Меню сайта
Категории раздела
| Герои наших дней [553] |
| Тихие подвижники [131] |
| Святые наших дней [5] |
| Судьбы [39] |
| Острова Руси [13] |
| Люди искусства и науки [84] |
| Герои наших дней [553] |
| Тихие подвижники [131] |
| Святые наших дней [5] |
| Судьбы [39] |
| Острова Руси [13] |
| Люди искусства и науки [84] |
Была одна
деталь, мимо которой все прошли: материальное обеспечение
образовательного процесса составляет 28 тысяч рублей в год. Это и есть
подушевое финансирование? Значит, на каждого ученика приходится в год 1
тысяча рублей? В век объявленной модернизации? Учительская душа моя
замерла. Я знала, если не увижу, как живет эта школа, спокойствия не
обрету. И я рванула в Иванкино, предварительно узнав: от Новосибирска три часа на электричке до Каргата, 36 км — до с. Маршанское, и 18 км — до Иванкина. На мой вопрос, можно ли приехать, в школе ответили: «Приезжайте». Это показалось странным. Школы сегодня в большинстве своем зажаты. Несвободны. Страх выйти за параграф охватил многих. И учителя прежде всего. …Первому таксисту объявила: «Еду в Иванкино». — Да вас директор школы дожидается. И это — правда! На подержанной «Ладе» Николай Васильевич Хоменко привез на станцию студентку педагогического колледжа. Она заезжала познакомиться с деревней, школой. Будет учить детей в начальных классах. Ей понравилось всё. И Хоменко был в отличном настроении. Каргатский район безлесный. Тоскливые пейзажи. Но ближе к деревне появляется лес. Он опоясывает всю деревню. Есть в иванкинских сутках часа полтора-два, когда затухает закат и весь небосвод окрашивается в изумрудно-голубой цвет с яркими сияющими звездами. И уже чудится, что земля и небо неразделимы, потому что в этот голубой раствор, как сказал грузинский классик, погружен земной простор. И ты — в нем. Никогда ты не был близок к небу так, как здесь, в Иванкине.  Первая мысль, какая приходит в голову: «Какое счастье, что школу не закрыли!» Жить, учиться и воспитываться в такой природной среде — абсолютное благо для ребенка, не изможденного переездами по нашим дурацким дорогам. Благо для его здоровья. Благо для его психики. Школа — как одна семья, от технички, повара до учителей и детей. Вот что оказалось: учителя, взявшие в свои семьи девять человек, пребывают в большом смятении от телевизионных сенсаций. Когда брали детей в дом, никому в голову не приходила мысль о спасении школы. — Ребенок не может быть средством решения какой-то задачи. У всех у нас был человеческий интерес, — говорит Людмила Заварзина, завуч школы. А все началось с того, как одна женщина из Маршанки увидела однажды свою дальнюю родственницу с ребенком. В руках девочка держала кусок хлеба с маргарином. Запущенное и голодное дитя. Взяв двух детей, она объявила всем: «Девчонки, не бойтесь брать детей! Это не страшно».   Первыми взяли мальчика Людмила и Юрий Заварзины. Они приехали в Иванкино из Казахстана. Время было уезжать, хотя с казахами отношения были хорошими. Иванкино им понравилось. В особенности лес и трава-мурава. У них было двое сыновей. В 2007 году взяли из детдома Юру. Шел июль, а уже в конце декабря им позвонили: есть еще один ребенок. Андрею был один год и восемь месяцев. Они увидели его плачущим. Его нянчил подросток, оказавшийся братом Андрея. Значит, брать надо двоих. Но оказалось, что есть еще один брат — Толя. Новый год Заварзины встречали с шестью сыновьями. Здесь не спрашивают о трудностях воспитания, как не спрашивают о недостатках приемышей. «Есть всё, как в любой семье» — вот и весь сказ. Но не скрывают, что дети привносят в дом новые жизненные смыслы. И откуда-то появляется энергия жить, которая начинала как будто иссякать. — Юра, тебе не кажется, что что-то изменилось в нашей семье? Как будто заново начали жить? — спрашивает Людмила мужа. И он согласно кивает. По части воспитания он в доме главный. Отец! Настанет тот день и час, когда я начну лить слезы. Это случится вечером перед уходом детей на каток. Заварзин-старший завязывает ботинки пятилетнему Андрею, а тот все говорит-говорит-говорит без умолку. — Эти коньки подарил мне старший брат. Я знал, что они мои… Я их увидел и понял: это мне! Это по моим ногам… И вся эта нескончаемая говорильня про коньки на самом деле есть детский восторг от всего, что происходит: вот мой папа, вот мои братья. Вот моя деревня. Вот мои (мои!) коньки. Он лихо двинулся к катку. — Когда же он встал на них? — спрашиваю Юру. — В два года, — отвечает отец. А за полгода до этого брошенное дитя плакало без умолку на руках у брата Пети. А он, Петя, сегодня голкипер. Учителя сказали правду про человеческий интерес. — У нас двое детей, — говорит жена директора Алла Дмитриевна. — Дочь заканчивает педагогический университет, а Ваня на будущий год уедет в Маршанку учиться в десятый класс. Вот сидим мы однажды с мужем, тупо уставившись в телевизор. Я и говорю: «Вот уйдет Иван и что мы с тобой будем делать?» Сначала Сережа был в гостях месяц. Он оказался общительным. Разговорчивым. Прошлая жизнь с матерью-бедолагой и жизнь в детском доме сплелись в сложный узел судьбы. Постепенно открывалась страшная картина детской жизни, где было всё: в пять лет Сережа с сестрой калымили. Мать подрядилась картошку убирать, а дети ее сортировали. Мать родила Сережу в 16 лет. Когда собралась родить третьего ребенка, двоих малышей повезла в роддом: не с кем было оставить. Иногда Сережа вспоминал про разных мужчин, что перебывали в доме: одного убили, другой — повесился. Сережа признавал только одну еду: куриные лапы. Те самые, которые выбрасывают в мусорку. Он сам вставал в угол, полагая, что совершил нечто, за что надо идти в угол. Он радовался, что его не били в детдоме ремнем, как били некоторых за то, что они то не спят, то не едят. Прошлая жизнь врывалась привычками, жаргонными словечками и многим другим. — Ничего! У моего пьяного деда тоже болела голова, — говорил Сережа Николаю Васильевичу, когда видел, как тот глотал таблетку от головной боли. У него был синдром бродяжничества: чаще всего он вспоминал забор детдома, закрытый на замок. Железные прутья кто-то раздвинул, но пролезть на волю Сережа не мог. А там, за забором, деревенские дети катались на великах. Он прошел все круги детского ада: приемник, больница, детдом… Иногда у Аллы Дмитриевны возникала мысль: не увезти ли его обратно? В тот месяц, когда решалась его судьба, Сережа больше всего боялся, что его вернут. — Давай, я тебе сделаю веер!.. Давай, ноги помою… — говорил он Алле Дмитриевне. Это были детские попытки задержаться в доме, приютившем его.Алла Дмитриевна горюет, что не смогли взять девочку, сестру Сережи. У Насти серьезные проблемы с глазами, ей нужна постоянная медицинская помощь.Однажды я завела речь о матерях-кукушках. Все-таки любопытное это социальное явление: запросто отдают троих, четверых. Рожают новых — и тут же бросают. — Знаете, я бы и Катю приняла в дом, — говорит Алла. Не сразу понимаю, что речь идет о матери Сережи. Изломанная судьба. Сиротливое детство. Постепенно болезненные воспоминания покидали ребенка, но супруги Хоменко знают, что прошлая жизнь возвращается к Сереже в те часы, когда с ним не совладать. Однажды я увидела это. Сережа встал угрюмым. Пил чай не умывшись. Никто и не настаивал. Отец и мать знают, что надо перетерпеть. Делали вид, что ничего не происходит. И вот он, великий педагогический час. Мы в этот день все уезжали в Каргат. Николай Васильевич, вручая ключи от дома Сереже, сказал, что он теперь главная опора семьи. На нем остается все хозяйство. И надо запомнить: к спичкам и газу не подходить, в дом никого не впускать. — А выпускать можно? — спросил ребенок. Я видела, как выходил Сережа из своего оцепенения. Как он был горд доверием, оказанным ему. Как был счастлив, что рядом с ним две кошки, которых обычно удаляли в сарай на время отъезда. Итак, деревня Иванкино приняла в дом 12 детей, а соседское большое село Маршанское — 32. От деревни не спрятаться. Всё и все на виду. Как обиходят, как кормят детей, как с ними обращаются. — Деньги гребут, а ребенок в джинсах ходит, — это уже приговор. Однажды в деревню приехали работники того детского дома, из которого взяли детей. Они их не узнали. Внутренне и внешне это были совсем другие дети.
Школа Я все думала, как определить доминантное состояние учительского коллектива, состоящего из восьми человек. Что они не жалуются, это сразу было понятно. У них одна забота — выжить. Выжить так, чтобы признали их право учить и воспитывать детей. Право остаться школе живой, наполненной детскими голосами. Они знают, что вполне обеспечивают тот уровень образования, который положен. Но многое не могут сделать потому, что нет средств. В апреле Иванкинская школа должна пройти презентацию. На соответствие определенным требованиям. Их будет прессовать Потребнадзор со своими СанПиНами. Снова прикажут спилить десять роскошных берез в школьном дворе. Они так красивы и высоки, что своими ветвями не застят света. Стоят в восьми метрах от самой школы, а положено стоять в пятнадцати… Чтобы выжить, школе нужны демонстрационные столы по физике и химии, а это около 30 тысяч. Хотя бы два-три компьютера… Нужна электрическая плита для занятий по домоводству, а швейную машинку они кое-как купили. Слава Богу, что СанПин не будет требовать теплого туалета, поскольку проект школы не предполагал его устройство. Потребнадзор вынужден будет смириться с белым домиком и буквами «Ж» и «М» с его обычными двумя очками. А еще я узнала, что на школьный обед положено 20 рублей. Онищенко это не тревожит? Всё, что могут, учителя приносят из дома. Все ремонтные работы по школе осуществляются двумя мужчинами — директором и физруком. Про свою зарплату вам никто не скажет. Сколько дают, столько и надо. Больше того, им стыдно заходить в магазин. Они знают, что у людей денег нет. Даже если вы устроитесь где-то, платить вам будут сущую ерунду. — У нашего соседа трое детей. Устроился разнорабочим. В день могут заплатить то 100 рублей, то 40, — говорит завуч Людмила Заварзина. Социальная ситуация на селе претерпела серьезные изменения. Если раньше глава хозяйства жил на глазах у всей деревни и, значит, можно было с ним или поговорить, или обматерить на собрании, чему я не раз была свидетелем. Теперь иное: некто скупил хозяйство и живет в городе. Ему плевать на школу, на жизнь тех, из кого он тянет жилы. У него никакой ответственности. Хищник и есть хищник. В школе есть так называемый стимулирующий фонд зарплаты. Это для учителей, добившихся определенных результатов. Так вот: никто не покушается на этот фонд. Его тратят на нужды школы. Из своих 43 лет двадцать Николай Васильевич — директор школы. Родился в Иванкине. Выучился на учителя физики, сходил в армию и вернулся в деревню.У него уже разработан демографический атлас школы до 2020 года. В школе не будет меньше 24 человек. Будут годы, когда в школу пойдут 28 человек. Он очень надеется, что школа спасет деревню. Гордость школы — хоккейная команда. В районе она заняла первое место, а в межрайонных соревнованиях — третье. Мысль о катке возникла давно. Николай Васильевич все время думал то о детском здоровье, то о длинных зимних вечерах, которые должны быть заняты чем-то полезным для ребенка. Нужна была хоккейная коробка. И он ее с физруком Николаем Семеновичем поставил: 40х23 м. Протянул рабицу, провел освещение. Купил коньки. Для коробки нужен был лес. Его выдал бывший директор совхоза, работавший к тому времени на пилораме. Нужны были и столбы. Затраты оказались большие — 67 тысяч рублей. Но радость — для всего села. В четыре часа дня Ваня, сын директора школы, открывает комнату, где хранится спортинвентарь. Дети надевают коньки, и начинается красивейшее зрелище. Все на коньках! У команды, имеющей спортивные успехи, нет спортивной одежды. Если предстоят соревнования, просят форму у соседней маршанской школы. — Давайте купим форму! — кричу я. Оказывается, форма не подъемна для школы. Нужно 150 тысяч рублей. Их никогда не будет. Сколько же раз мы вместе со всем коллективом школы принимались считать, сбрасывая «лишние» рубли и копейки. Так вот, для полного счастья Иванкинской школе нужно 250 тысяч рублей. Цифра, от которой заходится учительское сердце. Невозможная мечта! Я все хотела понять, как устроена жизнь в моем отечестве. Как? Если положена плита для домоводства, должны быть деньги для ее приобретения. Если президент объявил всеобщую компьютеризацию, должны же быть деньги на компьютеры. Если физкультура объявлена чуть ли не главным предметом в школе, должны быть деньги на приобретение спортинвентаря. Купить футбольный мяч не на что. И кто-то должен обеспечить школе выход в интернет. А все дело в какой-то старой аппаратуре на телефонной станции, если я правильно поняла. Мы поглядываем на веб-камеру, поставленную к выборам. И смех и грех! Эти бы денежки да на нужды школы… А кто за кого голосовать будет, в деревне и так знают. А осенью будет праздник — 115 лет Иванкинской школе. Его проведут ранней осенью, когда школа и вся деревня будут в цветах и радости.
Живое чувство
Жизнь моя, начавшаяся с сельской школы, так или иначе оказалась связана с малокомплектными школами. Вся история уничтожения этих школ прошла на моих глазах. Объявленная в 60-х годах кампания по уничтожению неперспективных сел смела сотни малокомплектных школ и загнала первоклашек в убогие интернаты соседних сел. В пятницу они шли к себе домой, а в понедельник мы, учителя, с тревогой пересчитывали детей. Худышка, Пресновка, Бедрищки, Крючки — по сей день сидят они в моей памяти как самые горькие страницы моей учительской жизни. Никогда не забыть директора школы в Крючках Александра Дронова, который после закрытия школы ушел в соседний колхоз учетчиком. Каждое утро он совершал на своей лошаденке круг почета вокруг забитой школы. Он ладил штакетник, красил крыльцо и всё надеялся, что школу откроют. В деревне было всего-навсего девять дворов. Одуряющее пахло черемухой, бесстрашно заявлялись зайцы в отсутствие людей, а школа, молчаливая и сирая, была в укор всем нам. За последние 20 лет уничтожены тысячи школ. Дни, проведенные в Иванкинской школе, еще раз убедили меня, как важно ребенку вырастать в среде, которая щадит его. Я провела уроки во втором, третьем, восьмом и девятом классах. Они написали сочинения о своей жизни с очень точным пониманием преимуществ учебы в родном селе и теми ограничениями, которые при этом неизбежны. Когда я попыталась разыграть пушкинскую «Сказку о Золотой рыбке» и предложила сформулировать три желания, все дети, начиная со второго класса, спрашивали: «Эти желания для школы или для меня?» Да, да, первым это спросил Миша, приемный сын одной учительницы. Оказалось, что школа и есть их собственный дом. Они хотели бы сменить мебель, потому что в классах стоят шкафы, которые были еще тогда, когда их директор ходил в школу. Они мечтают о компьютерах, хотят детских книг (которых в библиотеке нет). Они хотят, чтобы были новые двери, подключение к интернету, спортзал с тренажерами (которого никогда не будет). «Так как у нас школа маленькая, в ней нет того, чего я хочу». (Юра Филиппов) А хотел бы Юра, чтобы был музыкальный класс. Юра поет. Я прошу его напеть какую-нибудь песню. Он поет из репертуара Николая Расторгуева. И не голос Юры поразил меня. Природная музыкальность — вот что пленяет душу. Но Юра не напишет, что на конкурсах ему не раз советовали учиться специально. Он пишет, что школе нужны «важные приборы для обучения». Они все пишут о любви к своей деревне. «Я очень люблю свою деревню. В нашей деревне совхоз уже закрылся. И деревня держится и продолжает жить только лишь из-за нашей крохотной школы. Ее все время хотят закрыть. Я хочу, чтобы у школы было современное оборудование. Чтобы у команды была хоккейная форма. Хочу жить по всем требованиям науки. У нас нет такой возможности. Если бы нашей школе дали хоть какое-нибудь оборудование: демонстрационные доски, форму, столы. Хоть что-нибудь! Все дети были бы так благодарны». (Иван Хоменко, 9-й класс) Заливаешься стыдом, когда такое читаешь. «Наша деревня замечательная. Леса, просторы, луга. Я не хочу, чтобы нашу деревню меняли. И закрывали школу. А еще я хочу, чтобы людям в деревне было где работать». (Александра Шенбергер, 8-й класс) И вот что я поняла: казалось бы, лишенные многого, они имеют главное — устойчивую психику. То самое психическое здоровье, без которого нельзя состояться человеком. В них, даже самых маленьких, есть чувство ответственности не только за себя, но и за других, которые живут с ними рядом в деревне. Размышляя о конце Нового времени, философ Гвардини писал, что уходят времена, «когда поле деятельности человека совпадало с полем его непосредственного переживания». Есть опасность, что в эпоху господства опосредованного человек утрачивает непосредственное отношение как к природе, так и к другому человеку. Речь идет о живом чувстве, которое подменяется имитацией. Отточенная формула: «Человек — это то, что он переживает».Так вот: иванкинские дети воспитываются в гармонии с окружающей природой, в любви к родным и приемным братьям и сестрам, в той социоприродной среде, где живое чувство порождается как непосредственный ответ на увиденное и услышанное. Неужели ничего нельзя сделать для этих детей?! Хоть что-нибудь, как сказал Ваня Хоменко. P.S: Мы едем в Каргат. Первое, что бросается в глаза, — новая помпезная церковь, возведенная каким-то богатым человеком.— Вам доводилось видеть школы, построенные богатыми? — спрашивает меня директор школы.— Нет, не доводилось.Только здесь, у железной дороги, прокладывающей путь в другие миры, я понимаю, что иванкинским детям нет выхода в большой мир. Им бы какую-нибудь «Газель», чтобы можно было выехать хотя бы в Каргат.— Иногда приезжает цирк, так хочется детей свозить, — говорит Алла Дмитриевна.Но «Газель» — это уже слишком. Размечтались!Мы прощаемся с Николаем Васильевичем. Я прошу дать мне его счет в банке — а вдруг мы соберем эти несчастные 250 тысяч.— Запомните, — говорит он. — Если ничего не выйдет, мы не будем в обиде. За желание помочь большое спасибо!И стыд снова заливает лицо. P.P.S: Не причитайте над Россией, будто со сменой власти она рухнет. Не рухнет! Иванкино — ярчайшее свидетельство того, что в глубочайшей провинции, куда автобус ходит один раз в неделю, появляются люди с обостренным чувством ответственности за свою жизнь и жизнь других. Номер филиала Сбербанка: 2295/00039 (Коченёвское ОСБ) Ими-то и живы будем!
РАСЧЕТНЫЙ СЧЕТ
Источник: www.novayagazeta.ru Корр. счет 42307.810.6.4432.3908294 ИНН:542306334701 ФИО получателя: Николай Васильевич ХОМЕНКО В платежке обязательно нужно указать: «Пожертвование на уставную деятельность муниципального казенного образовательного учреждения Иванскинская основная общеобразовательная школа» Почтовые реквизиты Иванкинской школы: 632437, Новосибирская область, Каргатский район, с. Иванкино, ул. Центральная, 19. Школа. Директору — ХОМЕНКО Николаю Алексеевичу | |
|
| |
| Просмотров: 1222 | |