| Революция и Гражданская война [64] |
| Красный террор [136] |
| Террор против крестьян, Голод [169] |
| Новый Геноцид [52] |
| Геноцид русских в бывшем СССР [106] |
| Чечня [69] |
| Правление Путина [482] |
| Разное [57] |
| Террор против Церкви [153] |
| Культурный геноцид [34] |
| ГУЛАГ [164] |
| Русская Защита [93] |
В Тюменской губернии объединение крестьянских хозяйств в коллективные началось после окончания гражданской войны. В 1920 г. в губернии насчитывалось около 100 колхозов, но значительная часть их существовала непродолжительное время. До конца 20-х гг. колхозы охватывали менее 5% населения, производили менее 1% продукции. Первые колхозы испытывали значительные трудности из-за отсутствия землеустройства, слабой агрономической помощи, материальных ресурсов. Развитие их было невозможно без поддержки государства, поэтому постоянно колхозам оказывалась помощь в виде льготных кредитов, машиноснабжения, освобождения от налогов и т.д. Финансовое положение колхозов весь период нэпа оставалось сложным. Крестьяне же в основном отдавали предпочтение различным формам сельскохозяйственной и кредитной кооперации. В декабре 1927 г. партия и государство провозгласили курс на коллективизацию сельского хозяйства и ограничение кулачества. В 1928-29 гг. финансовая, налоговая, административная, политическая поддержка колхозного движения сопровождалась усилением экономического и административного давления на единоличные крестьянские хозяйства и особенно на зажиточные.
Кризис хлебозаготовительных компаний вызвал коренное изменение политики государства в области коллективизации и кооперации. Приоритетным становилось колхозное строительство. Среди крестьян в этот период идеи колхозной жизни не были популярны, материально-технических условий для создания крупных хозяйств у государства не было. Идея коллективизации отражала интересы той части крестьянства, которая в условиях нэпа не смогла выбиться из нищеты, а политика государства в конце 20-х годов сделала невозможным развитие крепкого зажиточного хозяйства. К концу нэпа сибирская деревня так и не стала богатой, в 1927 г. в среднем по Уральской области, куда входили и Тюменские округа, на 100 хозяйств приходилось 22 плуга, 1 – 2 сеялки, 3 – 4 жнейки, 5 – 6 молотилок, 121 лошадь, 56% крестьян засевали до 3 дес. посева. Процесс пролетаризации крестьянства в Зауралье продолжался. Бедняцко-середняцкие массы с помощью кооперации могли поднять свое хозяйство, однако обеспечить страну хлебом они не могли. Развивать же крупное фермерское товарное хозяйство большевистская доктрина не позволяла. Методом вывода сельского хозяйства на новый индустриальный уровень руководство страны избрало колхозное и совхозное строительство. Курс на форсированную коллективизацию был определен на ноябрьском (1929 г.) пленуме ЦК ВКПб. В декабре 1929 г. Уралобком принял решение о темпах коллективизации в области, в 1930 г. предполагалось объединить в колхозы 80% крестьян. Темпы коллективизации в Тюменских округах резко возрастают, при этом местные власти принимают решение фактически завершить коллективизацию к весне 1930 г. В тюменские села в декабре 1929 г. были направлены из Тюмени и уральских городов рабочие-двадцатипятитысячники для организации колхозов. Первый этап коллективизации (ноябрь 1929 – март 1930 гг.) сопровождался проведением политики раскулачивания. В 1927 г. в Западной Сибири составляли 6 – 7% хозяйств, они давали пятую часть хлеба и производили продукции в несколько раз больше, чем бедняцкое или середняцкое хозяйство. В то же время ограничения для роста хозяйства зажиточных крестьян не позволили им в течение нэпа стать столь же мощными хозяйствами, как это было до революции. С середины 20-х гг. шли дискуссии, кого считать кулаком. Критерии были различными: доход на едока более 300 руб., владение промышленными или торговыми заведениями, использование труда батраков и др. Четкого определения признаков кулацкого хозяйства так и не было выработано. Фактически все решения конца 20-х – начала 30-х гг. были направлены против бывших кулаков или хозяйств, никогда не являвшихся кулацкими., т.к. по реальному состоянию дел крепких хозяйств с каждым годом в сибирской деревне становилось все меньше, а середняцкие и бедняцкие хозяйства обеспечить страну хлебом не могли. В ходе хлебозаготовительного кризиса 1927/28 гг. зажиточные хозяйства отказались сдавать хлеб по низким ценам, к ним были применены чрезвычайные меры, вплоть до 107 ст. УК. При проведении контрактации по молоку кулацкие хозяйства не получали льгот, не снабжались товарами и кормами, но должны были сдать молока в 2 раза больше. Начало массовой коллективизации сопровождалось ликвидацией кулачества как класса. На самом деле уничтожался не класс, его фактически не было, а наиболее крепкие представители индивидуального крестьянского хозяйства. В дореволюционной России кулаками называли крестьян, занимающихся ростовщичеством, торговлей, владельцев торговых или промышленных заведений, державших в экономической зависимости остальных крестьян. Они владели большим количеством земли, инвентаря, имели машины, использовали наемный труд батраков и бедняков, арендовали землю. Различались кулацкие хозяйства по количеству земли и инвентаря, скота, к тому же в Сибири зажиточные хозяйства были более мощными, чем в центре России. Доля кулацких хозяйств в Сибири в 1917 г. определяется в 15 – 20%. Высокая обеспеченность средствами производства давала им возможность использовать наемный труд, сдавать средства производства в аренду, эксплуатировать бедноту. После прихода к власти большевиков все зажиточное крестьянство считается эксплуататорским классом, являющимся одной из основных контрреволюционных сил. В годы гражданской войны действительно значительная часть зажиточных крестьян поддерживала антибольшевистские правительства, но колчаковская военная диктатура заставила зажиточных крестьян вместе с беднотой участвовать в партизанском движении и выступить против белого движения. В ходе гражданской войны положение зажиточных крестьян в Тюменской губернии было значительно ослаблено конфискациями и реквизициями. Политика военного коммунизма с продразверсткой, запретом торговли привела к сокращению числа зажиточных хозяйств в губернии. Критерии определения кулацких хозяйств не были четко выработаны и менялись в зависимости от времени и политической ситуации. Зажиточные крестьяне активно участвовали в восстании 1921 г. и после его подавления значительная часть крепких хозяйств была разрушена. С началом новой экономической политики в деревне появились возможности для роста зажиточных крестьянских хозяйств, которые были заинтересованы в устойчивых формах землепользования, обложении по количеству земли, в усилении влияния в кооперативах и советах, но эти устремления были противоположны целям государства. С развитием сельскохозяйственной и потребительской кооперации влияние и удельный вес зажиточных крестьян в переработке сельхозпродукции, кредитовании, аренде значительно снизился. В конце 20-х г. государство резко усилило политику ограничения и вытеснения кулачества как класса. Одним из методов вытеснения была классовая налоговая политика. С введением в1925-26 гг. системы исчисления налога по посеву основная часть налога падала на зажиточные хозяйства. Крестьяне, имевшие более 12 дес. посева на едока, должны были платить 12 – 13% от дохода. Тяжесть налогового обложения зажиточных крестьян была в 30 – 60 раз больше, чем середняцких и бедняцких. Крестьянские хозяйства, записанные как кулацкие, лишались избирательных прав ("лишенцы"). Был создан образ врага – кулака, эксплуататора, который мешал дальнейшему развитию сельского хозяйства. А 15 января 1930 г. из Уралобкома ВКПб и Уралоблисполкома в Тюмень, Ишим и Тобольск поступила грозная телеграмма, в которой партийные, советские, кооперативные и общественные организации деревни обязывались мобилизовать все силы на 100% выполнение плановых заданий по расширению посева, сохранению скота и переустройству деревни на социалистических началах. Особое внимание обращалось на то, чтобы не допустить самоликвидацию кулацких хозяйств: "Срочно обяжите все райисполкомы издать обязательные постановления о запрещении уничтожения, распродажи скота, молодняка, средств производства кулаком и умышленную порчу скота, инвентаря. За невыполнение немедленно привлекайте к суровой ответственности, включительно до конфискации имущества, всего скота, инвентаря, строений и выселения за пределы округа в районы, установленные облисполкомом". Одновременно с коллективизацией в тюменских селах активно шло раскулачивание – насильственное лишение зажиточных крестьян имущества и бессрочная высылка из родной деревни. Решения о раскулачивании принимались на собрании бедноты, но все было пред-определено планами сверху. На заседании Уралбюро ВКПб 5 февраля 1930 г. было принято постановление "О ликвидации кулацких хозяйств в связи с массовой коллективизацией", по которому кулачество делилось на три категории: участники контрреволюционных организаций подвергались аресту; наиболее зажиточные и влиятельные кулаки выселялись в отдаленные северные районы; остальные выселялись из села в пределах района. По этому постановлению было решено выселить в Тюменском округе 1500 хозяйств, в Ишимском – 1700. В марте это задание было увеличено еще на 750 хозяйств, в апреле – на 290. Фактически число раскулаченных было больше плановых цифр и проводилось даже в Тобольском округе, до которого план не доводился. Перемещение крестьян на Север строго регламентировалось, в северных округах ссыльные крестьяне размещались в спецпоселках без права свободного передвижения. Те крестьяне, которые не попали на работу в лесную и рыбную промышленность, уже на Севере были объединены в колхозы, считавшиеся неуставными артелями. Экспроприация крестьянских хозяйств сопровождалась беззаконием, произволом и насилием. Репрессиям подверглись крестьяне-середняки, объявленные подкулачниками. Лишение зажиточных крестьян имущества и средств производства проводилось с целью обеспечить колхозы необходимыми ресурсами, которых не было у бедняков и середняков. Высылка крестьян из родных сел и лишение их имущества преследовали и другие цели: таким жестоким образом уничтожалась альтернатива колхозам – частное хозяйство. В деревне создавалась атмосфера раскола и противостояния между зажиточным крестьянством и беднотой, которая участвовала в раскулачивании. Вовлечение в ликвидацию кулацких хозяйств беднейшего населения делало их соучастниками произвола. Полагаем, что именно здесь кроются корни неприязненного отношения, доходящего до злобы, к появившимся уже в конце ХХ в. фермерам, которые пытаются в условиях разваливающейся экономики села воссоздать индивидуальное товарное хозяйство. Социальные, экономические, нравственные издержки переселения на Север наиболее трудоспособной и самодостаточной части крестьянства и его последствия для сельского хозяйства южных районов Тюменской области невозможно даже подсчитать. Для проведения коллективизации были привлечены особоуполномоченные, рабочие, сельские активисты, прокуратура, ОГПУ. Насильственная коллективизация вызвала сопротивление крестьян, которое выражалось в бегстве из деревни, самораскулачивании, уничтожении своего хозяйства, убийстве организаторов колхозного движения. Мерами принуждения и насилия удалось добиться того, что к марту 1930 г. основная масса крестьян края была объединена в колхозы, наиболее высокий уровень коллективизации был в Ишимском (83,2%) и Тюменском (77,3%) округах. На Обском Севере было создано 164 колхоза (122 промысловые артели, 27 коммун, 15 ППТ). В Тюменском округе были созданы районы 100% коллективизации, а также образована единая коммуна Шатровского района. Выступления крестьян против колхозов, угроза срыва весеннего сева, боязнь широких восстаний заставили руководство страны весной 1930г. ослабить нажим на крестьянство. А 2 марта 1930 г. была опубликована статья И.Сталина "Головокружение от успеха", в которой местные руководители обвинялись в излишнем администрировании при проведении коллективизации, хотя все инструкции и решения о скорейшем проведении коллективизации шли из центра. При этом следует отметить, что и местные руководители стремились отличиться. Так, в ноябре 1929 г. Тюменский окрисполком принял решение завершить коллективизацию в январе 1930 г., хотя тюменские округа были отнесены по плану к районам второй группы, где нужно было в основном провести коллективизацию осенью 1931г. Многие активисты колхозного строительства подверглись судебному и административному наказанию. Были привлечены к уголовному наказанию и те местные работники, которые творили настоящий произвол в селах. Архивные документы сохранили многие, хотя далеко и не все свидетельства методов проведения коллективизации. Крестьян ставили перед выбором – либо в ссылку в Нарым, либо в колхоз, подчистую отбирали хлеб, растаскивали имущество, закрывали все церкви, увеличивали в несколько раз задание на сдачу хлеба за отказ записаться в колхоз, запрещали продажу в селе товаров первой необходимости. В Юргинском районе за нежелание создать колхоз было выслано все население деревни Митькина. В крае была активизирована деятельность ОГПУ по контролю за населением. Только за январь 1930 г. в Тобольском округе было возбуждено 30 дел по 58 ст. за контрреволюционную агитацию. В их числе был осужден и крестьянин-середняк, который сказал: "Лучше задавлюсь, а в колхоз не пойду". Уголовному наказанию подвергались те крестьяне, которые накануне коллективизации или раскулачивания делили свое имущество между членами семьи. Такой раздел имущества объявлялся фиктивным. И после проведения местными руководителями всей этой тяжелой работы вдруг сверху следует указание, что коллективизация проводилась не теми методами. Недаром многие руководители в округах и районах недоумевали, почему мы во всем виноваты, когда четко выполняли решения вышестоящих органов власти. Ослабление административного нажима сразу же вызвало массовый распад созданных в спешке колхозов. К маю 1930г. уровень коллективизации упал в тюменских округах до 20%. Коммуны переводились на устав сельхозартели. С осени 1930 г. до 1934 г. шел второй этап коллективизации, в ходе которого продолжилось давление на единоличные хозяйства – происходило постепенное вовлечение крестьян в колхозы. К январю 1931 г. в Тюменском округе было втянуто в колхозы 32%, Ишимском – 34%, Тобольском – 15 процентов. Осенью 1930 г. после получения директивного письма ЦК ВКПб "О коллективизации" на местах усилилась работа по выявлению оставшихся кулаков. Хозяйства, отнесенные к кулацким, облагали сельхозналогом в индивидуальном порядке, устанавливали твердые задания по хлебозаготовкам, людей выселяли из деревни в пределах района. В 1932-34 гг. борьба с кулачеством шла под лозунгом изъятия из колхозов кулаков, которых обвиняли во вредительстве и развале колхозов. На коллективизацию и раскулачивание крестьяне ответили пассивным сопротивлением, выражавшемся в массовом разделе имущества, убое скота, бегстве из деревни. Имелись факты и активного сопротивления: убийства сельских активистов, поджоги, бегство из спецпоселков. Политика массовых репрессий и насильственного выселения крестьян фактически была закончена в 1933 году, когда руководство страны решило прекратить массовые выселения из деревень, иначе там бы уже некому было работать. Отнесение крестьян к кулакам трагически откликнулось на их судьбе еще раз в 1937-38 гг., когда были расстреляны главы крестьянских семей, находившихся в ссылке в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах. В 1935 –1940 гг. прошел третий этап коллективизации, в ходе которого была проведена коллективизация в северных округах и завершена в южных районах. Одновременно шла большая работа по организации труда и распределения в колхозах, улучшению их экономического состояния. Важнейшим следствием массовой коллективизации было разрушение материально-технической основы сельскохозяйственного производства. Сибирские села голодали, хлеб заменялся различными суррогатами. Особенно тяжелое положение было у крестьян-спецпереселенцев, отправленных на Север, среди которых начался массовый голод. Даже из когда-то богатого южного Ишимского округа районное начальство сообщало о голоде и умоляло выделить хлеб, чтобы дотянуть до нового урожая. Такая же ситуация была и в других районах. Только в результате массового убоя скота и падежа поголовье его сократилось за 1928 –1932 гг. на 53 процента. Тяжелейшая ситуация сложилась в Тюменском крае весной 1930г. Созданные в спешке, а затем распавшиеся колхозы не могли провести сев. Пришлось опять оказывать давление на единоличных крестьян, чтобы они засеяли поля. Семян в деревне, да и хлеба к весне не осталось, поэтому местное руководство создало запас семян, но не решилось их выдать крестьянам, чтобы они, голодая, не съели семенной хлеб. В апреле 1930 г. окрисполкомы и окружкомы ВКПб дали жесткую директиву выдавать семена перед севом и только тем хозяйствам, которые заключат договор посеять определенное количество десятин с обязательством сдать зерно осенью государству. Деревня сибирская оказалась разоренной и отброшенной в развитии на десятки лет назад. Даже в 1940 г. скота в тюменских селах было меньше, чем в 1928 году. Конечно, разорение тюменских крестьян произошло не только в результате массовой коллективизации, начало этому положила первая мировая война, затем гражданская война и политика военного коммунизма, а хлебозаготовки и курс партии на колхозы лишь завершили процесс разрушения единоличного крестьянского хозяйства. Результатом замены индивидуального крестьянского хозяйства коллективным явилось изменение социально-экономических отношений в деревне, создание колхозного крестьянства, формирование в сельском хозяйстве социалистического сектора экономики. В ходе коллективизации в Сибири были окончательно уничтожены возможности для развития фермерского хозяйства, но созданы все условия для развития крупного хозяйства в форме государственных совхозов или коллективных хозяйств. Наверное, никто в СССР в далеком 1930 г. и не предполагал, какие еще крутые повороты ждут и колхозную систему, и сибирского крестьянина в будущем. Таким образом, политика коллективизации вместе с раскулачиванием привела фактически к раскрестьяниванию, в тюменских селах почти не осталось единоличных хозяйств. Крестьянин перестал быть хозяином на земле, потерял право распоряжаться средствами производства и произведенной им продукции. Сибирскому крестьянству пришлось вновь проявить упорство и терпение, приспособиться к новым для него коллективным условиям хозяйствования, и уже в новом статусе колхозного крестьянина заниматься привычным за столетия делом – кормить себя и государство. При подготовке статьи использованы документы Государственного архива Тюменской области, Государственного архива общественно-политических объединений Тюменской области, Центра документации общественных организаций Свердловской области. В.П. Петрова
| |
|
| |
| Просмотров: 1656 | |