- Николай Васильевич, почему вы, в прошлом преуспевающий инженер-кибернетик, вдруг стали священником?  

- Прежде всего, благодаря России. В 1966 году, впервые туда приехав, я совершил и первую в своей жизни паломническую поездку - в Троице-Сергиеву лавру - колыбель русского православия. Там, в старинной церквушке приложился к мощам основателя обители преподобного Сергия Радонежского, и что-то дрогнуло в моей душе, будто разжалась какая-то неведомая пружина...  

В Париж вернулся, будто другим человеком. Стал петь в церковном хоре. В 1977 году был рукоположен в дьяконы, а еще через год получил приход в храме Серафима Саровского, что на парижской улице Лекурб. Имею сан протоиерея. Видно, так суждено свыше, ведь в моем роду — двенадцать святых Русской православной церкви.  

- У вас необычное родословие…  

- Я родился в августе 1938-го, но мое фамильное древо очень-очень старое, ведь пушкинский род берет начало от Рюрика.  

Мой прапрадед — старший сын Пушкина, лихой полковник-гусар, подвиги которого и по сей день не забыты в Болгарии. Ведь он участвовал в сражениях русско-турецкой войны, освобождал братьев-славян от турецкого ига и за храбрость был награжден золотым оружием. Дослужился до генерала. И на семейном поприще отличился Александр Александрович — стал отцом тринадцати детей! Одна из его дочерей — девятнадцатилетняя Мария, внучка поэта, а моя прабабка, в 1881 году вышла замуж за Николая Быкова. Молодой офицер служил в 13-м гусарском Нарвском полку под началом Александра Александровича Пушкина, исполняя обязанности его адъютанта.  

Николай Быков приходился родным племянником Николаю Васильевичу Гоголю, — он был сыном младшей и любимой сестры писателя Елизаветы. Так вот, волею судеб, родственные узы соединили потомков двух великих людей — Пушкина и Гоголя, моих предков.  

- В этом семействе и появилась на свет ваша бабушка?  

- Да, и я хорошо её помню. Кроме Елизаветы Николаевны в семье были ещё девять братьев и сестер! Она родилась в декабре 1885 года в Полтавской губернии, где обосновались ее родители, и была именована в честь своей бабушки Елизаветы Васильевны, урожденной Гоголь.  

У Елизаветы Николаевны жизнь сложилась долгая и необычная. В 1912 году она вышла замуж за Владимира Андреевича Савицкого, владевшего имениями под Киевом и Полтавой. Но через пять лет ей с мужем пришлось покинуть Россию. И, как оказалось, навсегда. Грянула революция, а следом за ней — гражданская война.  

Дедушка и бабушка прошли тяжкий путь русских эмигрантов: бывшему юристу Савицкому пришлось стать электромонтером, а его супруге — вышивальщицей. Во Францию они приехали с двумя маленькими дочками: Татьяной и Анастасией.  

- А как сложились их судьбы?  

Всю жизнь сестер связывала необыкновенная дружба, они трепетно заботились друг о дружке, жили вместе в Париже в одном доме, не разлучаясь, и умерли почти в одночасье.  

Моя матушка, Анастасия Владимировна, скончалась в сентябре прошлого года, ей было 93 года. Тёте Тане (она на два года старше матушки) мы так и не решились рассказать о кончине сестры, боялись ее опечалить. А в ноябре умерла и она, мне пришлось ее отпевать. Теперь обе сестры покоятся рядом, на Сент-Женевьев-де-Буа… И все же, Бог даровал обеим долгую и достойную жизнь, обе они дождались внуков и многих-многих правнуков.  

- Знаю, Николай Васильевич, что Вы тоже внуками не обижены…  

- Да, у меня уже десять внуков! Но помимо родных детей и внуков есть и чада духовные, — маленькие пациенты одной московской детской больницы. Это моя и боль, и радость. Знаю, что в Москве меня ждут. Ведь больным детям помогают не только дорогие лекарства из Франции, но и слова утешения и надежды.  

Я ведь ещё и наследник славного купеческого рода и обязан поддерживать семейные традиции благотворительности.  

- Так Вы со знаменитым купцом-меценатом Солдатёнковым не просто однофамильцы, но и родственники?  

- У Козьмы Терентьевича был брат Иван, умер он довольно-таки рано, сорока лет, оставив сиротой семилетнего сына Василия. Вот Василия, моего прадеда, и взял на воспитание Козьма Солдатёнков. Когда, Василий Иванович стал отцом, то сына, а моего деда, он назвал Козьмой, в память своего дяди и благодетеля. А теперь уже и у меня подрастает внук Козьма Солдатёнков! Недавно приезжал в Москву для участия в торжествах, посвященных юбилею Козьмы Терентьевича, читал доклад о патриархе нашего рода в Международном Фонде Славянской письменности и культуры.  

Главные свои богатства "Почетный Гражданин и Кавалер, Московской 1-й гильдии Купец" Козьма Солдатёнков завещал России. На его капиталы строились в Москве больницы и богадельни (самая известная из них — Солдатёнковская больница, ныне — Боткинская), возводились храмы (церковь Знамения Божьей Матери в Кунцево), приобретались для Третьяковской галереи лучшие картины. За полвека им было издано около двухсот наименований книг, в их числе и памятники мировой литературы, шедевры отечественной поэзии, собрания русских сказок и былин! Не зря Козьму Терентьевича современники величали "атлантом российской культуры". Огромная личная библиотека — 8 тысяч книжных томов и 15 тысяч журналов — была завещана им Румянцевскому музею. Великий книголюб Козьма Солдатёнков более всех отечественных писателей почитал Николая Васильевича Гоголя и Александра Сергеевича Пушкина. Знать бы ему, что в жилах его далеких потомков будет течь кровь Пушкина и Гоголя!  

- А какие-то семейные реликвии хранятся в вашем доме?  

- Да, и немало, ведь мой дом друзья называют «Русским домом» в Бургундии. Но самая дорогая из них связана с именем деда, Козьмы Васильевича, флотского офицера. Во время Цусимского сражения в Корейском проливе крейсер "Олег", на котором он служил, получил множество пробоин. Корабль миновала печальная участь "Варяга". Повезло и дедушке: он чудом остался жив. В память друзей, что нашли свой вечный покой в волнах чужого моря, и в благодарность за свое чудесное спасение он заказал у знаменитого Фаберже напрестольный крест золотого литья. Этот крест и стал памятным вкладом моряка в храм Христа Спасителя, возведенный после русско-японской войны в Санкт-Петербурге. Петербуржцы называли его храмом Спаса на водах, а иногда просто — Цусимской церковью.  

В 1930-е годы храм был снесен, а все церковные ценности пущены с молотка. В том числе и золотой крест Козьмы Солдатёнкова.  

Его приобрела на аукционе некая богатая американка. Видимо, был в том тайный Божий промысел, чтобы эта бесценная реликвия попала в ее добрые руки. В Париже, где американка проездом остановилась в русском доме Треповых, она показала свое необычное приобретение главе семейства. Старый генерал первым обратил внимание на надпись, выгравированную на оборотной стороне креста: "Дар лейтенанта Козьмы Васильевича Солдатёнкова в память дорогих друзей, погибших в бою". И год освящения храма — 1911-й.  

Но еще больше удивлением для заокеанской гостьи стало то, что сам даритель жил в одном из парижских пригородов. Безымянная американка (жаль, что запамятовали ее имя) разыскала деда и вернула ему храмовый золотой крест. Совершенно бескорыстно. Не взяв за свой подарок предлагаемых денег.  

- Так теперь Вы владелец этой драгоценной реликвии?  

- Нет, лишь ее хранитель. Так завещал дед. Золотой фамильный крест я передам в Петербург, в Цусимскую церковь, как только ее восстановят и в ней зазвонят колокола. Я вхожу в состав Попечительского совета строящегося храма.  

А пока в городке Семюр-эн-Оксуа, близ Дижона, где я живу с семьей, каждый год в конце мая, когда две эскадры, русская и японская, сошлись в бою близ острова Цусима, совершаю с золотым крестом панихиду по погибшим морякам...  

- Николай Васильевич, несколько лет назад прошло сообщение, что Вы получили и второе гражданство?  

- Да, теперь, наконец-то, я стал полноправным российским гражданином, и указ о моем гражданстве подписал, будучи президентом, Владимир Путин. Можно сказать и так, Владимир Владимирович подарил мне Родину, а вот мой русский друг, Алексей Михайлович Жарков, которого я считаю младшим братом, — свой дом, теплый и гостеприимный, где я не чувствую себя гостем.  

- А что бы Вам хотелось ещё осуществить в России? 

- Вместе с Алексеем Жарковым мы создали «Купеческий клуб» (он – вице-президент Клуба), и силами потомков русских меценатов, да и современных тоже, надеемся продолжить традиции отечественной благотворительности. Убежден, – помощь должна быть адресной и всем, кто в силу жизненных обстоятельств в ней остро нуждается!  

- А чувствуете в себе какие-то литературные задатки от ваших именитых предков?  

- Хоть и завещал Александр Сергеевич своему сыну Саше, а моему прапрадеду, не баловаться стихотворчеством, я его запрет, каюсь, нарушил. Когда впервые побывал в Петербурге, в доме на Мойке, где умер поэт, написал стихи, правда, на французском. Но и для Пушкина это ведь был не чужой язык…