Благотворительный фонд защиты животных «БИМ» помогает бездомным собакам и кошкам Москвы уже более 25 лет. Его президент и создатель Дарья ТАРАСКИНА рассказала корреспонденту «Однако» Марии Разлоговой о тонкостях и трудностях своего дела, о законах, которые могли бы помочь четвероногим бродягам, а также о том, кто такие догхантеры и откуда они берутся.

Дарья Сергеевна, в свое время вы занимались наукой, преподавали. Не обидно было отказаться от академической карьеры ради собак и кошек?

— Обидно. Поначалу я пыталась совмещать оба рода деятельности: у меня было уже много животных, но я продолжала работать. Но когда не стало хватать сил, пришлось делать выбор. Думаю, наука не сильно пострадала от моего ухода.

Сейчас у вас пять приютов, 2500 животных. Как вам удается столько лет все это содержать? Что за люди вас поддерживают?

— Чем люди беднее, тем они добрее, поэтому основные поступления очень маленькие. Когда старушки перечисляют по 500, по 100 рублей в месяц, для них это очень много, за это им большое спасибо. Хотя для нас это капля в море. Ни одного олигарха у нас, к сожалению, нет.

Я не хочу никого обидеть, но в нашей стране сейчас в чести «модное» меценатство: сходить в Большой театр с Чулпан Хаматовой, съездить на презентацию в Лондон к Водяновой, сообразить на Рублевке аукцион. Есть общая тенденция в благотворительности: престижно помогать больным детям, чуть менее модно — старикам и совсем неинтересно помогать животным. Так что избытка пожертвований у нас нет.

Муниципальные власти вам помогают?

— Нет. Наш благотворительный фонд работает на общих основаниях без всяких льгот, так же как коммерческие компании. Я говорю «работают», хотя трудно назвать работой то, за что не платят. Один из моих приютов находится в деревне. Я плачу за киловатт в час в три раза больше, чем деревенские жители, и не дай бог, я опоздаю с расчетом — вырубят электричество в течение двух дней. И никого не будет волновать, замерзаем мы или нет. Это разве помощь? Землю я тоже получила не бесплатно: я и плачу аренду, и покупала землю, и сама ее обустраиваю. Наша деятельность идет против всех правил. Нет закона о благотворительности, который нам бы помог. Нет закона о защите животных, об их праве на жизнь.

 Часто ли вас просят пристроить животное в приют?

— Приюты переполнены, и мы берем только тех животных, которые погибнут без нашей ветеринарной помощи. Но людям, которые помогают приюту, я отказать не могу. Самая сложная и действенная помощь — поиск хозяина для собаки. Это работа, которая требует усилий, времени, и при этом она абсолютно бесплатная. Если кому-то удается пристроить животное, я могу взять на это место собаку, за которую этот человек просит.

Как удается найти животным новых владельцев?

— В ответ на объявление в интернете или газете откликается, как правило, один человек, который звонит нам по телефону. Только одна десятая часть позвонивших доедет посмотреть собаку. Из тех десяти, которые приедут, только один выберет животное. Из десяти выбравших двое вернут собаку обратно, скажут: не справились, тяжело, обстоятельства изменились. В месяц находят хозяина от трех до пяти животных из всех приютов. Но это будет честное, ответственное пристройство.

Однажды я была на телепередаче с директором нескольких городских приютов. Она назвала число пристройств в год, исходя из которого ее приюты должны отдавать около 50 собак в день. Если тратить хотя бы по полчаса на каждую — суток не хватит. Таких приписок у меня нет.

Я слышала, что российских бездомных собак отправляют на пристройство в Германию, другие страны Евросоюза. Неужели наши бродяги нужны кому-то за границей?

— Есть куча идиотов, которые уверены, будто хорошо там, где нас нет. В Германию поступают собаки из Испании, Украины, Турции, России. Тем временем там был закрыт приют в Шварцвальде по причине перенаселенности. Сотрудники разобрали, кого успели, по домам, остальных собак пришлось усыпить. Это их немецкие собаки. В Германии нет общего закона о неусыплении, как в Швейцарии, зато есть другой закон: немецкие компании, включая фармацевтические, не могут использовать для опытов животных, родившихся на территории их страны. Не нужно проводить журналистское расследование, чтобы догадаться, что наши собаки нужны Европе для экспериментов. Фактически их туда отправляют на верную смерть.

_ Попадают ли к вам в приюты породистые животные?

— Был такой случай: хозяйка ротвейлера попала в отделение милиции за пьянство, а соседи не могли войти в дом, потому что пес стоял на входе и никого не пускал. Собаку должны были пристрелить прямо в подъезде, но соседям стало жаль животное. Они звонили в разные места, но получилось, что откликнулась только я. Мы приехали и забрали пса. Живым. Когда собака уже сидела у меня в машине, мы поговорили с соседями. Выяснилось, что на этого ротвейлера постоянные жалобы — то у ларька кого-то прикусит, то на прогулке бросится... Собака не виновата — она охраняет сумасшедшую хозяйку. Соседи очень просили не возвращать пса. Но мы обязаны вернуть, ведь у хозяйки на руках родословная и документы. Мы договорились, что просто будем молчать — ротвейлер до сих пор у меня.

_ Почему за столько лет, затрачивая к тому же немалые средства, городские власти не могут решить проблему бездомных животных?

— Потому что не хотят. Проблему можно решить только комплексом мер, в который входит: новое законодательство, экономические рычаги (налогообложение), обязательное чипирование всех домашних животных и штрафы за потерю питомца, создание или помощь в содержании приютов, стерилизация и бездомных, и части хозяйских животных, хотя бы временный запрет на разведение, поддержка льготного ветеринарного обслуживания, лишение прав на владение животным, если с ним жестоко обращаются. Нельзя просто стерилизовать бездомных животных и надеяться, что мы этим уменьшим их популяцию. Нельзя убивать животных на улице. В год Олимпиады-80 в Москве были уничтожены все бездомные собаки. За два последующих года численность популяции восстановилась, хотя «шариковы» продолжали работать, бездомных собак отлавливали. сейчас ловят псов, не останавливаясь. А животные на улицах все равно есть.

В советское время в Москве была одна-единственная живодерня, куда ровно к 14.00 привозили отловленных зверей со всех концов города. Плохо, что животных убивали, но все хозяева знали, по какому адресу в первую очередь надо искать свою псину. Там скапливалась толпа, которая осматривала все машины. И собаку возвращали владельцу, если он платил штраф на месте. Кроме того, все хозяева платили ежегодный налог на свое животное.

_ В свое время уничтожение собак заменили отловом и стерилизацией. Почему вернулись к старым методам?

— Раньше, потратив силы и средства на стерилизацию собаки, которая живет где-нибудь в гаражах, мы могли быть уверены, что ее никто не убьет. Но полный комплекс мер так и не был принят, поэтому не было и результата — власти вернулись к уничтожению собак.

В свое время правительство Москвы потратило средства на подсчет бездомных животных, и выяснилось, что в городе примерно 25 тыс. бродячих собак. Кошек не считали. Но в отчете Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова содержался один неверный вывод. В докладе было сказано, что стерилизованные суки на улицах ведут себя более агрессивно. Но если бы институт Северцова проверил все точки стерилизации, то обнаружилось бы, что местные «полушариковские команды» все десять дней после операции издевались и били животных. После этого собака разве будет любить человека? Я много лет содержу стерилизованных животных, и ни у кого из них повышения агрессии не наблюдала.

_ В вашем приюте все животные стерилизованы?

— Да, это принципиально. Многие из них живут годами, если не сказать десятилетиями. Если они никому не нужны, значит, их нельзя плодить. Если мы не можем обеспечить им хорошую жизнь, хорошего хозяина, дом — зачем их размножать?

_ Помогают ли вам волонтеры?

— Чем хуже приют, тем больше волонтеров. Например, в городских приютах есть армии волонтеров, которые создали свой сайт, тащат жратву, деньги, пытаются кого-то пристроить. Потому что им очень, очень жаль животных. Как только становится не очень жалко, люди успокаиваются. У нас волонтеров мало, из чего я делаю утешительный вывод, что у меня пока еще хорошие приюты. Я очень нуждаюсь в помощниках, но насильно заставить их приходить не могу. Кстати, есть технология, как заполучить волонтеров. Им должно быть страшно, что, если они не будут приходить, животное погибнет. Тогда они становятся заложниками ситуации и ходят через силу, только чтобы животные не погибли. У нас такой технологии нет и быть не может, потому что нам жалко братьев меньших. Люди могут быть уверены, что в моем приюте с животными все будет хорошо, и… ничем не помогать.

_ Когда вы начинали работать, ситуация с волонтерами была лучше?

— Первые волонтеры приехали в наш приют в 1986 году. Тогда он был единственным в Москве, почему и пользовался популярностью. Стояла хорошая погода, люди покормили зверей и радостно уехали. На следующий день у всех собак случилась диарея от просроченного корма, а также множество животных нам подкинули — в буквальном смысле через забор.

_ У вас единственный приют с хосписом, где содержатся собаки, которых нельзя вылечить. Почему вы не усыпляете безнадежно больных?

— Поставьте себя на место животного: вы хотите, чтобы вас усыпляли? Эвтаназия — это добровольный уход из жизни, когда существо само хочет умереть. Когда человек просит об эвтаназии, наверное, ему уже невмоготу. Звери тоже умеют просить. Бывают случаи, когда им невмоготу, и это очень заметно. Бывают тяжелые онкологические больные, которые начинают плакать — это стопроцентное усыпление. Но чтобы вынести такое решение, мы должны знать животное, должны поставить диагноз, пытаться лечить. Такое решение принимает консилиум. Но если есть уверенность, что животное не мучается и получает хоть какую-то радость в жизни, например, радость пожрать, — оно будет жить. Такое право есть у всего живого. Хоспис — это место, где больное существо может существовать вполне сносно, не испытывая боли. Зачем его усыплять? Наша медицина не настолько бессильна.

_ Почему не работает действующий закон о жестоком обращении с животными?

— Потому что такого закона нет. Есть только статья 245 УК РСФСР, которая читается двояко, и по ней почти невозможно никого привлечь к ответственности. Чтобы доказать, что кто-то был жесток, необходимы два свидетеля, которые расскажут, как преступник издевался над животным перед смертью. Само животное должно при этом погибнуть. Кошки и собаки в нашей стране являются частной собственностью. Мало кто видит, что происходит с ними за стенами квартир и домов. Если вы сосед человека, который издевается над животными, вы будете слышать ор, но сделать ничего не сможете. В лучшем случае если у вас добрый участковый, он пойдет и скажет, что так нехорошо. Изъять животное никто права не имеет. Нет ни одного прецедента в нашей стране, чтобы кому-то запретили держать питомцев за то, что с ними жестоко обращаются. Нет закона, запрещающего держать диких зверей — они тоже являются частной собственностью.

_ Какие еще законы регулируют жизнь животных в России?

— Существуют новые законы «Об охоте» и «О лесах», в которых разрешается иметь личные охотничьи угодья, можно охотиться на самок с детенышами, на сидящих в норе, делать охотничьи заимки везде, где душа пожелает, использовать животных на притравочных станциях и охотиться весной на только что прилетевших птиц, не успевших высидеть птенцов. Например, Всемирный фонд дикой природы (WWF) устраивает трофейную охоту за огромные деньги на территории нашей страны на исчезающие виды животных. Они лоббировали эти законы, позволяющие уничтожать фауну и флору страны.

_ Где лучше живется бездомным собакам — в Москве или за ее пределами?

— В провинции собак отлавливают и убивают. Это быстрая смерть. В Москве их содержат в городских приютах в таких условиях, где они будут медленно и мучительно умирать от голода, холода и инфекционных болезней. Это резервации, которые очень похожи на концлагеря с маленькими клетками, где собаке крупной породы не повернуться. Собака не может существовать без движения, особенно в мороз. Ни один щенок или котенок в возрасте до года в городских приютах не выживает. Никогда. Процент звериной смертности не любят обнародовать, а он чудовищный. Вот и решайте, что лучше.

_ Предположим, мы ввели весь комплекс мер, включая законы. Что дальше?

— Дальше надо, чтоб они работали. Беда бездомных животных города — это безответственность граждан, которые выбрасывают или теряют питомцев. Большинство хозяев готовы отдать последние деньги, если их любимец пропал. Просто владельцев надо обязать содержать животное так, чтобы оно не могло потеряться: не гулять без поводка в городе, поставить сетки на окна, если есть кошка. Ответственность владельцев должна быть не только финансовой, но и уголовной. По идее, если твоя собака покусала человека, ты должен сесть в тюрьму. Служебная собака приравнивается к холодному оружию. Какое государство мудрее: которое воспитывает владельцев или которое бессмысленно тратит общие деньги?

_ Существует мнение, что бездомные кошки и собаки уже стали частью городской экосистемы, как голуби и воробьи. Вы согласны?

— Животным очень трудно выжить в условиях развивающегося города, где погибают даже деревья. Город душит все живое, и мы с вами должны этому противостоять. Голуби — вымирающий вид птиц, потому что им негде жить. Им где-то надо высиживать птенцов, они ведь не вьют гнезд. Но все старые чердаки заделаны. Точно так же заделываются подвалы для кошек, которым негде погреться зимой.

_ Если быть последовательным в любви к животным, надо отказаться от мяса, от кожаной обуви и прочего?

— Да, это правомерный вопрос. Но когда мои животные едят сухой корм, я понимаю, что он сделан из мясокостной муки. Когда я покупаю мясо или рыбу на корм другим своим животным, я участвую в цепочке убийства — это горе, с которым мне приходится жить. Я понимаю беду сельхозживотных — у меня в приюте есть и свиньи, и козы, и бык. Конечно, морально проще будет жить, если все люди станут веганами или хотя бы вегетарианцами. Но насильно этот образ жизни насаждать нельзя.

_ В последнее время участились случаи массовых отравлений собак в городе. Яд разбрасывают так называемые догхантеры. Что это за люди?

— История про догхантеров — это сказка на ночь для детей. Когда у вас уже разворованы деньги на ближайшие два месяца, которые нужно было потратить на отлов животных и содержание их в городских приютах, а заявления от жителей с просьбами убрать бездомных собак продолжают поступать в местные органы власти, что должен предпринять чиновник, который хочет, чтобы его не уволили с работы? Он находит альтернативу. Отрава — это альтернатива чиновника. Я никогда не поверю, что за два года количество сумасшедших на улицах увеличилось в десятки раз. Да, могут быть люди, которые ненавидят собак. Но количество психов не могло так резко вырасти.

_ От отравителей пострадали не только бездомные, но и домашние собаки. Проводились ли расследования по заявлениям владельцев?

— Не заведено ни одного дела. Для меня это лишнее доказательство того, что это сделано чиновниками. Как будто какое-то проклятие, ведь отравления продолжаются каждый день. Потому что мертвая собака — мертвая душа в приюте и живые деньги за ее содержание.

Отношение общества к животным — один из индикаторов нравственного здоровья или нездоровья этого общества. Люди сейчас озлоблены и зло вымещают на несчастных безответных тварях. Звери становятся крайними, они отвечают за наши с вами грехи. Надо любить живое вокруг себя. Ненавидеть бессмысленно и опасно — все равно что ненавидеть часть себя. Не понимаю людей, которые ненавидят тополь, за то, что от него идет пух, ненавидят собаку за то, что она лает, или кота, за то, что у него есть когти. Это глупые люди. Поменьше бы таких людей и побольше добрых.

http://www.odnako.org/magazine/material/show_22926/