Увы, за эти двадцать лет в результате «оптимизации» учреждений культуры в русской провинции уверенно – наполовину– уменьшилось число объектов культуры (библиотек и клубов). Увы, сумма, выделенная в этом году библиотекам на приобретение книг, гораздо ниже того, что тратят на тысячу жителей развивающиеся страны. Большинство библиотек (муниципальных) не имеет в своих фондах ни Конституции, ни центральных газет. Социологи нам говорят, что 37% взрослого населения вообще не читают книги... И только в семи современных семьях из каждых ста родители читают книги детям… Ну, а про ухудшение у школьников способностей понимать и внятно пересказать не раз говорили педагоги. В общем, все эти цифры чрезвычайно важны для понимания одного: государство не имело и не имеет никакой культурной стратегии. Конечно, можно решить, что такая стратегия и не нужна, но выживать в кризисной ситуации мы будем именно благодаря тому, что культура вложила в человека. Выживать в кризис мы будем за счет ценностей культуры и человеческого потенциала. Боюсь, что то состояние культуры, которое двадцать лет преобладало в нашей стране, не дает нам достаточного оптимизма. Вкладывая в культуру, государство вкладывает в человека, и тем самым создает будущее, формирует свой главный капитал. Но у нас все было наоборот.

Вместе с тем, уже до кризиса, в трехлетнем бюджете страны на 2008-2010 (где еще фиксировался рост финансирования по всем бюджетным статьям), уже снижались расходы на культуру. «Если в 2007 году они составляют 1,24% от расходов бюджета, то к 2010 году государство предлагает на развитие культуры и сохранение наследия 0,83%. Восемьдесят три сотых процента — это государственный бюджет!» (из отчета Общественной палаты). Деятели культуры вновь стали говорить (как в советские времена) об остаточном принципе финансирования культуры. Только советские «остатки» и нынешние сильно отличаются! По отношению к советскому финансированию культуры нынешнее можно назвать уже попросту «объедками», а не «остатками».

Как и чем обоснован такой государственный презрительный взгляд на культуру?

Думаю, что сами деятели культуры во многом тут виноваты. Они, захотевшие свободы, усиленно боровшиеся с давлением советского государства на «творческих людей», сами же уже в начале 90-х порвали с государством все официальные отношения, повернулись к нему задом и сказали: нам ничего от тебя не надо, поди прочь, исчадие ада! Они сами освободили государство от каких-либо обязанностей по отношению к культуре. Но на самом-то деле долго не протянули: творческую свободу на хлеб не намажешь. И вместо официальных завели неофициальные отношения все с тем же государством (сняв с него обязанности «верной жены», – потребовали от него услуг «ветреной любовницы». Оно же – согласилось.). И все те же самые свободолюбцы постепенно начали рыть ходы к Кремлю, чтобы у того или иного чиновника получить «денежку» под свои проекты.

Вместо государственной стратегии мы получили индивидуальное или мелкогрупповое лоббирование! Вхож режиссер Т. к чиновнику N – вот он и имеет капиталец на «реконструкцию» театра, а другой проложил путь к С. – и вот уже какой-нибудь фестиваль сооружает, где тоже кормится исключительно своя тусовка. В общем, все стали промысловиками, охониками-одиночками – каждый со своей культурной (или антикультурной) делянкой! Каково ее качество и вообще, зачем она нужна на государственные деньги?! Такой вопрос даже шепотом нельзя задавать… Но и это не все. Именно государственной поддержкой и часто на высоком уровне обладают личности странные.

Вот Виктор Ерофеев пишет много разного-грязного, антирусского, например, но это не в счет, и никак не мешает государственному чиновнику регулярно отсылать его в командировки на всякие международные выставки-ярмарки и прочие съезды, где он представляет «русскую культуру». Виктор Ерофеев, автор рассказа под названием “Запах говна изо рта”, являлся (и кажется, все еще является) членом Комитета по Государственным премиям при Президенте России. «Надо полагать, что писатели, избегающие фекальной темы, имеют мало шансов на державное внимание» (Л. Сычева). В общем, странную диспозицию мы наблюдаем: самые агрессивные «свободолюбцы» под шумок тащат из государственного кармана деньги «на проезд по Европам», но при этом же, как Татьяна Толстая, горделиво сообщают о своем презрении – о том, что она не встает при звуках Государственного гимна России. А может так им, чиновникам, и надо?!

В общем, один этот персонаж (В. Ерофеев) в качестве государственнически-обласканного, – большой аргумент в естественном нашем подозрении самых высоких госчиновников в самом тупом и безответственном безкультурье и в сознательных, непрофильных тратах государственных (наших с вами) денег.

…Существует такой документ как общероссийский классификатор видов экономической деятельности. Есть там и культура, которая находится в разделе «предоставление прочих коммунальных, социальных и персональных услуг». Перед «культурой» стоит «удаление сточных вод», а следом за ней классификатор называет химчистку, парикмахерские и организацию похорон. Вот он, государственный взгляд на культуру! Во всей, так сказать, красе. На этот взгляд культура – это «деятельность по организации отдыха и развлечений». В общем, сфера услуг, не различимая для государственного ока с организацией похорон. О чем говорит сей государственный документ? О безразличии – тотальном и полнейшем – к самой культуре, которая ежесекундно, всегда и всюду обнимает собой человека, т.к. она транслирует ценности и смыслы. И от того что, кому и как она будет транслировать, – от того и будут «плясать» все те проектировщики жизни в кризисе или за кризисом. Например, один из опросов 2007 года (юбилейного года Октябрьской революции) показал, что 44 % наших граждан приняли бы участие в новой революции (мотив – борьба с богатыми).

Ну а то, что 51 % считают роль Сталина в истории нашей государственности положительной – это известно уже всем школьникам. Так что можно и выводы делать из этих пока вполне культурных фактов. С другой стороны, писатель Виктор Николаев, у которого недавно вышла книга документальной прозы «БезОтцовщина» говорит о том, что в беседах с малолетними правонарушителями в колониях он не раз слышал, что на преступление их «вдохновил» фильм «Бригада», взятый «за образец». В общем, нынешние государственные чиновники не могут и не хотят понять, что культура (в том числе телеэфир, радиоэфир) являются нашей общей копилкой, достоянием всего народа; что культура – это не меньшая стратегическая ценность, чем территория, природные ресурсы; что культурное единство нации – это тоже огромный государственный потенциал (и его разрушение – свидетельство потери национальной безопасности). Не о толерантности надо талдычить, а о чудовищной терпимости к насилию! Насилию, тиражируемому и воспроизводимому нашими «культурными» СМИ. Не спелёнутому младенцу надо бежать и вручать «права человека», а побеспокоиться о навязчивой и наглой пропаганде только одного образа жизни – жизни потребителя с его философией «человек есть то, что ест».

Мы можем какой угодно счет предъявлять чиновникам Федерального агентства по культуре, а они в ответ выдадут списки их «огромной деятельности». И тяжба эта будет бесконечна. Что уже только не создавалось, чтобы «спасти русскую культуру»! Одно время был даже создан (но о деятельности его никто не слышал) Совет по государственной политике, и даже Комитет культурной безопасности при МК! Правда, кто в этих Советах дает советы все равно общественности не очень ясно.

Мне представляется, что стоит иначе посмотреть на проблему.

Безусловно, государство должно поддерживать культуру. И оно поддерживает… например, Московскую международную биеннале или матершинника Ерофеева. Но эта поддержка в глазах многих творческих людей выглядит так, как если бы государь-император эротические и порно стишки Баркова печатал за счет государственной казны.

Высокий общественный статус культуры – это совсем не исключительное достижение советского периода, как долгие годы нам пытались внушать. И это-то внушение тоже напрочь освободило чиновников от правильно понимаемых задач! Никакой великой культуры у нас никогда бы не было без государственного ресурса. Вспомним о высоком общественном статусе литературы в век Екатерины, в царствование Николая I. В XVIII столетии не только сами литераторы, но и правительство понимало, что русская литература должна достигнуть уровня европейской. В XVIII столетии, например, была практически переведена вся античная классика, к тому же создана своя, отечественная классическая система жанров. Тут тебе и трагедия с комедией, и проза, и поэма с одой.

Именно в тот блестящий век Екатерины уже всем было ясно то, что неясно сейчас: подлинное культурное строительство требует больших затрат. В культуру были вложены огромные деньги, кроме того, инициатива освоения европейской культуры и создание своей исходила именно от правительства, то есть была «инициативой сверху». Это императрица платила жалованье Семену Баркову за переводы Горация, она же финансировала (как сейчас говорят) в течение семнадцати лет труд Василия Петрова по переводу «Энеиды» Вергилия. А неродовитый, добродушный поэт Костров получал за свои переводы от университета 1500 рублей в год, что по тем временам было не мало (См. Н.Калягин. Чтения о русской поэзии). Да что и говорить – царское правительство открывало университеты, Академии наук и художеств, учебные заведения, периодические издания, совершенно безвозмездно тратило деньги на культуру. Не с тех ли самых у нас поселилась уверенность, что правительство отвечает не только за «уровень жизни» народа, но и ответственно за его культурный статус, что государство не должно быть врагом просвещения.

Вообще культурное служение в России именно с XVIII века оформилось именно как служение и было подчинено дворянскому долгу, служению Отечеству и царю. Кроме того, культурное служение было как бы вторично по отношению к ним, из них вытекало. Отсюда и «пафос доверия к власти, пафос служения, верности, культ чести, культ ранга» (Н.Калягин). Все крупно. Все явно. Писателя, поэта вдохновляет только значительное – Бог, Россия, русские цари, наша воинская слава. Не случайно того же Державина Гоголь позже назовет «певцом величия».

Право, читая о XVIII-ом или XX веке, очень остро чувствуешь, как связаны между собой, как соотносимы масштабы государственных и масштабы культурных задач. Государство как бы требует, занимается «искусственной возгонкой своих Расинов, Вергилиев, Софоклов», а в советское время – своих «штатных классиков». Понятно, что искусственность, механичность в культуре – не лучший способ ее возрастания, но все дело в том, что сама установка на возрастание оборачивается качественными, талантливыми явлениями. К тому же стоит признать, что официальный патриотизм в культуре (официальная культура) существовал всегда. Вспомним знаменитую триаду министра просвещения графа Уварова – «Православие. Самодержавие. Народность», которая стала стержневой для духовного движения русской культуры ее золотого века – XIX-го. Официальная формула? Да. Но эта «формула» чеканно и верно вобрала в себя всю нашу самобытность, как и отразила всю нашу идеальную «программу», в рамках которой подлинная русская культура живет до сих пор. «Духовность, государственность, народность» – неужели они уж так непригодны нам? Неужели нынешнее государство не способно положить их бодрость, глубину и правду в основание своего культурного строительства? Или мы уже так глубоко зашли в своем отрыве от собственной сути, что впору повторить слова Дениса Давыдова:

Неужели это про нас и уже навсегда?

Наверное, если бы мы произвели опрос, то большинство нашего народа именно на власть страны возложило свое ожидание и правильных культурных поступков (Замечу, что в предвыборных программах ни одной партии, кроме КПРФ, не было сказано ни слова о культуре!). Вся история культуры говорит нам об одном – гарантировать некоммерческий статус культуры может только государство, способное защитить достойное и «окоротить незаконные притязания бизнеса на духовную власть в обществе» (А.Панарин). И тут совсем не «тоталитарное рабство» и не «советская привычка» дает себя знать. Несмотря на то, что арена культуры захвачена исключительно себялюбивыми профессионалами, а вокруг Президентов мелькают одни и те же лица «культурной элиты», которые далеко не всегда соотносят свою деятельность с идеалами и убеждениями всего народа, вера в возможность вернуть государству, власти и культуре достойный статус в народе остается. Но, к сожалению, этот дар народа Власти, сегодня очень и очень мало ценится.

Наверное, чиновники у нас имеют свои резоны, но связаны, они, безусловно с тем, как и каким видят госчиновники будущее России: если это будущее только транспортный коридор и сборочный цех, то тогда очень логична вся нынешняя культурная политика. Тогда наша культура попросту перегружена страшными излишествами, невероятными избыточностями – тогда подлинное творчество, помнящее о почве и традиции абсолютно не нужно, оно еще и мешает для того «нового человека», который будет жить не в самобытной цивилизации, а в транспортном коридоре! И зачем поддерживать то, что мешает?! Зачем поддерживать «толстые журналы», авторы и сотрудники которых не могут и не умеют освободить себя от дум высоких, от переизбыточности высокой культуры, от роскоши русского языка!? Вот образчики «актуального искусства» – Московская биеннале, «Дети Розенталя» в Большом – действительно не страдают никакими высокими художественными и мыслительными достоинствами. Их и поддержим! Они не нагружают нашего соотечественника никаким желанием понять мир и себя! Они не помешают никаким планам превращения народа в «элемент» глобального общества, смирившегося со своей некачественной социальной и культурной судьбой.

Мы все помним заседание Правительства, на котором министр обороны Сергей Иванов потребовал от министра культуры «прекратить дебилизацию населения». Но с ним не согласился любитель «Аншлага» Герман Греф, заявивший «Вам не нравится Аншлаг, а мне не нравится футбол». Неужели у нас только и должен остаться выбор между футболом и «Аншлагом»?

Культурофобией на самом-то деле заражено сегодня многое: культурофобия борется прежде всего с культурной памятью. И мы должны констатировать, что за последние 15 лет у нас произведена грандиозная культурная чистка, когда нравственность, традиция, патриотизм, Отечество из бранных слов медленно переползли в ряд мертвой официальщины. В общественное сознание был внедрен в качестве успешного проекта «человек экономический», но не культурный, добровольно обременивший себя наследством норм и запретов. Результатом же стало то, что основными критериями в культуре являются продажность и прибыльность. Я даже не буду тратить время на характеристику антикультуры – все всё знают. Упорно и настойчиво антикультуру связывают со вкусом зрителя, желающего якобы только страстей и развлечений, то есть с рынком и рыночным продуктом. Но достаточно назвать «Идиота», экранизированного для ТВ, недавний фильм «Страсти Христовы» или нынешнего «Тараса Бульбу», чтобю враз уничтожились все аргументы варварской культурной версии (народ хочет зрелищ!). Но ситуация не изменится до тех пор, пока не будет понимания главного: в культуре не работает и не будет никогда работать принцип равенства, то есть равнозначности и равноценности любых проявлений. Именно рынок сегодня выбраковывает высокие и подлинные ценности, а нас почему-то призывают не удерживать их и не сопротивляться этому процессу, но, напротив, полагать авторитет рынка некой последней инстанцией истинного вкуса.

Итак: категорически необходимо доносить до общества (и потребовать этого понимания от чиновничества), что подлинная культура имеет право жить вне рынка, вне рыночных законов; что нужны сознательно поддерживаемые и сохраняемые «оазисы культуры», которые являются особой культурной зоной – нет, не свободного культурпредпринимательства, а напротив, той культурной зоной, где ценно именно некоммерческое воодушевление, где созданы условия для подлинного творческого самочувствия. В культуру необходимо ввести вместо прежнего принципа «остаточного финансирования» другой принцип – «достаточной дополнительности», о котором говорил уже много лет назад А.С. Панарин. Создание внерыночного культурного пространства и является основой этой системы дополнительности. Тогда культура не будет «балластом», а мораль – «прибежищем неприспособленных» к рынку и ростовщичеству.

В нашем обществе достаточно сил для строительства Большой культуры, у нас много ярких личностей – носителей подлинной почвенной культуры. Сегодня, когда мы говорим об информационном обществе, чрезвычайно важно понимать, что подлинная, большая культура живет идеями. Нам же предлагают этот мощный классический тысячелетний проект изменить – и мы уже почти позволили заменить идеи технологиями. Идейный человек, человек классической парадигмы, подвижник и борец, вытесняется расчетливым и холодным оператором.

Мы должны решительно потребовать государственного озвучивания того, что большая культура может развиваться при одном условии – признании ее самоценности. А логика самоценности такова, что видеть в культуре только прикладной, служебный характер – это преступление. Культура наша должна быть многоукладна – именно высокие ее «этажи» позволяют кабацкие отношения удерживать в стенах кабака, а рыночные – на площади рынка (Н.Калягин). И тогда императив рыночной пользы будет достойно скорректирован с признанием других прав, целей, мотивов и других достоинств у носителей иных культурных укладов. И тогда станет ясно, что разные цели несут в себе и совершенно разные достоинства, следовательно, далеко не все обязаны разделять призывы Швыдкого к перманентной культурной революции и усилению художественного радикализма, на которые он успел затратить большие казенные деньги. Эксплуатировать ресурсы подлинной культуры, ее цивилизационного наследия и эксплуатировать бесплатно – вот современная мораль любителей все оценивать в рыночной стоимости, и достигать «неимоверного напряжения» художественного радикализма за счет Большой культуры.

Закону стоимости в культуре должен противостоять закон ценности – такова и только такова может быть культурная стратегия государства, если государство собирается жить. И жить суверенно.

Но все, что сказано выше, острием своей цели направлено на человека, на народ. Как самосохранение народа есть высшая цель государства, так и сохранение, удержание человека в спасительной, защитной, культурной оболочке ради его высокого человеческого образа – высшая цель культуры. И не стоит играть в спекулятивные игры, что если речь идет о государстве, то такой разговор сразу же, напрочь «подавляет личность». Ведь чем выше культурный статус личности, тем больше в ней сил и крепости противостоять девиантности (отклонениям) в любой области: хоть в нравственной, хоть в государственной. Первейшая задача государства и культуры сегодня – вернуть народ-нацию и каждого человека в созидательное состояние.