Эта странная реформа усилиями региональных властей доведена до абсурда и больше похожа на бездушный механизм, пожирающий не только сельские школы, но и сами села.

Летом школе не выделили денег на ремонт. Готовили здание к учебному году сами родители на свои средства. Наконец, в Исаково нагрянула делегация разнокалиберного начальства. Здесь были и глава района Владимир Афанасьев, и начальница районного отдела народного образования Лариса Кремс, другие чиновники от образования из района и области.

Таких высоких гостей деревня не видела с последних выборов, когда тем нужны были ее голоса. Значит, приспичило. В центре досуга собрали родителей с целью убедить их, что закрытие школы не зло, а благо. Родители поняли: чиновники врут. Но врали красиво.

Говорили, что ни о каком закрытии школы и подвозе детей за 30 километров речь не идет. Школа как работала, так и будет работать, но в качестве филиала Идрицкой школы (прекратив свою деятельность, как юридическое лицо, и, следовательно, лишившись лицензии и вместе с ней права оказывать образовательные услуги). Учителя как работали, так и будут работать (без зарплаты и тарификации?). Дети как учились здесь до 9 класса, так и будут учиться.

- Владимир Васильевич, - задали родители естественный вопрос главе района, - а как бы вы поступили, если вашего ребенка переводили из Исаково в Идрицы?

- А я бы для него свою школу построил, - сердито отрезал тот. - Рядом с домом.

Разошлись в конфликте. Родители согласия на изменение статуса школы не дали. Чиновники определились в решении школу закрыть.

Реформа образования в России началась переходом школ на подушевое финансирование. Объем выделяемых им денег рассчитывается путем умножения стоимости детской души на количество этих самых душ. Правда, детскую душу оценили по-разному. В Якутии – в 62778 рублей, Московской области – в 53400, Карелии – в 35034, а в Амурской области – в 9644 рубля. Базовые школы бросились привлекать к себе детей из близлежащих деревень, а сельские школы были обречены, потому как детей им брать было неоткуда.

Противниками реформы выступили учителя и родители, сторонниками – чиновники от образования. Первые говорили, что закрытие школ приведет к гибели деревень.

Ведь нынешний состав сельских школ – это в основном дети из неблагополучных семей, для которых школа больше чем школа. Сам ее уклад позволял следить не только за образовательным развитием ребятишек, но и помогать им, вплоть до того, что даже подкармливали и одевали.

Вторые называли такую точку зрению обывательской, говорили, что не позволят «сохранять ваши колхозы за счет детей». Дескать, качество деревенского образования невысоко, и не дело, когда один учитель преподает по 4-5 предметов, в том числе базовых, таких как математика, русский язык, география, история и литература. Тем более, когда этот учитель – пенсионер со средним специальным образованием, а то и вообще без образования. Что на ученика деревенской школы тратится в два раза больше средств, чем на ученика престижной гимназии.

Да, в иных деревнях детей учили агрономы, зоотехники, медсестры, и порой сами родители просили закрыть такую школу. В остальном чиновники лукавили.

Вот и в Исаково. Вскоре на районном собрании депутатов родителям сказали, что школу закроют совсем, а детей будут возить автобусами в Идрицы и жить они станут в интернате в лесу на одном из этажей общежития сельхозтехникума, который, правда, еще не готов к приему детей, но к зиме (в крайнем случае к Новому году) будет подготовлен.

Как в лесу? Как в общежитии сельхозтехникума? Да разве можно?

Вот тогда жители и ополчились против властей.

Нет, не одно только сомнительное общежитие, призванное на 5 дней в неделю стать пристанищем для малолетних ребятишек, стало причиной их бунта, хотя и оно тоже.

Все знают, какой контингент учится в этом техникуме. А потом, как же так, власти, призывая брать на патронажное воспитание брошенных детей из интернатов, понуждают отдавать в интернаты детей собственных?

Не меньше общежития был страшен и автобус. Это в США он подходит к каждому фермерскому дому. Здесь будет доходить только до волостного центра, а из других деревень - от 6 до 13 километров - дети должны будут добираться до Исакова на перекладных или пешком. Они и теперь добираются, кто как может. Но здесь, даже если ребенок опоздал на полчаса, на час, он все равно в школе. Автобус же ждать не станет. Значит, дети будут либо постоянно опаздывать, либо вовсе перестанут посещать школу. В волостях, где школы закрыли раньше, именно так и происходит.

Потом, это только по телевизору показывают специально подготовленные для перевозки детей автобусы. Здесь вешают табличку "Школьный" на обычный ПАЗик из городского автопарка, как будто табличка, как оберег, может спасти детей от дорожных случайностей. Кто будет отвечать за безопасность детей в дороге? Водитель? Он и за дорогой-то порой не следит. Так, по вине пьяного водителя перевернулся автобус с детьми из бывшей Сутокской школы. Дети выбирались через люки на крыше. Слава Богу, на этот раз обошлось без жертв. У другого автобуса отказали тормоза, и он съехал в кювет.

Это лишь две составляющие из трех: автобус и интернат. Третья - интернет и интерактивная доска - становятся, похоже, идеей фикс, фетишами, идолами для чиновников от образования. Есть интерактивная доска - прогрессивная школа, нет - хоть в доску разбейся, тебе будет отказано в реабилитации. И никого не волнует, что учителя аттестованы, родителей устраивает качество образования, дети по окончании школы спокойно поступают в колледжи, военные училища, университеты Пскова и Питера. Это в учет не берется.

А, по сути, местным чиновникам надо любыми путями провести спущенное сверху указание сбросить малокомплектные сельские школы с областного бюджета, и интерактивная доска лишь повод, отговорка.

Но есть и чиновники, которые в противовес московским предложили свои варианты реформирования. Например, в Аткарском районе Саратовской области, о котором в свое время рассказывалось в «Столетии». На то была всего лишь политическая воля главы района, которого дружно поддержал весь депутатский корпус. И отстаивали они свое решение с цифрами и расчетами в руках. К примеру, школа в селе Средний Колышлей обходится бюджету в 302 тысячи рублей. Сюда входит зарплата учителя начальных классов, учителя иностранного языка, которого возят из райцентра, полставки технического работника, свет, газ, тепло. Если ее закрыть, то для подвоза детей нужна, как минимум, ГАЗель – она стоит 613 тысяч рублей. В селе держать машину негде, значит, придется ей совершать четыре рейса по маршруту «город-село», в год набегает 180 тысяч рублей только на бензин. Плюс 67,2 тысячи зарплата водителя. 80 тысяч – на медицинские, технические осмотры и различные договора. В 50 тысяч обойдутся запчасти, резина, масла. Набирается 377,2 тысячи рублей. Уже больше, чем тратится сегодня. В последующие годы расходы на содержание и обслуживание машины вырастут еще на 150-200 тысяч. Это не считая ремонта, расчистки дорог, обеспечения безопасности перевозок. В итоге с 302 тысяч расходов уходим за миллион. Какая ж тут оптимизация? Предметников, которых не хватает в деревне, выгодней нанимать в городских школах. Те, помимо платы за уроки, получают 25 процентов надбавки, как сельские учителя. И им хорошо, и бюджету выгодно. Все-таки дешевле возить учителя к детям, чем детей к учителю.

Своя позиция была и у правительства Нижегородской области. О его программе «Учительский дом», как реальной возможности сохранить малокомплектные сельские школы, тоже мы рассказывали. Проект предусматривал два варианта: когда школа находится в частном доме учителя (деревня Овечий овраг Краснооктябрьского района), и когда жилье для учителя оборудуется в школе (деревня Лукино Богородского района).

В Себежском районе Псковской области думали иначе. Но иначе думали и родители.

Две основные проблемы - интернат и транспорт - потянули за собой другие. Здесь дети с утра до вечера под присмотром. После уроков работают кружки по интересам, спортивные секции. Там они всего этого будут лишены, автобус увезет их домой сразу после занятий. Как они будут питаться? Здесь подсобный участок обеспечивает школьную столовую картошкой, капустой, морковью, и обед обходится дешево, причем, в меню всегда есть горячие блюда. В поселковых школах горячего питания нет, а обеды дороже раза в 4. Кроме того, Ибрицская школа учится по другой программе, значит, надо покупать новые учебники, а это тоже немалые траты. Откуда брать деньги, если многие родители сидят без работы?

Все эти вопросы встали вдруг перед жителями деревень Красноармейской волости во всей своей неразрешимости.

Стало понятно: в области, да и в стране создана уникальная машина по уничтожению не только сельских школ, а и самого села.

К примеру, здесь, в Красноармейской волости, вначале убрали садик, это уже подвигло молодые семьи либо уезжать, либо отказываться от планирования детей. Потом сократили фельдшерско-аккушерский пункт. Теперь взялись за школу. А школа для села - это градообразующее предприятие. Она потянет за собой ликвидацию библиотеки, центра досуга, а в перспективе и волостной администрации, самой волости.

В самый, казалось бы, трагический момент, из уст в уста стало передаваться странное, никогда не произносившееся доселе слово – суд. А что суд? Что он решает в наши дни, когда все продано и куплено?

Но все чаще и чаще это слово заменяло все остальные слова. Суд, суд, суд...

Родителям Красноармейской волости и учителям Малаховской школы повезло дважды. Во-первых, с главой местного самоуправления. Виктор Лапшин - бывший офицер, приехал в эти края из Латвии, не согласившись быть там гражданином второго сорта. Здесь взял брошенную деревню, брошенные земли, и фермерствовал, пока граждане не призвали его на другую службу. В конфликте между школой и районной администрацией он с самого начала встал на сторону родителей и учителей, и это, без сомнения, придало им силы.

Во-вторых, на защиту школы встал редактор газеты «Псковская губерния» Лев Шлосберг. Правда, в суде он выступал как частное лицо. Но именно он сумел растолковать учителям, родителям, а потом и суду, что принятые районными властями решения идут вразрез с федеральными законами «Об образовании», «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации», «Об общих принципах местного самоуправления в Российской Федерации», Семейным и Гражданским кодексами, Конституцией страны, наконец. Эти противоречия и легли в основу судебного решения.

- Я лично в ходе судебного процесса узнала очень много законов и прав, которыми я и мой ребенок можем пользоваться, - признавалась после суда учительница Ирина Демидова.

Хотя изначально она не верила в желаемый исход дела, как не верили и многие другие деревенские жители. И когда суд все же признал решение о реорганизации школы недействительным, она заплакала.

Плакала не она одна. Плакали родители. Плакала директор школы Галина Жиглова, которая ранее не плакала даже на выпускных вечерах. Это были слезы людей, доказавших, что они не быдло, с которым можно поступать, как вздумается, а граждане, способные отстоять свои права.

Потом чиновники, не смирившись с проигрышем, пытались апеллировать к высшим судебным инстанциям, но и там потерпели поражение. Школа села Исаково до сего дня функционирует как самостоятельное образовательное учреждение.

По-прежнему ни одна сельская школа не закрыта в Аткарском районе Саратовской области. Эксперимент «Учительский дом» получает распространение в других регионах России. Но пришла другая опасность в виде новых школьных программ, выхолощенных до безобразия. Как бороться с этой напастью, не понятно. Тут бессильны будут не только родители, местные власти, но и сами учителя. Разве что, как два века назад, переходить на домашнее образование. А иначе как вырастить из ребенка человека действительно образованного, а не прослушавшего всего лишь убогую программу общеобразовательной школы.