Существует распространённое мнение, будто бы русский народ в силу своего характера не способен к самоуправлению, привык не устраивать свою жизнь самостоятельно, но подчиняться воле барина, ждать, когда те или иные проблемы решит начальство. Однако, если бы это было так, то Россия навряд ли когда-нибудь стала великой империей, распространившей свою власть на одну шестую часть суши.

В середине января солдатские банды постепенно очистили Саракамыш, частью выехав по железной дороге, частью отправившись пешим порядком на Карс и Тифлис. Этим воспользовалась администрация госпиталя, которой удалось получить в своё распоряжение два вагона, чтобы эвакуировать больных в Тифлис, так как фронт подошёл уже к самому Саракамышу. Накануне нашего отъезда, когда мы уже были погружены в вагон и стояли на запасных путях, провожать нас явились приятели из Земгора, носившие собирательное имя «Андалузия», которые и обыграли нас с женой, как липку. В Тифлис мы выехали на другой день, имея в кармане сотню рублей всего капитала.

    Эрзерум зимой 1917 год был грязен и отвратителен. В нём свирепствовали в это время холера и тиф, улицы были полны замёрзшей грязью, развалинами и переполнены пьяной и растерзанной солдатнёй, потерявшей всякий человеческий вид и облик.

    Перед рассветом под окнами этапного помещения, где мы ночевали, бацнул выстрел, все повскакали, хватаясь за оружие. За окнами сыпала и горела перестрелка. Прогремела несущаяся в карьер по обледенелой мостовой двуколка. Кто-то заливисто и испуганно простуженным басом орал: «В ружьё, в ружьё!.. вашу мать!..»

    Стрельба так же неожиданно стихла, как и началась. Утром стало известно, что солдаты нападали на вещевой склад и были отбиты караульными. Кто они были, никто не доискивался и не интересовался.

К прочтению исторических публикаций можно относиться по-разному. Например, один из первых российских историков-архивистов Миллер упорно называл походы Ермака в Сибирь колониальными. На этой почве, как известно, с ним даже подрался академик Ломоносов, чуть было не угодивший за это в тюрьму… В том-то и дело, что оба они имели на освоение Россией путей на Восток и в Среднюю Азию диаметральные точки зрения.

С началом революции солдаты, получившие все права гражданства, завладели и офицерской привилегией временного брака с турчанками. Здесь дело уже обстояло много хуже, так как после того, как был брошен фронт и армия хлынула через Закавказье в Россию, солдатня начала торговлю своими турецкими жёнами наравне с оружием и обмундированием. Один артиллерист, который вёз с собой турчанку, имел по этому поводу со мной откровенный разговор.

Екатеринодар был занят большевиками и превращен в крепость. Начались жестокие бои. Отряд полковника Неженцева утратил за три недели более половины личного состава. 12 апреля корниловцы вышли на окраину города, и попали под шквальный огонь пулеметов. Генерал-лейтенант Антон Деникин много лет спустя в своих мемуарах вспоминал этот бой: «… Открытое снежное поле простреливалось пулеметами с двух сторон. Не было ни единого холмика, где бойцы бы могли укрыться. Черные шинели корниловцев на белом снегу были прекрасными мишенями для врагов. Цепи залегли, и, казалось, никакая сила не заставит людей подняться в атаку. Огонь был настолько плотным, что пулеметные очереди искажали видимое пространство… Внезапно высокая фигура полковника Неженцева спокойно поднялась. Он неторопливо отряхнул полы шинели от снега и тихо скомандовал: «Корниловцы, вперед. Никто за нас этого не сделает…». Пуля попала ему в голову. Он упал, затем поднялся, сделал еще несколько шагов и был прошит пулеметной очередью… Когда Корнилову доложили о гибели полковника, генерал был потрясен. Неженцев для него был своеобразным талисманом всего Белого движения. На следующий день Лавр Георгиевич Корнилов был убит вражеским снарядом».

В Байбурте нас застали большие события. На двери исполнительного комитета была вывешена известная телеграмма Керенского, начинавшаяся словами: «Товарищи солдаты, Верховный главнокомандующий генерал Корнилов…» В далёкой России начиналась гражданская война, здесь же солдаты ходили хмурые и, ничего не понимая в происходивших событиях, ждали разъяснений от растерявшегося начальства. Приготовление к выборам в Учредительное собрание я застал в полном ходу. Мне, как делегату округа и члену исполнительного комитета, было по этому случаю поручено съездить в Трапезунд за избирательными бюллетенями. Этой поездкой я хотел воспользоваться также, чтобы достать перед выборами какой-нибудь агитационной литературы против крайностей и стадного голосования за социалистические партии в Учредительное собрание.

Социал-христиане понимали государство как естественный орган, выражающий высшие интересы народа в их единстве и создающий условия для свободного развития и широкого проявления личности в границах правового порядка. Считая миссией Российского государства служение национальной идее, укоренённой в Богооткровенной Истине, хранимой Православной Церковью, ВСХСОН провозгласил своей целью создание народного, представительного, правового государства, построенного на принципах христианства.
Для достижения этой цели предусматривалось проведение в будущей России широких реформ, в основе которых лежали три главных, определяющих принципа:
– христианизация политики,
– христианизация экономики,
– христианизация культуры.
При этом Программа ВСХСОН провозглашала, что все традиционные религии получат в России свободу проповеди вероучения и отправления культа: христианизация социальной жизни вовсе не есть духовная диктатура христианства.

Выполняя приказание начальства, турецкие селения с чисто восточной покорностью выслали в наше распоряжение всё своё подрастающее поколение, одетое в самые живописные лохмотья. Целая армия быстроглазых и черномазых ребят, вооружённых всякого рода дрекольем и пустыми жестянками от консервов, по одному слову мухтара уселись на корточки, разглядывая нас блестящими глазёнками со жгучим любопытством, но одновременно со скромностью, что так выгодно отличает детей Востока от их европейских собратьев. Среди сотен мальчиков было и несколько маленьких, закутанных с ног до головы в тряпьё, девочек, явившихся на облаву доброволицами в надежде заработать несколько копеек.

100 лет назад, в марте 1916 года, началась Нарочская операция — наступление русских войск на северо-западе Белоруссии. Операция названа по самому крупному озеру региона — Нарочь, хотя боевые действия велись и южнее, и севернее этого озера. 3 (16) марта начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал Михаил Алексеев отдал директиву о начале наступления русских войск в районе озера Нарочь. Его главной целью было отвлечение части германских сил с Западного фронта, чтобы помочь французским войскам, из последних сил обороняющимся под Верденом.

В своей книге Игорь Борисович знакомит читателя с историей русской антикоммунистической подпольной организации – Всероссийского Социал-Христианского Союза Освобождения Народа (ВСХСОН). Об этой организации написаны и опубликованы сотни статей, ее деятельности посвящено несколько книг. К сожалению, многие из этих исследований сегодня малодоступны для широкого круга читателей.

Уже лишь поэтому работа И.Иванова заслуживает особенного внимания. В ней не только рассказывается об образовании, становлении и тернистом пути, который был пройден данной подпольной организацией. Представленная книга воссоздает атмосферу эпохи, рассказывает об антисоветском движении и репрессиях в послесталинском СССР.

Ядро идеологии ВСХСОН составлял христианский персонализм. Социал-христиане рассматривали личность в качестве центра нравственной ответственности и духовного восприятия Божественной воли. Они ясно видели, что неотъемлемой чертой коммунистического учения является его антиличностный, антиперсоналистический характер, поэтому внутреннее освобождение от большевизма ставили во главу угла своей деятельности.
Программа ВСХСОН давала ответы на важнейшие вопросы, стоявшие перед страной. В первой её части был сделан всесторонний анализ теории и практики марксизма-ленинизма. Раскрывая антихристианский, бесчеловечный характер коммунизма, она показывала несостоятельность пропагандистских тезисов о «закономерности революции 1917 года» и «прогрессивности» общественно-политического строя, насильственно установленного на месте разрушенной большевиками Исторической России.
Идеологию коммунизма социал-христиане характеризовали как лжерелигию, сектантское мировоззрение хищнического класса, порвавшего с общечеловеческими идеалами.

Ходко и горячо пошла коротенькая, словно вся собранная сама в себя, татарская лошаденка; мой проводник и переводчик цыган, желавший, во что бы то ни стало, сойти за татарина, а если можно, то и за русского, не совсем поспевал за мною, чему я был очень рад. Как все путеводители ex professio, он врал так много и так глупо, и так не во время, и с такой идиотскою самоуверенностью, что совершенно отравлял наслаждение созерцания и спугивал хорошие мысли. К тому же, татарский язык был бы для меня, без сомнения, понятнее, чем эта русская беседа цыгана.

В первый же день нашего приезда в Байбурт, когда мы вечером вышли посидеть около дома, к ингушам подошла группа казаков и затеяла с ними разговор с явной целью начать ссору. Горцы, понимая, что их всего двадцать человек против целого казачьего полка, сдерживались и не отвечали на приставания, но, конечно, так долго продолжаться не могло. Достаточно было малейшей ссоры, чтобы началась резня, в которой казаки немедленно перебили бы моих ингушей.

После бурь и снегопада установилась ясная морозная погода. Снег завалил барак, хорошо держал в нем тепло, и в помещении было даже душно. Мертвые постепенно освобождали места живым. Наконец Дымковы с третьей попытки пробили дорогу к городу, что дало возможность начальству лагеря поехать в Котлас. Возвратились они через три дня, но не оправдали ожидания людей, которые с надеждой мечтали о продовольствии. Продукты не привезли. Привезли деньги для раздачи работающим людям. Это была первая зарплата ссыльным, за все время пребывания в лагере. Было объявлено, что деньги будут выплачиваться за полгода из расчета двенадцать рублей месяц. Злились люди не на мизерную зарплату, а на то, что даже за эти гроши ничего нельзя было купить. В лагере магазинов не было, а в город дорога для них была закрыта. Да если бы и был доступ к магазинам, то без продуктовых карточек в них делать было нечего. Мужиков утешало одно, что Дымковы, ездившие в Котлас, привозили махорку.

Мой первый публицистический опыт навлёк на меня неприязнь и злобу сразу двух совершенно различных источников. Первым из них явились мои коллеги по Управлению округа, вторым оказались армяне. Служившие со мной вместе чиновники поголовно были людьми солидными и семейными, которые находили своё положение в Байбурте как нельзя более удобным и спокойным и благодарили за него бога. Моя «мальчишеская», по их мнению, выходка грозила изменить это положение вещей и потому казалась им не только в высшей степени нелепой, но и нарушающей все их понятия корпоративности. С этого дня все они стали относиться ко мне с затаённой враждебностью и опаской как к человеку беспокойному и несолидному.

Славянск… Имя этого мало кому известного еще недавно донбасского городка, навсегда теперь вписано в летопись русской славы, наравне с Севастополем и Порт-Артуром. Небольшая горстка добровольцев, увеличивавшаяся день ото дня приковала к себе взгляды миллионов русских людей, с тревогой следивших за каждым ударом вражеской артиллерии, за каждым новым штурмом, за каждой новой потерей в рядах защитников города, за каждым словом их командующего, дававшего редкие сухие интервью-рапорта, без лишних слов, без эмоций, без позерства. Среди информационного хаоса, вихрем закружившегося вокруг народного восстания, среди окутывавших это восстание скрытых врагов, предателей, криминалитета и просто авантюристов, среди неразберихи разрастающейся гражданской войны, образ сопротивляющегося города и его командира выделялся с особой силой. Тогда, весной 2014 года, Россия узнала для себя два доселе неизвестных ей имени, имени, которые уже никогда не забудутся, покуда будет она жить. Имя города Славянск и имя командира города-крепости Игоря Стрелкова. Тогда же в интернете можно было нередко встретить одно очень точное сравнение, которое, уверен, родилось одновременно в сотнях умов, а скорее даже сердец, сравнение, в общем, неновое, но основательно забытое за почти сто лет, которые отделили современную Россию от тех героических дней — все чаще звучало в разговорах о Славянске: «Русская Вандея».

На сегодняшний день Ларисой Новосельцевой выпущено 32 альбома. Среди них обращают на себя «Коктебель» на стихи М. Волошина, приобретающие удивительное звучание в исполнении певицы; «Прощай, родимая сторонка…», открывающий слушателям творчество расстрелянного в 30-е года и почти забытого ныне крестьянского поэта, друга Есенина, С. Клычкова; песни и романсы на стихи Гумилева и Ахматовой, Цветаевой, Туроверова и Рубцова, малоизвестных поэтов белой эмиграции Ю. Терапиано и В. Корвин-Пиотровского.

«Китеж. Стихи к России» - так называется один из альбомов и программ Новосельцевой. И в этой программе словами своих великих поэтов, известных и позабытых, и хрустальным голосом Ларисы говорит с нами сама Россия, как тот самый Китеж вдруг поднимающаяся из волн беспамятства и захлестывающей все вокруг пошлости масскульта.

Над крутым обрывом, у седой Кубани,
Далеко белея, Крест стоит простой.
Здесь, на этом месте, у последней грани,
Раненный смертельно, умирал герой.

Развал, хотя и не так быстро, как в других местах, шёл и в управлении округа я застал по приезде уже открытую борьбу между офицерами и демократическим элементом в лице чиновников военного времени. Революционные тенденции, а вместе с тем и оппозицию начальству, возглавлял здесь маленький чинуша-грузин Махароболидзе, к месту и ещё более не к месту манифестировавший свою «преданность революции» и ненависть к «старому режиму». На первом же собрании «чинов округа» по хозяйственному вопросу он ни к селу ни к городу предложил вынести «резолюцию порицания проклятому царскому режиму». Мы с Кутузовым возмутились и категорически отказались от ослиного лягания того, чему так недавно служили. На этой почве произошёл резкий конфликт между офицерами и чиновниками, спровоцированный Махароболидзе, после которого обе группы стали в очень острые отношения. Разрешился этот конфликт скоро и очень неожиданно.

Защита своих граждан есть одна из первых и главных обязанностей государства. Коснувшись угроз внутренних, обратимся ко внешним. Армия и национальная безопасность – вот, ещё одна монопольная сфера государства. Наш великий Государь Александр Третий говорил, что у России нет союзников, кроме армии и флота, и был совершенно прав. Соответственно должно и относиться к своим Вооружённым Силам.

Русская военная стратегия во все времена носила преимущественно оборонительный характер. При наших пространствах, при дарованных нам богатствах, при обилии внутренних проблем, требующих решения, что может быть нужно нам в чужих пределах? Ничего. И если не трогают нас или наших граждан, волею предателей оказавшихся вне наших границ, то и нам всего менее нужно трогать кого бы то ни было.

Главная задача наших Вооружённых Сил – обеспечение спокойного и мирного развития государства, защита оного развития от внешних посягательств. Соответственно армия наша должна быть сильной в такой степени, чтобы и мысли о подобном посягательстве не возникало бы в безумных головах.

Телеграфный столб отставил ножку.
В чистом поле, словно пилигрим.
Проложить воздушную дорожку
Вышел он из Крыма в Третий Рим.

Из красивой нашей панорамы
Мы с ним отправляем телеграммы.
Пусть услышат золотые храмы,
Как звонят у нас колокола.

В этих двух словах выражено много чести, гордости и ответственности перед Богом, Отечеством и людьми, заставляя каждого русского верующего задуматься. Православный значит, человек который верит, славит, и служит правильно истинному Богу, отличаясь в этом, от людей, поклоняющихся в капищах ложным богам, и это значит, что он старается жить по данным Господом Заповедям по отношению к Создателю и другим людям.

- Мы вложили хорошие деньги, написали их малолетним засранцам новые учебники, привезли им новое кино, дали очкарикам нужные книжки. Открыли массу фондов, послали волонтерами целую армию придурков в рясах, сектантов, прорицателей, целителей, колдунов и прочую хрень, дьявол их побери. Люди стали выходить на площади, начали протестовать. Прозревать! Наконец, сбросили своего тирана, а на его место поставили достойного человека, которого мы рекомендовали. Казалось бы все? Нет! Это было только начало!

Теперь она снова и снова в сердцах засовывала растопыренную пятерню в вазочку, а потом подносила ее ко рту, в запале продолжая говорить, а глаза ее горели:

- Бей Игреков! Они не любят своего президента, они снова хотят раздолбать на части страну. Хотят отделиться?! Тут и началось настоящее веселье, Чарли! Игреки террористы! Мочи Игреков! Бычки, что невинно паслись на полях с коровками вместе, в ужасе, оставляя за собой кучи навоза, бегут в леса! Почему? Потому что в них стреляют из градов и гаубиц. Иногда в гости залетают баллистические ракеты! Крыши, которые недавно были покрыты каким-то д… не важно, чем,… сдувает взрывной волной. Стены падают. Мамки с голозадыми выродками прячутся в подвалах. А по полям и холмам, покрытым зеленой травой, идут танки! А в небе, рядом с белыми тучками и аистами,… или фламинго… или хрен знает, что у них там водится,… летят самолеты. И бомбят. Мочи Игреков, мочи террористов!

Мадлен все больше заводилась:

- Пора великую нацию поднять с колен! Пора уничтожить национального врага! Бей предателей, чтобы другим неповадно было, чтобы запомнили на века. Круши! Они должны забыть свой язык, должны молиться другим богам. Сноси их церкви, школы, заводы. Здесь будет пустыня…

Гарнизон, в котором преобладала всякая тыловая сволочь в лице писарей, каптенармусов, обозных, телеграфистов и фельдшеров, был очень беспокойный и распущенный. На нём сильно отразились революционные события. Революционированию солдат здесь ещё способствовало и то обстоятельство, что в окрестностях Байбурта находилась масса всякого рода лазаретов, питательных пунктов и прочих учреждений: Союза городов, земства и Красного Креста, − переполненных скрывающимися от фронта евреями и интеллигенцией, оппозиционно настроенными как к старому режиму, так и вообще ко всякому начальству. На Кавказском фронте почему-то этот элемент поголовно состоял из иудеев самого наглого и вызывающего вида. Все эти носатые молодые люди, занимавшие должности уполномоченных, заведующих хозяйством, врачей и фельдшеров, носили военную форму, утрируя её до последней степени и отступая от закона, чтобы сделать себя и свои погоны похожими на офицерские. Помимо военной формы, вся эта публика обязательно носила шашки, полевые сумки, револьверы, бинокли, свистки и т. п. Будучи одетыми как военнослужащие, господа эти не только о военной, но и вообще о какой бы то ни было службе не имели никакого понятия, из-за чего с ними постоянно происходили не совсем приятные приключения.

Подпольщиков выдал предатель. 4 февраля 1967 года из поступившего в Комитет Государственной Безопасности доноса чекисты узнали о существовании в Ленинграде подпольного антикоммунистического союза…[i] «Провалилась» группа Михаила Коносова. Впрочем, доносчик – недавно принятый в ВСХСОН и смертельно перетрусивший сотрудник Ленинградского института точной механики и оптики (ЛИТМО) Владимир Петров – знал мало: ни руководители организации, ни члены других групп ему известны не были. Увы, на сей раз, казалось бы, отлаженная, не раз уже спасавшая организацию, система безопасности социал-христианам не поможет: череда нелепых случайностей и несколько серьёзных ошибок в конспирации – сыграли свою зловещую роль…

В один из последних дней февраля 1917 года поздно вечером я возвращался домой от Ченгери по Головинскому проспекту. Пройдя дворец против гостиницы «Ориент», я неожиданно натолкнулся на кучки взволнованных людей, обступившие газетных разносчиков, продававших выпуск с ночными телеграммами. Вспомнив, что по Тифлису с утра уже ходили слухи о каких-то событиях в Петрограде, я поспешил купить листок и прочёл в нём о первых беспорядках, начавшихся в столице. Утром, придя в гостиницу, где жил Станислав Казимирович с женой, я узнал о начавшейся революции.

Новочеркасск. Звонкие дисканты кадет уже в поезде и на перроне. Проверка документов. Вежливо, серьёзно. Винтовка в полтора раза больше «сражателя». Надувшиеся щеки, вздернутые плечи, сдвинутые брови, часто «самокрутка», чтобы выглядеть старше, «солдате» и воинственнее. Сапоги – солдатские, шаг – детский – мягкий и малый.

И радостно, и стыдно. Больно тоже. Докатилось «яблочко»… Разве не страшно, что детям вместо колыбельной песни поют панихиды, иногда по телефону, иногда только вьюга, вместо теплой кровати – снег Лихой, Зверево[1] (одни названия чего стоят!), вместо ласковых материнских рук – костлявые объятия небытия.

– Умирать, конечно, рано и не хочется, а надо… – говорят они, стараясь сказать это серьезнее, по-мужски.

Размежевание на патриотов и западников существовало в 1970-е годы не только в оппозиционно настроенных кругах внутри СССР: ещё отчётливее и жёстче оно проявлялось в эмиграции.

В Российском Зарубежье тех лет западническое, демократические течение в основном было представлено так называемой «третьей волной», включавшей в себя выпущенных за «железный занавес» диссидентов, а также представителей этнической еврейской эмиграции.

Время шло, как снег, как эшелоны на фронт. С ними уходили прапорщики. Провожали с молебном, музыкой; расставались со слезами, но приезжали новые прапорщики, ещё моложе и нежнее, свежие, как весенний салат, и слезы высыхали, и опять былой молодой смех звучал в квартире моей хозяйки.
Меня на фронт не отправляли из-за моей медицинской категории, а так как я уже Высочайшим приказом был переведён в полк, в другую часть перевести или к ней прикомандировать меня могли только с согласия командира полка. Фадеев же, попав в разряд «незаменимых», говорил, что война – это для малограмотных, люди же с высшим образованием чересчур дороги, чтобы их расходовать как простых прапорщиков. Вся эта тыловая установка и искреннее убеждение в справедливости её меня взвинчивала и преисполняла злобы не только за себя, но и за моих фронтовых соратников.