17 сентября 1937 года по решению тройки Калининского УНКВД был расстрелян епископ Шлиссельбургский Григорий (в миру Александр Алексеевич Лебедев) – один из самых любимых питерских пастырей.

В сонме прославленных российских новомучеников епископу Григорию принадлежит особое место. Его жизнь одновременно исключительна и типична. Родился 12 ноября 1878 в Коломне Московской губернии, в семье священника, один из восьми детей. Все братья Лебедевы получили духовное образование, стали священниками, сестры вышли замуж за священнослужителей. Репрессии советской поры не обошли никого из этой семьи. Епископ Григорий канонизирован Русской Зарубежной Церковью еще в 1981 году, а в 2005 его прославила Московская патриархия. О жизни и смерти пастыря рассуждает протоиерей Российской Православной автономной Церкви (РПАЦ) Алексий Лебедев, настоятель прихода преподобномученицы Марии Гатчинской в Санкт-Петербурге.

«СП»: - После революции церковь в России была расколота соглашательством части священников с большевиками. Но другая часть религиозного русского народа сопротивлялась богоборческой власти «даже до смерти», оттуда пошли катакомбники-иосфляне и Русская Зарубежная церковь. Какое место выбрал для себя Шлиссельбургский владыка?

- Епископ Григорий интересен тем, что он не присоединился к иосифлянам, которые открыто везде говорили, что не признают советскую власть. У епископа Григория была более мягкая позиция. Он считал, что даже церковная политика низводит человека с высоты евангельской в сферу страстей. Владыка являлся сторонником Указа патриарха Тихона от 1920 года: в случае невозможности в России установления центральной церковной власти каждый архиерей переходит на самоуправление. И каждая епархия становится самостоятельной церковью. При возможности архиереи устанавливают центральное церковное управление. Нет – так нет. Священномученик Григорий считал, что сто независимых епископов гораздо труднее подчинить советской власти, чем одного главу церкви.

Он не поминал митрополита Сергия (Страгородского), который признал советскую власть властью от Бога в знаменитой Декларации 1927 года, в частных беседах говорил, что сергиане, обновленцы погубят церковь. В то же время никаких посланий, воззваний, как иосифляне, он не писал. Он считал, что церковная деятельность должна быть меньше направлена на внешние формы противостояния. Просто отстранился, отошел в сторону, и служил, как священник, как духовник.

«СП»: - Петроград в те годы был главным центром духовной оппозиции митрополиту Сергию. Как известно, из его Декларации выросло потом то, что сегодня называется РПЦ МП. Но какова же роль епископа Григория в сопротивлении богоборческому режиму, если он отстранился от церковной политики?

- Большая. Он был шесть лет викарным епископом Петроградской епархии, восемь месяцев руководил ею, будучи наместником Лавры, а когда было разогнано духовное образование, он создал пастырские богословские курсы. За это он тоже был под следствием, содержался в тюрьме ГПУ, хотя дело потом рассыпалось. У него были очень смелые проповеди. В Неделю о страшном суде он говорил о рае: мы христиане, всегда думали, что рай заслужить очень тяжело, а тут нам сообщают в газетах, что оказывается все просто: перераспределить собственность, какие-то производственные отношения наладить, и наступит рай. А этого не будет, это блеф!

Тогда это очень сильно звучало. Гомелитику (искусство проповеди) епископ преподавал всю жизнь, и был любимым проповедником в Ленинграде. Одним из пунктом обвинения, который ему вменялся по закрытому делу 1928 года, было то, что он оживил жизнь Лавры. ГПУ-шники ставили ему в вину, что именно благодаря деятельности Григория многие вернулись из мира в монашеское состояние, и храмы снова стали заполняться людьми.

«СП»: - О какой деятельности речь? Человек молился, читал проповеди…

- Постоянные лекции были, встречи, пастырские курсы. Это тоже был подвиг, ведь после полной свободы религиозной пропаганды наступил полный ее запрет. Семинарии, монастыри закрыты, Лавра существовала как ассоциация коммун-двадцаток. Монастыря как такового не было. В каждом храме – своя двадцатка, они выступали как атомизированные общинки. Епископ Григорий был из тех людей, которые священство приняли уже после революции. Монахом он стал в 1921 году. А до того был мирянином, занимался преподавательской деятельностью, хотел быть преподавателем и исследователем богословской науки. Но, пережив Гражданскую войну и разгром прежней формы религии, он сознательно встал на путь христианства.

«СП»: - В самое страшное, в самое беспощадное для этого время ....

- Его три раза арестовывали, расстреляли же по делу о контрреволюционной организации Истинно-Православной Церкви, как «руководитель контрреволюционной группы фашистско-монархической организации».

«СП»: - Что означало в двадцатые-тридцатые годы прошлого века стать священником, монахом?

- Священник в те годы – это лишенец, изгой, он лишен гражданских прав, средств к существованию, священники с восемнадцатого года были поражены в правах. Подвергались гонениям. В сущности, у них оставалась одна дорога – на Соловки.

«СП»: - Они понимали это, но шли сознательно, как на Голгофу?

- Ради Христа. Протопресвитер Михаил Польский пишет в своей книге «Новомученики и исповедники Российские», как возросла жертвенность людей: забирали священника, и тут же общины выдвигали нового кандидата в священство. Который знал, что он прослужит недолго. Он рукополагался, служил месяц-два-три, его забирали, и шел следующий. Отец Михаил, который сам сидел в лагере, пишет, что это было повсеместно. Кстати, он был из кубанских казаков, хорошо знал Кавказ, совершил побег из ссылки в 1932 году и очутился в Персии, а после Второй мировой войны в США.

«СП»: - Значит, русский народ боролся за свою веру?

- Отстаивал ее, конечно. Но было всякое! Многие священники служили в Красной армии – снимали с себя сан и служили. В 1922 году появилась Живая церковь, идея ее приверженцев была в том, что коммунизм говорит о евангельских ценностях, только другими словами, а главный нерв Евангелия – это ненависть Христа к богатым. Что богатый не может войти в Царство Небесное, а коммунизм пытается земными способами убрать богатых и насадить справедливость, устроить рай земными методами. Обновленцам были даны все трибуны, у них выходило огромное количество литературы, их лидер Введенский выпускал свой журнал «Живая церковь» даже в тридцатые годы, когда не обновленцам и шевелиться не давали. Это был удар в спину церкви. Обновленцы непосредственно участвовали в суде над священномучеником митрополитом Петроградским Вениамином. Будущий обновленческий митрополит Александр Введенский, которого когда-то и рукополагал Вениамин, был общественным обвинителем на процессе. Он от лица церкви обвинял митрополита Вениамина в контрреволюции, в сокрытии церковных ценностей. Митрополита расстреляли во многом из-за Введенского. Это был особый цинизм большевиков – заставить своих топить своих же.

С момента обновленческого раскола и смерти митрополита Вениамина в Петроградской епархии произошел большой психологический разлом. Духовная высота митрополита была недосягаемой. После расстрела его сразу стали святым почитать. Однако часть духовенства пошла в Живую церковь, стала сотрудничали с большевиками… Среди таких был будущий патриарх Алексий I (Симанский). Но епископ Григорий не дал обновленцам захватить Свято-Троицкий собор Лавры, он активно встал против них, дистанцировался от тех, кто поддерживал обновленцев и советскую власть. И когда те же самые епископы стали поддерживать митрополита Сергия – основателя советской Патриархии - епископ Григорий видел, к чему это ведет. Декларацию Сергия не признал. И ушел от управления Лаврой, ушел на покой. Насколько я понимаю его личность, он вообще был мягким человеком.

«СП»: - О нем говорят, что епископ был снисходительным к людям, но твердо отстаивал Православие. На суде держался мужественно, но любезно!

- Это еще на первом суде, по пастырским курсам. Но и на последнем суде он же никого не выдал, ни про кого ничего не сказал, и не признал своей вины.

«СП»: - История семьи епископа, у которого было семь братьев и сестер, вся в архивах КГБ. Его старший брат Виктор, тоже священник, погиб в сталинских застенках, муж сестры Веры протоиерей Смирнов расстрелян в 1937 году. Почему, кстати, именно епископ Григорий стал святым, почему не остальные члены семьи Лебедевых?

- Когда Зарубежная церковь прославляла новомучеников, то сразу было сказано: наши сведения неполные, ограниченные, потому что мы не знаем обо всех. И в церковной службе неоднократно подчеркивается, что были сотни тысяч и миллионы безвестных мучеников. В тропаре не перечислены их имена, они названы по сословиям: пастыри, архипастыри, миряне, мужи, жены и дети… Признавалось, что этих мучеников были миллионы.

«СП»: - И мы их не знаем?

– Всех, конечно, нет. Хотя сегодня, после раскрытия архивов НКВД о них известно гораздо больше. Прославляются те, кто сознательно пострадал за верность Христу.

«СП»: - Поражает абсолютное спокойствие епископа Григория. В годы массовых репрессий епископ Григорий проповедует о любви! Вокруг льется кровь, его собственная семья почти уничтожена, а он говорит только о Евангелии, только о главном – о любви христианской, постоянно указывая на ее подмены. Смотрите, как замечательно у него сказано: «Гуманность - это карточный домик любви». Поди-ка сейчас, скажи об этом – камнями закидают. Он высокую планку занял…

- Он и не сошел с нее.

«СП»: - Эти гонения на христиан в России сравнимы лишь с первыми веками христианства?

- Однозначно это были более сильные гонения, чем на первых христиан. Римская языческая власть вела себя мягче, чем советская. Дозволялось посещать христиан в темнице, брать их тела для захоронения, не было такого кровожадного уничтожения семей мучеников. Ну, просто, наверное, не было классового сознания. В Риме уничтожали личности, а тут – целые слои общества. Мы, кстати, не знаем, где похоронен епископ Григорий.

«СП»: - В последние годы жизни епископ Григорий только молился и писал письма своим духовным чадам…

- Но даже это для советской власти было невыносимо. Любое домашнее богослужение считалось антисоветской сходкой. Человек ушел на покой, тем не менее, его расстреляли.

«СП»: - Теперь он прославлен в святых. А ему молится кто-нибудь?

- Новомученики названы святыми, но я не вижу особого почитания того же святителя Григория в Петербургской епархии РПЦ МП. В Истинно-Православной церкви мучеников почитают литургически: молятся, служат, службы им пишут. Московская патриархия прославила мучеников формально, но они ей чужие по духу. Они патриархии не нужны. Канонизированы они десять лет назад под влиянием церковного ли народа, или политический момент был такой. Теперь церковные иерархи мучениками прикрываются: вот, мол, как нас гнали. Но о. Михаил Польский пишет, что первым помощником сотрудников НКВД был сергианский поп, который на всех стучал. А сейчас патриарх Кирилл говорит: «Мы церковь - мученица». И требует «не допустить загнать церковь в духовное гетто», говорит, что они не должны быть «деклассированной группой», что должны «влиять». Поэтому они сейчас две тысячи храмов в Москве построят, и три тысячи в Петербурге, а протоиерей Всеволод Чаплин недавно выступил с идеей создания храмов «шаговой доступности». Как химчистка, как торговый центр…

«СП»: - Кто ж туда ходить будет?

- А туда не надо ходить, достаточно свечки ставить, деньги потекут…

«СП»: - Конечной целью советского государства, не будем забывать, было искоренение религии в России. По-моему, удалось…

- Да, во многом удалось. Сегодня подавляющая часть тех самых 82 % православных граждан РФ, о которых любит говорить патриарх Кирилл, свели свою веру на уровень неоязычества, убив в себе потребность жить по Евангелию. Вот епископ Григорий жил Евангелием. Он сначала свидетельствовал любовь ко Христу своими интеллектуальными усилиями, а когда ситуация изменилась, то пошел по другому пути – мученическому, исповедническому. Его система координат была евангельской. У нас сейчас эти координаты совершенно вынесены за рамки жизни, человек живет вне их, к Богу он обращается, как к зубному: там поставить пломбу, здесь - свечку…

Из досье «СП»

Лебедев Александр (Григорий) Алексеевич родился 12 ноября 1878 в Коломне Московской губ., в семье священника. С семи лет остался без матери, находился в кельях монастыря под присмотром монахинь, участвовал в монастырских службах. Окончил Коломенское духовное училище, в 1898 — Московскую духовную семинарию и поступил послушником в честь Рождества Пресвятой Богородицы мужской монастырь близ Коломны, затем в Спасский (Преображения Господня) монастырь в Казани. В 1903 — окончил Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия, преподавал гомилетику и литургию в Симбирской духовной семинарии, с 1907 — преподавал в кадетском корпусе и гимназии в Москве, затем в Николаевском сиротском институте, позднее став его инспектором.

С 1919 работал заведующим почтовым сектором Главного лесного комитета, в конце 1920 поступил в Смоленскую Зосимовскую пустынь во Владимирской области. В начале января 1921 — пострижен в мантию с именем Григорий, летом вступил в Свято-Данилов монастырь в Москве. Рукоположен во иеродиакона, затем во иеромонаха, с 1923 служил ризничим в сане архимандрита. 19 ноября/2 декабря 1923 — хиротонисан во епископа Шлиссельбургского, викария Петроградской епархии, назначен наместником Александро-Невской лавры.

Выехал в Петроград, управлял Александро-Невской лаврой, а также Шлиссельбургским и Детскосельским викариатствами. Активно боролся с обновленчеством. 6 декабря 1924 был арестован по обвинению «в неуплате налога», 17 апреля 1925 освобожден из тюрьмы, с декабря временно управлял Петроградской епархией. 19 марта 1926 — приговорен к 1 году заключения, позднее сниженного до 3 месяцев, уже отбытых ранее. 31 марта 1927 арестован по делу Богословско-пастырского училища, обвинен в антисоветской агитации и организации кружка «Ревнители истинного Православия». 19 ноября освобожден под подписку о невыезде.