«Борьба, которую ведёт Советская власть с Истинной Православной Церковью, есть борьба не с нами, а с Ним, Богом, Которого никто не победит, и наше поражение, ссылка, заточение в тюрьмы и тому подобное не может быть Его, Бога, поражением. Смерть мучеников за Церковь есть победа над насилием, а не поражение», - так писал митрополит Иосиф Петроградский о. Викторину Добронравову.

Сергиане полагали, что, вступая в сговор с богоборческой властью, они «спасают церковь». На самом деле Церковь, ту, которая не в брёвнах, а в рёбрах, не в административном аппарате, а в душах, Церковь не материальную, а надмирную, спасали те, кто остался верен Христову завету, верен даже до смерти. Писатель Леонид Бородин, отбывавший срок уже в хрущовские времена, встречал в лагере представителей ИПЦ. По его свидетельству, эти люди редко выходили на свободу, а, если и выходили, то моментально получали новые сроки за твёрдое стояние в своей вере, и так десятилетие за десятилетием длилось их заключение.

Оказавшиеся на свободе вынуждены были таиться, соблюдая строжайшие предосторожности. Служили тайно, в домах и квартирах верующих. Одну из таких служб описал в одной из своих проповедей первоиерарх РПЦЗ Святитель Филарет (Вознесенский): «Один человек, живущий в Штатах, очень верующий, по делам службы бывал в Советском Союзе. Когда он туда ездил, то всё время пытался получить контакт не с официальной церковью, советской, а с катакомбной. Но нет, не удавалось никак. Потому что после всех репрессий катакомбники скрывались так, что найти их совсем непросто. Но, вот, наконец, как-то он контакт получил. Ему поверили и доверились ему. И молодёжь пригласила его на вечерню. Он пришёл, куда его пригласили. Большая комната, мирный стол, много молодёжи. Он сразу обратил внимание на то, какие светлые, спокойные лица у этой молодёжи. Совсем не то, что у этих несчастных советских обывателей. Молодёжь его приветствовала. Он видит: на столе лежат какие-то тетрадочки. В уголке стоит граммофон. Пока поговорили, входит человек в рабочей форме. Ему говорят: «Это наш батюшка». Все подошли под благословение. Его тоже пригласили. Священнику сказали: «Батюшка, будьте спокойны, это человек, которому можно довериться, это наш по духу». Все уселись, взяли тетрадочки. Одна барышня подошла к граммофону и запустила танец. Весёлый. Не очень громко, но и не очень тихо. Чтоб было слышно там, снаружи, что здесь молодёжь танцы играет. А священник сказал: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и вовеки веков!» Ответили они, и под эти танцы прослужили вечерню. Ему потом сказали: «Милости просим к нам на Божественную Литургию. Но это уже, конечно, не здесь. Это завтра на рассвете. Вы можете прийти туда-то, и вас проведут в нашу церковь». Его повели на самый край города, где находились только развалины, ни к чему не годные. Оказалось, что в одной из этих развалин, в развалившемся сарае, внутри – небольшая, но устроенная церковь. И, вот он говорит: «Я такой молитвы ещё не видал, как эта молодёжь молилась. И сам никогда ещё так не молился». «Потом я их спрашиваю, - он говорит. - А вы не боитесь, что вас обнаружат? – Обнаружить могут, - они отвечают совершенно спокойно. – Но мы не боимся. Имейте ввиду, что таких ячеек, как наша, разбросано много по всей России. Были случаи – обнаруживали. Следовали жесточайшие репрессии, концлагеря и т.д. Но нас это не пугает. Мы нашли наше сокровище – Православную веру. И за неё мы готовы хотя бы на смерть»».

Причастие подчас пересылали почтой. Тайные священники, многие из которых были рукоположены в заключении, нередко странствовали по стране под видом печников, плотников и иных разнорабочих… Немало образов чудных исповедников сохранили нам записки уцелевших, но многих имён не узнать нам никогда. Имена их ты, Господи, веси!

«Был случай, - рассказывал святитель Филарет (Вознесенский). - В самый страшный лагерь Соловецкий пригнали группу монахинь. Из Катакомбной Церкви. Им сказали: сейчас располагайтесь, а завтра утром пойдёте туда-то, и будете делать то-то. На что получили ответ:

- Не пойдём и не будем.

- Да вы знаете, что с вами будет?

- С нами будет то, что угодно не вам, палачам, а Господу Богу. Вот, что с нами будет. А делать с нами можете, что хотите. Вешайте, расстреливайте, на огне жгите, замораживайте. Что хотите. Раз и навсегда говорим: мы вас законной властью не считаем, вы антихристовы слуги, поэтому никаких ваших распоряжений мы исполнять не будем.

Разъярённые чекисты утром погнали их на так называемый холм смерти. Там есть такой. Когда там ледяной ветер, то человек в 25 минут замерзает в ледышку. Красноармейцы их повели. Они идут радостные, весёлые, поют псалмы и молитвы. Поставили их на этот холм. Красноармейцы спустили вниз. Слышат, те всё молятся, поют. Четверть часа прошло, полчаса прошло, час прошёл, два часа прошло и т.д. До самого вечера они слышат там молитвы. В недоумении поднимаются туда и смотрят – те, весёлые, радостные молятся. Растерявшиеся красноармейцы их повели домой. А когда на следующее утро то же самое повторилось, то и власти испугались. И их оставили в покое. Потому что почувствовали, что столкнулись с силой, которую им не преодолеть».

Воспоминания княгини Урусовой среди прочих исповедников сохранили для нас дивный образ катакомбного старца Серафима. Когда-то Сергей Нилус писал в своём Оптинском дневнике:  

«25-го Мая стояли мы с женой у обедни. Перед Херувимской мимо нашего места прошла какая-то дама, скромно одетая, и вела за руку мальчика лет пяти. Мы с женой почему-то обратили на нее внимание. По окончании Литургии, перед началом Царскаго молебна (…), мы ее вновь увидели, когда она мимо нас прошла к свечному ящику. Было заметно, что она «в интересном положении», как говорили в старину люди прежняго воспитания. (…)

Эта и была Вера с пятилетним сыном, Сережей, которых мы сегодня провожали из Оптиной.

На этой христолюбивой парочке стоит остановить свое внимание, воздать за любовь любовью, сохранить благодарной памятью их чистый образ, отсвечивающий зарями иного нездешнего света... (…)

В тот же день, когда у иконы «Споручницы грешных» мы познакомились с Верой, мы проходили с женой мимо заветных могил великих Оптинских старцев и, по обычаю, зашли им поклониться. Входим в часовеньку над могилкой старца Амвросия и застаем Веру и её Сережу: Сережа выставил свои рученки вперед, ладошками кверху, и говорит:

—  «Батюшка Амвросий, благослови!»

В эту минуту мать ребенка нас заметила...

— «Это тут мы с моим Сержиком так привыкли: ведь, батюшка-то Амвросий жив и невидимо здесь с нами присутствует, — так надо же и благословения у него испросить, как у иеромонаха!»

Я едва удержал слезы ...

На другой день я заходил к батюшке о. Анатолию в то время, когда он соборовал Веру с её мальчиком. Кроме них, соборовалось еще душ двенадцать Божьих рабов разного звания и состояния, собравшихся в Оптину с разных концов России. Надо было видеть, с какой серьезной сосредоточенной важностью пятилетний ребенок относился к совершаемому над ним таинству Елеосвящения! (…)

Пошел я провожать Веру с её Сержиком через наш сад по направлению к монастырской больнице. Это было в день их отъезда из Оптиной. Смотрю: идет к нам навстречу один из наиболее почетных наших старцев, отец А., живущий на покое в больнице. Подошли мы под его благословение; протянул и Сержик свои рученки...

—  «Благослови», — говорит, — «батюшка!».

А тот сам взял да низехонько, касаясь старческой своей рукой земли, и поклонился в пояс Сержику...

—  «Нет», - возразил старец, — «ты сам сперва — благослови!»

И к общему удивлению, ребенок начал складывать свою ручку в именословное перстосложение и иерейским благословением благословил старца.

Что-то выйдет из этого мальчика?»

Мальчик этот сделался впоследствии прозорливым старцем Серафимом, особенно почитаемым верующими. В сопровождении двух монахинь он кочевал по стране и непостижимым образом всегда знал, когда чекисты приближались к его временному жилищу, и успевал уйти оттуда с каких-нибудь полчаса до их появления…

Война, которая остановила террор против легальной церкви, не снизила его накала в отношении катакомбников. Бывали, однако же, и чудесные избавления. Так, например, подлинным чудом избежал расстрела о. Михаил Рождественский. Рукоположенный ещё митр. Иосифом, до 27-го года он вместе с братом о. Измаилом служил в бывшей придворной Преображенской церкви подстоличной дворцовой мызы Стрельна. Протоиерей Измаил Рождественский у противников иосифлян снискал прозвание «стрельнинского фанатика» за его вдохновенные проповеди, обличающие «Сергиевскую церковь», которую он называл не иначе, как «вавилонскою блудницей», а служение сергиан и обновленцев, между которыми он не делал никакой разницы, именовал служением сатане. Он был арестован в 1928г., а в 37-м - расстрелян.

Отец же Михаил скрывался до конца 1929г., после чего был отправлен на строительство Беломоро-Балтийского канала. Освобождённый в 38-м, он, несмотря на запрет проживания в крупных городах, нелегально вернулся в Петербург, где продолжил тайное служение.

С началом Второй мировой войны о. Михаил остался в осаждённом городе, продолжал служить на квартире, не имея права на получение даже тех ста двадцати пяти граммов хлеба с опилками, что были положены неработающим обывателям. Поистине чудом он выжил в страшную зиму 1941-1942 гг. Но в 1943г. на самый день праздника Крещения Господня во время Божественной литургии, но еще до Херувимской песни, раздался звонок в дверь, и на глазах испуганных богомольцев священник был арестован... По пути в тюрьму, в «воронке», следователь вдруг сказал арестованному:

— Михаил Васильевич, какой вы счастливый...

— Большое счастье — в тюрьму везут, — отвечал ему о. Михаил.

Оказалось же, что накануне, 5/18 января, произошел прорыв блокады, и смертная казнь по этому поводу была отменена.

— Если бы вас успели арестовать ещё вчера утром, то непременно расстреляли, — пояснил следователь.

После этого о. Михаил провёл в заключении 12 лет, но, едва живым выйдя на свободу, вновь продолжил тайное служение, продолжавшееся до самой кончины батюшки в 1988г.

За год до войны в Минеральных Водах местный старец, слывущий юродивым, предрёк: «Будет война, такая страшная, как Страшный Суд: люди будут гибнуть, они отошли от Господа, забыли Бога, и разнесет их ветер войны, как пепел, и признака не останется, а кто будет призывать Бога, того Господь спасет от бедствия».

Этим старцем был преподобный Феодосий Кавказский, в миру – Фёдор Кашин. Он родился ещё в 1800г. и, подобно величайшим святым, уже с младенческих лет отличался необычайными духовными дарами. В трёхлетнем возрасте Фёдор, уйдя из дома, вместе с паломниками добрался до Афона и, придя в монастырь Положения Пояса Богоматери, поклонился игумену и сказал: «Примите меня к себе, я буду Боженьке молиться, и буду вам все делать». Когда ему исполнилось 14 лет, Афон посетил один русский генерал, чья жена болела и увидела во сне, что получит исцеление на Афоне от некого юного монаха. Этим монахом оказался послушник Фёдор.

Уже приняв постриг, Феодосий отправился в Иерусалим и, имея дар говорить на многих языках, 60 лет служил у Гроба Господня. Сохранилась фотография тех лет, где из благословляющей руки отца Феодосия исходит сияние.

В 1907г. он принял схиму, а через год вернулся в Россию, где поселился на Кавказе в пустыни Темные Буки. Здесь, на большом камне старец Феодосий молился, не сходя с него, 7 дней и ночей, чтобы Господь указал ему, где должно построить церковь. Ему явилась Матерь Божия и указала место, где должен быть храм и просфорня. На указанном Богородицей месте, на склоне двух горных возвышенностей, на небольшой поляне отец Феодосий с помощью близ живущих крестьян построил небольшую церковь и просфорню, а также кельи в виде куреней из жердей и соломы. Много чудес было сотворено здесь преподобным. Молва о нём распространилась по России, и в маленькую обитель потянулась чреда паломников.

Первое время при советской власти маленький монастырь жил спокойно. Но в середине 20-х гг., освящая воду на Крещенье, отец Феодосий вдруг грустно сказал, глядя в воду: «Столько здесь рыбок, а останутся только четыре». Что это значило, стало ясно, когда старца арестовали, а его духовные дети разошлись кто куда, и в пустыньке остались только четыре женщины.

Когда старец получил Декларацию митрополита Сергия, то сжег ее при всем народе. Вскоре он был арестован и заключен в концлагерь сроком на три года. О пребывании в лагерях и заключениях преподобный практически никогда ничего не рассказывал. Говорят, его отправили в лагерь на Соловки. В 1932г. его освободили, и он приехал в Минводы.

Поселившись в неприметной хатке, старец принял подвиг юродства Христа ради: ходил по улицам разодетый в цветную рубашку, играл с детьми, бегал и скакал с ними, за что дети называли его "дедушка Кузюка”. Вероятно, это было единственное верное для того времени и того положения, в котором оказался старец Феодосий, решение - и единственно возможное, чтобы продолжать служить Господу. Такой подвиг принял на себя в те годы и катакомбный Епископ Варнава (Беляев), знаменитый сейчас духовный писатель, да и вообще очень многие исповедники Православия.

При этом в домике старца одна комната была жилая, а в другой помещалась тайная домовая церковь. В своей церкви дедушка Кузюка превращался в строгого старца и благостного отца. Тайно каждый день он служил Божественную Литургию, причащался сам и причащал своих духовных чад – катакомбных истинно-православных христиан.

В Минводах старец продолжал совершать многие чудеса. Через несколько дворов от батюшки жила женщина. Она несколько лет отбывала тюремное заключение, а ее дочь была в приюте. Возвратившись из заключения, она забрала дочь, но жить было нечем, а по соседству на квартире стояли военные, и вот она замыслила свести туда свою дочь, чтобы та блудом добывала им пропитание.

Поздно вечером эта женщина брала воду из колодца, и вдруг увидела, что дед Кузюка что-то бросил ей в дверь, какой-то узелок. В узелке оказалось много денег. Утром она пошла к нему с этим узелком и сказала:

- Дедушка, вы вчера по ошибке принесли мне узелок с деньгами, вот возьмите.

- Когда диавол вложит в ум нехорошие мысли, то Господь говорит моему дяденьке и посылает в тот дом отвратить зло и погибель души, - ответил ей батюшка.

- А я никакого дяденьку не видела, а вас, дедушка, видела, как вы в мои сенцы бросили этот узелок.

- Бери эти деньги, Господь послал тебе помощь, чтобы ты дочь не ввергла в зло.

Тогда женщина поняла, что старцу ведомы ее мысли, и, зарыдав, упала на колени, в ноги батюшке, со слезами благодаря Бога. Преподобный Феодосий поднял ее и сказал:

- Благодари Господа и Его Пречистую Мамочку за Их бесконечное милосердие к нам, грешным, молись Богу и расти свою дочь в благочестии.

Дочь этой женщины действительно выросла благочестивой и смиренной, вышла замуж за хорошего человека, родились у них трое детей, которых они воспитали честными, добропорядочными людьми.

Старец Феодосий категорически не признавал советской власти, считал ее предтечею антихриста, но когда в 1941г. пришли гитлеровцы, он не признал и их, сказав: «Другой антихрист».

Когда немцы подступили к Минводам, случилось очередное из бесчисленных чудес святого. Свидетели рассказывали: быстро-быстро подбегает дед Кузюка в своей цветной сорочке к детскому саду и кричит: «Гулю-гулю, деточки, бегите за мной, бегите» - и побежал в сторону, высоко и смешно задирая ноги. Дети со смехом бросились за ним; чтобы вернуть их, выбежали воспитатели. Через минуту раздался взрыв: в здание детского сада угодил снаряд и разрушил его, но никто не пострадал, все убежали за чудачливым старичком, всех спас прозорливый старец. Много таких случаев хранит народная память. Некоторые из свидетельств записаны, другие передаются из уст в уста, а о многих знает только Бог и те люди, которым в тяжкую годину пришел на помощь старец.

В последний год жизни старца Феодосия пригласили в легальную сергианскую Покровскую церковь посмотреть, как там все красиво устроили. Стояла зима, старец был очень слаб, но пошел, зачем-то взяв с собою саночки. Около храма на глазах у всех он поскользнулся и сильно разбился - на его же саночках старца Феодосия отвезли обратно домой. Не было воли Божией на посещение сергианского храма... Тогда многие так и поняли: нельзя посещать красную церковь, можно духовно сильно разбиться.

Вскоре преподобный сказал, что через три дня наступит конец света. Все подумали о Страшном Суде, а он говорил о своей кончине. Перед самой кончиной о. Феодосий сказал: «Вы не знаете, кто я такой, а когда Господь придет во славе во время Второго Своего славного Пришествия, глазам не поверите, где я буду». И еще говорил: «Кто будет меня призывать, с тем я всегда рядом буду».

 Перед выносом на кладбище люди захотели в последний раз сфотографироваться со старцем, но от гроба шло такое сияние, что снимать было трудно. Даже фотограф спросил: «Кто был этот человек, что вокруг него столько света?»

Когда похоронная процессия приближалась к кладбищу, с полевых работ возвращалась супружеская пара. Изумлённая женщина сказала: «Никак солнце из гроба сияет?»

К концу 50-х гг. канонический епископат ИПЦ был практически полностью уничтожен большевиками. Последним каноническим Архиереем и фактически Первоиерархом ИПЦ был Схиепископ Петр (Ладыгин), после смерти которого законная иерархия в Катакомбной Церкви пресеклась. 

К тому времени в СССР еще были живы многие канонические катакомбные священники старого тихоновско-иосифлянского поставления, оставшиеся в результате гонений без архипастырского окормления. В лице этих катакомбных пастырей-исповедников, поддерживавших между собою тайное общение, а также верной им паствы и сохранялась подлинная потаенная Истинно-Православная Церковь в России.

Если до II Мiровой войны центром ИПЦ являлся Петроград, то после войны он переместился в Воронеж. С 1935г. воронежских катакомбников возглавлял иеромонах Иларион (протоиерей Иоанн Андреевский), назначенный еще в 1925г. духовником кающихся клириков-обновленцев с правом их присоединения к Церкви. В 1928г. он был одним из инициаторов присоединения духовенства Воронежской епархии к митрополиту Иосифу Петроградскому. В 1929г. архиепископ Димитрий (Любимов) выдвигал его кандидатом в тайные епископы ИПЦ, но хиротония так и не состоялась.

За неделю до кончины старец Иларион призвал к себе схииеромонаха Амвросия (Капинус) – бывшего полковника Белой армии, тайно рукоположененного в  1929г. в Петрограде архиепископом Димитрием, и, надев на него свой крест, сказал: «Со дня раскола в Церкви каноническое Православие не было прервано, эта золотая ниточка жива, все церковные дела передаю Вам до появления православного епископа. А искать такового надо!»

Поиском епископа займётся уже последующий руководитель катакомбного духовенства схиеромонах Серафим Марков, около 30 лет проведший в лагерях. Через иеромонаха Лазаря (Журбенко) он подал прошение архиепископу Леонтию Чилийскому о принятии под его омофор, и был принят. Пытаясь выйти из кризиса, уцелевшее катакомбное духовенство ИПЦ стало налаживать связи с РПЦЗ, в духовном единстве с которой пребывало всё это время. РПЦЗ и её Первоиерархи относились к Катакомбной Церкви как к самостоятельной части Русской Поместной Церкви. В своем историческом Послании от 1/14 ноября 1965г. Святитель Филарет (Вознесенский) прямо называет Катакомбную Истинно-Православную Церковь на Родине «Церковью-Сестрой». Оказание ей всесторонней братской помощи всегда считалось одной из главных миссий РПЦЗ. 

Епископ Григорий (Граббе) писал: «С конца 70-х и начала 80-х годов появилась некоторая возможность связи между СССР и Западом. В таком порядке, в начале 80-х годов к Синоду обратилась группа в 14 священнослужителей Катакомбной Церкви, которые от имени о. Лазаря (Журбенко) сообщили Митpополиту Филарету, что их Епископ умер, а они не смогли нигде найти ему заместителя и поэтому просят принять их в свое ведение. Связь с ними велась через покойного Аpхиепископа Антония Женевского и Западно-Европейского и одного из его клириков, часто бывавшего в СССР.

После суждения об этом на Архиерейском Собоpе, было постановлено тайно постричь в монашество и хиротонисать во Епископы клирика Западно-Европейской епархии, у которого в СССР жила сестра, благодаря чему он мог легче получить визу для проезда туда. Этому, тайно рукоположенному Епископу было поручено Собоpом тайно же хиротонисать во Епископы о. Лазаря, для возглавления им катакомбных клириков и их общин…» 

Упомянутый Архиерейский Собор РПЦЗ состоялся 1 ноября/10 октября 1981г. под председательством митрополита Филарета (Вознесенского). Именно на нём было совершено прославление Святых Царственных Мучеников и всех Новомучеников и Исповедников Российских, пострадавших от богоборческой советской власти. На нём же было исповедано полное духовное единство РПЦЗ с гонимой катакомбной Истинно-Православной Русской Церковью на Родине.

По постановлению Собора было решено оказать помощь ИПЦ в Ее возрождении и восстановлении утраченного в годы гонений канонического епископата и церковного управления. Соборная миссия РПЦЗ была успешно исполнена через полгода, 27 апреля/10 мая 1982г., когда в Москве на квартире катакомбной монахини Феодоры была совершена тайная хиротония во Епископы ИПЦ о. Лазаря (Журбенко). 

Таким образом, каноническое преемство в Катакомбной Церкви начало восстанавливаться и восстановилось полностью. По благословению последнего законного первоиерарха РПЦЗ митрополита Виталия (Устинова) Русская Истинно-Православная Церковь перешла на самоуправление и на сегодняшний день существует в России уже легально. Так исполнилось пророчество Святителя Иосифа Петроградского: «Никакими репрессиями со стороны Советской власти наше течение не может быть уничтожено. Наши идеи, стойкость в чистоте Православия пустили глубокие корни».

Краткий перечень использованной лит-ры:

Княгиня Н.В. Урусова. Материнский плач Святой Руси

Священномученик Иосиф, Митрополит Петроградский. Жизнеописания и труды. (Сост. М.С. Сахаров и Л.Е. Сикорская)

СВЯЩЕННОИСПОВЕДНИК ДИМИТРИЙ, АРХИЕПИСКОП ГДОВСКИЙ. СПОДВИЖНИКИ ЕГО И СОСТРАДАЛЬЦЫ. Жизнеописания и документы (Составитель Л. Е. Сикорская)

СВЯЩЕННОМУЧЕНИКИ СЕРГИЙ, ЕПИСКОП НАРВСКИЙ ВАСИЛИЙ, ЕПИСКОП КАРГОПОЛЬСКИЙ. ИЛАРИОН, ЕПИСКОП ПОРЕЧСКИЙ. ТАЙНОЕ СЛУЖЕНИЕ ИОСИФЛЯН. Жизнеописания и документы (Составитель Л. Е. Сикорская)

Вятский исповедник. Святитель Виктор (Островидов). Жизнеописания и труды (Составитель Л. Е. Сикорская)

««О, ПРЕМИЛОСЕРДЫЙ… БУДИ С НАМИ НЕОТСТУПНО…». Воспоминания верующих Истинно-Православной (Катакомбной) Церкви. Конец 1920-х — начало 1970-х годов (Составитель И. И. Осипова)

Еп. Григорий (Граббе). Русская Церковь перед лицом господствующего зла

Еп. Григорий (Граббе). Завет Святого Патриарха

Лев Регельсон. Трагедия Русской Церкви

Михаил Вострышев. Патриарх Тихон

Архиеп. Иларион Троицкий. Грех сергианства

И.А. Ильин. О «богоустановленности» советской власти

И.А. Ильин. О советской церкви

Прот. Лев Лебедев. Почему я перешел в Зарубежную часть Русской Православной Церкви

Архиеп. Аверкий Таушев. Соль обуевает

М.А. Новосёлов. Письма ближним

Иером. Серафим Роуз. Что такое сергианство

Житие катакомбного мученика Евгения Погожева

Житие преподобного Феодосия Кавказского

И.А. Андреев. Катакомбные богослужения в Соловецком лагере

Катакомбный Священномученик о. Владимир Амбарцумов

Катакомбный Священномученик протоиерей Сергий (Мечёв)

«Вы мой путь ко Христу…» Проповеди, письма к общине, воспоминания чад священномученика Сергия Мечёва

Краткая история Русской Истинно-Православной Церкви

А. Паряев. Митрополит Сергий (Страгородский): неизвестная биография

К.В. Глазков. Новосвященномученик Максим (Жижиленко), епископ Серпуховской

Протопресвитер Василий Виноградов. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона (1923-1925 гг.)

А. В. Белгородская. Потаенная Россия

Священник-Исповедник Катакомбной Церкви о. Михаил Рождественский (1901-1988)

Священномученик Архиепископ ФЕОДОР (Поздеевский)

Доктор исторических наук М.В. Шкаровский. Митрополит Иосиф (Петровых) и иосифлянское движение в Русской Православной Церкви