| Революция и Гражданская война [64] |
| Красный террор [136] |
| Террор против крестьян, Голод [169] |
| Новый Геноцид [52] |
| Геноцид русских в бывшем СССР [106] |
| Чечня [69] |
| Правление Путина [482] |
| Разное [57] |
| Террор против Церкви [153] |
| Культурный геноцид [34] |
| ГУЛАГ [164] |
| Русская Защита [93] |
Гражданская война в Крыму проходила не менее интересно и драматично, чем на Украине. Прежде всего, Крым, как и Украина, пережил смену нескольких властей. Изначально власть в Крыму захватили большевики, пользовавшиеся поддержкой главной в ту пору силы на полуострове - матросов Черноморского флота, устроивших в конце февраля 1918 года кровавую "Еремеевскую ночь" для офицеров флота в Севастополе. Расстрелы и бессудные убийства "контрреволюционных элементов" в городе сопровождались грабежами. Следы большевистского пребывания в городе выразились не только в бессудных расстрелах, но и в том, что улицы города были буквально засыпаны шелухой от семечек и ореховой скорлупой - так своеобразно "товарищи" поняли свободу. Товарищи и семечки переплелись с революцией неразрывными путами... Право загрязнять ими улицы явилось, кажется, единственным неоспоримым достижением "великой, бескровной", впоследствии пополнившимся еще достижением "великой Октябрьской" - правом безнаказанных убийств. "Семечки и убийства" - вот и все, для чего был разрушен трон и уничтожена Россия", - эмоционально записывал свои впечатления служивший на Черноморском флоте капитан I ранга С. Н. Сомов.
Антибольшевистское движение в то время себя никак не проявляло. Общественные деятели себя никак не "проявляли, притихли и голоса их, хотя бы даже шепота, слышно не было совсем". Крупных деятелей, сродни В. В. Шульгину в Киеве, в Севастополе не было. В городе не было людей, способных возглавить антибольшевистское движение. Ключевой фигурой мог бы быть в таких условиях командующий Черноморским флотом М. П. Саблин. Однако Саблин, несомненно порядочный человек и хороший офицер, в силу особенностей своего характера не был готов к открытому бунту против новой власти. Уже упоминавшийся каперанг Сомов, может быть, не совсем справедливо, называл Саблина "кабинетным адмиралом". Он же, вероятно, справедливо писал: "Будь на месте Саблина адмирал Колчак, было бы что-нибудь одно: или флот снес бы Севастополь, или большевики были бы выметены из него". На практике же получилось иначе: Севастополь не оказал большевикам во время их владычества организованного сопротивления, и также безропотно покорился немцам, без особых затруднений осуществлявших в городе свою политику и в течение нескольких дней восстановивших в городе порядок, сохранявшийся в нем во все время их пребывания.
"Красная опричнина" в Крыму, как назвал ее генерал Деникин, процарствовала недолго, но оставила после себя жуткую память. Большевиков сменили германские оккупационные силы под командованием генерала Коша (три пехотные дивизии и конная бригада): к 1 мая 1918 г. Крым был оккупирован кайзеровскими войсками. Немцев привлекало уникальное геополитическое положение полуострова - своеобразного моста между Европой и Азией. Германия, естественно, не желала видеть Крым по настоящему независимым государством. Однако, позиции Германии в продолжающейся до ноября 1918 года Мировой войне, справедливо называемой современниками Великой и являвшейся главным фактором в международной политике тех лет, - неуклонно слабели. И с Украины, и из Крыма Германия, находившаяся в глубочайшем экономическом кризисе, стремилась по максимуму вывезти и ценное имущество, и продовольствие. В повседневную жизнь края оккупанты особо не вмешивались; было уже не до этого - события на Западном фронте в ту пору были важнее, сил на полноценную диктатуру в Крыму у немцев уже не было - устроить "новый германский порядок" на полуострове в полной мере не удалось. Вместе с тем главный приоритет был соблюден: при поддержке германского руководства пост премьер-министра Крымского Краевого правительства получил генерал-лейтенант М. А. Сулькевич, приступивший 5-6 июня 1918 г. к формированию своего кабинета.
В советской литературе для оценки личности Сулькевича не могли подобрать другой характеристики, кроме как "приказчик" у немцев. Понятное дело, что такая аттестация слишком однобока, но нельзя не признать и того, что Матвей Александрович казался немцам исключительно удобной фигурой: царский генерал, литовский татарин по происхождению (это придавало правительству национальный характер), мусульманин, убежденный противник всякого рода революций, человек, не имеющий, как выразился осведомленный кадет В. Д. Набоков, "никакого политического прошлого и никакой политической программы". Немцы были убеждены, что Сулькевич сохранит в Крыму спокойствие и порядок, и обеспечит для них режим наибольшего благоприятствования. Кандидатура Сулькевича показалась германскому командованию наиболее удобной: как следствие - именно он и получил "ярлык" из рук оккупационных властей.
Каким запомнили Сулькевича современники? Своими размашистыми манерами и непринужденной болтовней Сулькевич напоминал кадету В. А. Оболенскому "хлебосольного помещика доброго старого времени". Видный сионист Д. С. Пасманик в своих воспоминаниях охарактеризовал Сулькевича как "полнейшее ничтожество". Думается, что подобные оценки чересчур субъективны, хотя очевидно и то, что государственным гением Сулькевич не был и не мог им быть. Политические же взгляды Сулькевича - очевидны: генерал был убежденным монархистом и противником большевизма. Кабинет Сулькевича проводил правую политику, в отличие от Скоропадского - не пытаясь заигрывать с представителями самых разных партийных течений. Кроме того, нельзя не обратить внимание на то, что генерал Сулькевич относился к своей должности на редкость серьезно и стремился к отстаиванию интересов маленького полуострова на всех уровнях и во всех вопросах. И если в отношениях с Германией "белый цвет" безусловно был не у Крыма, и правила игры диктовали немцы, то в отношениях с Украиной все было совсем иначе: Крым не считал себя продолжением Украины, и в этом вопросе занял абсолютно принципиальную позицию.
Примечательно, что Крым (в первую очередь об этом приятно было думать самому Сулькевичу, выпрашивавшему у кайзера Вильгельма II ханский титул), в ту пору считал себя независимым государством, хотя местные политики и осознавали, что судьба полуострова - будет ли он в составе "державы" Скоропадского или же будет самостоятельным - фактически решается в Берлине. Это было действительно так. Сулькевич направил в столицу Германии дипломатическую миссию В. Татищева. С подачи своего патрона Татищев ставил перед германским руководством вопрос о признании независимости Крыма от Украины. Понятное дело, что немцы более чем холодно встретили дипломатические инициативы нового государства, заявив о том, что "в связи с настоящим международным положением" не считает возможным объявить "о признании государственной независимости Крыма". Миссия Татищева, таким образом, провалилась, а германский генерал Кош прямо заявил Сулькевичу о том, что "окончательная судьба Крыма должна определиться позднее". Когда, как и кто будет определять судьбу полуострова - об этом Кош Сулькевичу ничего не сказал.
Особый интерес вызывают отношения Крыма и Украины. И Центральная Рада, и правительство гетмана Скоропадского стремились к включению Крыма в состав Украины. Германии же было бесспорно выгодно существование двух вассальных режимов на Юге бывшей Российской Империи - Скоропадского и Сулькевича. Как следствие, Берлин запугивал Сулькевича угрозой превращения Крыма в часть Украины - так было легче держать Крым в узде; Скоропадского же успокаивали в том духе, что скоро все территориальные притязания Украины будут удовлетворены.
Как и сейчас, принципиальным был вопрос о статусе Черноморского флота, во все времена игравшего определяющую роль в жизни полуострова. Что же касается флота, то он беспощадно разграблялся. Это было действительно так. Немецкие солдаты ежедневно отправляли из Крыма в Германию посылки с продовольствием, по распоряжению генерала Коша в Берлин отправлялись поезда, нагруженные обстановкой императорских дворцов и яхт, из Севастопольского порта вывозились разнообразное ценное имущество. Ключи от магазинов, складов и мастерских порта хранились у немецких офицеров, забиравших из них материалы и инвентарь без всяких документов, "причем забор их носит характер, если так можно так выразиться, чисто стихийный, неоправдываемый надобностью...", - можно прочитать в докладной записке на имя Командующего Севастопольским портом. Немцы и австрийцы грабили все, что только можно, официально именуя это "военной добычей". Начальник всех портов Черноморского флота адмирал Покровский наивно вопрошал в одном из документов: что "является "военной добычей" при настоящей обстановке, когда войска дружественных государств введены в страну по приглашению ее правительства"?
Новые хозяева вели себя в Крыму бесцеремонно, пользуясь своей силой и безнаказанностью. Что же касается судьбы Черноморского флота, то она так и осталась подвешенной. Немцы предложили Украине заплатить за флот, как за общероссийское имущество, сумму порядка 200 миллионов рублей. Вопрос повис в воздухе, судьба флота так и осталась неразрешенной - чьим был флот во второй половине 1918 года: украинским, крымским или немецким - на этот вопрос с правовой точки зрения ответить крайне сложно.
Правительство гетмана более чем отчетливо понимало значение Крыма для украинской торговли. Скоропадский не единожды получал от своих подчиненных докладные записки подобного плана: "Неясность положения Крыма, главным образом, Севастополя, в высшей степени затрудняет решение очень многих существенных вопросов... По-видимому, вопрос о принадлежности флота и Крыма крайне трудно разрешить на месте, а потому не явится ли правильным решением послать в Берлин специальную миссию для решения столь коренных для Украинской державы вопросов, как вопроса о существовании Морской торговли, каковая без обладания Крыма и без военного флота явится лишь фикцией..."
Сам же Скоропадский личных контактов с Сулькевичем не имел, они оборвались, не начавшись. Два генерала понять друг друга не смогли. Скоропадский рассуждал так: "планы немцев мне неизвестны, во всяком случае, при известной комбинации не прочь там [в Крыму] закрепиться. Турция с татарами тоже протягивает к Крыму руки, Украина же не может жить, не владея Крымом, это будет какое-то туловище без ног. Крым должен принадлежать Украине, на каких условиях, это безразлично, будет ли это полное слияние или широкая автономия, последнее должно зависеть от желания самих крымцев, но нам надо быть вполне обеспеченными от враждебных действий со стороны Крыма. В смысле же экономическом Крым фактически не может существовать без нас. Я решительно настаивал перед немцами о передаче Крыма на каких угодно условиях, конечно, принимая во внимание все экономические, национальные и религиозные интересы народонаселения. Немцы колебались, я настаивал самым решительным образом".
В свою очередь генерал Сулькевич заявлял в интервью одной из ялтинских газет: "Мое правительство не было ни за Украину, ни против нее, а стремилось лишь к установлению добрососедских отношений, одинаково полезных и нужных как для Украины, так и для Крыма. После того, как я сообщил в Киев о моем новом назначении, я неожиданно получил от украинского правительства телеграмму, адресованную мне как "губерниальному старосте" на украинском языке. Я ответил, что я не "староста", а глава правительства самостоятельного края, и что я прошу установить сношения между нами на общественном языке - на русском. Этот мой поступок объявили в Киеве "разрывом дипломатических отношений". Мы, т. е. крымское правительство, послало своего уполномоченного в Киев для установления экономического соглашения, но оно там натолкнулось на абсолютно закрытые двери".
Действительно, в июне 1918 Украина развернула против Крыма настоящую таможенную войну. По распоряжению украинского правительства, все товары, направляемые в Крым, реквизировались. В результате закрытия границ Крым лишился украинского хлеба, а Украина - крымских фруктов. Продовольственная ситуация в Крыму заметно ухудшилась, даже в Симферополе и Севастополе была введены карточки на хлеб. Населению Крыма было очевидно, что край прокормить сам себя не может, но правительство Сулькевича упорно стояло на позиции сохранения фактической независимости своего маленького государства и уделяло большое внимание вопросам, связанным с внешними атрибутами независимости. Крым в 1918 году успел получить, например, свой герб.
Государственным гербом утверждался герб Таврической губернии (византийский орел с золотым осьмиконечным крестом на щите), флагом - голубое полотнище с гербом в верхнем углу древка. Столицей государства объявлялся Симферополь. В ранг государственного языка был возведен русский, но с правом пользования на официальном уровне татарским и немецким. Характерно, что не украинским! Независимый Крым планировал начать выпуск и собственных денежных знаков. Был разработан закон о гражданстве Крыма. Гражданином края, без различия по признаку вероисповедания и национальности, мог стать любой человек, родившийся на крымской земле, если он своим трудом содержал себя и свою семью. "Приобрести же гражданство мог только приписанный к сословиям и обществам, служащий в государственном или общественном учреждении и проживающий в Крыму не менее трех лет... Любой крымский мусульманин, где бы он ни проживал, при соответствующем ходатайстве имел право на гражданство Крыма. Предусматривалось и двойное гражданство", - пишет об этом сюжете современное исследование. Сулькевич ставил задачу создания собственных вооруженных сил, так и не реализованную на практике. Украинизация Крыма не осуществлялась, т. к. край стремился всячески подчеркивать свою обособленность от Украины, что в целом успешно удавалось осуществлять все время владычества Сулькевича и Скоропадского. В куда большей степени независимый Крым видел себя именно в государственной связи с Россией, воспринимая себя как часть Российского государства. На время отсутствия в России признанной национальной власти Крым считал возможным считать себя независимым государством.
В сентябре 1918 Украина несколько ослабила режим экономической блокады Крыма. Так в конце месяца крымская делегация во главе с министром юстиции А. М. Ахматовичем (по национальности Ахматович - как и Сулькевич - литовский татарин) посетила Киев. Переговоры, хотя и шли несколько недель, не привели ни к каким определенным результатам. Симферополь предлагал акцентировать внимание на экономических вопросах, в то время как для Киева важнее были вопросы политические, а именно - условия присоединения Крыма к Украине.
Украинская делегация во главе с премьер-министром Ф. А. Лизогубом представила "Главные основания соединения Крыма с Украиной" из 19 пунктов. Суть их сводилась к тому, что Крым должен был войти в состав Украины на правах автономного края "под единой Верховной властью Его Светлости Ясновельможного Пана Гетмана (официальный титул П. П. Скоропадского)". Для решения вопросов, связанных с Крымом, при особе гетмана должен был состоять статс-секретарь по крымским делам, назначавшийся гетманом из числа трех кандидатов, предлагавшихся Крымским правительством. Условия, предложенные Украиной, крымскую делегацию не устроили. "Главные основания" были ими расценены не как "проект соединения", а как "проект порабощения". Симферополь, в свою очередь, выдвинул контрпредложения, сводившиеся к установлению с Украинской Державой федеративного союза и заключению двустороннего договора. Украинская делегация прервала переговоры, ни к какому соглашению стороны так и не пришли, а вскоре изменились и общие условия: к концу стала подходить мировая война, в которой Германия - главный источник поддержки и для Сулькевича, и для Скоропадского - потерпела поражение.Судьба же правительства Сулькевича зависела только от поддержки немцев.
За время своего правления кабинет Сулькевича не сумел обрести в глазах народа какого-нибудь признания и уважения. С симпатией к ставленнику немцев относились лишь крымские татары. Оппозиция видела именно в Сулькевиче виновника всех бед края. 17 октября в Ялте на квартире видного кадета Н. Н. Богданова кадетское руководство, предварительно заручившееся поддержкой немецкого командования, вынесло решение о необходимости отрешения кабинета Сулькевича от власти. На партийном совещании комитета кадетов на даче одного из лидеров партии М. М. Винавера под Алуштой было принято решение о необходимости рекомендовать съезду губернских гласных Крыма избрать председателем правительства опытного политического деятеля кадета С. С. Крыма. Сам Винавер чуть раньше осуществил "паломничество", по его выражению, в Екатеринодар, где познакомился с вождями Добровольческой армии и составил о них благоприятное мнение. Почва для будущей "челобитной" Главнокомандующему Добровольческой армией Деникину была подготовлена.
В середине октября приехавший в Екатеринодар Богданов проинформировал Деникина о предстоящем перевороте в Крыму. Кроме того, Богданов просил Деникина о назначении ответственного лица для организации в Крыму "вооруженной силы именем Добровольческой армии и о посылке туда десантного отряда". Деникин дал Богданову согласие на все его предложения. 3 ноября 1918 командующий немецкой группой в Крыму генерал Кош письмом на имя Сулькевича заявил об отказе от дальнейшей поддержки его правительства, а уже 4 ноября крымский премьер запросил Деникина о "быстрой помощи союзного флота и добровольцев". Однако было уже поздно. Начавшаяся в Германии революция ускорила падение кабинета Сулькевича. 14-15 ноября кабинет Сулькевича сложил свои полномочия. Генералу Сулькевичу еще предстояло продолжить, как сказал о нем Главнокомандующий Добровольческой армией генерал А. И. Деникин, свою "русофобскую деятельность" на посту военного министра Азербайджанской Демократической Республики. В 1920 году Сулькевич был расстрелян большевиками в Бакинской тюрьме. Новое Краевое правительство возглавил С. С. Крым.
Крушение центральных держав сделало Крым вновь всецело зависимым от России, с которой тогдашнее правительство ассоциировало в первую очередь Добровольческую армию. Кадром Добровольческой армии в Крыму был Крымский центр Добровольческой армии, возглавляемый престарелым генералом бароном де Боде. Деятельность Центра по отправке офицеров в Добровольческую армию была не слишком эффективна, Крым не дал армии ни одной значительной партии. В письме де Боде Алексеев пытался дать этому какое-то объяснение: "Малый приток офицеров из района, находящегося в Вашем ведении, нужно предполагать, объясняется некоторой обособленностью г. Ялты, который Вы избрали своим местопребыванием - к Ялте нет железных дорог, автомобильное сообщение неправильно и дорого...". Теперь, после поражения центральных держав, правительство Крыма вошло с генералом де Боде в соглашение. В свою очередь Деникин в письме Крыму заявил о готовности Добровольческой армии помочь краю. По распоряжению Деникина небольшой отряд добровольцев с орудием был выслан в Ялту, а другой отряд отправлен для занятия Керчи. В командование вооруженными силами вступил генерал А. В. Корвин-Круковский, которому Деникин дал следующие инструкции: "русская государственность, русская армия, подчинение мне. Всемерное содействие Крымскому правительству в борьбе с большевиками. Полное невмешательство во внутренние дела Крыма и в борьбу вокруг власти".
В письме военному министру правительства Верховного Правителя России А. В. Колчака генералу Н. А. Степанову, датированному декабрем 1918, Деникин сообщал о том, что "Крымский полуостров входит в сферу действий Добровольческой армии по соглашению с местным краевым правительством и занят частями Добровольческой армии, также начинается производство мобилизации...". Предполагалось, что посланные Деникиным части являются лишь кадрами, которые будут пополняться мобилизацией офицеров и солдат на территории Крыма. Дело это также возлагалось на генерала де Боде.
В новое правительство С. С. Крыма вошли социалисты С. А. Никонов (народное просвещение) и П. С. Бобровский (министерство труда), кадеты С. С. Крым, М. М. Винавер (внешние сношения), В. Д. Набоков (юстиция) и Н. Н. Богданов (министерство внутренних дел). Все эти шесть человек имели большой опыт работы на различного рода должностях и не были новичками в политике. Все вместе министры составляли коллегию, руководившую общей политикой правительства. Необходимо сказать, что в правительстве Соломона Крыма господствовало убеждение о том, что оно является прототипом "будущей Всероссийской власти".
Заседания правительства проходили ежедневно, иногда дважды в день. Введенный Председателем предельный час заседаний (11 часов вечера) соблюдался редко. Несмотря на изнурительную работу, поглощавшую все время, министрам удавалось работать единодушно. "Люди были разные, - вспоминал Винавер, - но их личные особенности удачно дополняли друг друга". Новый председатель правительства, С. Крым, несомненно, мог бы быть идеальным правителем своего маленького государства. Тот же Винавер писал о нем: "Восседавший во главе зеленого стола Председатель Совета Министров, С. С. Крым счастливо соединял в себе данные подвизавшегося уже на большой государственной арене политика с глубоким знанием местных крымских условий... Человек зоркий, видевший гораздо глубже, чем это могло казаться, по его неизменно обходительному обращению, - обладавший редким здравым смыслом и исключительным знанием людей, он умел, оставаясь сам собой, находить во всех трудных случаях примирительные формулы, проникнутые здоровым ощущением реальности... В качестве главы правительства, которое сквозь призму местных будничных интересов должно было осуществлять некую общегосударственную задачу, ему приходилось применять этот примирительный талант не к столкновениям между лицами, а к сочетанию двух линий, совместное преследование которых требовало большого такта, большого внимания к интересам отдельных частей немногочисленного, но весьма пестрого по составу своему населения. И этот такт никогда не изменял ему... Он не давил нас своим авторитетом - авторитетом человека, к которому весь край проявил столь исключительное доверие... По всей манере ведения дел он старался смахивать скорее на президента республики французского типа, чем на активного главу исполнительной власти...". Занимавший кресло министра юстиции В.Д. Набоков, отец знаменитого писателя, также был одной из ключевых фигур кабинета Соломона Крыма. "Всегда одинаково гладкий, благовоспитанный, он прекрасно приспособлялся к атмосфере, весьма близко напоминавшей атмосферу Временного правительства, с которым также у него никаких внешних трений не было, невзирая на всю обнаружившуюся впоследствии глубокую неприязнь к главным его деятелям", - писал о Набокове Винавер. Он же признавал, что "Набоков был, конечно, по своей осанке и по манерам в наибольшей мере министром в нашей среде".
Правительство Крыма сразу активно проявило себя. В правительственной декларации, адресованной Добровольческой армии и союзникам, говорилось о том, что "Единая Россия мыслится правительством не в виде прежней России, бюрократической и централизованной, основанной на угнетении отдельных народностей, но в виде свободного демократического государства, в котором всем народностям будет предоставлено право культурного самоопределения. Вместе с тем правительство убеждено, что обеспечение благополучия и процветание всех народов, населяющих Россию, ни в коем случае не может быть построено на отрицании единой России, на ее ослаблении и на стремлении к отторжению от нее. В настоящее время наибольшей угрозой восстановлению нормальной жизни в Крыму, как и во всей России, являются те разлагающие силы анархии, которые довели нашу родину и наш край до теперешнего бедственного положения. Правительство призывает все население помочь ему в его борьбе с этими злейшими врагами права и свободы. В этой борьбе правительство не остановится перед самыми решительными мерами и воспользуется как всеми средствами, имеющимися в его распоряжении, так и готовой ему содействовать военной силой..."
26 ноября 1918 эскадра из 22 судов союзников - английские, французские, греческие и итальянские корабли - стояла на рейде Севастополя. Крымское краевое правительство в полном составе не замедлило засвидетельствовать свое почтение и было принято на флагмане адмиралом Колторпом. В приветственных речах Крым и Винавер подчеркивали, что связывают с пребыванием союзников на крымской земле большие надежды на помощь в деле борьбы с большевизмом и анархией в крае.
30 ноября союзники прибыли в Ялту. Местное население встречало союзников с радостью. В ялтинских кафе, как вспоминал очевидец, иностранных матросов и офицеров угощали "как друзей и освободителей", ожидая скорого падения большевиков. Насколько большое значение крымское правительство уделяло отношениям с союзниками, говорит тот факт, что министерство внешних сношений во главе с Винавером перебралось в Севастополь, ставший главной базой интервентов, где разместилось в особняке, принадлежавшем раньше городскому голове. Оттуда министр дважды в неделю ездил в Симферополь - для участия в заседаниях правительства. Винавер писал о цели перемещения своего министерства в Севастополь: "Перемещение в Севастополь было только одною из мер, направленных к более усиленному воздействию на союзников. Воздействие на людей, до такой степени невежественных в наших делах, не могло ограничиться личными беседами с начальством, как бы они ни были многочисленны". Необходимо было, вспоминал Винавер, "информировать наших друзей [т. е. союзников] о таких элементарных вещах, о коих даже не всегда удобно возбуждать вопрос в разговоре; необходимо было к тому же информировать не одних адмиралов и командиров, а большой штат офицеров морских, а впоследствии и сухопутных, и даже низших военных чинов - морских и сухопутных".
Винавер опасался, что союзники в Крыму могут подпасть под влияние "сплетен и легенд не только в вопросах, касающихся России, но и в области событий, разыгрывавшихся в Европе, о которых, за отсутствием иностранных газет, никто ничего не знал. Единственным средством для устранения этого зла явилось создание печатного органа на иностранном языке...". "Бюллетень" выходил сначала на французском и английском, а с середины января 1919, после ухода англичан - только на французском языке, дважды в неделю. Всего вышло 16 номеров "Бюллетеня", рассказывавших об основных событиях российской и международной жизни, и служившего, как кажется, удачной попыткой пропаганды в союзнической среде.
В мае 1919 Винавер составил "Справку" о деятельности правительства С. С. Крыма, которая в 1927 была опубликована в советском журнале "Красный архив". Не доверять ей, думается, нет особых оснований. В "Справке" Винавер утверждал, что "Крымское правительство имело задачею упрочить связь оторванной немцами и сепаратистским правительством ген. Сулькевича части территории России [т. е. Крыма] со всею остальною Россиею, основываясь на началах русской государственности во внутренней политике и верности союзникам во внешней политике". Касался Винавер вопроса и об отношениях с Добровольческой армией: "Крымское правительство лишено было собственной военной силы. Приняв власть во время немецкой оккупации, перед самым уходом немецких войск, правительство, ввиду создавшегося изнутри взрыва большевизма, обратилось за воинской помощью к той единственной представительнице русской воинской силы, какою являлась на юге России Д. А. [Добровольческая армия]. Генерал Деникин ответил сочувственно на обращение правительства. При этом отношения между правительством и Д. А., формулированные как в письмах ген. Деникина, так и в обращениях к населению, исходивших от правительства и от Д. А., должны были покоиться на следующих двух началах: полное невмешательство Д. А. во внутренние дела Крыма и полная самостоятельность Д. А. в вопросах военного командования...". Затрагивал в своей "Справке" Винавер и отношения с союзниками: "Крымское правительство, так же, как и Д. А., как и все антибольшевистские силы России, рассчитывало с момента перемирия на помощь союзников. На долю Крымского правительства, ввиду особого положения Севастополя, выпало тесное и близкое общение с союзниками. Правительство старалось использовать его как для осведомления союзников о положении России и необходимости общей интервенции, так и для воздействия с целью добиться участия союзников в защите Крыма совместно с Д. А.". Вместе с тем завершалась "Справка" Винавера неутешительным резюме о причинах неудачи, последовавшей уже весной 1919: "бессилие Д. А., с одной стороны, и общий поворот в стане союзников в сторону, враждебную интервенции, с другой, - решили участь Крыма и пресекли усилия Крымского правительства к воссоединению этой окраины с остальной антибольшевистской Россией".
На конец 1918 в Крыму все было, казалось бы, стабильно. В Крыму присутствовала внешняя (союзники) и внутренняя вооруженная сила (добровольцы), которой, по мысли Деникина, предстояло развернуться в мощные вооруженные формирования, служившие гарантом стабильности в регионе. Отношения между союзниками и добровольцами еще не приняли конфликтный характер. Основным событиям на Крымском полуострове еще только предстояло произойти. Измученному крымскому обывателю еще предстояло увидеть большевизацию края, разложение союзных войск и их поспешную эвакуацию. Об этом - в нашей следующей статье. http://www.regnum.ru/ | |
|
| |
| Просмотров: 2375 | |