Проблема более детального изучения консервативной печати на сегодняшний день очень актуальна и пока, к сожалению, не достаточно проработана. Хотя представляется, что анализ газетных полос "правых" изданий, а также общественных устремлений их редакторов – издателей мог бы предоставить дополнительный материал для исследователей, занимающихся консервативной проблематикой. Примечательно, что до сих пор классическим в этом направлении остается добротная монография, написанная еще в до перестроечные годы В.Твардовской о М.Каткове и его изданиях.1 Поэтому тема данного доклада, посвященная одному из самых ярких консервативных изданий да еще в годы редакторства столь оригинального публициста и общественного деятеля, как Л.Тихомиров представляет определенный интерес.
Приход Л.Тихомирова в "Московские ведомости" состоялся после скоропостижной смерти А.Будиловича, редактора-издателя этой газеты, произошедшей 14 декабря 1908 г. Напомню, что в рассматриваемый период времени Л.Тихомиров находился в Санкт-Петербурге в Главном управлении по делам печати, куда был приглашен на работу лично премьером П.Столыпиным. Однако, амбициозным надеждам Л.Тихомирова на то, что он станет правой рукой П.Столыпина и вместе они смогут скорректировать правительственный курс в духе столь милой сердцу Л.Тихомирова концепции "этической монархии" не суждено было сбыться.
Более того, отношения между ним и монархистами северной столицы оставляли желать лучшего. К тому же, положение П.Столыпина при дворе, в конце 1908 г., стало уже не столь прочным, как в 1906 г. Он нуждался в поддержке проводимого им курса в печати. В сложившихся обстоятельствах такой человек, как Л.Тихомиров, во главе "Московских ведомостей" его вполне устраивал. Записи дневника Л.Тихомирова прямо указывают на это. "Был у П.Столыпина. Он прямо заявил, что очень желал бы, чтобы именно я взял аренду "Московских ведомостей". Я изложил свои условия: полную самостоятельность, никаких обязательств; доверие ко мне власти и доступ к ней; обеспечение "объявлений" какой-либо гарантий от власти; сохранение мною службы. На все это он согласился", – отмечал Лев Александрович.2
И приступая к рассмотрению вопроса о дальнейшей судьбе печатного органа, Особое совещание не могло не признать, что значение "Московских ведомостей" за последнее время, к сожалению, пало. Придавая поэтому "особое значение выбору лица, которому могло бы быть вверено издание (а число претендентов на аренду газеты составляло 15 человек – О.М.). Особое совещание остановилось на предложении П.Столыпина о передаче аренды на газету Л.Тихомирову. Во всеподданнейшем докладе по этому вопросу П.Столыпин, отмечая основные вехи биографии Л.Тихомирова, дал следующее заключение: "Свыше двадцатилетняя публицистическая деятельность Л.Тихомирова, направленная к укреплению русской государственности и государственного правопорядка… дает полную надежду, что он явится достойным руководителем "Московских ведомостей". Царь также поддержал это назначение, выразив "чрезвычайное довольство" выбором П.Столыпина.3 Государь и при личном представлении Л.Тихомирова, 10 января 1909 г., подтвердил свое удовлетворение его назначением главой издания.
Дав окончательное согласие на руководство изданием. Л.Тихомиров, с присущей ему в денежных делах педантичностью, оговорил и выгодную финансовую сторону предприятия. После ряда встреч с П.Столыпиным относительно различных субсидий, размещения в газете выгодных коммерческих объявлений. Л.Тихомиров подписал очень привлекательный с денежной стороны контракт об условиях аренды газеты сроком на 10 лет (т.е. до 1 января 1919 г. – О.М.).
Назначение Л.Тихомирова на пост редактора-издателя газеты консервативные круги Москвы встретили в целом благожелательно. Руководители различных промонархических организаций приветствовали его. Конечно, Л.Тихомиров не был настолько наивен и отчетливо понимал, что каждая из "правых" партийных группировок хотела бы через газету проводить свои идеи, а его видела "карманным" редактором. Более того, "Союз Русского Народа" предпринял даже попытку посадить в редакцию своего человека – товарища председателя Московского совета этой организации Л.Боброва.
В прошении на имя П.Столыпина последний указывал, что Л.Тихомиров являлся сотрудником В.Грингмута "исключительно по газете, и непосредственного участия в жизни монархических организаций, как их член не принимал (что было абсолютной правдой – О.М.). "Вот почему, – писал Л.Бобров, – я позволяю теперь просить… предоставить мне место помощника редактора, дабы я мог, между прочим, пополнить пробел, могущий быть в самом важном для развития монархических партий деле, что особенно важно в настоящее время, когда партии эти в силу происходящих в них непорядков значительно ослабели".4
Монархисты не учли того обстоятельства, что ни П.Столыпин, ни опирающейся на его поддержку Л.Тихомиров не планировали делать "Московские ведомости" рупором какой-либо одной правой партии. Ситуация требовала разрешения, необходимо было расставить все акценты во взаимоотношениях редакции и монархических организаций.
Свое политическое кредо новый редактор выразил в передовице "От редактора-издателя", где заявил, что будет продолжать катковскую линию в газете, основываясь на традиционной формуле – "самодержавие, православие, народность". По мысли Л.Тихомирова, "Московские ведомости" не боевой партийный листок, по своим традициям они являются органом исторического национального направления, и "служение всей полноте национальной жизни составляют обязанность такого органа"5.
Приоритетными направлениями издания назывались: поддержка Православной Церкви, необходимых для ее положения и значения в русском государстве прав, охрана ее авторитета и содействие оживлению ее деятельности. В области политической – поддержка существующего самодержавного строя, и с этой целью исправление недостатков существующих государственных учреждений. Кроме всего, заявлялось о желании газеты добиваться восстановления гегемонии русского народа в империи через посредство воссоздания национальной духовной жизни и пробуждения любви к Отечеству говорилось и о выработке проектов необходимых социально-экономических преобразований с целью улучшения материального существования народа. Достичь всего этого, как подчеркивалось в передовице, можно было лишь единением национальных сил, презревших классовый эгоизм. Первостепенную роль здесь должно было сыграть дворянство как традиционный носитель государственных принципов.
После подобной передовицы по мысли редактора ни у кого не могло остаться сомнений, что "Московские ведомости", при Л.Тихомирове должны рассматриваться не как печатный орган, служащий интересам отдельных партийных групп, а как выразитель определенного национального направления, "нравственно принадлежащий всем русским, разделяющим веру в исторические основы своей Родины"6.
Об этом же Л.Тихомиров во всеуслышание объявил на банкете, состоявшемся 18 января 1909 г. в ресторане "Эрмитаж" по случаю его назначения редактором-издателем "Московских ведомостей" на нем присутствовали все крупные консервативные силы первопрестольной. Отвечая на приветствия, Лев Александрович не преминул подчеркнуть общенациональное значение газеты, заявив, что "Московские ведомости" не будут служить интересам какой-либо одной партии, "газета сама представляется своеобразную историческую организацию, руководитель которой утверждается Государем Императором. Это такой орган, который стоит выше партий"7. Впрочем, это не помешало Б.Назаревскому в ответном слове заметить, что "из недр "Московских ведомостей" возникли русские национальные партии, которые смотрят на газету, как на свое знамя", и выразить новоиспеченному редактору приветствие от "Русского Монархического Собрания"8.
Попытка Л.Тихомирова стать над партийными разногласиями и придать изданию роль центра, консолидирующего правые, промонархически настроенные силы, лишний раз показала неспособность его адаптироваться к сложившейся ситуации. Претензии газеты на роль своеобразного идейного лидера среди консервативной печати могли отражать лишь амбиции самого Л.Тихомирова. Сыграть роль М.Каткова в 1909 г. не суждено было никому, и не потому, что так слабы оказались теоретические разработки Л.Тихомирова или кого-либо другого, просто изменились условия жизни, и конечно 1909 г. нельзя было сравнивать с 70-80 гг. ХIХ в.
Ситуация в России в начале XX в. характеризовалась не только быстрым экономическим подъемом, приведшим к созданию качественно иной социально-политической ситуации. Шло нарождение новых политических сил и самодержавие под их давлением, хотя и вынужденно, но менялось. Причем с одной стороны в силу объективных обстоятельств оно постепенно эволюционировало в сторону монархии парламентского типа, о чем ярко свидетельствовала деятельность Государственной Думы. Но с другой стороны стремление венценосных особ сохранить за собой единоличное управление страной толкало их на защиту традиционно присущих им привилегий любой ценой, а это в свою очередь суживало социальную базу дряхлеющей монархии. В борьбе двух этих начал, несмотря на достаточно высокую политическую активность III Государственной Думы, верх все же брала дворцовая камарилья и Верховная власть из чисто самодержавной монархии все более превращалась в абсолютную. Возрастала ее опора на бюрократическую элиту, ставшую тем самым "средостеньем" между монархом и народом, чего так боялся Л.Тихомиров и его окружение.
И все же жизнь не стояла на месте. Процессы политической социализации русского общества шли необратимо. Сказывалось это и на общественной жизни, разительно изменившейся после 1905 г. Отметим хотя бы значительное увеличение количества издаваемых общественно-политических газет и журналов, резко расширивших палитру мнений по различным вопросам социально-политической жизни России. Для сравнения: в 1871 г. издавалось 14 журналов и 36 газет общественно-политического содержания; в 1890 г. это соотношение составило уже 29 к 79, а в 1895 г. общее число общественно-политических газет и журналов составляло соответственно 36 и 93. Общее же количество периодических изданий с 1881 по 1895 гг. возросло с 531 до 841.9
Что же касается "Московских ведомостей", то по своему тиражу газета после катковских времен никогда не поднималась на гребень его успеха образца 1863 г. (12 тысяч экземпляров) и не достигала даже уровня конца 1880-х гг., когда тираж ее стабильно составлял около 6 тысяч (хотя для сравнения "Новое время" А.Суворина имело тираж до 36 тысяч экземпляров10 и представляло из себя без сомнения самый популярный консервативный орган). Так что, как видим, претензии Л.Тихомирова и его газеты на объединяющую роль в монархическом лагере не оправдывались. Тем не менее, в своих письмах к Н.Плеве (Управляющий делами Совета министров – О.М.) он провозглашал, что не хочет стать орудием в руках уже созданных партий, так как "ни одна из них не имеет и одной тысячной того, чему бы я согласился покориться…"11.
Такая независимая позиция Л.Тихомирова среди правых обрекала его на идейную изоляцию и отталкивала от него многие влиятельные силы монархического лагеря. Не учитывал он и того факта, что большая политика делалась в столице, а как мы помним, петербургские монархисты не слишком жаловали Л.Тихомирова. Исключение составлял, пожалуй, П.Столыпин, но и тот надеялся, что Л.Тихомиров будет полностью поддерживать проводимый им политический курс.
В Москве Л.Тихомиров также не нашел полного понимания среди местных правых. Монархические организации смотрели на Л.Тихомирова, как на продолжателя дела В.Грингмута, и связывали с ним определенные надежды. Об этом же свидетельствовали и записи Л.Тихомирова, отмечавшего, что московские монархисты говорят, что "газета отдана им, а он только подставное лицо". При этом он замечал: "Ах, болваны, за которыми кроются мерзавцы"12.
Анализируя публицистику газеты и собственно деятельность Л.Тихомирова на посту ее редактора – издателя, нельзя не отметить, что первостепенное место на страницах издания и, особенно, в статьях самого редактора отводилось вопросу о реформировании государственных учреждений, исходя из того, что они должны соответствовать руководящим идеям национальной жизни, то есть, не должны быть противны идее самодержавия и подрывать устои Православной Церкви.
Отсюда резкая критика государственных учреждений, созданных С.Витте в 1905-1906 гг. "при чрезвычайном помутнении национального сознания, под влиянием смуты… и при подчинении государства воззрениям не русской нации, а идеям мыслящей части образованного общества, которая именно отрицает основы государственности, выработанной национальной русской жизнью "13.
По сути, в газете Л.Тихомиров продолжал линию, начатую им в 1905 г., когда начал разрабатывать целый ряд проблем связанных с необходимостью переустройства российских государственных структур. Основные недостатки в работе современных учреждений он находил во внутреннем противоречии, в их двойственности, так как в них не указывалось способов непосредственного действия Верховной власти, а законодательная – ее деятельность оказалась прямо ограниченной. Отсюда и стремление Государственной Думы к расширению своих прав и умалению прав Верховной власти, то есть царя.
Правительство также не могло действовать, если бы не изыскивало способов влиять на Государственную Думу и Государственный Совет. Отсюда – то репрессивные меры против Думы, то политика заигрывания. Еще одной характерной чертой, присущей государственным учреждениям образца 1906 г. было чрезвычайное усиление власти Председателя Совета министров: так как при всеобщей борьбе за власть его положение оказалось наиболее выгодным для влияния на дела государства. По словам Л.Тихомирова, можно считать "счастьем для России, что правительственные сферы выдвинули в этот период ряд крупных талантов, людей огромной энергии, а главное – бескорыстия. Это личные качества, образчиком которых явился П.Столыпин"14.
Причины сложившегося положения Л.Тихомиров усматривал в искажении трех основных принципов, на которые традиционно опиралась российская государственность, в превращении самодержавного принципа в абсолютизм, истинного православия – в омертвевший формализм, в вырождении народности в простой племенной эгоизм и национальное самомнение.15 Именно в забвении этих традиционных основ русской жизни Л.Тихомиров видел капитуляцию России перед русской революцией. Наступившая текущая стабилизация посредством господства реакции не успокаивала его, он предостерегал: "Если наша реакция будет превращаться в реставрацию того, что начало разрушаться само собой и до революции… и если начнется воссоздание прежнего строя, то наша реакция будет лишь мимолетным отдыхом между революциями… России не реакция нужна, а возрождение жизненности национальных исторических основ"16.
А для этого, по его мнению, необходимо обратиться к выяснению истинного понимания принципов православия, дабы реализовать их на практике. Тем более, когда перед страной открывается такое широкое поле для преобразований. "В это ответственное время, способное быть началом великой жизни или великой погибели, нам нужен наш Царь Самодержавный, Верховный, Богом, а не людьми поставленный и только Богом, а не людьми ограничиваемый, Повелитель сплоченного стомиллионного народа", – заключал Л.Тихомиров17.
Нечеткое понимание сути Верховной власти, считал он, и отражалось на работе современных государственных учреждений. Особую опасность Л.Тихомиров усматривал в деятельности Государственной Думы, работающей на основе партийного интереса и потому содействующей национальному разъединению. А так, как, по его мнению, каждая нация стремится к единению, то необходимо, чтобы существовала всепартийная власть, имеющая обязанности перед страной, а не перед партиями, то есть самодержавие. Более того, главную беду в деятельности Думы в современном виде Л.Тихомиров усматривал во все более явном эволюционировании думских учреждений в сторону парламентаризма, указывая на то, что Дума "обращает данные ей права запроса и права бюджетные не на полезное государству употребление, а на добывание новых и новых прав народному представительству"18.
Выход из создавшегося положения Л.Тихомиров видел в дальнейшем изменении избирательного закона 3 июня 1907 г., который хотя и оценивался им позитивно, но признавался устаревшим. Причем он предлагал разработать такой избирательный закон, который бы для "охраны интересов русского государства обязан, был дать русскому народу не просто право побеждать на выборах, но и возможность на это – соответственной системой избирательного права"19. По сути Л.Тихомиров на страницах контролируемой им газеты настаивал на полномасштабной реформе всей системы народного представительства, о чем он говорил и раньше, в работах 1905-1906 гг., предлагая вернуться к своему предложению о том, что народное представительство в России может отражать лишь мнения, интересы и желания народа перед Верховной властью и ни в коем случае не должно претендовать на то, чтобы самому явиться носителем Верховной власти, воплощенной в себе монархом.20
Для достижения такого результата, считал он, необходимо видоизменить закон, чтобы народные представители избирались не от случайной массы избирателей, а от определенных групп населения, иначе говоря, перейти к социально-сословной системе выборов. Пока же в практическом плане Л.Тихомиров предлагал ограничить сроки обсуждения законов в Думе, особенно в отношении бюджетных вопросов. По истечении установленного срока все рассматриваемые законопроекты должны были передаваться в Государственный Совет, а затем выходить на непосредственное решение царя.
Дабы пресечь превращение депутатов в сословие политиканов им предлагалось сокращение сроков думских сессий с тем, чтобы не дать депутатам оторваться от жизни представляемых ими групп населения21. В новогодних пожеланиях на наступивший, 1912 г., год выборов в IV Государственную Думу Л.Тихомиров четко сформулировал свои предложения относительно роли народного представительства при самодержавии: "России нужно народное представительство, которое должно, во-первых, иметь обязанность представлять Верховной власти нужды и пожелания народа, а во-вторых, в законодательстве исполнять ту работу, которую ей указывает Верховная власть… Народное представительство должно быть устроено так, чтобы, во-первых, русский народ оставался господином в устроенной им Империи, а не превращался в раба инородцев и, во-вторых, чтобы он в лице депутатов имел действительно своих представителей, верных слуг своего интереса, а не каких-то новых господ над собой"22.
Предлагая подобное, он не мог не понимать, что такие изменения стали бы возможными только при реформировании всего законодательства в отношении устройства государственных учреждений, кодифицированного в 1906 г. Именно в нем Л.Тихомиров усматривал основную причину политических неурядиц в стране. Все его теоретические разработки в этом плане заканчивались одной фразой: "Delenda esse Carthago!" (Карфаген должен быть разрушен – О.М.), то есть законы о государственных учреждениях, разработанные в 1905-1906 гг. необходимо видоизменить.
Рассматривая в "Московских ведомостях" возможности изменения кодификации 1906 г., он опирался на опыт манифеста от 3 июня 1907 г. Для примера, приведем его предложения по изменению одной из основных статей законодательства 1906 г., статьи N7, гласившей: "Государь Император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным Советом и Государственной Думой". Л.Тихомиров предлагал внести следующую формулировку: "Власть законодательная во всем объеме принадлежит Государю Императору и осуществляется при законосоставлении либо обычным порядком, либо чрезвычайным, то есть непосредственным действием Верховной власти"23.
Подобные же изменения, направленные на подчеркивание неограниченной власти монарха, касались и поправок в отношении власти исполнительной и судебной. В целом изменения, предложенные Л.Тихомировым в "Основные законы", при их реализации не только восстановили бы самодержавную власть в полном объеме, но и фактически превратили бы Государственную Думу в законосовещательное учреждение при царе. Главное же в том, что в дальнейшем такого рода поправки предоставляли Верховной власти возможность для дальнейшей корректировки "Основных законов" в нужном ей направлении.
Впрочем, реальное положение вещей в стране оказалось несколько иным. Отмечая, что правительство не спешит прислушиваться к его рекомендациям, Л.Тихомиров винил в этом прежде всего премьера, не желая понять того обстоятельства, что тот не всегда свободен в принятии тех или иных политических решений. Видя, что П.Столыпин не идет по предложенному "Московскими ведомостями" пути законодательных "контрреформ" все чаще в открытую на страницах газеты начинает критиковаться его внутриполитический курс. Тон в этом задавал естественно сам редактор. Наглядно это можно увидеть в крайне непоследовательной оценке газетой аграрного законодательства П.Столыпина, "как вынимающего краеугольный камень из-под всего политического здания монархии Российской" и устанавливающего в Российской Империи "тот самый порядок, который служит в Западной Европе фундаментом парламентско-республиканского строя"24.
В ответ же на резкую телеграмму П.Столыпина, возмущенного позицией газеты, Л.Тихомиров поместил большую статью "ВсЈ или ничего". В ней он обращал внимание на то, что не только аграрное законодательство, но и "вся послереволюционная устроительная работа" правительства ведет к "подрыву исторической идеи", а значит – и к новой революции25. Обращаю внимание на тот факт, что сами преобразования сельскохозяйственного быта крестьян благожелательно оценивались газетой. Критика шла в рамках оценки правительственного курса в целом, и основной ее удар приходился на то, как в современной им России строились взаимоотношения Верховной власти со своими подданными. То есть напрямую это касалось судьбы политических институтов сформированных в стране под давлением первой русской революции.
Отсутствие широкомасштабных реформ в области государственного управления по представлениям Л.Тихомирова отрицательно сказывалось на положении и крестьян, и рабочего класса, революционные стремления которого оставались "неистребимыми"26. "Перемены назрели, – прорицал на страницах газеты Л.Тихомиров, – и вопрос будущего – только в том, кто раньше выработает окончательный план и запасется силами для его осуществления"27. Публицист высоко оценивал степень боевой готовности революционеров, постоянно критикуя на страницах газеты высшие эшелоны власти, и ориентирующиеся на них "правые" организации за излишнюю самоуспокоенность, борьбу амбиций, разобщенность, иначе говоря, за непонимание общественно-политической ситуации в стране.
В статье "Куда мы идем" Л.Тихомиров довольно зло выговаривал " правым" за их приверженность "множеству отдельных планов, личных и кружковых" и за то, что они "не могли выдвинуть национального плана". И далее автор, выносил свою оценку, звучавшую, как приговор политическим способностям монархических партий в преобразовании русской общественной жизни. "Простые реакционеры"… просто восстановили бы старый строй, может быть с попытками усугубления его дисциплины. Но торжество реакции всегда столь же не долговечно, как торжество революции и дело истории решается не теми, кто производит реакционные или революционные перевороты, а теми, кто умеет при перевороте или без него, заложить ростки эволюции своих принципов"- подчеркивал он. Вывод же Л.Тихомирова звучал для монархистов всех мастей и вовсе пессимистично: "Мы идем, прямой дорогой к самому чистокровному парламентаризму, к господству партий и управлению государственному политиканами"28. Подобные публицистические выпады шеф-редактора "Московских ведомостей" сильно раздражали П.Столыпина, не раз упрекавшего Л.Тихомирова за излишнюю "резкость" его статей, а также преувеличение силы и влияния либералов и революционеров.
Тон статей газеты, так или иначе задевавший позиции правительственной власти, не всегда устраивал П.Столыпина, видевшего в ней свою опору и надеявшегося на то, что "Московские ведомости" будут идти в фарватере правительственной политики. Однако уже к 1910 г. стало ясно, что многие предложения Л.Тихомирова и других журналистов издания в данной ситуации не могли быть востребованы властью, а только раздражали ее. Это чувствовал и сам Л.Тихомиров. Он писал в дневнике: "Приходится весь год возбуждать неудовольствие П. Столыпина, а N1 за 1910 год в корне отрицающий его политику может его и совсем взорвать". Да и с коммерческой точки зрения дела издания шли не лучшим образом. Подписка на него упала, даже по сравнению с редакторством А.Будиловича. Выручали газету от полного банкротства только правительственные субсидии и казенные объявления.
Многие консерваторы не одобряли независимого курса Л.Тихомирова. В своих письмах к нему А.Бельгардт, доводил до Льва Александровича, что "П.Столыпин очень недоволен его статьями" и главным образом по церковно-государственной проблематике. Кроме раздражения правящих верхов, направление газеты отнюдь неоднозначно воспринималось и правыми интеллектуалами. Как нельзя лучше характеризует неприятие тихомировских идей частью консервативной богемы хлесткая фраза брошенная В.Розановым: "Тусклый редактор "Московских ведомостей" и автор каких-то статеек, брошюр и книжек, которые нужны безграмотному, а грамотному не нужны"29.
Отношения между П.Столыпиным и Л.Тихомировым стали еще напряженнее после того, как в "Московских ведомостях" появилась резкая антистолыпинская статья И.Гофштеттера, содержавшая нападки на проводимый премьером внутриполитический курс. В ответ П.Столыпин прислал в редакцию газеты следующую пометку: "Возмутительно помещение такой статьи в "Московских ведомостях"30. Чувствуя охлаждение к нему П.Столыпина, Л.Тихомиров не оставлял попыток воздействовать на ситуацию и непосредственно через монарха. Так, 4 ноября 1910 г. он отправил письмо В.Дедюлину (дворцовый комендант – О.М.) с приложением своих четырех статей, которые желал бы довести до сведения Николая II. Три из них были посвящены реформе народного представительства при Верховной власти. В этом письме он выражал желание лично приехать в Санкт-Петербург и выслушать мнение Его Величества относительно своей судьбы. "В противном случае, – писал Л. Тихомиров, – мне остается только одно: бросить "Московские ведомости" и уйти в отставку"31.
Но, на милостивое отношение к себе со стороны царя в сложившихся условиях Л.Тихомиров едва ли мог рассчитывать. В связи с высказанными им критическими замечаниями в адрес столичного истеблишмента, не вызвавшими у окружения Николая II, да и у самого царя ничего кроме раздражения. Тем более, что преобразовательные идеи Л.Тихомирова, казались не своевременными еще и потому, что пришлись на время 1909-1913 гг., являвшееся периодом экономического расцвета страны, сопровождавшегося достаточно стабильной, по крайней мере, внешне, внутриполитической ситуацией.
Как уже указывалось, планы Л.Тихомирова по переустройству государственных учреждений тесно увязывались и с его практическими предложениями по реформированию института РПЦ. По его мнению, только церковь являла из себя тот духовный центр, объединявший и связывавший самодержавного монарха и его подданных. По представлениям Л.Тихомирова лишь тесный союз государства и РПЦ мог стать тем фундаментом, на котором способно было базироваться здание "идеальной самодержавной монархии".
|