В Первой Государственной Думе доминировали кадеты. Блистательные ораторы, яркие представители тогдашней интеллигенции, они соревновались в красноречии и насмехались над растерянными бессвязно и путано говорившими старцами-министрами типа премьера Горемыкина… Нового Председателя Совета Министров депутаты ждали с любопытством. Столыпин с достоинством взошёл на трибуну и произнёс речь, заставившую замереть даже самых красноречивых народных представителей. Речь эта оканчивалась словами: «Языком совместной работы не может быть язык ненависти и злобы, я им пользоваться не буду... Правительство должно было или дать дорогу революции, забыв, что власть есть хранительница целостности русского народа, или — отстоять, что было ей вверено. Я заявляю, что скамьи правительства — это не скамьи подсудимых. За наши действия в эту историческую минуту мы дадим ответ перед историей, как и вы. Правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение неустройств, злоупотреблений. Но если нападки рассчитаны вызвать у правительства паралич воли и сведены к «руки вверх!» — правительство с полным спокойствием и сознанием правоты может ответить: «не запугаете!»

Во всех трёх Думах Пётр Аркадьевич был если и не самым, то одним из самых блистательных ораторов. Интересны оценки его самими депутатами. Вот, что говорил на одном из вечеров памяти убитого премьера граф В.А. Бобринский: «С первых слов его все притаили дыхание, и все, немногие друзья и многочисленные враги, одинаково внимали его ясной, мужественной, а главное искренней речи. Но не одни члены законодательных палат слушали лучшего оратора нашего. Он говорил не к Думе только, а к России, и его слушала вся мыслящая Россия». А вот, что об этом же эпизоде пишет кадетка Тыркова-Вильямс в своих мемуарах: «В первый раз из министерской ложи на думскую трибуну поднялся министр, который не уступал в умении выражать свои мысли думским ораторам…Столыпин был прирождённый оратор. Его речи волновали. В них была твёрдость. В них звучало стойкое понимание прав и обязанностей власти. С Думой говорил уже не чиновник, государственный человек…». «Я тогда первый раз его услыхал; он меня поразил, как неизвестный мне до тех пор первоклассный оратор, никого из наших парламентариев я не мог бы поставить выше его. Ясное построение речи, сжатый, красивый и меткий язык и, наконец, гармоническое сочетание тона и содержания…» - это В. Маклаков, один из лучших трибунов всех Дум.

С Первой Думой отношения у нового премьера не сложились. Кадеты не хотели сотрудничать с властью, они желали эту власть взять. Пётр Аркадьевич даже пытался создать правительство с участием в нём кадетов, но те отказались.

- Вы же не имеете никакого опыта государственной работы! – взывал Столыпин к лидеру кадетов П.Н. Милюкову. – Вы не сможете удержать власть!

- О, не беспокойтесь! Если будет нужно, мы поставим гильотины и будем рубить головы всем, кто выступит против правительства! – ответил главный либерал…

После безрезультатных попыток прийти к соглашению и блокирования депутатами проекта аграрной реформы правительства Первая Дума была распущена…

Вторая Дума так же не оправдала надежд правительства (в ней большинство получили левые, ещё более непримиримые к существующему строю). И после разоблачения заговора 55-ти депутатов её постигла участь Первой.

Третья Дума, наконец, оказалась работоспособной. В ней большое количество мест получили октябристы, союзные правительству, а их лидер А.И. Гучков, дружественный Столыпину, стал Председателем Думы. Началась работа…

Надо, однако, отметить, что и эта Дума недолюбливала премьера. Более того, многие депутаты были настроены к нему прямо враждебно. Правые считали его слишком либеральны, левые – душителем свободы… И снова Тыркова-Вильямс: «Его решительность, уверенность в правоте правительственной политики бесили оппозицию, которая привыкла считать себя всегда правой, а правительство всегда виноватым. (…) Крупность Столыпина раздражала оппозицию…». Пока это бешенство оставалось скрытым и выражалось лишь в старательном торможении правительственных реформ, но придёт время, и оно ещё как прорвётся, прорвётся взрывом неудержимой ненависти!

Наиболее известный инцидент за время работы Третьей Думы связан с именем левого кадета Родичева. Именно этот мало кому известный деятель является автором термина «столыпинский галстук», так старательно вдалбливаемого затем в наши головы… Столыпин вызвал депутата на дуэль. Родичев испугался и в течение того же заседания Думы принёс премьеру извинения…

Эра великих реформ

Ещё в предыдущем веке Ф.М. Достоевский писал: «Кто будет владеть землёй, тот будет владеть Россией!» По проекту Столыпина земля должна была перейти в руки её непосредственному хозяину – крестьянину, который на ней работает. Интерес к аграрной сфере был у Петра Аркадьевича отчасти наследственным: его дядя в своё время внедрял фермерский опыт на собственных землях, среди своих крестьян… Начатки будущей аграрной реформы разрабатывал ещё С.Ю. Витте, но её двигателем, её подлинным творцом стал Пётр Столыпин. Изначально он выступил против отчуждения помещичьих земель, предлагаемого отдельными партиями, сравнив такой подход с историей «тришкина кафтана». Урезонивая сторонников подобных методов Пётр Аркадьевич говорил: «Нельзя укреплять больное тело, питая его вырезанными из него самого кусками мяса; надо создать прилив питательных соков к больному месту, и тогда весь организм осилит болезнь; все части государства должны прийти на помощь слабейшей — в этом оправдание государства как социального целого». Разъясняя предстоящую реформу премьер объявил, что предлагаемый закон рассчитан «для всей страны, имея ввиду разумных и сильных, а не пьяных и слабых».

Что же вкратце предусматривала Столыпинская аграрная реформа? 1. Закрепление за крестьянином права выхода из общины и поощрение его в этом, ибо, по мнению Столыпина, община подавляла активность трудолюбивого хозяина, не давая ему вести собственное хозяйство, а это в свою очередь приводит к обнищанию деревни. 2. Введение частной собственности на землю. 3. Предоставление крестьянам земельных наделов за счёт государственных земель и земель, скупленных у помещиков специально созданным крестьянским банком. 4. Выделение Крестьянским банком кредитов крестьянам на развитие хозяйства с погашением их в последующие годы за счёт полученного урожая. 5. Ликвидация чересполосицы (сведение всех земель того или иного крестьянина в единый надел). 6. В случае, если крестьянин не обрабатывает землю, Крестьянский банк обязан выкупить её у него и предоставить добросовестному хозяину. 7. Надельная земля не могла отчуждаться лицу иного сословия, её нельзя было продать за долги, ограничивалась возможность скупки наделов установлением правила, что в одном уезде их может быть продано не более шести. «Правительство желает видеть крестьянина богатым, достаточным, а где достаток — там и просвещение, там и настоящая свобода. Дня этого надо дать возможность способному трудолюбивому крестьянину, соли земли русской, освободиться от нынешних тисков, избавить его от кабалы отживающего общинного строя, дать ему власть над землёй; (…) Землевладельцы не могут не желать иметь своими соседями людей спокойных и довольных вместо голодающих и погромщиков. Отсутствие у крестьян своей земли и подрывает их уважение ко всякой чужой собственности», - говорил Столыпин, обращаясь к Думе, но её правый и левый фланги оставались глухи к его словам…

Введение частной собственности на землю выбивало из рук революционеров их главное оружие – «землю – крестьянам!» - и тем самым ликвидировало и саму возможность революции, ибо крестьянин-собственник никогда бы не поддержал её. Это очень хорошо понимал В.И. Ленин, который писал из своего «прекрасного-далёка»: «Что, если столыпинская политика продержится действительно долго… Тогда добросовестные марксисты прямо и открыто выкинут вовсе всякую «аграрную программу…», ибо после «решения» аграрного вопроса в столыпинском духе никакой иной революции, способной изменить серьёзно экономические условия жизни крестьянских масс, быть не может…»

Этому закону противилась по тем же причинам и часть Думы. Выступая перед депутатами и обличая противников реформы, Столыпин произнёс свою самую знаменитую фразу, которая ещё пуще озлобила всех его многочисленных врагов: «Противники государственности хотят освободиться от исторического прошлого России. Нам предлагают среди других сильных и крепких народов превратить Россию в развалины — чтобы на этих развалинах строить неведомое нам отечество. ИМ НУЖНЫ - ВЕЛИКИЕ ПОТРЯСЕНИЯ, НАМ НУЖНА - ВЕЛИКАЯ РОССИЯ!»

Между тем, реформа набирала обороты и приносила первые плоды. К началу Первой Мировой Войны 80% крестьян покинуло общину. Уже в первые годы реформ в России начался невиданный подъём сельского хозяйства. Лишь одна цифра: в 1909-м году Россия только через европейские границы вывезла свыше 314 миллионов пудов пшеницы, больше чем США и Аргентина вместе взятые (266 мил. пудов). Столыпинская аграрная реформа продолжалась вплоть до самой революции, и даже во время Гражданской Войны соратник Столыпина А.П. Кривошеин, находясь в правительстве П.Н. Врангеля, проводил её в Крыму.

Крестьянин Михаил Новиков вспоминал: «С этого времени, кроме земли, крестьяне стали обзаводиться лучшей одеждой и обувью, стали лучше питаться, покупая чай с сахаром и баранками, стали перекрывать дома и амбары железными крышами, заводить плуги, молотилки, веялки и т.д. Оброк стал совсем лёгким, с надела в 3 десятины 4-5 рублей, вместо 10-12 рублей прежнего, что и давало возможность поправиться всем, кто только хотел. А к тому же все промышленные товары были дешёвые. Это время, до самой войны 14-го года, было настоящим золотым веком крестьян и давало полную свободу и возможность хозяйственно развиваться и улучшать свою жизнь. (…) И только ленивые, вернее, пьяницы несли прежнюю нужду. Но короток был крестьянский золотой век, у крестьян нашлось много врагов, которые сразу же и позавидовали их новой свободе и счастью. Чтобы не нападать самим на крестьян, они всю свою ненависть перенесли на Столыпина…» 

Параллельно претворялась в жизнь и ещё одна важнейшая для России идея – переселение крестьян за Урал – в Сибирь, Киргизский край, Семиречье. Процесс этот был вызван чрезмерной концентрацией населения в центральных областях страны, вызывавшей нехватку земли, и запустение колоссальных пространств плодородных земель Сибири. Осуществление этого плана раз и навсегда должно было положить конец оскудению русской деревни и впредь обеспечить всех крестьян достаточным количеством земли. Поток переселенцев получил многие льготы: казённую отвозку смотроков, государственную информацию, предварительное устроение участков, помощь на переезд семьями, с домашним скарбом и живой скотиной (под эти нужды выделены были специальные вагоны: позже большевики станут перевозить в них заключённых и издевательски именовать «столыпинскими», вбивая в наше сознание очередной лживый миф), кредиты на постройку домов, покупку машин… Под переселение были отданы и кабинетские (собственные царские) земли Алтая. Землю переселенцы получали даром и в собственность, а не в пользование, — по 50 десятин на семью. Для орошения степи были вырыты многочисленный каналы. К войне 1914-го года сюда переселились больше 4-х миллионов крестьян.

В августе-сентябре 1910-го года Столыпин со своим вернейшим единомышленником Кривошеиным объехали в телеге практически всю Сибирь, изучая становление новой здоровой и процветающей жизни в этих местах, радуясь работой переселенцев и первыми плодами её. И ведь всё это было достигнуто всего за каких-то три года! Здесь, на сибирской земле, дотоле лежавшей бесхозной, в те годы рождалась новая, сильная, великая Россия! И уже в пути Столыпин и Кривошеин разрабатывали новые меры, которые были необходимы для ещё большего развития переселенческого процесса…

Одной из наиболее значимых реформ Столыпина был план введения земств в Западных губерниях. Институт земств существовал в России ещё со времён Александра II. Однако на 9 западных губерний не распространялось. В них земство оставалось назначенным. Это было благом для исключения революционных элементов, но злом для самой идеи земства, состоящей в независимости местных органов самоуправления, их инициативности, перенятии части правительственных функций и т.п. Но Столыпин не решался применить и простое географическое распространение правил: в этих губерниях было всего 4% поляков, а в Государственном Совете все 9 депутатов Западного края — поляки. При крестьянах — литовцах, русских, белорусах и малороссах, помещики были сплошь польские, в их руках было всё богатство, экономическое воздействие, наём рабочей силы, влияние на быт, образование, религию, уверенное господство и политическая опытность, сводящая их в спаянную национальную группировку. Оттого и выборное земство обещало стать под давящим польским влиянием, и путь всех 9 губерний сложиться польским, прочь от России. И задача была: не обратить расширяемое земство в инструмент польской политики, но повсюду застраховаться от несправедливого преобладания. Столыпин руководствовался тем, что ни в каких выборных органах власти нерусское меньшинство не может довлеть над русским большинством, количество выборных от каждой национальности должно быть пропорционально тому проценту, которое составляет она от общего количества населения. Это было необходимо для обеспечения русских интересов, интересов России. «Запечатлеть открыто и нелицемерно, что Западный край есть и должен остаться русским. Защитить русское население от меньшинства польских помещиков», - говорил Пётр Аркадьевич.

Чтобы в западных губерниях спасти русскость, предстояло вывернуть прежний земский закон: не дать польским помещикам перевеса над своими крестьянами, нейтрализовать сословный характер выборов. Для этого производить выборы раздельно по национальным куриям, допустить к выборам духовенство (всё — не польское), понизить имущественный ценз, чтобы маломочные не-поляки избирали больше гласных, чем состоятельные поляки. В земских управах должно было быть обеспечено большинство от сельских общин, а не от богатых поляков. Особо требовалось, чтобы были русскими (или украинцами, или белорусами, в те годы это никем не различалось серьёзно) — председатель земской управы и председатель училищного совета.

После убийства Столыпина в 1911-м году Государственный Совет, которому Пётр Аркадьевич дал горькое наименование «лёд усталых душ», откажет самой русской Архангельской губернии в праве на земство…

Помимо прочих разнообразных проблем Петру Столыпину пришлось урегулировать и конфликт с Великим Княжеством Финляндским, кое в тот период времени стало занимать столь особое положение в структуре Российского Государства, что по сути превратилось в своеобразное «государство в государстве»: финляндский сейм самовольно принимал законы, идущие вразрез с политикой центральных властей, на территории Финляндии скрывались многочисленные революционеры и террористы – короче говоря, поведение автономии стало носить вполне сепаратистский характер, недопустимый в рамках единой Империи.

«Россия не может желать нарушения законных автономных прав Финляндии относительно внутреннего законодательства и отдельного административного и судебного устройства, - говорил Столыпин, - но в общих законодательных вопросах управления должно быть и общее решение совместно с Финляндией и с преобладанием, конечно, державных прав России».

Для нормализации сложившийся ситуации предлагался ряд мер, среди которых: 1. В порядке, установленном общим законодательством, если они относятся не к одним только внутренним Делам этого края. 2. В порядке, установленном особым (финляндским) законодательством, если они относятся к одним только внутренним делам этого края.

Помимо этого Столыпин возбудил вопрос о присоединении к Петербургской губернии двух сопредельных с нею приходов Выборгской губернии. Эти приходы служили убежищем для революционеров, а значительное коренное русское население их не могло добиться равноправия от финских властей. Данные приходы также имели существенное значение для обороны Петербурга и Кронштадта. Вопрос этот получил одобрение Монарха.

Здесь мы не можем подробно остановиться на всех реформах, проводимых Петром Столыпиным, поэтому даём лишь краткий перечень их:

1. Создавались новые министерства: труда, контролирующее все предприятия, с задачами: изучать положение рабочего класса на Западе и готовить законы, улучшающие положение нашего (из беспочвенного пролетариата сделать участника государственного и земского строительства); социального обеспечения; национальностей (на принципе равноправия их); исповеданий — всех, а в части православного: Синод превращался в Совет при министерстве, должно было разрабатываться восстановление патриаршества, впервые ослаблялись ограничения для старообрядцев; здравоохранения — финансировать земства и города в устройстве бесплатной медицинской помощи сельскому населению и рабочим, в борьбе с эпидемиями и повышении врачебного уровня в стране; новое и отдельное министерство — по использованию и обследованию недр.

2. Расширялась сеть духовных учебных заведений, а семинария обращались в промежуточную ступень, все же священники должны были кончать академии. Бесплатное начальное образование уже широко началось в 1908-м и должно было осуществиться как всеобщее к 1922-му. Число средних учебных заведений доводилось до 5000, высших — до 1500. Минимальная плата за обучение должна была расширить путь малоимущим классам; при всех университетах увеличивалось в 20 раз число стипендиатов. Венчая же их, создавалась Академия для подготовки на высшие государственные должности. В этой двух-трёхлетней Академии были бы факультеты, соответствующие направлениям народного хозяйства, с точной росписью: на какой факультет принимаются выпускники (самые способные и не меньше чем с двумя иностранными языками) какого высшего учебного заведения (на факультет недр — из горных институтов, на военный — окончивших военные академии, исповеданий — окончивших академии духовные). Так государственный аппарат России должен был заблистать знатоками и специалистами.

3. Планировалось снятие ограничений для евреев: создание крепкого класса крестьян-собственников должно было обезопасить село от ловких и цепких представителей данной народности.

4. Увеличивался акциз на водку и вина и вводился прогрессивный подоходный налог (малоимущие почти освобождались, косвенные налоги сохранялись невысокими) бюджет увеличивался более чем втрое, и так открывались источники финансирования. Постепенно предполагалось перекрыть операции частных банков — Государственным Банком.

5. Строились новые железные дороги. Реформировались армия и флот. Развивалась промышленность, велась разработка недр…

Пётр Столыпин мечтал увидеть Россию, «свободной от нищеты, невежества и бесправия». Он надеялся, что «в России сила не может стоять выше права». Именно такую Россию и строил он с неукротимой энергией, собирая обломки и, по сути, возводя заново нерушимый в будущем столп великой Империи, застрахованной от любых смут. Столыпин служил России, отдавая этому беспримерному служению все свои силы. «Я верю в Россию. Если бы я не имел этой веры, я бы не в состоянии был ничего делать...» - говорил Столыпин и добавлял: «Я верю в Бога и знаю наверное, что всё предназначенное я совершу, несмотря ни на какие препятствия, а чего не назначено – не сделаю ни при каких ухищрениях…»