после тоталитарной тирании демократический строй. Ибо эта тирания успела подорвать в России все необходимые предпосылки демократии, без которых возможно только буйство черни, всеобщая подкупность и продажность, и всплывание на поверхность всё новых и новых антикоммунистических тиранов… Если в народе нет здравого правосознания, то демократический строй превращается в решето злоупотреблений и преступлений. Беспринципные и пронырливые люди оказываются продажными, знают это друг про друга и покрывают друг друга: люди творят предательство, наживаются на этом и называют это "демократией”».

И.А. Ильин предсказал многое. Какой выход видел философ в этой ситуации? «И вот когда после падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг: "Народы бывшей России, расчленяйтесь!” – то откроются две возможности: или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая возьмёт в свои крепкие руки "бразды правления”, погасит этот гибельный лозунг и поведёт Россию к единству, пресекая все и всякие сепаратистские движения в стране; или же такая диктатура не сложится, и в стране начнётся не представимый хаос передвижений, возвращений, отмщений, погромов, развала транспорта, безработицы, голода, холода и безвластия. Тогда Россия будет охвачена анархией и выдаст себя с головой своим национальным, военным, политическим и вероисповедным врагам… Пройдут годы национального опамятования, оседания, успокоения, уразумения, осведомления, восстановления элементарного правосознания, возврата к частной собственности, к началам чести и честности, к личной ответственности и лояльности, к чувству собственного достоинства, к неподкупности и самостоятельной мысли, – прежде чем русский народ будет в состоянии произвести осмысленные и непогибельные политические выборы. А до тех пор его может повести только национальная, патриотическая, отнюдь не тоталитарная, но авторитарная – воспитующая и возрождающая – диктатура… После большевиков Россию может спасти – или величайшая государственная дисциплинированность русского народа или же национально-государственно-воспитывающая диктатура… Спасти страну от гибели может только строгий авторитарный (отнюдь не тоталитарный!) режим… При таких условиях национальная диктатура станет прямым спасением, а выборы будут или совсем неосуществимы, или окажутся мнимыми, фикцией, лишённой правообразующего авторитета».

Современное сознание пугает слово «диктатура», но Ильин выдвигает понятие «национальная, демократическая диктатура», которое обретает глубокий и актуальный для нас смысл: «Многие думают: … или тоталитарная диктатура – или формальная демократия. А между тем в самой этой формулировке уже указываются новые исходы: 1. Диктатура, но не тоталитарная, не коммунистическая; диктатура, организующая новую неформальную демократию, а потому демократическая диктатура; не демагогическая, "сулящая” и развращающая, а государственная, упорядочивающая и воспитывающая; не угасающая свободу, а приучающая к подлинной свободе. 2. Демократия, но не формальная, не арифметическая. Не прессующая массовые недоразумения и частные вожделения; демократия, делающая ставку не на человеческого атома и не безразличная к его внутренней несвободе, а на воспитываемого ею, самоуправляющегося, внутренне свободного гражданина; демократия качественности, ответственности и служения – с избирательным правом, понятым и осуществлённым по-новому. А за этими двумя возможностями скрывается множество новых политических форм в разнообразнейших сочетаниях. Начиная с новой, творческой, чисто русской народной монархии».

Очевидно, что ельцинский режим девяностых годов сочетал признаки как раз противоположные – худшее из диктатуры и карикатурное из демократии. Это диктатура именно демагогическая, сулящая и развращающая, угасающая свободу, а не приучающая к подлинной свободе; демократия же сегодня – только формальная, арифметическая, прессующая массовые недоразумения и частные вожделения, безразличная к внутренней свободе человека.

Какова миссия национальной диктатуры? «Только такая диктатура и может спасти Россию от анархии и затяжных гражданских войн. Чтобы приучить людей к свободам, надо давать их столько, сколько они в состоянии принять и жизненно наполнить, не погубляя себя и своего государства; безмерная и непосильная свобода всегда была и всегда будет – сущим ядом. Чтобы пробудить правосознание в народе, надо воззвать к его чести, оградить его от погромных эксцессов властными запретами и предоставить на усмотрение народа не более того, чем сколько он сумеет поднять и понести, не погубляя себя и своего государства. Безмерные полномочия никогда не приводили к добру, а только вызывали политическое опьянение и разнуздание страстей. И ныне ни одна государственная конституция не предоставляет ни одному народу таких полномочий… Чтобы приучить людей к государственно-верному изволению, надо начинать с ограниченного права голоса: давать его только оседлым, только семейным, только работящим, только никогда не служившим компартии, только возрастно зрелым, только приемлемым и для избирателей и для национальной власти. Иными словами: надо начинать с системы не имущественных цензов, обеспечивающих необходимый минимум почвенности, честности и государственного смысла, с тем, чтобы в дальнейшем, по мере оздоровления народа и страны, расширять круг голосующих. Всё остальное было бы доктринерским безумием и погублением России… Твердая, национально-патриотическая и по идее либеральная диктатура, помогающая народу выделить кверху свои подлинно лучшие силы и воспитывающая народ к трезвению, к свободной лояльности, к самоуправлению и к органическому участию в государственном строительстве,.. верность обязательствам и договорам, чувство собственного достоинства и чести».

На что может опираться национальная диктатура? Чего она требует от национального лидера? «Сократить период самочинной мести, бесчинной расправы и соответствующего нового разрушения – сможет только национальная диктатура, опирающаяся не верные войсковые части и быстро выделяющая из народа наверх кадры трезвых и честных патриотов… Диктатору, спасающему страну от хаоса, необходимы: воля, сдерживаемая чувством ответственности, грозное импонирование и всяческое мужество, военное и гражданское… Сущность диктатуры в кратчайшем решении и в полновластии решающего. Для этого необходима одна, личная и сильная воля. Диктатура есть по существу своему учреждение военно-образное: это есть своего рода политическое полководчество, требующее глазомера, быстроты, приказа и повиновения… Никакой коллегиальный орган не овладеет хаосом, ибо он сам по себе уже заключает начало распада… В час опасности, беды, смятения и необходимости мгновенных решений-приказов – коллегиальная диктатура есть последняя из нелепостей… Диктатура имеет прямое историческое призвание – остановить разложение, загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. И вот есть в истории такие периоды, когда бояться единоличной диктатуры, значит тянуть к хаосу и содействовать разложению… Во главе становится единоличный диктатор, делающий ставку на духовную силу и на качество спасаемого им народа… Эту ставку на свободную и благую силу русского народа должен сделать будущий диктатор. При этом качеству и таланту должна быть открыта дорога вверх с самого низа. Необходимый отбор людей должен определяться не классом, не сословием, не богатством, не пронырливостью, не закулисными нашёптами или интригами и не навязыванием со стороны иностранцев, – а качеством человека: умом, честностью, верностью, творческой способностью и волею. России нужны люди совестливые и храбрые, а не партийные выдвиженцы и не наймиты иноземцев… Итак, национальный диктатор должен будет: 1. Сократить и остановить хаос; 2. Немедленно начать качественный отбор людей; 3. Наладить трудовой и производственный порядок; 4. Если нужно будет, оборонить Россию от врагов и расхитителей; 5. Поставить Россию на ту дорогу, которая ведёт к свободе, к росту правосознания, к государственному самоуправлению, величию и расцвету национальной культуры».

Сверхзадача подлинного национального лидера – духовная: пробудить творческие силы народа и создать условия для их оформления в органичные для России политические институты. «Политика имеет задания: властно внушаемая солидаризация народа, авторитетное воспитание личного, свободного правосознания. Оборона страны и духовный расцвет культуры; созидание национального будущего через учёт национального прошлого, собранного в национальном настоящем… Современный русский политик начертит нам строй, в котором лучшие и священные основы монархии впитают в себя всё здоровое и сильное, чем держится республиканское правосознание. Он начертит нам строй, в котором естественные и драгоценные основы истинной аристократии окажутся насыщенными тем здоровым духом, которым держатся подлинные демократии. Единовластие примирится с множеством самостоятельных изволений; сильная власть сочетается с творческой свободой; личность добровольно и искренно подчинится сверхличным целям и единый народ найдёт своего личного главу, чтобы связаться с ним доверием и преданностью. И всё это должно совершиться в вековечных традициях русского народа и русского государства. И притом – не в виде "реакции»”, а в формах творческой новизны. Это будет новый русский строй, новая государственная Россия».

Всё это может показаться утопичным, но при более глубоком осмыслении, оказывается ближе к реальности, чем многое из ныне происходящего. То, к чему призывает Ильин, конечно, идеал. Но этот сверхидеал способен подвигнуть народ на спасающее сверхусилие.

Мы видим, что отечественный философ провидел происходящее и предвидел грядущее. Но напрасно было бы искать у него панацею. Это не рецепты спасения, а ясный анализ ситуации и чёткие формулировки наших задач. Как и должно быть, это ставит больше вопросов, но, главное, побуждает к творческой борьбе за спасение своего отечества.